ГЕША

ЭЛЬЧИН ГАСАНОВ

ГЕША

Пред — дифирамб

В Баку заехал мой друг, он по контракту работал в США. У него истек срок загранпаспорта, вот и для получения нового, он кратковременно прибыл на Родину.
Его не было в Баку около трех лет, но я заметил, он не особо скучал по родному городу. Ему было все равно, будто он никуда и не уезжал.
Да и встретились мы случайно, как — то вдруг, столкнулись лбами в коридоре института. Рукопожатие, привет, постояли, минут 10 поболтали. Я его спросил:
— А ты не скучаешь по Баку?
Его ответ я запомнил. Вот он.
— Нет Эльчин, не скучаю. По чему скучать? Я давно в Нью-Йорке не ел долму. Вот приехал, покушал долму и все! На этом вся моя ностальгия заканчивается. Поверь мне, Эльчин, Баку дальше долмы не тянет. По Баку может скучать только неполноценный человек.
Как можно скучать по уродству, по коррупции, по дешевым сценам, и главное, по подхалимажу.

Все, он ушел. Больше я его с тех пор не видел.
А ведь он прав!
Возьмем мою персону. Я работал в разных учреждениях, солидных объединениях – правоохранительные органы, банки, шманки, институты и проч. Везде, повсюду я видел только подхалимаж.
Руководство моего ведомства расстилалось, мельтешило перед Гейдаром Алиевым (других правителей я не застал), оно готово было прилюдно шнурки ему завязывать. А если надо было бы, то мое руководство в своем рвении перед Гейдаром Алиевым пошло бы еще дальше.
И это «ахсаккалы», и это старейшины. Что они расскажут молодежи? Что? Что им сказать, кроме того, что они повсюду подлизывались президенту Азербайджана?!
А ведь такого уродства вы не найдете ни в одной стране мира. Ни в США, ни в Италии, ни в Японии (где очень даже уважают власть), ни в России, ни даже в Армении. Такого нет нигде, кроме моей ненаглядной Родины.
Как это назвать? Потомственное телесное извращение, доводящее нормального человека до рвоты? КАК НАЗВАТЬ?!
Вот они, азербайджанские мудрецы, которые под старость будут »учить» молодежь жизни. Чему они научат молодых? Они их научат тому же самому, что они умели сами.
Обычно я не пишу предисловия, сразу перехожу к делу, к конкретике.
Но сейчас – случай особый. Все дело в том, что я – писатель, и я обязан
писать, именно ПИСАТЬ, а не пописывать.
Да, я согласен, написав о том, что НЕЛЬЗЯ, можно наломать дров, но я иначе не могу.
Я взрослый человек, у меня семья, дети, у меня работа, причем государственная, да, но…и тем не менее…
Я иначе не могу, поверь мне, читатель! Не могу! Я не могу не писать о том, что я знаю, чего не знают другие, я не могу не писать о фактах из секретного архива, ибо, если не секретно, значит не действительно.
Я вообще не могу не писать! Дурак может быть глух, может быть слеп, но он не может быть нем. Это элементарно.
Понимаю, что это риск, большой риск. Меня могут вызвать куда надо, допросить, сделать внушение, «профилировать», могут даже посадить (даже на измену посадить), и так далее и так далее и так далее.
Возможно, это глупо с моей стороны рисковать своим уютом ради каких то букв на бумаге, ради этой неисцелимой и нудной скуки под названием – ЛИТЕРАТУРА.
Но я противник всякой «деревянной» литературы, всякого монотонного суррогата, посредственного стояния в очереди за так называемой литературной славой, хотя это сплошь. Особенно в Азербайджане.
Это называется мышиная возня ущемленных писак, не имеющих своего голоса. От этого меня тошнит.
Азербайджанцы – народ, вообще какой — то до не приязни идеалистический.
Нас учили в школе, что оценки – де, должны быть отличные, рецензия должна быть положительной, короче говоря, все должно быть хорошим, вызывать аплодисменты, овации, одобрение, букет цветов, и иной бред. Мы еще спим, еще не проснулись.
Пора понять: не все что бело, то чисто!
Я с детства не любил овал, я всегда угол рисовал – вот моя любимая поговорка, которой я руководствовался. Я старался всегда отрицать, опровергать, плыть против течения, дабы выделиться из общего стада.
Я это понял в школе, где нам четко объясняли шаблонные уроки, разъясняли, что 2+2=4, F = ma, «от перестановки слагаемых сумма не меняется», «две параллельные прямые не пересекаются», и пр. и пр.
Но нам (лично мне) так и не объяснили, как жить, как проснуться, как разбудить себя, что такое жизнь, как зарабатывать на жизнь, чтоб не подохнуть с голодухи.
Я не ожидал, что нам в школе объяснят смысл жизни, его мало кто знает, если вообще кто — то знает.
Да ну их всех на ….!!!
Жил-был когда-то мальчик. И был город. Самый красивый город на свете, омываемый синим — синим морем, повисший над своим глубоким дном.
Город амфитеатром спускался к морю, аромат фисташковых и тутовых деревьев, дикой сирени, свежий бриз ласкал мальчишке нос.
Рано утром мальчик вставал и, наспех намазывая масло на хлеб, и запивая его сладким чаем, под радиосводку о новом рекорде по сборке хлопка, бежал между дворами по запыленной дороге в школу.
Кругом стояли железные гаражи, их было очень много, а рядом на привязи собака лаяла. Она охраняла эти гаражи.
Если у мальчика были немного времени в запасе, он останавливался и проходил немного вперед. Все это время он думал о том, что чувствует эта собака, что она ощущает, когда все ее движения ограничены, она привязана, и только лаять может.
Потом мальчик поворачивался на 180 градусов и бежал сломя голову до самых дверей школы.
Он влетал в вестибюль и несся по лестнице в свой класс.
Это была большая комната с тремя рядами парт, портретом Ленина на стене над столом учительницы. Мальчик садится на место, расстегивает портфель, кладет на парту пенал и и тетрадь, поднимает лицо и приготавливается слушать ахинею.

1. ГЕША

Каждый день Азербайджан просыпался с его именем на устах. Каждый день его имя звучало по радио, гремело в песнях, смотрело со страниц всех газет. Это имя, как величайшую награду, присваивали заводам, дворцам, проспектам и кораблям, межгосударственным проектам.
Его портреты висели во всех кабинетах государственных, и не только государственных учреждений.
Ему открывали памятники в Баку, Киеве, Москве, в провинциях, типа Нахичевань и иных городишках.
У многих иностранцев Азербайджан ассоциировался с его именем. Его статуи в граните и бронзе высились повсюду, почти во всех городах Азербайджана.
Однажды смотритель, следивший за бюстом в Нахичевани, с ужасом обнаружил, что наркоманы после того как покурили анашу, почти всегда тушили папиросу о голову и глаза бюста.
Нетрудно представить, во что грозило обратиться лицо общенационально вождя Азербайджана. Но как ты накажешь этих гадов – наркоманов?
И насмерть перепуганное руководство автономной области нашло выход: приставить постоянную охрану к бюсту. Но это скоро надоело. Теперь бюст опять участвует в жизни города в качестве пепельницы для анашистов.

Кем он был для нас?
Один из журналистов тех лет, Азиз Азизов, рассказывал уже в конце 90 годов:
«Я участвовал на мероприятии по открытию нового японского проекта. Там выступал Гейдар Алиев.
До этого мне лишь однажды приходилось встретиться с ним. Тогда я работал в агентстве «Кавказ», это был 1993 год. И Алиев у меня спросил: »ты с какой газеты?» Я ответил: »с агентства «Кавказ». С тех пор прошло почти 6 лет. Теперь, при открытии нового проекта, журналисты собрались вокруг него, и со своими диктофонами назойливо выкрикивали свои вопросы. Я уже работал в газете «Трибуна».
И каждый журналист, прежде чем задать вопрос, представлялся, я, мол, с такой то газеты. Когда дошла моя очередь, наши глаза с Гейдаром Алиевым встретились. Я представился: газета «Трибуна». Как в тумане помню выпалил свой вопрос, и он также быстро ответил. Спустя мгновение, прошло пару секунд всего, Гейдар Алиев сделал шаг ко мне, взглянул мне в глаза, стараясь не мигать, спросил:
— А что, ты уже ушел с агентства «Кавказ»?
Мы все знали и были наслышаны о его феноменальной памяти. Тем не менее, его память меня удивила. Я окаменел на месте. Да я уже сам стал забывать, где я работал прежде, а этот человек помнил мое прежнее место работы. Это что, проверка собственной памяти»?

Вот что говорили о Гейдаре Алиеве его коллеги за рубежом.
Леонид Кучма: »Гейдар Алиев…что я могу сказать о нем? Великий человек! Этим все я сказал».
Эдуард Шеварднадзе: »Я горжусь тем, что являюсь другом Гейдара Алиева».
Ислам Каримов: »С Гейдаром Алиевым я дружу давно. И мне весьма приятно, что сегодня мне есть, чему поучится у этого в высшей степени Маститого политика».
Знали бы они, кем был раньше это маститый политик, этот гений.
Одно можно сказать точно, что Гейдар Алиев в 2003 году умер во время, в самый раз. Если он еще немного прожил бы, то ему нечего было бы сказать народу.
Что он мог бы сказать азербайджанскому обществу? Как он отчитался бы? Ведь, по сути, за 10 лет он так и ничего не сделал.
Да, он был актером, и умер как актер на сцене. Хоть и лежал в барокамере в Кливленде. Это не важно.
Сама личность Гейдара Алиева является знаковой только на территории Азербайджана, он является »крупнокалиберным» только у себя на Родине, от силы его запомнили в СНГ, в некоторых странах бывшего СССР.
Но естественно, Гейдар Алиев – это не Рузвельт, не Черчилль, это не Сталин, и даже не Ельцин.

ЭТОГО НЕ ЗНАЕТ НИКТО

Больше всего Гейдар Алиев боялся своего прошлого.
Архивы он превратил в охраняемые ГАРЕМЫ. Он практически уничтожил
всю документацию, содержащую хотя бы мизерную информацию о его детстве или отрочестве, или же оперативной службы в рядах НКВД Азербайджана.
Да, у него судьба сложилась удачно. Видимо Гейдар Алиев, то есть такой персонаж существовал в Баку всегда. Просто он больше подошел для этой роли. Сама личность Гейдара Алиева тут не причем, тут нет его конкретной заслуги.
И тем не менее, получив доступ к этим прежде сверхсекретным документам, вы окажетесь… перед тайной!
Он этого не сумел предусмотреть. Как говорится, и »гении» ошибаются тоже.
И, начиная рассказ о его жизни, мы вступаем в этот великий мрак.
Еще учась в аспирантуре, я знал об этом архи секретнейшем
хранилище документов, которое можно сравнить с бункером Гитлера по
своей серьезности и конфиденциальности.
Я не могу четко давать отчет про местонахождение этого архива, одно могу сказать точно: в нем хранились документы высших органов партии, управлявшей страной семь десятилетий, а также — личный архив всех первых секретарей союзных республик.
В книгу также вошли документы из бывшего партийного архива
— святая святых.
Наконец то я у цели: вот он, архив мой милый! Здравствуй милый друг, как долго я тебя искал.
И конечно, я использовал комментарии бывших сотрудников НКВД, ЦК, КГБ, и других людей, жизнь которых непосредственно сталкивалась с Гейдаром Алиевым.
Более того, я на свой электронный почтовый адрес получал массу писем, где досконально излагались дополнительные сведения о жизни Гейдара Алиева.
Я благодарю добровольных моих помощников, спасибо им за все. Низкий им поклон.
Таков главный сериал источников, где я искал Алиева — Гешу. Ведь так именно его и называли в детстве, в молодости.
В этой книге нет сенсационных сведений, но они передают бесценные
детали исчезнувшей эпохи.
Как — то я беседовал с бывшим сотрудником НКВД, Виталием Поляковым.

