Как-то, в поисках ключа от солнечной стороны Ай Петри, построенной над морем дождём и ветром, они перелопатили три пляжа, две библиотеки, ящик пива и водки, семь рассветов и одно ночное небо. Обслюнявили телефонными звонками рыжую душу последнего поэта виноградно-целлофановой эпохи и, ничего не найдя, в расстроенных чувствах ушли в запой.
Похмелялись они матэ и солнечной музыкой Matia Bazar.
За спиной серого рассвета – он выдался дождливым – пытался спрятаться мой город. Но все его попытки оказывались тщетными. Музыка намокшего тротуара – её вместе с Иисусом крестил Иоанн Предтеча – проникла в его переулки раньше, чем он успел засобираться в дорогу. Города, так же, как птицы, редко сидят на одном месте. И ещё реже думают о предстоящем пути. Они вообще не думают. Просто собираются и идут…
Я не знаю, как у других, а вот у меня с бодунища, если и получается думать, то только членом…
— А откуда у тебя этот диск появился? — спросил один, добавляя в тыкву с травой горячую воду.
— Мне его Наташа прислала, — ответил второй.
— Это какая?
— Та, что сейчас в Италии.
— С неприлично огромной грудью?
— Неприлично огромная грудь у тёти Сони с Одессы, а у неё просто высокая и, скажу я тебе, очень красивая грудь, — ожидая, когда подойдёт трава в тыкве, он закурил.
— Ну, это как посмотреть…, — но, зная о трепетном отношении к маленькому женскому бюсту первого, второй не дал ему закончить:
— Да как ни смотри. Красивая грудь – она и в Италии красивая.
— Ты хотел сказать: в Африке?
— Хоть на северном полюсе! — он непроизвольно поёжился, — Только там холодно и размеры не имеют никакого значения.
На матэ их подсадили Борис с Ромой. Нет, до этого был, конечно, Кортасар, но он почему-то ничего не рассказал им о рецептуре приготовления парагвайского чая. А вот Рома – добрая душа и Борис – генерал Солнца – поделились знаниями. И теперь матэ – фаворит употребляемых жидкостей. По крайней мере, на ближайший час. Пока не пробьёт восемь часов утра.
Можно, само собой разумеется, не мучиться и пойти в магазин, что работает круглые сутки, но ночники предназначены для ночи, а при свете солнечного света (даже если он с трудом пробивается сквозь тучи) лучше тариться в магазине, открывающем свои гостеприимно-скрипучие двери в восемь утра. Себе дешевле будет.
Разобрав по слогам Наташу с неприлично красивой грудью и споив кота – хранителя жилища – остатками матэ, они вышли под дождь.
Некто Ганг Кулебякин, для подтверждения своих атеистических заблуждений, в пьяном бреду зарезал Бога. Заблуждения стали мировоззрением.
В магазине сонный, плохо выбритый продавец отчаянно боролся с зевотой. Что-то должно произойти. Потому что так не может дольше продолжаться.
И ведь произошло же. Не успели они убить дилемму: порадовать истерзанную душу мускатом или ограничиться SV(?), в магазин вошла лошадь. Верхом на ней сидела обнажённая красивая женщина с окровавленным мечом в руке.
Три отвисших челюсти безмолвно говорили о том, что их обладатели не ожидали увидеть ничего подобного. Впрочем, отвисло только две челюсти. Третья корячилась в безудержном зевке. Похоже, продавец уже успел привыкнуть к подобным визитам.
— Что, опять в долг? – лениво подавляя зевок, произнёс он и потянулся за бутылкой, стоявшей на солнечной стороне Ай Петри (ключ они так и не нашли).
— Почему же? — ответила амазонка, — сегодня у меня для тебя кое-что имеется, — она достала из холщовой сумки, привязанной к седлу, голову Александра Македонского и брезгливо швырнула её на прилавок, — держи, извращенец.
— Ну, — промычал, вмиг проснувшийся, торговый работник, — это же совсем другое дело, — и стал расстегивать ширинку.
— Ты бы сначала рассчитался, — напомнила о себе воинствующая наездница.
— Бери что хочешь, — отмахнулся от неё тот и через рот стал насаживать омытую легендами голову великого полководца на свой член.
Но бардак этот продолжался не долго. Голая амазонка, затарившись водкой, ускакала по ту сторону дождя, а продавец, утолив свою историко-некрофилическую жажду, как ни в чём не бывало, зевнул и вежливо поинтересовался:
— Чего молодые люди желают?
— А что это было? — вопрос был задан хором (если только хор способен состоять из двух голосов).
— Вы это о чём? — не понял продавец.
— Ну, как же? А лошадь? — недоумевал один.
— И баба на ней, — вторил ему второй, — голая и к тому же с ножиком.
— И позвольте поинтересоваться, — продолжал первый, — что это Вы там делали с головой?
— С чьей головой и где это там? — зевота стала нервной и, немного погуляв по лицу продавца, уступила место испугу.
Испуга на лице торговца они не заметили.
Этот диалог мог продолжаться бесконечно долго, если бы они, наконец-то, не поняли: продавец – это Зоя Космодемьянская, и пытать его бесполезно. Проще провести его голышом через заснеженную тундру, а затем повесить. Поэтому, купив у него бутылку муската и литровую ёмкость SV, они ретировались из волшебной лавки и сквозь дождь направились домой. Похмеляться.
Матэ, конечно, хорош, но не идёт ни в какое сравнение с напитками, содержащими алкоголь. Они это поняли сразу после бутылки муската. Водка только подтвердила их наблюдения. Медленные молчаливые мысли, как-то сразу повеселев, стали похожи на солнечную татуировку и никак не вязались с хмурым утром.
Давай, ты будешь часами.
Давай. А что надо делать?
Ничего. Просто пей. Наливай и пей.
И всё?
И всё.
А как же она?
Кто?
Девушка из магазина. Я бы её трахнул.
Если бы был жив.
Каракурт?… аззилло! Я нашёл его!
— Кого?
— Ни кого, а что. Вот он! Смотри, — предчувствие радости нежно, но уверенно сжимало в руке ключ от солнечной стороны Ай Петри.
— Ну, и на кой хрен он нам теперь? Выкини его на хрен, — сказал Алик, налил себе водки, выпил и закусил тертым хреном.
Я не понимал его, но, чувствуя женской стороной своего тела, что он прав, повиновался. Аккуратно расковыряв в горизонте маленькую дырочку, я просунул в неё ключ и разжал пальцы.
Звука падения я не услышал. В дверь постучали, и я пошёл открывать.
— Где он? — это была она. Только без лошади и в одежде. Одетая женщина без лошади всегда более желанна, чем нагая. Одежда даёт простор воображению.
— На балконе, — я, снедаемый ревностью, провёл её в эпицентр синевы и показал на Алика, — вот он.
— Нет. Это не он, — и, чтобы прекратить не начавшиеся, но вполне возможные возражения, она пояснила: — мне нужен аззилло.
— ???
— Это ключ, который вы искали. Вы ведь нашли его?
…в поисках ключа от солнечной стороны Ай Петри, построенной над морем дождём и ветром, они перелопатили три пляжа, две библиотеки, семь рассветов и…
08.05.03 г. Ялта.