1. Монолог Анри.
Анри расположился на плоском прибрежном валуне, в течение долгих веков гладко обтесываемом стремительными волнами. Он сидел, выпрямившись, как струна, напряженный и задумчивый, и изо всех сил делал вид, что разглядывает темное живое море и отблеск лунного света на его неровной поверхности.
Впрочем, подобная «игра» неплохо удавалась Анри: он лишь изредка бросал взгляд на юную очаровательную девушку, сидящую на влажном песке у самой линии моря. Бросал, и тут же отворачивался, словно боясь быть замеченным в чем-то недостойном.
Словно нимфа… Очаровательная нимфа… Наверное, неведомые жительницы морей и озер, нимфы, русалки и серены, увлекающие моряков на дно, именно такие: тонкий стан, молочно-белая кожа, густые волны пепельных волос… Как можно с равнодушием смотреть на нее?! А я должен. Я не имею права смотреть на тебя иначе, только отвлеченно и рассеянно, как будто мне нет до тебя никакого дела.
Ах, Анабелла… Милый эльф, воздушная фея, царица морей… Ты очаровываешь и топишь. Манишь и уходишь. Ты успела пленить меня, хотя не предпринимала для этого ровно никаких усилий.
Что ж, я буду вести себя осторожно. Я буду строг и равнодушен. Ты ведь и не ждешь от меня ничего другого. Не так ли, Анабелла?
Анабелла слегка повернула голову и улыбнулась. Казалось, она улыбается своим мыслям, а вовсе не Анри. Улыбка прошла сквозь него и растворилась вдалеке.
Ангел, что ты видишь сейчас в своих фантазиях? Какие воздушные замки рисует твое воображение? Твоя жизнь проходит в замке на берегу моря, и тебя окружают соответствующие люди и предметы: серьезный строгий отец, любящая мать, прислуга, учительница по игре на фортепиано, гувернантка, целый сонм свечей, вышивание… Или что там есть у всех благородных девиц? Вокруг тебя нет ничего плохого, ничего, что несло бы на себе даже отпечаток пошлости.
Ты далека от меня в своих мыслях, хотя я мог бы, потянувшись, коснуться тебя рукой. Но я никогда не посмею. Наверное, это мое самое заветное желание – ощутить прохладу твоей белоснежной кожи, почувствовать, как вздрогнет ладонь под кончиками моих пальцев…
Анабелла была очень молодой. Золотисто-пепельные волосы струились по плечам, живой взгляд выразительных янтарных глаз не отрывался от серебристого диска полной луны на небосклоне, а хрупкую фигуру обволакивала пелена кружев из пастельной кремовой ткани.
Истинная графиня, дочь своего отца!
Как жаль, но пора идти домой. Если тебя хватятся, проблем не оберешься. Разве кто-то поверит, скажи я им, что ты просто сидела на берегу и вела «молчаливую беседу» с луной? А я искоса поглядывал в твою сторону и мучился, пытаясь разгадать ход мыслей нимф и русалок?
Ты молода и прекрасна, Анабалла. Наверняка, как только головка твоя коснется подушки, ты моментально уснешь, позабыв о каком-то там Анри, богатом маркизе, друге семьи. Да и что думать о нем? Он не так уж молод (я ведь старше тебя на целых пятнадцать лет!) и не лишком красив. Он – просто знакомый родителей.
И все-таки, Анабелла, ты удивительное создание. Просьба, с которой ты обратилась ко мне вчера, звучала наивно и неожиданно одновременно. «Я хочу увидеть ночное море… — сказала ты, широко распахнув глаза. – Но я боюсь темноты». Что ж, я готов быть твоею охраной, безмолвным стражем твоего покоя.
Время течет чересчур быстро. Пора домой, но как нарушить это хрупкое молчание? Наверное, стоит быть построже.
Анри поднялся и неторопливо подошел к девушке. Нахмурившись, он сухо произнес:
— Замок давно ждет вас, графиня. Нельзя проводить всю ночь у берега моря.
Анабелла ничего не ответила, продолжая смотреть куда-то вдаль, и в глазах ее отражалась полная луна.
Милая фея… Ты не видишь и не слышишь ничего, ты унеслась в свой собственный мир свечей и молитв… Наверное, ты – часть луны. Даже если бы я хотел, я не смог бы рассердиться.
Анри повторил с легким нажимом:
— Нам действительно пора, Анабелла. Если ваш отец узнает об этой прогулке, нам с вами придется пережить неприятный разговор.
Анабелла повернулась к нему. Улыбка сверкнула на ее губах. Она подала свою маленькую ладонь Анри, и тот словно нехотя помог ей подняться.