Он, тут же вспомнив Гейдара Алиева, рассказал одну любопытную деталь.
»Это был то ли 77 год, то ли 78, не помню уже. Гейдар Алиев со своей семьей отдыхал в Ессентуках. Я тоже там находился в качестве отдыхающего.
Алиев ни с кем не общался в этом санатории. Ни с кем. Только кивком головы здоровался и проходил мимо.
Но меня он узнал тут же. Мы ведь с ним начинали вместе еще в конце 40 годов.
Как — то случайно мы оказались у фонтана. Он был один, а я был с товарищем – тоже бывшим чекистом.
Мы подошли к Гейдару Алиеву, поздоровались, постояли. Поболтали, стали говорить о погоде, о том, сем.
Внезапно разговор перевели на тему НКВД, поплыла ностальгия, и тут же стали вспоминать былое, старое. Период времен войны, Емельянова, Борщева, структуру работы, события.
Гейдар Алиев сразу переменился в лице. Он буквально, именно буквально, обернулся, ушел. Даже не попрощался.
Я его еще несколько раз видел в санатории, он избегал со мною встречи.
Гейдар Алиев повел себя очень странно. Что тут такого, если люди вспоминают молодость?
Но он этого не хотел. Видимо была все — таки какая то причина, была».

Не хочу в лишний раз подчеркивать свою проделанную работу, но ни один из историков никогда не собирался написать что либо о юности и молодости Гейдара Алиева. Я имею ввиду серьезных историков.
И все же один писатель нашелся. Он был азербайджанцем, звали его Ариф Гурбанов.
Это был уже 1972 год. А.Гурбанов начал рыться в архивах КГБ, дабы найти что либо четкое про молодость Гейдара Алиева, и отметить это в своей книге, которую он планировал назвать »Долгий путь».
Он даже побывал в главном кремлевском архиве, вынюхивал там что – то, искал, даже загорелся, стал с интересом работать…Как вдруг А.Гурбанова не стало. Он попал под машину. Причем попал под машину на проселочной дороге, на одной из апшеронских дач.
Этот Гурбанов наверняка понял то, чего никто другой не понял: существовала огромная дистанция между Гешей и Гейдаром Алиевым.
Да, он вождь и — один из народных расфуфыренных и раздутых лжепророков, который подрывал нравы общества. Ведь именно с его приходом к власти в 1969 году, в Азербайджане впервые ощутили взятку, коррупцию.

СТРАННАЯ БИОГРАФИЯ

Алиев Гейдар Алирза оглу, родился 10 мая 1923 года. Эту дату вы найдете практически везде. Эта цифра считается официальной

А вот фотокопия выписки из метрической книги города Нахичевани о
рождении Гейдара Алиева, хранящаяся в секретном архиве:
«1921 год. Родился 21 апреля, родители — жители города
Нахичевани, рабочий Али Рза Алиев. Итак, он родился на целых два года раньше официальной даты своего рождения, которую столько лет торжественно праздновал весь Азербайджан. Столько лет отмечать НЕВЕРНУЮ дату?!
Но это не ошибка. Здесь же, в архиве, находится свидетельство о
поступлении молодого Гейдара Алиева на первый курс Азербайджанского Индустриального института. И тоже:
«Родился в 21апреля 1921 года».
Что самое поразительное, сохранилась анкета, которую он сам заполнил в 1929 году, будучи еще маленьким мальчиком. И там он собственноручно написал — 1921-й!
Да, официальная дата его рождения вымышлена! Но когда? Зачем?
В декабре 1941 года, когда уже шла война, Гейдар Алиев устраивается на работу в архив НКВД Нахичеванской автономии, выполняя работу обычного курьера.
Все его сверстники обивают пороги военкоматов, норовят на фронт, а Алиев в этот момент тихо и мирно работает в архиве НКВД в уютном провинциальном городке.
Его туда устроил тогдашний министр Юстиции Нахичеванской автономной республики Абдул Манаф Гаджиев. Юноша просто приглянулся министру, да и родственником являлся он ему.
В 1964 году он становится заместителем председателя КГБ, а в 1968, уже председатель спецслужб Азербайджана.
Ровно через год Брежнев его назначает первым секретарем Компартии Азербайджана.
За долго до этого его день и год рождения изменены: 10 мая 1923 года. Ложная дата рождения становится официальной. Опять таки: зачем?
Передо мной — бумаги Семена Изергиль. Он был доверенным лицом Ежова, затем Меркулова, бывших председателей НКВД СССР.
Я снял копию этих документов, успел снять. Так как оригинал куда то исчез.
В архивах ФСБ рассекречены уникальные материалы, дающие представление о личности многих бывших чекистов — НКВД – шников.
Я просматриваю документы — все пытаюсь найти какой-то след. Никаких личных записей, никаких дневников не осталось после смерти Изергиль.
Хотя, сотрудники НКВД следов не оставляют. Все поступали точно так же. Это принцип. Ни Алиев, ни Андропов, ни Крючков, ни один из них
не вел дневников. Ничего личного — только дело партии. Этот
полезный принцип помог им унести в могилу многие секреты.
Между дел ко мне подходит сухонький старик, один из старых ГБ – стов, тоже любящий покопаться в архиве. Он не представляется, и я не спрашиваю его, кто он. Мой личный опыт ГБ – ста подсказывает: если хочешь много знать, не задавай вопросов.
— Я вижу, вы интересуетесь бывшими председателями КГБ союзных республик? Да, да…. Мне пришлось со многими из них встречаться и
даже работать… А…Гейдар Алиев? Помню….высокий был, мощный такой, хитрый. Глаза бегают, и память у него была феноменальной, компьютерной.
Однажды он вызывает одного из начальников отдела, и отчитывает его за то, что тот ему подсунул под нос документ, схожий по содержанию с бумагами даты 1942 года. Тот начальник замер на месте. Это так все запомнить.
Каким он был в молодости? Ну нет, это никто не помнит. Чего не знаю, того не могу сказать, молодой человек. Поговаривали, что называли его Гешой, ни Кешой, а Гешой. Да, Геша. Такой, типичный провинциальный рвач был, этот Геша. Но потом выбился, прорвался таки.
Один из тогдашних близких соратников Гейдара Алиева, Фатиев, — много написал об НКВД Азербайджана в своей книге. Ее издали потом в России. Но многотысячный тираж куда то снова исчез. Я помню, там несколько раз подчеркивалось имя Гейдара, или Геши. Да и сам Фатиев куда то испарился. Мне самому стало интересно, но больше его никто не видел.
Никто полной биографии Алиева не знает. Никто не знает, что он делал в НКВД, будучи молодым сотрудником, чем занимался, и проч.
А ведь сидеть на троне и быть смелым – это легко. На тебя смотрит весь мир, и страна тебе помогает, потому и сыграть роль смельчака гораздо легче.
Целая автономная республика Нахичевань произвела продукт слишком маленький: результатом стала официальная биография Алиев, где очень, ну просто очень кратко проходим, пробегаем по его молодости, а затем буквально тормозим на годах его партийной жизни и вчитываемся в его партийную жизнь, изучаем и разбираем ее досконально, по полочкам. Поняли?
— Зачем о его молодости ничего нет?
— Да, чтобы никто никогда не знал, каким он был.
— А каким он был в молодости?
— Я не могу точно сказать, каким он был, или таким вот был, или вот не таким. Честно говоря, личность Гейдара Алиева меня мало интересовала. Я интересовался более известными политиками, такими как Ленин, Троцкий, Сталин, Хрущев и пр. А то, какой то провинциальный и целеустремленный лидер…. Нет, это не серьезно!
Постойте, а вы не слышали историю о его неудавшейся женитьбе на одной грузинке по фамилии Дугашвили?
— Нет, какую историю?
— Алиев в юности, когда ему было лет 25, или около того, бегал за одной грузинкой. Фамилия ее была не Джугашвили, а Дугашвили. Так вот, Алиев добавил каким то образом букву »ж» в фамилию Дугашвили, и получилась сталинская фамилия. Они одно время встречались. Но потом эта грузинка убежала в Тбилиси, тем самым поставив крест на »фамильной» карьере Гейдара Алиева.
В те годы председателем НКВД Азербайджана был Емельянов. Серьезный мужик, крутой такой.
Ему докладывали почти все о молодых сотрудниках.
Вот и как — то так получилось, что однажды в поле зрения Емельянову попались несколько работников, в том числе и Алиев. Он тогда еще работал в архиве, еще не был опером.
Емельянов заинтересовался им. Ему понравилось его рвение. Прошло собеседование при закрытых дверях, после чего Алиев перешел из архива на оперативную службу.
Уже после смерти Сталина летом 53 года, как-то кто – то почему — то напомнил Алиеву об этой грузинке Дугашвили. И он выпалил по русски со страшным акцентом, тогда он еще плохо говорил на этом языке. Он сказал: »я же ее не изнасиловал. Мы встречались, я холост, имею право. А что, нет что ли? Ну а если на то пошло, никто не докажет, встречался я с ней или нет».
Это был один из его знаменитых ответов на многочисленные каверзные вопросы.
Просматривая бумаги, я часто вспоминал старика.

Да старик был не один из таких вспоминающих. О Гейдаре Алиеве вспоминает специальный корреспондент газеты «Правда» Борис Боссауэр.

»Это было во время войны, то ли 1943, то ли 44 год. Не важно, в общем. Я приехал в Баку по приглашению Емельянова. Меркулов до этого вызвал, и сообщил кое — что, мол, надо написать о некоторых сотрудниках НКВД Азербайджана. Оттуда поедешь в Нахичевань тоже.
Ну и я поехал. Приезжаю значит в Баку, сделал свои дела, оттуда в Нахичевань. Этот маленький городок находится на границе с Ираном.
Я приехал на поезде. Меня встречают двое офицеров, берут у меня чемоданы, садимся в машину, приезжаем в двух этажное здание НКВД, наспех обедаем в каком то кабинете, и начинаю писать.
Работал я долго, даже мучительно. Не заметил, как появилась на небе луна. Стоял вечер. Потом вошел в комнату Сема Цатуров, начальник подразделения, и заявил мне:
— Боря, ты устал уже, пошли кушать.
Я действительно был голоден, целый день пишу и пишу.
— А куда? В ресторан что ли?
— Да нет, какой тут в Нахичевани ресторан? Нам нельзя в рестораны. Кругом война. В архив зайдем, там уже стол готов.
В те годы было тяжело на самом деле. Хоть и Гитлер дал осечку, но все же Сема был прав. Настроение у народа было подавленным. Это помню я.
Ну вот, мы и пошли в архив, зашли в одну комнату, потом через дверь в другую, потом спустились в подвал, заново другая дверь, сейфовая, и так далее, и входим в какой то бункер.
Комната большая, огромная. По середине комнаты яйцеобразный стол.
На столе кружочками нарезанная колбаса, соленья, черная икра, швейцарский сыр, лимонады, и три бутылки водки.
Мы с Семой сели кушать. С нами сел кушать еще один сотрудник контрразведки, звали его, кажется Алексей. Некоторое время молча ели. Хлеб закончился. Семен обернулся в сторону двери и крикнул:
— Геша! Ге-ша!
В дверях появился высокий худощавый паренек.
— Геша, хлеба неси! Быстро, водка остывает! – брякнул ему Семен Цатуров.
Этот Геша исчез и через пол минуты он полусогнувшийся, забежал к нам с большой разрисованной тарелкой, где стояли большие куски серого разрезанного хлеба.
По ходу и по знаку Семена Геша стал убирать со стола грязные салфетки, ставить чистые стаканы, заменял тарелки.
Я был уже в хмели немного, и стал почему – то (даже сам не знаю почему) рассматривать этого Гешу.
Лицо его было круглым, краснощекий, ширококостный, но в тоже время в нем выказывалась ненормальная худоба.
— Геша! Лимонаду тоже занеси бл….! – крякнул на ходу Семен.
Мне если честно стало интересно, что этот молодой детина делает в архивах НКВД, если все его сверстники проливают кровь за Родину.
— Сема, это кто? – лениво указал в сторону Геши.
— А….- махнул рукой Сема – Геша это, Геша! Курьер!
— Инвалид что ли? – не унимался я.
— Он с детства инвалид! – сказав это, они разразились смехом вместе с Алексеем, держась за бока. Они уже были пьяны. Мне стало тоже смешно.
Спустя пару дней я этого Гешу вновь увидел. Он заносил большие бидоны молока в здание НКВД. Точнее спускал их в подвал. Его использовали как рабочую силу.
В этом Геше что — то было такое все же, чего я не смог точно передать. С минуту я постоял, курил, из окна первого этажа глядел на его движения.
Помню, он вытер испарину со лба, потом стал разгружать ящики с рыбой с бортового ЗИЛ – а.
Мне его стало немного жаль. Неужели этот детина настолько негоден к строевой службе, что ему применение нашли только лишь в таких вот делишках: подавал к столу хлеб, убирал со стола, заносил во двор бидоны молока и проч.
Я подошел к нему под вечер. Точнее сказать, даже не подошел как — то, а мы столкнулись с ним в коридоре. Он развешивал в кабинете какого то начальника плакат, и выбегая оттуда, мы столкнулись. Я ему предложил папиросу. Он улыбнулся только губами, и на русском с очень большим акцентом ответил:
— Списибо, не куру.
Через секунду он испарился.
Больше я о нем не слышал. Уже много после, это уже был кажется 1964-65 год, дай бог памяти, заместителем КГБ Азербайджана был назначен Гейдар Алиев. Его фото я увидел в «Правде» и тут же признал того Гешу. Наведя справки, и уточняя о его личности, дескать, этот Гейдар Алиев — тот самый Геша с архива Нахичеванского НКВД, или как? Мне ответили лаконично: Да, Боря, это он, бывший курьер с архива, Геша».
Да — а, вот это номерок. Потом мне приходилось встретиться с Гейдаром Алиевым непосредственно, мы общались тесно с ним. Я был потрясен перемене в этом человеке.
Ведь кто не видел Гешу, того вряд ли можно убедить, что юность Гейдара Алиева диаметрально противоположна тому статусу, которого мы привыкли видеть на экранах телевизоров, на страницах газет.
Это разные люди – Геша и Гейдар Алиев. РАЗНЫЕ!

