Санскрит — как скрип уключин,
Размеренный и мудрый.
И смысл навечно включен
Великой Брахмапутрой.
Источник созерцаний
Течет себя и движет.
Страстей, их отрицаний
Под солнцем вечно рыжим.
Слоны сравняют чащу.
Не сами — так с анкасом.
А в мире луноликих
Есть Дэвы и Ракшасы.
Кто знает — тот смеется.
Танцует дух и пальцы.
А кем кто обернется,
Соткут на небе пяльцы.
Нет крепче лунной пряжи,
Все Брахман — все понятно.
Но он лишь Атман ряженый
Пурушей и обратно.
Ведь путь, что был на Запад,
И царь, что Обезьяний,
Бегут, спешат на запах
Вайшейшика и Ньяя.
А истина — лишь запах,
Лишь ветра легкий шорох,
Так тигр на мягких лапах
Смертелен нам и дорог.
Горят огни по Инду,
Дымят костры по Гангу.
Двойным близняшным символом
Всех меряя по рангу.
Уходит с дымом Прана,
Уходит с дымом в небо.
Уходят в небо храмы,
Уходят люди в небыль.
Останется Сансарой
Санскрит, как скрип уключин.
Не юный и не старый,
Чей смысл навечно включен…

Санскрит — как скрип уключин,
Размеренный и мудрый.
И смысл навечно включен
Великой Брахмапутрой.
Источник созерцаний
Течет себя и движет.
Страстей, их отрицаний
Под солнцем вечно рыжим.
Слоны сравняют чащу.
Не сами — так с анкасом.
А в мире луноликих
Есть Дэвы и Ракшасы.
Кто знает — тот смеется.
Танцует дух и пальцы.
А кем кто обернется,
Соткут на небе пяльцы.
Нет крепче лунной пряжи,
Все Брахман — все понятно.
Но он лишь Атман ряженый
Пурушей и обратно.
Ведь путь, что был на Запад,
И царь, что Обезьяний,
Бегут, спешат на запах
Вайшейшика и Ньяя.
А истина — лишь запах,
Лишь ветра легкий шорох,
Так тигр на мягких лапах
Смертелен нам и дорог.
Горят огни по Инду,
Дымят костры по Гангу.
Двойным близняшным символом
Всех меряя по рангу.
Уходит с дымом Прана,
Уходит с дымом в небо.
Уходят в небо храмы,
Уходят люди в небыль.
Останется Сансарой
Санскрит, как скрип уключин.
Не юный и не старый,
Чей смысл навечно включен…