Зачем ты искушаешь меня?! Зачем позволяешь коснуться своей руки, тем самым заставляя осознать, что твоя кожа еще более бархатистая и нежная, чем я полагал?!
Ты позабудешь обо всем сразу же, а я буду мучаться не одну ночь, глядя во мрак темных небес и рассматривая свою ладонь, будто ты оставила на ней невидимый отпечаток…
Все, Анабелла, нам действительно пора… Завтра я уеду. Возможно, я навещу твоего отца в следующий раз где-то через месяц. И кто знает, попросишь ли ты меня вновь о сопровождении к ночному морю? И найду ли я в себе силы отказаться?
2. Монолог Анабеллы.
Она ощущала, как прохладные волны, набегая из морских глубин, касаются ее ступней, и легкий бриз теребит немного растрепанную прическу. Искоса поглядывая на Анри, девушка старалась придать своему лицу выражение рассеянной задумчивости.
Анри. Анри… Анри? Анри! Как по-разному можно произнести твое имя. Ты – настоящий. Ты – другой, не похожий на весь остальной мир.
Мне нравится смотреть на тебя. Тяжелый подбородок, начинающие седеть в висках темные волосы, крепкое тело… Ты красив и мужественен…
Что же ты молчишь? Ах, Анри, Анри! Наверняка ты считаешь меня пустой и легкомысленной девчонкой, капризной и избалованной излишним вниманием родных. И прогулка к ночному морю – очередной каприз. Так, Анри?
Или ты давно все понял и мысленно смеешься надо мной? Может быть, ты догадался, что я просто люблю тебя?
Она улыбнулась. Можно было подумать, что улыбка ее предназначена луне.
Что ж, милый Анри, ты, как всякий мужчина (если я хоть что-то понимаю в вас!) любишь загадочных женщин. Я могу сыграть такую роль. Но возымеет ли это действие? Привлечет ли тебя глупая рассеянная улыбка и предназначенный словно бы не тебе взгляд?
Анри встал и медленно подошел к девушке. Последняя, чуть склонив голову набок, искоса поглядывала на него, наблюдая, как он, прямой и статный, приближается к ней, мягко ступая по влажному песку.
— Замок давно ждет вас, графиня. Нельзя проводить всю ночь у берега моря.
Анабелла ничего не ответила, лишь едва заметно нахмурилась.
Нужно что-то сказать… Улыбнуться? Кивнуть? Что же сделать, чтобы ты заметил, что я вовсе не пустое место?!
Может, если я вообще промолчу, ты обратишь на меня внимание?
Анри, не дождавшись ответа, сказал, как показалось ей, с легким раздражением в голосе:
— Нам действительно пора, Анабелла. Если ваш отец узнает об этой прогулке, нам с вами придется пережить неприятный разговор.
Ну, вот… Этого следовало ожидать. Конечно, тебя волнует лишь то, что отец может все узнать. Ну, и пускай узнает! Да я сама ему все расскажу! И пусть ругает меня, пусть все думают, что заблагорассудится. Я влюблена, и больше мне добавить будет нечего. И твой возраст (пускай тебе уже почти тридцать пять или даже больше!) не имеет для меня значения.
Зато тогда уж ты, Анри, будешь вынужден заметить меня. Я ведь живая, я тут! Прямо перед тобой! А ты смотришь и, наверное, не видишь…
Анабелла подала ему руку, и Анри коснулся ее ладони как будто с неприязнью.
Я не сумела сдержать порыв. Соблазн был слишком велик. Как приятно ощутить твои жесткие крепкие пальцы, сжавшие мою ладонь…И как трудно делать вид, что мне все равно.
Вот мы и возвращаемся домой, обратно в замок. Я сяду у окна своей спальни, и буду молча смотреть на звезды, думать о любви и несправедливости. А ты, наверное, тут же заснешь, и нет тебе никакого дела до страданий юной капризницы.
А завтра ты уедешь. У тебя много дел, и вырваться в наш старый замок на берегу моря не так уж просто. Ты уедешь, а я буду еще долгое время глядеть на след, оставленный твоей лошадью.
Почему я люблю тебя?
…Анри осторожно придерживал ее за локоть, Анабелла молча шла рядом. Равнодушные и спокойные, казалось, они были всецело поглощены отвлеченными размышлениями, недоступными пониманию других.
И никто, ни одна живая душа не слышал тех отчаянных беззвучных монологов, которые вели они, тщательно скрывая их даже от себя.
Я люблю тебя!
Почему же мне трудно сказать об этом вслух?