Это уже общепринятое мнение, что Гейдар Алиев не любил, когда кто — то из журналистов интересовался его прошлым. И этому была причина: как это, его однокашники проливают кровь, воюя с Гитлером, а он прохлаждается в архиве НКВД. Странно все — таки.
История (а точнее, Боссауэр) умалчивает, почему и каким образом Гейдар Алиев избежал участия во второй мировой войне.
В 1970 году русский художник с Кавказа, некто Горшков, попытался написать картину – триптих о юном, молодом и зрелом Гейдаре Алиеве. Три картины – три истории.
Горшкова попросили с КГБ Азербайджана пока повременить с этой затеей.
А потом и вовсе забыли. Отказ с ответом Горшкову — талантливому художнику могло означать лишь одно: писать картину о юности Гейдара Алиева не надо. И Горшков похоронил эту идею.
Все эти истории свидетельствовали: Алиев не хотел вспоминать жизнь
молодого Геши.
И, сделавшись главой Азербайджана, а впоследствии зампредседателя Совета министров СССР, он не только стал закапывать свою юность, свои молодые годы. Как мы увидим в дальнейшем, он изменил целый ряд и дат и событий в жизни Геши — будто хотел запутать будущих исследователей.
Но что же такое было в биографии Геши? Чего боялся Гейдар Алиев?

ГЕША: Если я сказал нет, значит, это означает да. Или наоборот. А в основном я все делаю вслепую, и считаю, что готов к той роли, которая ждет уже долго своего актера. И у людей не ищу душу, иначе я у некоторых непременно найду и тело.

НАХИЧЕВАНЬ

В 1921 году в Нахичевани, в этом древнем провинциальном и уютном городке родился Гейдар Алиев.
Георгий Гурджиев – знаменитый мистик, странствуя в начале 20 века по Кавказу, описал Нахичевань таким образом: «Городок на берегу реки Аракс, на границе с Ираном. Небольшая деревня, станица по русски. Климат резко континентальный — зимой холодно, летом пекло, палящая жара.
На каждом углу мечети. Основные жители азербайджанцы, русские и армяне.
Местное население достаточно буйное, дерзкое, но прилично гостеприимное.
И река Аракс какая то уж больно странная по своему образу. Наполовину вода в реке красная, как кровь. А другая половина реки серая. В общем – интересно, но скушно».
Такова декорация, в которой начинается жизнь нашего героя. Но некую
особую ноту в эту идиллию я внес бы и сам.
В Нахичевани спокон веков люди любили гулять вечерами, особенно летом и весной. Да и осенью. Кроме зимы. Так как днем бывало жарко, а вечерами прохладно, приятно. Весь Нахичевань вылезал на улицы и дворы, мужики играли в нарды, женщины под руку прогуливались допоздна.
Кругом благоуханье цветов, тишина, трель кузнечиков. Лепота!
Именно по ночам понимаешь, почему вот эта улица расположена тут, а не там, это здание или этот домик выстроен на берегу маленькой речки, а не на другом месте.
Двухэтажные дома и магазинчики прячутся между деревьями.
По одной из центральных улиц прямо у обочины сидел старик по имени Халил и продавал семечки.
Чуть дальше от него в стеклянной будке торговал холодной водой еще один абориген Нахичевани – криворукий Умуд.
Но это лишь поверхностность. В основе своей молодежь увлекалась наркотиками, а зрелые мужики ехали на заработки в Россию, в редких случаях в Иран.
В самом центре города расположено так называемое место паломничество местных людей: »Девичий родник». Впоследствии, тут установят памятник Гейдару Алиеву.
И вот на берегу городской речки (назвать ее рекой язык не повернется), живет рабочий Алирза.
Здесь стоит его хибарка, в которой он поселился после переезда из Армении, точнее из Сисианского района.
Его жена Иззят родилась в бедной крестьянской семье. Ее отец и мать рано умерли, и не долго думая, будучи совсем еще девчонкой, она выпорхнула замуж за уже немолодого Алирзу. К тому времени, Алирза уже успел развестись со своей первой женой, от не у него были два мальчика. И вот Алирза не долго думая, взял в жены молодую Иззят.
На Кавказе девушки созревали рано. В 15-16 лет
они считаются взрослыми женщинами…
А Иззят в тот момент было аж 25 лет. Ее сверстницы давно уже родили по 3 — 4 ребенка. Полюбила ли Иззят Алирзу? У нищих людей, боровшихся за существование, нет времени на здравый смысл. Какая там любовь? Тем более, она была не маленькой девочкой.
Будущий отец азербайджанского лидера в Нахичевани появился недавно, семья его жила в деревушке Джомарт Сисианского района. Они всегда жили там, в Армении. Собственно говоря, когда они жили в армянском Сисиане, эта земля не была Арменией. То есть Сисиан назывался иначе – »Черная церковь», он был исключительно азербайджанским районным центром, и уже потом, в 1920 году, армяне присвоив себе эти земли переименовали этот район в Сисиан.
Алирза Алиев долго и упорно зарабатывал черный кусок хлеба для своей семьи. Причем он был без предрассудков. Не было предрассудков у бедного и никчемного крестьянина. Он работал повсюду и не гнушался, не стеснялся своей работы. Попробовал себя на поприще железнодорожника, банщика, кочегара, садовника, батрака.
Он не был буйным, не влезал ни в какие драки разборки, карты не играл.
Растил своих детей, вел скудное свое хозяйство. Как уже сказано выше, у него было два сына от первого брака, далее от нынешней жены родился Гейдар. Так назвали малыша в честь брата Иззят.
После Гейдара родились еще два сына и две дочки.
Я кое — как нашел пожелтевшую выписку из книги бракосочетавшихся за 1920 год: «29 марта сочетались
браком: временно проживающий в Нахичевани крестьянин Алирза Алиев, мусульманин по религии, вторым браком, возраст – 30 лет;
и бедная крестьянка Иззят,
вероисповедания мусульманки, первым браком, возраст — 25 лет».
Свадьбу не сыграли. Не было денег, какая там свадьба… Втихую отпраздновали сами.
Иззят сразу раскусила своего избранника. В Азербайджане многие мужчины пьют, пьют много и весело, с бесконечными тостами, а Алирза вообще практически не пил. Он был забитым, у него выпирал комплекс вины и обиды. Был он черен, высокий, худощав, носил большие черные усы, большой лоб. Геша на него совсем не будет похож…
Иззят же — забитая, перекошенная, набожная, деревенская смуглая женщина, покрытой веснушками. Она была безграмотна.
Дело в том, что одна и та же девушка (в плане социального статуса) в Азербайджане и скажем, в Грузии имела совершенно различный вид, иную форму.
В Грузии бедная крестьянка выглядела все же более современнее, »цивильнее», и была намного образованнее, чем ее сверстница из Азербайджана.
У супругов Алиевых было много общего.
21 апреля 1921 года у Иззят родился третий мальчик.
Домик крестьянина Алирзы не сохранился, конечно, по сей день. Одноэтажный глиняный теремок… У входа, прямо на улице, сидел мрачный Алирза. В единственной комнатке ютились отец, мать и трое сыновей. Был еще прокопченный, темный подвал. Скудный свет через окошечко освещал грязный, но большой ковер. Ковер – колыбель ГЕШИ.
В Нахичевани дома полунищих крестьян строили из затвердевшей глины, но в день рождения маленького Гейдара Алирза запил. До сих пор почти непьющий крестьянин пил до подушки, не просыхал три дня. Очень интересно.
В годы величия Гейдара Алиева эту лачугу хотели разыскать, точнее сказать, восстановить, но все тщетно. Глиняная хибарка, где родился Спаситель, испарилась. А может ее просто не хотели найти?…

Итак, Геша родился. Малыш оказался очень сильным, здоровым, смышленым.
Прямо перед их домиком стояла военная казарма.
И очень часто маленький Геша видел, как молодые военные издевались над старыми людьми. Время было тяжелое, Советская власть только установилась.
И некоторые сцены все же Геша запомнил.

Однажды двое военных избивали палками одного педагога. Последний был в очках, с портфелем, в шляпе. Геше стало интересно, почему такому солидному человеку достается от таких молодых людей. На его вопрос его отец ответил так:
— Эх…сынок…Эти молодые — военные, значит у них власть. Понимаешь – ВЛАСТЬ! А если у них власть, то они будут использовать ее перед всеми, даже перед учеными. Так как власть всегда права, понял?
Это останется в подсознании Геши надолго. Никогда в нем не проснется чувство справедливости. Став профессиональным ГБ — стом, он будет всегда использовать эту отцовскую теорию.

ТАК ЧТО ЖЕ БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ?

Темно и серо детство нашего героя. Как уже отмечено выше, глиняная лачужка, полуголодное состояние, мрачный и усталый отец Алирза, вот собственно все, что помнил о себе маленький Геша.
Но прочти все источники твердят одно и тоже: Геша своего отца не любил. Даже на старых пожелтевших фотографиях молодой Геша снят только лишь с матерью, с сестрами, братьями, но не с отцом. Быть может есть там пару совместных фоток и с его отцом тоже, но это большая редкость.
«Моя мама была хорошей женщиной, она своих детей воспитали отлично», — сказал Алиев в беседе с русским писателем Виктором Лейбманом. И ни одного слова об отце своем. А в этот момент Азербайджане рассказывали и совсем иное…

Из беседы с Н.Гаглоевой: «Я жила в Нахичевани до 26 лет и была
хорошо знакома с одной старухой, прежде жившей в Сисиане. Это горный район в Армении. Она рассказывала, что старый Алирза очень часто бил маленького Гешу.
Но мне не известно, почему он его бил. Однажды я услышал, как в доме Алиевых разбилось стекло. Я высунулась за окно и увидела, как открылась калитка, и на улицу выбежал маленький Гейдар, а за ним его отец Алирза. Он бросил вдогонку ему черный башмак и доругивался вслед. Да и вообще старик Алирза часто бил маленького Гешу. Зачем он так бил своего пацана? И жену он бил страшно. Но часто он все же избивал Гейдара. Однажды он хотел его задушить в тазике с водой. Засунул его голову в воду, и придерживал там. Четырехлетний Гейдар чуть не захлебнулся.
Рассказывают, однажды Алирза привязал Гейдара к столу, держал лицом к земле и целый час бил его по спине плетью. У бедного мальчугана вся спина была изрезана ранами».

Из письма Паша Везирова: »я знаю, что детство Гейдара Алиева было тяжелым. В этом была не только ненависть Гейдара к бедному и никчемному и полоумному отцу, но и иной интерес. Когда отец ему что — то приказывал сделать, Гейдар всегда переспрашивал: »а зачем это надо сделать? А может не надо это делать, а, отец?» Ну, и так далее.
Но в Азербайджане ходили разные легенды о его детстве…»
Однажды я наткнулся на очень интересный документ. И
вот я роюсь в этих бумагах, читаю кое — что. Везде его письма в разные инстанции, в том числе и к родителям своим.
По бумагам выясняется, что он – де, любил своих родителей до безумия. Это не мудрено, все, как и ожидалось.
Лишь однажды мне удалось найти одну бумагу, где Гейдар Алиев, уже в ранге офицера МГБ в 1948 году, находясь в Нахичевани, встретился со своей матерью.
Об этой встрече ходило много разных кривотолков.
Но один фрагмент правды проскользнул:
— Почему мой отец меня так в детстве ненавидел? Зачем он меня жестоко избивал? Ты не знаешь, мама? — спросил он свою мать.
— Откуда я знаю, сынок? Если бы не так, то наверное ты был бы другим. Иначе ты не стал бы вон таким вот, — ответила Марьям.
Она им гордилась. Но по сути она не понимала кто же ее сын.
— Ты кто вообще? – спросила она его.
— (поморщившись) Военный я мама, и полицейский тоже.

И вот тут она сказала фразу, над которой тогда смеялся весь Нахичевань:
— Лучше бы ты стал железнодорожником.
Эти слова понравились даже Алиеву, он долго вспоминал эти слова и смеялся.
И все же в этом видимо и таилась мысль матери, которую ощутил ее сын – Гейдар.
Надо ИЗБИВАТЬ! НАСИЛИЕ! РАБСТВО!
Врач Сулейман — заде вспоминал рассказы Иззят: «Однажды пьяный отец швырнул бутылку в сына. Тот не успел спрятаться, бутылка ему угодила в грудь и разбилась(!). Ребенок шлепнулся на пол и потерял сознание. Мы думали, что он умер. Он потом три года хрипел, когда дышал». Очень часто Иззят вступала в мордобой с Алирзой. Муж и жена перед детьми дрались на смерть.
Кулак, насилие и беспощадную борьбу видел с рождения маленький Геша.
«Убогая и юродивая семейная жизнь ожесточила Гешу. От этого он стал еще более ущемленным, ущербным, закомплексованным, уже, будучи пацаном, заглядывался на блюстителей порядка, преклонялся перед властью,» — так описала его девяностошестилетняя Ханум хала Шейхова, подруга Иззят, переехавшая в 1956 году в Россию.
»Его в детстве били не за непослушание, а просто так, его хабитус располагал к этому. Его били потому, что иначе было невозможно, так было надо. Его бил всегда его отец Алирза. Мать хоть как — то пыталась защищать его. Как раз таки Геша был послушным, исполнительным, в отличие от других своих сверстников. Но в том то и странность, что его били чаще их» – докончила свою мысль Ханум хала.
Насилие и кровь! — входит навсегда в его подсознание. Это слово станет у него самым любимым в борьбе с политическими противниками.
Но в тоже время страх. СТРАХ и еще раз страх! – это второе кредо Геши, так как он боялся наказания.
Маленький Геша был устремленным, строго посещал школу, получал хорошую оценку.
Но чаще всего мальчик помогает матери и отцу по хозяйству в доме: таскал овощи и фрукты на рынок, мыл машины, разносил белье в прачечную и проч. У мальчика была необыкновенная память, он был способен к запоминанию дат и событий.
Один из его учителей был Хосроф Абдиев.
»Я помню этого мальчика. Он был щупленький, высокий, очень старался, но по сути он так ничему и не научился. Он все учил поверхностно, хотел иметь представление, но абсолютно не вникал в суть предмета. Но юноша имел потрясающую память, поэтому, запоминая какую то деталь предмета, он в нужный момент вставлял это в беседу. У людей складывалось впечатление, что он умница, но меня же этим не проведешь».
Через много лет, в 1966 году, старый Хосроф поехал в Баку и решил
навестить мальчика Гешу, ставшего тогда заместителем председателя КГБ Азербайджана.
«Сначала меня не пускали к нему, но когда ему сообщили, кто хочет его
видеть, он вышел сам, обнял меня и сказал: «Учитель, учитель, как дела учитель?»
Как хотелось Алиеву очень хотелось, чтобы учитель Хосроф, увидел бы теперь, кем стал тот самый Геша, который проходил в детстве под балконом своего учителя с двумя большими корзинами грязного белья. Теперь уже Геша ухмылялся над Хосрофом, этим жалким и старым учителем!»
Но именно в детстве постоянная униженность, страх и избиение родили в самолюбивом мальчике ненависть. И эта ненависть была совершенно не логичной, то есть не отвечала никаким требованиям. Он стал ненавидеть всех!
Родителей, товарищей (хотя их у него не было вообще), соседей, своих учителей, короче говоря, всех!
В Нахичевани жил тогда старик Давид, ассириец по нации. Он вспоминал одну сцену, как люди в Нахичевани ходили в мечети молиться Аллаху, а маленький Геша негодуя, спросил:
— Но почему люди ходят в мечети? Ведь это запрещено! Нет? Ведь религия под запретом. Неужели эти люди не бояться наказания?
— Сердцу не прикажешь, Геша, — отвечал Давид. – Веру не запретишь.
Но этого маленький Геша понять был не в силах: все детство его учили наказывать за непослушание.
»Но Геша уже тогда имел организаторские способности. Он подговорил двух своих однокашников, а может просто пацанов со двора, не помню уже. Так вот они вдвоем ранним утром зашли в мечеть, и нагадили там на ковер.
Жители были взбешены от этой чудовищности. Первые ранние посетители, увидев дерьмо на полу мечети, испугались поднять шум, но этих пацанов все же выявили. Но они не выдали Гешу. Он пока оставался в стороне»- из слов старика Давида.

Баку.

В 1941 году началась война. Великая отечественная война. Но Геша в это время, конкретнее сказать, в июле 41 – го, поступает в азербайджанский индустриальный институт.
Впервые Гешу увидел его сокурсник Сахиб Бабаев. Он вспоминал:
«Во время перемены Геша стоял всегда в стороне. Когда гремел звонок, все ребята выбегали в коридор, разбивались кучками, стояли – курили, болтали неустанно, перебивали друг друга. Но Геша не вмешивался, всегда стоял в стороне. Нам тогда показалось, что ему просто нечего сказать.
И через мгновение наша версия подтвердилась. Мы, подозвав его, спросили о том, мол, Непал – это страна в Азии или Африке? Он, покраснев, вымолвил из себя – я не знаю.»
Сахиб Бабаев как и Геша, получит высшее образование, но в отличие от Геши, это образование будет не заочным, а фундаментальным. Как и Геша он поступит служить в правоохранительные Органы, как и Геша влюбится в некую Дугашвили — молоденькую грузинку.
Дальше их пути разойдутся: его удачливый соперник станет Спасителем азербайджанского народа, а сам Сахиб Бабаев отправится тянуть срок в
лагерь вместе с другими парнями…
Но сейчас они вместе стоят в коридоре азербайджанского индустриального института и ждут конца перемены…
Вспоминает Теймур Курбанов (он также учился в Индустриальном институте): «Любимым развлечением наших ребят был спорт: кто ходил плавать, кто играл в футбол, но основная масса студентов любила бороться. С нами учились много парней из Дагестана, и они вместе с нами боролись, боксировали. Почти все без исключения были заняты спортом, в душе готовили себя к войне, на фронт, кроме Геши. Мы лупили друг друга беспощадно, но молодой Геша стоял в стороне, и на наши призывы он вежливо откланивался.
Он никогда не рисковал, никогда! Он прекрасно знал, что если войдет в игру, то будет побитым, избитым, получит по лбу, по носу, но он этого не хотел, он стеснялся нас. Это был единственный парень в нашем институте, у кого не было друзей. У него не было даже товарища. Но все дело в том, что когда я увидел его спустя лет 15-17, он уже работал в системе КГБ, то это уже был совсем другой человек. Мы случайно встретились на приморском бульваре, кажется, это было после суда над Мир-Джафаром Багировым.
Да, да, это было тогда! Весь народ высыпался в город и гуляючи, обсуждал этот громкий скандальный суд.
Гешу я увидел рядом с клубом имени Дзержинского, там проходил суд. Он узнал меня, но прошел мимо. Но это уже был не Геша, а Гейдар Алиев. Он был сильный, мощный, уверенный ГБ — ст. От его закомплексованности не осталось и следа».
Шла война. Великая отечественная война, а Геша в это время работал в архиве НКВД в Нахичевани.

НАХИЧЕВАНЬ.

Работа в НКВД времен второй мировой войны была мучительно напряженной, тяжелой. Суровое было время тогда, очень суровое.
Сотрудников арестовывали каждый день. После ареста их никто не видел. Но их арестовывали по доносу, по конкретному заявлению.
Офицеры сидели, дрожали, что вот – вот, сейчас придут и заберут их. Так и случалось. Никто ничего не знавал, не ведал. Все происходило за короткий миг.
Вспоминает Анатолий Васильчук: »Я тогда работал, точнее был командирован, в НКВД Джульфы. Это городок такой в нахичеванской автономии.
Там работал один сотрудник, Мамиев Алик. У него был сильный тяжелый взгляд. Он так посмотрит, и как — то становилось не по себе. Все боялись его взгляда, никто не мог устоять перед его колючими глазами.
Даже шла молва про этот пристальный взгляд – »мамиевский» взгляд.
Дело было вечером, я увидел, как Мамиев учил одного парня этому взгляду. Они сидели в отдельном кабинете, и Алик учил того молодца, как смотреть, как не отводить глаза и проч.
Я успел к концу урока, Алик закончил и попрощался со своим »учеником».
Тот молодой высокий парень вышел с кабинета. Я посмотрел ему вслед.
— Кто это, Алик? – спросил я, когда мы остались одни.
— Да есть тут один, архивник. Все ходит ко мне, хочет взгляд мой перенять себе.
— Ну, это хорошо, у тебя ведь знаменитый взгляд. А зачем ему этот твой взгляд?
— Хотел бы я знать.
— Звать то как твоего ученика?
— Геша!
Уже много лет спустя я вспомнил того Гешу, когда он был уже не Геша, а Гейдар Алиев.
Тогда я задал себе вопрос: неужели человек может так круто изменится?»
С самых ранних лет Геша любит потакать и расстилаться перед начальством. Однажды один из начальников отделений МГБ Нахичевани отмечал свой день рождения. Шел 1947 год, послевоенное время, тяжело.
Жил он достаточно далеко от места работы, в километрах 20-25. На торжество заказали большой трехэтажный торт, и никто иной, как Геша инициативно попросился принести из его дома торт.
Рассказывали, что всю дорогу длиною в 25 км Геша нес большой торт на руках.
Когда он занес его в управление, а нес он его очень аккуратно, он буквально упал в кресло. Сил не осталось больше.
»Молодец Геша! Далеко пойдешь» – сказал один из сотрудников.

…

У него отсутствовала гордость, он не знал, что это такое и с чем ее едят.
Уже после, много лет спустя, многие его коллеги удивлялись абсолютному изменению его характера. Они не могли его узнать: мол, разве это тот самый Геша?
Гордость у него появилась, если быть более четким, то скорее вылупилась внезапно, нежданно негаданно.
Представьте себе Каспийское море, где неожиданно появилась акула. Или же компьютер, где неизвестно откуда взялся никому неизвестный ранее файл.
Вот и Геша как — то вдруг стал гордым, ранимым, внутренне злым.
Раньше не был он таким.
Но мы забыли про Али Рзу. Он иногда появлялся на сцене семьи, после того изнуренным возвращался с работы.
Своих старших сыновей он хотел видеть в будущем образованными, а на Гешу он смотрел как на юродивого.
»Нет сынок, рано или поздно ты будешь железнодорожником. Ты сильный, энергия есть, а там нужна сила. Я так хочу в конце концов», — поговаривал он Геше вечерами.
А мать Геши Иззят в душе хотела, чтоб сын ее стал моллой. Она мечтала об этом, хоть и религия в СССР была в полу запрете.
«Ты хочешь, чтобы твой сын стал ходить в мечеть, служить Аллаху? Только через мой труп! Ты не увидишь этого, я рабочий, и он будет таким же»! – кричал Али Рза своей жене.
Сохранились сведения дела №175 о зачислении Гейдара Алиева в ряды НКВД 1941 года: «Гейдар Али Рза оглы Алиев, азербайджанец из крестьян. Имеет отца
Алирзу и мать Иззят. Проживают: мать в Нахичевани, отец в Нахичеване: оба необразованные, выходцы из рабочего – крестьянского класса».

СТАРТ

Все же, как ни говори, но тускла и одинока жизнь в Нахичеване. Скучно, серо, однобоко.
Как говорят горожане, привыкшие к центру города, в Нахичеване воздуха не хватало, дышать невозможно.
Но однажды Геша стал свидетелем расстрела, который сыграл большую роль в его жизни. На него этот расстрел подействовал.
15 января 1945 года расстреливали двух мародеров, без суда и следствия. Чисто военно – полевой суд. Они грабили магазины, квартиры военных, нападали на людей и проч.
Без суда и следствия. Время было такое — суровое.
Вывели их обоих за город, в черном вороне, высадили в чистое поле. Там был и Геша. Он не участвовал в этой казни непосредственно, но смотрел со стороны.
Человек 5 военных оцепили округу (на всякий случай), а двое стреляли, выполняли приказ. Геша был в числе тех пяти военнослужащих, и после выстрелов они прибирали, очищали поле, убирали тела преступников, короче говоря, тоже выполняли приказ.
Это зрелище впечатлило молодого Гешу, он понял, что казнь должна
внушать чувство возмездия, боязнь преступления.
Из воспоминаний Али Кулибекова, одного из тех пяти военнослужащих: «Мне стало не по себе, хотя те расстрелянные были преступниками, все же воочию видеть казнь живых людей меня погасила надолго. Представьте себе, оба преступника кричат, подняли руки к небу, один из них прикрыл ладонью глаза, потом прозвучали выстрелы, кровь и мясо вываливаются из тела на свет…
Все мы молча опустили головы вниз, один Геша смотрел на этот процесс в упор. Он с начала до конца, от и до, не сводил глаз от этой пренеприятной сцены. Я искоса это заметил».

ВНИМАНИЕ!

В 1949 году Геша наконец то переезжает в Баку.
Баку — солнечный, приморский большой город, он уже давно стал центром Кавказа.
Кругом торговые лавки, кабаки, духаны, открытые рынки, торговцы коврами, антиквариатом, холодной студеной водой зазывают клиентуру. Губернаторский сад, где прогуливались светские люди: бакинские мадам, военнослужащие, аристократы, учителя и прочая интеллигенция.
В Баку было очень много русских, именно русских. Баку спокон веков славился своей многонациональностью: там жили евреи, украинцы, греки, курды, армяне, грузины, лезгины, немцы, поляки, и даже венгры. Но больше всего в Баку из нацменьшинств было русских. Они управляли основным движением в этом городе. Около 20 православных церквей было в Баку после войны.
Это было нечто новое, которое познал и увидел молодой Геша.
Если внимательно всмотреться в каталог старых фотографий Гейдара Алиева, вы на них увидите уже молодого битого, но пока не матерого человека, который собирался стать таковым, так сказать кандидат в волки.
Через год, в 1950 году, Гешу направляют в Ленинград на полугодичные курсы Министерства государственной безопасности, и вернувшись, в 1951 году, он начинает работу в отделе контрразведки.
Здание спецслужб Азербайджана тогда находилось в районе приморского бульвара, прямо на берегу Каспия.
Свежий бриз, крякающие чайки, медленно ехавшие вдоль моря легковые машины ЗИМ и Победа.
Вдоль дороги растут невысокие оливковые деревья.
Молодые парни в черных очках, девушки в мини юбках с солнечными зонтиками мелькали по центральным скверам Баку.
Издалека были слышны хрипловатые звуки радио, передающие мугам, а в современных ресторанах играли джаз.
Таков Баку 50 годов.
Так началась чекистская жизнь Геши.
«В те годы иностранцев практически не было в Баку. Разве что в Москве,
или в Ленинграде. В Баку иностранцы появлялись редко. А когда появлялись, за ними следили четко. Велось постоянное наблюдение.
Нам приходилось проводить контакты с ними, вербовать их. Помню, в 1953 году в Баку появился один немец. Он был якобы бизнесмен. До конца мы так и не поняли, кто он был на самом деле. Его надо было вербануть, вот и подключили к этому делу Гешу, он был великолепным агентуристом, особенно получались у него вербовки иностранцев.
Языка иностранного он не знал, рядом был наш переводчик. Вот он и переводил то, что крутил Геша. Виртуозно Геша делал это, должен я признать, виртуозно», — вспоминал один из его коллег, Виталий Краковский.
Все шло хорошо, Геша рос по служебной лестнице, он был инициативен, в работе пылок и строг, и протекция у него была не хилая: его тесть Азиз Алиев был министром здравоохранения Азербайджана.
Повторяю, все шло великолепно, и в кратчайший срок он был назначен начальником подразделения внутренней разведки.

СТОП МАШИНА!

Гром грянул в 1957 году, в июне месяце. История произошла на явочной квартире в поселке »Монтино», где Геша находясь там с девушкой – агентом, доносителем КГБ Азербайджана, переспал с ней, увлек ее в постель.
Быть может, она его увлекла в постель, это выяснить уже будет невозможно.
Она, переспав с Гешей, тут же доложила об этом в письменной форме руководству КГБ, и Гешу вызвали на суд офицерской чести. Конечно же, все это было подстроено, было наиграно заранее, но Геша сплоховал, его мастерство дало трещину.
Его поймали с поличным как рябчика, как зайца, и он был грубо опозорен в актовом зале КГБ.
Ставился вопрос о его отчислении из органов, и только страшное везение, добрый рок помог ему не оказаться за бортом телеги, имя которой – спецслужба.
Ну и его тесть сыграл свою существенную роль в этом деле.
В результате происходит несуразное: Гешу после этого дикого и фатального провала, переводят в управление разведки!!!
Представляете? Управление раз – вед — ки!
Федор Купцов, сотрудник 7 отдела рассказывает: »мы еще тогда шутили, мол, если кто хочет в разведку, давай, мол, переспи с какой нить бабой, и все! – ты в разведке!»
Именно этот случай сыграл огромное значение в жизни Геши. Потом он скажет: »Чтобы подняться, надо упасть. Мне повезло больше: я сравнительно быстро упал, чтоб подняться. Если бы ни этот случай с тот девушкой, я бы вряд ли поднялся до таких высот».

ПЕЛЕНА

А вот одна из примечательных сцен из его жизни.
Но это случилось гораздо позже, в конце 70 годов. Геша уже был первым секретарем, главой Азербайджана.
Он находился в Москве и, будучи в Барвихе, беседовал с Тихоновым, заместителем председателя совета министров СССР. С ними были еще двое сотрудников ЦК.
— Геша, что за случай с Абульфазом Алиевым? Говорят, он диссидент у вас? — спросил его Тихонов.
— Последним диссидентом был Солженицын, Виктор Владимирович. А этот Абульфаз, придурок, на большее, он не тянет – ответил Геша.
— Но ты Геша поступил правильно, что выпустил его на свободу. Сколько он отсидел, два года, или три?
— Два с половиной.
— Ну ничего, зато сейчас образумится, да и сам ты набрал очки пред народом, выпустив Абульфаза из тюрьмы. Народ то не знает, что посадил его опять же ты. Сам посадил, сам же выпустил. Народ то этого не поймет никогда.
— Вот и я об этом говорю.
— Ты талантлив, Геша, очень талантлив, но тебя может подвести излишняя необразованность. Это мы знаем, что ты недостаточно, мягко говоря необразован, и опять таки, народ твой азербайджанский этого не знает.
— И не будет знать, Виктор Владимирович.
— Кто знает, кто знает, Геша… Ты был хорошим чекистом, но ты человек не городской, ты не горожанин, ты из провинции. Даже в Баку, эту центральную провинцию ты впервые увидел, когда тебе было лет под 30. Это пятно в твоей биографии, но я думаю, что ты наверстаешь упущенное. Уже наверстываешь, запрещаешь мечети, строишь церкви. Единственное, что я могу тебе посоветовать, это ораторство. Кричи, ори, когда выступаешь. Ты мне нравишься, поэтому твоя судьба мне небезразлична, тебя может спасти только твое умение прилюдно говорить, точнее умение запудривать мозги народу.
— Если они у него есть.
— Ошибка. Опять ошибка. Ты недооцениваешь народ.
— Я слишком хорошо изучил азербайджанский народ, Виктор Владимирович.
— И что же этот твой народ, такой тупой что ли?
— Хуже, Виктор Владимирович, намного хуже.
— Ты очень хорошо понял нашу общую цель, цель русского народа. Ты молодец, Геша. Но запомни еще раз: умей говорить, главное – идеология, умение демонстративно говорить, вернее, орать. Это нужно нам, русским, это нужно партии, это нужно Москве, Кремлю.
— Русский народ, мой родной народ, Виктор Владимирович. И русский язык, мой родной язык.

Вот таким образом, совершенно тайным путем об этой беседе стало известно некоторым партийным бонзам. А что знают двое, как говорится, знает и осел.
Но молва о необразованности, точнее, малообразованности Геши была обоснованная.
»Ни один раз никто из нас не видел, чтоб Геша что нибудь читал. Я любил книги, часто читал Гюго, Бальзака, Толстого, и многие мои коллеги по оперативной работе брали книги у меня. Все, кроме Геши. Хотя помню, однажды он тоже взял у меня книгу Горького «Мать», но он ее взял у меня для вида, так как я когда стал переспрашивать у него о книге, он уклонился от ответа.
Было видно, что он эту книгу не прочитал. Более того, на обложке книги кто — то (не думаю, что это сделал Геша, но по моему это сделал один из его родственников) добавил перед словом «Мать» слово »твою». Получилось «твою мать». Вот такая история» – говорит Павел Максименков, соратник Геши по работе в КГБ в 50 годах.

НУТРО

Геша был беспринципным, без идейным, об этом говорит и эта сцена.
Рассказывает один из сотрудников 7 отдела КГБ Азербайджана, Курбан Шейхов.
»Это было лето 1958 года. Геша вновь поднимался. Год назад его чуть не уволили, а теперь он набирал обороты и опять был на коне. Зарабатывал важные очки перед начальством. Я же сказал, что было лето, август месяц. Стояла невыносимая жара, мы были в Загульбах (пригород Баку – прим. авт.), пили чай, рядом было несколько ребят. Один из нас Вася Серебрянников спросил Гешу:
— Геша, а вот если завтра восторжествует мусульманство, что ты будешь делать?
Мы все знали, что Геша рьяно поддерживал атеизм, ненавидел все, что было связано с всевышним, Аллахом. И вот пожалуйста, вот его ответ.
— А что сделаю? Что прикажут, то и сделаю. Скажут, что пора верить Богу, значит, буду верить. А-ха-ха-ха.
От этого его смеха у нас в сердце похолодело. И взгляд его был очень волчий, взгляд хищника».
Однозначно, что это был уже не тот Геша, который подавал и убирал со стола в архиве НКВД Нахичевани. Это был уже Гейдар Алиев.
Но все же обожествлять даже его этот образ тоже неверно, иначе читатель подумает, что Геша стал непоколебимым чекистом. Это было конечно же не так.
Вот что вспоминает Алексей Тимофеев, сотрудник оружейного отдела КГБ Азербайджана середины 50 годов.
Мы были в подвале, там были сотрудники контрразведки. Они собирались стрелять по мишеням, было темно, в подвале всегда темно. Только небольшой свет из соседнего кубрика немного освещал силуэты людей.
С нами был чеченец Рамзан Сабазаев, капитан из технического отдела.
Он искал своего товарища, кажется Витьку Лыжина, его коллегу и друга.
Этот Лыжин был чем — то схож по телосложению с Гешей.
Повторяю, в полутемном помещении трудно сразу узнать лица, и вот Рамзан Сабазаев ошибся, обознался, и подойдя сзади, ударил пинком Гешу. Он думал, что это Витя Лыжин. Последний привык уже к таким шуткам со стороны Рамзана.
Геша круто обернулся, поднял брови, и когда увидел, что это Рамзан Сабазаев, насильно улыбнулся, и ушел прочь.
Рамзан даже не извинился перед ним за ошибку. Все дело в том, что в 1965 году, когда Геша уже был замом КГБ, первое, что он сделал, так это стал искать того Рамзана. Ведь о указанной сцене с пинком знало мало людей, поэтому никто не мог вразумить, зачем зам преду КГБ, какой то Рамзан Сабазаев. Ясно, что Геша хотел рассчитаться с ним, но Рамзану повезло, он уже успел за год до этого переехать в Россию».
Я не берусь судить о том времени, когда Гейдар Алиев уже вышел на середину, став заместителем председателя КГБ. Именно с 1964 года, когда он был назначен заместителем Семена Цвигуна, жизнь его происходила как на сцене. Оттого мне и не интересно, так как многие изучали его чиновничью биографию под микроскопом. Но никто не знал Гешу, не знал и не ведал, что между окрепшим и умевшим себя преподнести Гейдаром Алиевым и Гешей времен 40 – начала 50 годов — огромная разница, большая яма.
Люди по своей сути невнимательны и очень наивны, их не переубедишь, если завтра выявится факт, что скажем, Майк Тайсон в детстве был трусишкой. Мало кто поверит в это, все хором крикнут, что такого быть не может, чемпион мира по боксу и в детстве был чемпионом.

Метаморфоза.

В конце 50 годов, Геша уже изменился, прошла робость, появилась уверенность.
«Он неожиданно стал веселым, часто шутил, стал иногда выпивать за компанию. Раньше такого не было, он был замкнутым. Мы долго пытались понять, что явилось причиной такого изменения, но потом кое — кто выяснил. Геша в те времена, точнее, начиная с 1951-52 годов, тесно общался с Арсеном Хачатряном – майором из разведки» – рассказывает Боря Хананаев – отставной офицер НКВД.

Я его упорно искал, и наконец, когда нашел, обрадовался. И вот мы сидим под деревьями в чайхане, пьем зеленый чай. Он пил дымящийся чай, смотрел по сторонам, и говорил.
»Этот армяшка учил Гешу всему, и мне кажется, научил многому.
Мы как — то раз были на рыбалке, в Говсанах (пригород Баку – прим. авт.), с нами был и Геша. Не помню кто, но кто – то из нас спросил его: Геша, вот ты общаешься часто с Арсеном, чему нибудь умному он научил тебя?
Геша говорил по русски плохо, но ответил вот как: »да, он меня многому учит, но главное я запомнил одну вещь: у человека, который хочет идти вперед, не должны быть идеалы и принципы. Кто избавится от своих идеалов и принципов, тому все по плечу. Надо уметь себя преподносить. Люди верят тому, что снаружи. Толпа никогда не буде копать нутро, толпа – дура, она будет верить только на слово».
Единственное, что его отличало, так это ответственность. Геша был человеком очень и очень ответственным.
Согласно беседам, ведущимся в кулуарах спецслужб, мало кто как Геша относился ответственно к своим обязанностям. Даже мероприятие, намеченное к пяти часам утра, не могло принудить его опоздать на него. Многие чиновники опаздывали, приходили сонные, а Геша уже утром в 4 – 30 стоял как свежий огурчик.
»По нему можно сверят часы» – поговаривали сотрудники.
Кстати, я могу назвать несколько даже благородных поступков Геши, он их совершил именно в годы »становления», в период »вылупления» из яйца.
В 1954 году, в феврале месяце Геша спасает 6 летнего ребенка, который угодил в чан с керосином. Мальчик чуть не захлебнулся, а Геша в один миг стал героем для родителей малыша.
Он победоносно стоял у огромного черного чана с кричащим ребенком на руках, у мальца были испуганные глаза. А Геша улыбался. Еще бы, родители малыша стали его боготворить.
Через год летом 55 года Геша заступился за молодую девушку, когда поздно ночью на улице (у Девичьей башни) к ней пристали хулиганы и потребовали у нее кошелек.
Геша налетев на них, разогнал их как мух, и девушку спас и сделал благородный жест. Правда, к слову сказать, разогнал он их своим табельным пистолетом. Хулиганы заметив в руках ночного спасителя пушку, который засверкал при лунном свете, стали рвать когти.
И все же последний штрих в биографии молодого Геши был поставлен не в молодости, а как раз таки в зрелом возрасте. В 1971 году, когда он уже года два руководил Азербайджаном.
Будучи в Москве в компании Цвигуна, своего бывшего шефа, Геша был навеселе.
— А ты Гейдар, молодец. Очень быстро ты ушел из органов в ЦК, скачок говорю, произошел мгновенный! Я знал, что работа в КГБ для тебя была прикрытием – начал Цвигун.
— Да, да, товарищ генерал, я уже ненавидел этот КГБ, устал я от этой скуки и детской беготни.
— Ты прав, Гейдар. Это так, я с тобой согласен полностью. В нашей работе нет конкретики, одна лишь глупая беготня. Я тоже как и ты ненавижу спецслужбу, но что же делать, это мой хлеб. Согласен ты со мной, Геша?
— Согласен, Товарищ генерал.

АМЕБА

В принципе, на этом можно поставить точку в описании жизни молодого Геши. Ведь сколько ни ройся, все же ничего такого архиважного найти нельзя.
И персона Геши как я уже отметил выше, удивительно изменчива: в молодости, особенно в юности, он был робким, услужливым (хотя таковым он остался навсегда), закомплексованным, ущемленным, даже ущербным, а в зрелом возрасте Геша стал матерым Гейдаром. Естественно, что и это также надо уметь, не каждый на это горазд, точнее, на такое изменение.
Но все — таки я хотел бы добить свою мысль до конца что ли.
Вот, например, когда читаешь про Сталина, то видно, что Иосиф Виссарионович был целенаправленным и идейным человеком. Да, он был необразован, неотесан, груб, но у него была идея, ИДЕЯ, иначе он не выиграл бы у великого диктатора Адольфа Гитлера.
Во всей автобиографии Сталина отчетливо видна картина его личности, его характера и идейности.
Тоже в равной степени касается и Ленина. Владимира Ильича с самых ранних лет отличало рвение к самопознанию, совершенству, максимализму.
Нет, отнюдь я не хочу сравнивать указанные фигуры с личностью Гейдара Алиева.
Это тоже — самое, что сравнить футбольный клуб «Нефтчи» с испанской »Барселоной».
Это разные калибры и масштабы. Не суть.
Но в жизни любого человека (будь он азербайджанцем или китайцем, не важно) должна присутствовать какая — то мысль, общая мозговая идея, у такого архетипа должен быть центральный смысл жизни, то есть то, на что он опирается и во имя чего он может пойти на жертву. Тем более, если этот человек является политиком со стажем.
Даже в жизни террориста Бориса Савинкова была идея: он был эсером и воевал за свободную Россию, он объявил свой белый террор против красного террора Ленина.
Даже в жизни знаменитого бандита Григория Котовского тоже была идея; он грабил исключительно богатых, и награбленное раздавал беднякам.
Как ни крути, но в биографии Гейдара Алиева таковой центральной мысли найти невозможно, ибо ее просто нет. Он был коммунистом, атеистом, потом после распада СССР резко ударился в религию, пошел на Хадж в Мекку, и на вопрос, мол, как это так, после партбилета Вы резко вспомнили Аллаха, он ответил так: »Да, я его резко вспомнил. Ибо так надо. Я знаю на что вы намекаете, но это бесполезно. У меня только одна идея: как удержаться на троне, и ради этого я готов даже благословить дьявола».
У него не было постоянного культа, не было стабильного идола, он их менял, как меняют американские доллары в пункте обмена валют. Он мог преклоняться то перед Сталиным, то перед Брежневым, отвергая Аллаха, разрушая мечети, преклоняться перед наукой атеизма, а через время, изменится на 180 градусов и уже преклоняться перед богом и норовить войти в НАТО, дабы быть ближе к Америке.
И опять же войдя в коалицию с США, он направил своих солдат в Ирак, где откровенным образом войска коалиции бомбили святыню Ислама, город Кербала, где покоится могила внука пророка Мохаммеда, имама Али.
Геша не имел определенного принципа, он был безыдейным, но не бессодержательным. Он держался на плаву именно потому, что при наличии таких вот минусов, он не был бесцветным и пустым. Он хорошо говорил, ораторствовал, имел тонкий политический нюх, умело руководил, был хорошим организатором, деловым партийным работником. Как уживалось все это в одном организме, не знал никто.
Это тоже — самое, что в одном большом казане одновременно варить и борщ, и плов и кашу и + яичницу.
Такая вот парадоксальная аллегория.

Резюме (Тайна Геши).

Уже многие библиографы знали, что меня интересует личность Гейдара Алиева, и однажды мне посоветовали обратиться к старому Гасанычу, так его назвали, величали, и однажды после долгих нудных поисков и уговоров, привели меня к этому старику.
Я не могу тут раскрыть некоторые детали и расшифровать своих источников. Но мне сообщили, что Гасаныч знал о молодом Геше то, чего не знал никто. И мы пошли проведать этого Гасаныча. Стало интересно.
Это был старик, лет 85, сутулый, сильно морщинистое лицо, но в движениях четок и где — то даже бодр. Жил он в старой лачуге в районе метро «Улдуз». Жил один, никого у него не было.
— Гасаныч, это к тебе, — приветствовал его мой напарник.
Гасаныч взглянул на меня, потом перевел взгляд на мой диктофон, и
протянул к ней руку, хриплым голосом спросив:
— Сынок, а он стреляет?
— Да нет, отец, это диктофон.
— Я слушаю тебя, сынок. Что вас привело ко мне, к старику.
— Отец, я слышал о том, что вы знаете нечто про Гейдара Алиева. Можете мне высказать об этом?
— Да я уже об этом говорил ведь.
— Только не мне. Я ничего об этом не слышал. И так?
Старик поиграл мышцами на лице, закурил сигарету, и стал медленно говорить.
— Это был 1954 год, я был сантехником, ходил по домам. Часто бывал дома и у Геши, его ведь так тогда величали в простонародье. В основном так его называли русскоязычные люди.
И вот однажды мы сидели с ним на лавочке, я закурил свою папиросу, и подумал о страхе. Я подумал в тот вечер о страхе, о том, насколько страх опасен для людей. И нужен ли он вообще? Ведь он парализует человека, связывает его по рукам и ногам.
С одной стороны трусливый человек застрахован от необдуманных шагов, так как он боится всего. А с другой стороны, этот сверх страх не дает ему делать в жизни ничего абсолютно. Ну и вот я тогда задал этот вопрос Геше, спросил его, »боится ли он чего нибудь в жизни»? На что он ответил мне своей живой, дикой речью: »Да, я боюсь только тюрьмы, если не дай Аллах туда я попаду, то могу сломаться там, я не знаю, как поведу себя. Поэтому я буду делать все, лишь бы избежать тюрьмы. Ошибка Сталина была в том (сказал вполголоса, полушепотом), что он ни перед чем не останавливался, поэтому и долгие годы проводил в тюрьмах и ссылках. Там где этого требует ситуация, я буду тормозить. Только так можно избежать этого проклятого всеми богами места — тюрьму».

Вот так-то!
Читатель, возможно, это и есть та самая идея Геши, которым он руководствовался всю свою жизнь.

2. ЭЛЬЧИБИАДА

Вашему вниманию сводки телефонных разговоров Абульфаза Эльчибея, экс президента Азербайджана. Все беседы велись в периоде от июня 1992 года по март 1993 год.
Разумеется, что это перевод с азербайджанского языка, ибо Эльчибей на русском говорить не мог вообще.

1. Министру обороны, Рагиму Газиеву.
— Алло, Алло, эй, Рагим, я скучаю здесь. Придите сюда. Мне скучно, скучно говорю. Я жду тебя!

2. Эй, Керим, Керим! Ты что, не слышишь меня?! Это я, Президент! Президент Азербайджана! Эльчибей это! Вот глухой дурак, не поверил мне, отбой дал.

3. Алло, салам бей. Как дела? А, вчера такую водку я выпил, голова болит. Нет, нет, не местная водка, уж что – что, а теперь я уж пью российскую или иностранную водку. Русские могут делать только водку. Давай сегодня вечером, вино будет грузинское? О — хо, вот это хорошо!

4. Да, да, я слушаю. Да нет, завтра в Стамбул вылетаю на саммит. Да, да, дядя саммит! Там будут все: Левон тер Петросян, Ельцин. Я там им дам жару. Слышишь, Ариф, похмелье у меня, голова трещит, и сигарет нету, закончились.

5. Ало, алло, салам. Говорю что, салам! Ха-ха! Ну как там Эдуард, ему понравилось наше предложение? Я же говорил. Ну я же сказал. Уф .фуф….Эти грузины слишком расслабились, надо им дать по голове, чтоб знали кто они, а кто мы. Да, да, ну…вот и я говорю. Он же меня хотел послать к черту, послать далеко – далеко, но у него не получилось. Я как показал ему свое лицо, он испугался. А-ха-ха-ха! Но мне жалко его стало, все таки они наши соседи. А на Иран надо наезжать! Другого такого шанса у меня не будет.

6. Да, Васиф, да. Что — то горло болит у меня. И в промежности колит. Не знаю, говорят простатит это. А это что вообще, связанное с членом что ли? А, ясно, ясно. Естественно, естественно. Слушай, я вчера ночью спать не мог, не заснул. Соседи шумели, совсем не уважают президента Азербайджана. Нет, на аккордеоне играли. Пили, пели. А я что, я им ничего не сказал, сами должны понимать.
Да, да, естественно. Это естественно.

7. Алла, да, это я, Абульфаз! Как дела друг? Может, ты меня ругать будешь за это, но я уже сделал. Говори, я слушаю. Нееет, я вчера купался в бассейне, вода отличная. Вот кайф получил. Естественно, естественно.
Да ты сам знаешь, что Баку после Ордубада – дерьмо и фуфло. Просто терплю и все. А что делать то а? Я ж президент, и должен многое выдержать.

8. Алло, как дела родной? Да так, голова болит малость. Послушай, эти турки вот уроды! А я их уважал. Пить совершенно не могут. Абсолютно не могут э, абсолютно! Да нет э, нет. Они выпивают граммов 100 водки, а потом кушают так, будто выпили целый литр водки.
Короче говоря, турки – это тухта, а не народ. Вот наш азербайджанский народ – да! Они все у нас еще попляшут! Хотя не все.

9. Алло, Панах, слушай ты где пропал? Я тебя жду со вчерашнего дня, что ты не приходишь? Что, времени нет у тебя? У меня, у Президента Азербайджана время есть, а у тебя его нет? Совсем обнаглел?! Да ничего не случилось, я хотел у тебя спросить, вот те сигареты помнишь, которые ты купил, как они назывались? Помнишь, в Ордубад ты ко мне приезжал и угостил ими меня? Да, да. Как? Хаш Пе? Хаш Пе, я правильно понял? Ну все, до свидания.

10. Алла, Салим, салам родной! Как погода там? У нас гадко, уже дожди начались. Осень же! Да меня готовились убить, не слышал ты об этом? Да, да, покушение готовили сволочи! Хрен им соленый, а не моя смерть! Аллах стоит за мной, он меня сберег для моего народа. Что, война?
Нет, войны не будет. Пока не будет. Армян мы продолжаем бить, еще впереди Иран с Россией. В общем, о нас, то есть, обо мне еще поговорят во всем мире.
Слушай, тут никто лобью не может готовить. Лобью, лобью! Я же люблю ее. Ты знаешь, вот. Может, говорю, кухарку из Ордубада пригласить? А то не могу никак привыкнуть к Бакинской кухне. Не могу и все.

11. Алло, Тургут бей, салам. Как Ваши дела? Я всегда рад Вас слышать. Вы для меня – это все! Знайте об этом. Знаете, вот видите, вот и хорошо. Как там в Турции погода? Снежливо? Это плохо. У нас пасмурно, дождь иногда накрапывает. Тургут бей, что будем делать с армянами? А? Не понял? В смысле войны, Карабаха? Не могу же я согласится на такую обстановку, которая царит в Карабахе. Вооот. А, ну мы сами решаем. Хорошо, решу. Я решу! Обязательно, Тургут бей, обязательно. Нет, нет, что вы?
Да все хорошо. Я знаю это, я все прекрасно знаю. Нет, никогда. Ни в коем случае я этого не сделаю, Тургут бей, вы же меня знаете. Естественно.
Спасибо за вашу помощь, бей. Я всегда надеялся на вас и знал, что вы нас поддержите.

12. Слышишь, Ахмед, говорят в Израиле красивые девушки? Нет? А я вот слышал именно так. От одного поцелуя можно с ума сойти. Странно, странно. Да я не для себя, может говорю, приволочь этих девиц в Армению, пусть с ума сходят наши враги, а? Ха-ха-ха!
Нет, мне девушка не нужна. Моя девушка – это хорошая русская водка. А сверху пива. Естественно, естественно.

13. Шамиль, не рано еще это начинать? Аллах нам может уже не помочь. Чувствую, что он от нас уже отворачивается. Это же серьезное дело, Шамиль! Война – это не шутка, это тебе не орехи собирать в ордубадских полях. Хорошо, приди поговорим. Сегодня нет, не сможешь? А когда? Ну хорошо, послезавтра. Только не тяни, я буду ждать. Целую тебя, давай пока.

14. Алло, алло, Фикрет, ты где? Я уже волнуюсь, слушай, ты где? Ты куда пропал? Мне ужасно плохо, Фикрет. Я боюсь! Мне тревожно, что будет, что будет? Что мне делать? Может вызвать Гейдара из Нахичевани? Не знаю, я ничего не знаю. У меня к тебе просьба, узнай, кто такой Ахмедов Ильгар? У него кличка – »ворона». Извини, у меня нервы уже сдают. Надо работать и работать.
Я боюсь, что уже не удастся это сделать. Боюсь, очень боюсь.

15. Сабир, ты где спишь сволочь!? Подлец! Вот она, твоя верность мне, да? Вот твое спасибо! Гад! Что? Я не могу такое сделать! Этого я не смогу. Я что, зверь что ли? Может попробовать шестой вариант? Вариант №:6! Не стоит? Блин, да ко мне никто не ходит. Все возомнили себя правителями, президентами. Особенно сейчас, в эти трудные моменты для Азербайджана. Проклятый Баку! Зря я приехал сюда из Ордубада. Зря!

16. О, салам! Как на счет завтра? Вообще то стоит попробовать. Азербайджан в опасности. Не знаю, как получится, но тоже вариант. А что? Тут много дураков, они и помогут. Азербайджан – это страна дураков, причем сами эти дураки не знают, что они дураки. Иначе они не жили бы в Баку. Хо-хо-хо! У меня нет правительства, все дерьмо. Одни наигранные беи и больше ничего. Не так я представлял себе Бакинского бея.

17. Нет, Исмаил, нет. Нет и нет! Это не возможно! Аресты должны быть, причем с удвоенной энергией. Но стрелять я не дам никому. Надо быть строгим, но не жестоким! Нельзя в народ стрелять, нельзя. Я боюсь гнева Аллаха…Это не 37 год! Я всегда боролся против такого расклада дел, это не мое.
Что? Он так сказал? Скажи ему, что я его сгною в тюрьмах! Я еще президент, понял? Все!

18. Фуф…Теймур, устал уже я от всего, устал. Так пить хочется. Водки хочу, водки. Хорошей водки!
Все к черту! Пошли все на фиг! Надоело. Я сейчас понял, чтоб быть президентом, надо потерять свою сущность и выставить вперед свою лживую личность. Это не по мне. Я там не могу. Да если бы я знал?! Да я бы никогда не боролся бы за президентский трон! Никогда! Поздно уже, слишком поздно.

19. Обратите внимание за телевидением и радио. Не столько газеты, сколько телевидение и радио! Вы меня без ножа режете! Скоро у меня будет инфаркт. Как Кельбаджар сдан?! Кто его сдал?! Чтооо? Всех закопаю, живьем закопаю! Ко мне министра обороны, Рагима ко мне! Что за халатность, что за бездеятельность! Что они из себя возомнили? Министры уже месяц черт знает, где ходят. Я не знаю где они! Они должны мне обо всем докладывать, а я не в курсе ничего! Если они думают, что я их не могу засадить в тюрьму, значит так себя надо вести? Передай им всем, что я уже другой, такого не будет! Поблажек больше нет!

20. Али, Али, поговори с турками, с тем, кого они прислали сюда. Поговори обо всем, скажи им, что нам делать? Я как без рук, огонь горит повсюду! Что за дела?!
Ты ни хрена не понимаешь! Он же бывший коммунист, прислужник Гейдара! Думай что говоришь! Лучше я бокал пива выпью, чем свяжусь с ним. Пошел он на ….!!!

21. Слышь, какой идиот так испоганил мою книгу? Кто ее вообще отредактировал? Кто? Это что, саботаж, фикция? Гнать их надо в Сибирь! Ты слышишь меня, Фирудин! Гнать! Хотя Сибири сейчас нету. Все равно гнать надо! Найди мне ответственного за эту книгу, и доложи мне. Я его накажу! Доверить мой текст такому болвану – это преступление. Расстреляю на хрен! Уволю как минимум! Естественно, что такие бараны меня подводят в такой трудный час. …Х – мм….

22. Думаю, что мне не справится с Ираном. Сильная страна, это я понял потом. Этого Чехрегани вышвырните на фиг отсюда. Надоел! Самим скот нечем кормить, а тут еще приплыли голубки! Гони его своей тростью! Понял ты меня? И запомни: кто плохо говорит о своей Родине, то ему наплевать на чужую страну. Что? Что ты сказал? Во – во, вот и я об этом говорю.

23. Передайте Клинтону, что я нуждаюсь в помощи! Идиоты! Бараны! Клинтону звоните, хммм…. Без Америки никак, клянусь никак! Пропал я, ай Аллах! Пропал в итоге полностью.
Что там с Тургутом? Говорят плохо ему? Вай – вай – вай… Что творится, ай Аллах! Конец света, конец света, честное слово! Я знал, клянусь Аллахом, я это знал. Клинтона ко мне! То есть, это, …организуйте звонок ему. Мне надо с ним поговорить. Быстро!

24. Салам! Говори помедленнее, ничего не слышно. В трубке шорох, что за черт!? Так, тааак….Класс! Молодец! Я всегда говорил, что ты молодец — Исик! Слышишь, что то я себя не важно чувствую….да не знаю от чего? Откуда мне знать? Да, было отлично. В горах сейчас хорошо. Весна, птички поют, трава цветет, массовое благоуханье. Тутовку пьешь, нутро согревает. А сверху анашу покуришь, и кайф. Несколько раз я так пробовал. Это кайф, на самом деле.
Ты это, как его, свяжись с Бхутто, может она нам чего — то подскажет. Выполняй приказ, или ты уже не слушаешься, Исик?

25. Алло, Нурик, Нурик, салам! Ты что, оглох?! Глухой что ли? Что? А как же мое постановление? Что за безобразие?! Ты мне скажи, почему не выполняете мои указания? Я пока еще президент! Передай Рагиму, что я уже злой! Я рассержен, и это плохо!

26. Слышишь, Али, позови завтра ко мне всех умных людей Азербайджана. Позови всех! Как кого? Академиков, ученых…Там…Этого Мирзаджан — заде пригласи…Не знаю, мне кажется он не дурак, он гений. Сомневаюсь я, во всех сомневаюсь я, Али. Не зря я пил и волновался. Ой не зря Али! Но я еще не теряю надежды, может быть удастся нам спастись?
Слышь, почему спит Сулик? У него тоже что – то на уме что ли? Или он меня дурачит, КГБ – ник хренов… Он ветеринар, а не ГБ – ст. Ха-ха! Все продажные, Али, все! Все нас дурачат! Не знаю, не знаю.

27. Я пока еще не Керенский, и не собираюсь убегать из Родины в женской одежде. Я умру здесь, тута! Как Сальвадор Альенде, как Гитлер, в конце концов! Родину нельзя покидать! Бл…что — то грыжа болит. По моему грыжа. Но уехать, я отсюда не уеду. Может полечиться за границу поехать? А? Здоровье важнее, чем всякие там указы и постановления. Правда, ведь? Естественно…

28. Слышь, Полад, где хорошие обезьяны, в Африке или в Бразилии? Просто спрашиваю. Хочу съездить отдохнуть, посмотреть, как они прыгают по деревьям.

Прилагается список ссылок на использование сводок в телефонных речах А.Эльчибея.
Св. №17, 27. Св.№3, 8. Св. №15, 61. Св.№14, 5. Св.№51, 2. Св.№19, 9. Св.№6, 9. Св.№13, 20.
Св.№5, 9. Св.№11, 12, 19. Св.№6. Св.№22, 29. Св.№5, 9, 11, 19, 31. Св.№1, 7, 10, 16, 21, 22, 30. Св.№4, 6, 9, 11. Св.»6, 7, 9. Св. № 2, 7. Св. № 18, 20. Св. №1, 7. Св. № 9, 11, 12.

Автор предупреждает, что в некоторых случаях он допускает вольное цитирование, не искажающее общий смысл и стиль телефонных бесед экс президента Азербайджана Абульфаза Эльчибея.

3. АЛЛЕЯ ПОЧЕТНОГО ЗАХОРОНЕНИЯ.
(ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ПУБЛИЦИСТИКА)
Воспоминания депутата.

Это случилось в декабре 2004 года. Я вышел из здания Милли меджлиса, погодка была отличная. Без ветра, пахнет морем, землей, будто не зима, а весна.
Глянул на часы, времени у меня уйма. «Прогуляюсь малость…» — решил про себя.
Так и сделал.
Пошел по улице Парламента в сторону метро Академии, вдоль министерства Обороны.
Иду, думаю, размышляю. Я вообще любил сам с собой говорить, дискуссировать, тем более что, было о чем.
Вот думаю, вот я депутат, член парламента Азербайджана, видел я много президентов, и все же почему — то меня привлекли две фигуры: Гейдар Алиев и Абульфаз Эльчибей.
Первый был, конечно, сильный человек, а второй полная противоположность. И оба они были Президентами страны, как говорится, вопрос конечно интересный.
Но мне кажется (это естественно, мое мнение), предки обоих этих людей полностью, сполна отработали карму жизни, после чего и Гейдар Алиев, и Абульфаз Эльчибей становятся правителями Азербайджана.
Особенно беспрепятственно это получилось у Гейдара Алиева, когда он в 1969 году очень быстро встал у штурвала власти в Баку.
Предки и родичи обоих этих людей старались, »пахали», мучились, чтобы их родственный продукт по имени Гейдар, или Абульфаз, вышел в люди. И у них это получилось.

Вот так думая, обдумывая астральное и ментальное положение правителей на Земле, я дошел до аллеи почетного захоронения.
Аллея красивая, там захоронены почетные граждане республики Азербайджан: известные певцы, композиторы, общественно – политические деятели, революционеры, и проч.
Там покоятся тела упомянутых мною экс правителей Азербайджана: Гейдара Алиева и Абульфаза Эльчибея.
При жизни они были врагами, но сейчас волею судьбы они лежат под землей недалеко друг от друга. Мне стало интересно посмотреть на их могилы.
Я вообще люблю бродить по кладбищам. Это город мертвых, или мертвый город. А может быть, это что ни на есть город живых? Не знаю.
Я вошел внутрь аллеи, справа от решетки охрана, полицейский приветствовал меня, спросил мол, куда, я ему показал удостоверение депутата: все, проблем нет, можете проходить.
И вот я прохаживаюсь по аккуратной аллее вдоль красивых надгробий, обелисков, памятников. Кругом сосны, приятный приторный запах почвы и деревьев, кругом тишина и покой.
Уже темнело, я еле различал надписи на могильных мраморных плитах, останавливался, всматривался, проходил дальше.
Внезапно я услышал голоса…
Обернулся, никого. Опять слышу голоса, кто — то с кем — то говорит, прислушиваюсь – ничего. Мне подумалось, что может это посетители, такие же как я, пришли и шушукаются тут в тени деревьев. Но нет же, нет, тут никого нет!
Когда проходил мимо памятника Рашида Бейбутова, великого в прошлом певца, голоса стали слышны ясно. Боюсь, что мне никто не поверит. Но передаю вам точную копию той беседы. Что я успел запомнить, то я пересказываю.
Из глубины земли, из под травы, будто из колодца шли приглушенные, но до боли знакомые голоса.
…

— Гейдар, ты здесь?
— Да, Абульфаз. А где же Рашид? Он нам должен спеть что нибудь.
— Он тебе уже ничего не должен. Ты уже не правитель, понимаешь? Или ты еще этого не понимаешь.
— Зато мне памятник стоит тут.
— Ну и что? Да хоть трижды памятник тебе воздвигнут тут, под землей мы все равны и братья,- да уж. Это точно. О, а вот и он, Рашид.
— Здравствуйте, друзья!
— Привет Рашид. А ну ка спой нам что ни будь.
— А что спеть здесь? Я не в форме друзья.
— Давай, давай, спой нам про Зибейду. Хорошая была песня, помнишь, Гейдар?
— Н – да…помню, я все помню.
— Гейдар Алиевич, а что вы грустны так?
— Э — эх, Рашид, Рашид…рано я умер, рано, мог еще пожить, мог.
— Рано, вот наглец а! Человеку больше 80 лет было, рано говорит умер. А мне что говорить тогда? Чуть больше 60 лет мне было. Да, Гейдар, это наглость.
— Не спорьте друзья, я вам сейчас спою.
— Давай, пой!
— Ала гез Зибейда, да Ра рай да Ра – Ра! (поет)

Некоторое время я слышал песню, точно такую песню, какую пел Рашид Бейбутов с экранов телевизоров.

— Ну все, все, запел млин, соловей.
— Да, Рашид, Абульфаз прав, хватает петь.
— Как изволите, мои президенты.
— Да какие мы тут президенты? Червям на смех.
— Хо — хо – хо, слышь, Рашид, кажется, наш Гейдар начинает понимать смысл своего существования.
— Да я понимаю смысл, я что тупой был что ли? Я все понимаю, все. Вот что бы еще такое сказать, чтобы вообще ничего не делать.
— Да не надо ничего говорить! Отговорился, закрой говорильню! Все это осталось наверху.
Понимаешь, Гейдар. Если кто — то знает, что он не знает, научи его. Тебе повезло, ты знаешь, что ты ничего не знаешь, но учить тебя некому, я тоже ничего не знаю.
— Да? Я слышал так: если кто-то знает, что он знает – то послушай его.
— Это ты на себя намекаешь? Я не буду слушать тебя. Это тебе не площадь Ленина. Я хочу растормошить тебя, Гейдар, так как если кто – то не знает, что он знает, надо его разбудить. Наверняка ты что то знаешь, но сам ты об этом даже не в курсе. Очнись, Гейдар!
— Да убери руки, тоже мне, будильник нашелся. Вот слушай…Ну а если кто-то не знает, что он не знает, тогда что?
— Тогда беги от него, беги! Он беду несет!
— Да уж…чем больше я узнаю людей, тем больше нравится мне подземелье.
— Не спорю.
— Друзья, давайте я спою вам, что — то вы грустите.
— Да не надо петь нам, Рашид. Прекрати!
— Да, Рашид, Гейдар прав. Когда интеллигент замыслит порезвится, он все время заходит как то сбоку. Ты что делаешь, а ну убери руки, Рашид! Убери, я сказал!
— Уху- уху…
— Ты что кашляешь, это вообще кто?
— О, Самедик здесь. Сам Самед Вургун к нам пожаловал.
— Привет…это…как вы здесь… очухались уже?
— Ну да…только вот Гейдар пока никак не может свыкнуться, что умер он. Ха-ха.
— А…Забудь себя, Гейдар Алиевич. Это главное, смотри на себя на расстоянии, с огромной дистанции. Отдели себя от себя. Это помогает.
— Да, точно. Когда при жизни мы носили перчатки, мы надевали ее на руку, верно? Перчатка была надета на руку, но все же это разные вещи: перчатка и рука. Вот и душа человека должна быть отдельна от тела.
— А ты Абульфаз, как я посмотрю, философ.
— Да, я философ.
— Да, млин, если ты философ, то Рашид Бейбутов наверное конькобежец. Ты пойми, Абульфаз, если золото смешать с черным камнем, то качество драгметалла теряется, превращается в ноль.
— Это ты к чему?
— К тому, что зря меня похоронили здесь, зря.
— А, то есть ты – золото, я все понял. Эй, товарищи, вы слышите?
— Да ладно, друзья, хотите я вам газели прочту.
— Давай Самед, прочти. Прочти Самед нам грешным газели…
— Ну слушайте: Эй человек, который на меня похож, эй мой двойник, я тебя ищу всю жизнь, я ищу тебя везде, всегда, повсюду, даже здесь под землей ищу. Как ты мне нужен, человек, который похож на меня во всем, я имею ввиду нутром. Эй человек, моя душевная копия, я иду тебя искать, вот сейчас прямо иду, под землей ты мне тоже нужен. Я иду искать тебя. Прямо сейчас. Я должен тебя найти, сегодня же.
— Да, друзья. Сегодня видимо кто – то умрет. Уже заказали снизу.
— Да, ха-ха-ха!

…

Я не выдержал, не сдержался, и крикнул им: »Эй»!
Все смолкло, все. Один момент мне показалось, что я услышал из под земли возмущение, или испуг, типа: »Что, …кто это был…нас кто – то слушает?….Мы не одни….»
И все. Все! Я стукнул себя по голове, начал щипать себя. Нет, это не был сон. Не сон это был, не сон!
Я как во сне вышел из аллеи, машинально попрощался с постовым, и двинулся в путь, к метро.
Воистину, все, что ни делает человек, все делается для рта и унитаза. Все уходит в унитаз. У кого этот унитаз золотой, у кого из мрамора, а у кого он обычный, местный. А душу насытить нельзя, она вечно голодная.
Так вот значит что?! Значит смерть – это только начало всего того, что будет впереди.
Блин, черт его знает, а может жизнь – это уже конец всей игры, всякой викторины, это последние брызги шампанского, последняя волна, последняя капля иссякшего родника.

Эльчин Гасанов – писатель, член Союза Писателей Азербайджана, кандидат технических наук.