Под прицелом столичных агоний Я — беглец в никуда- сяду в поезд, на десяток-другой километров разменяю московский уют. И от города, как от погони, Я в мелькании станций укроюсь, Вспомню песню попутного ветра, Что в дороге колеса поют. И как прежде, со станции тихой, Я сойду в птичий щебет щемящий. …
Я городской голубкой впрок клевала крошки, Я принимала ласки рук за нежность к кошке, а в холода, в пурги кадриль, как исцеленье, мне человек спасеньем был, моим везеньем. Полжизни в каменном цветке — пример двуличья, когда паришь в немом витке разнокирпичья, а выдыхаешь вместо строк круглогодичный, на смерть весны похожий …
Я городской голубкой впрок клевала крошки, я принимала ласки рук за нежность к кошке, а в холода, в пурги кадриль, как исцеленье, мне человек спасеньем был, моим везеньем. Полжизни в каменном цветке — пример двуличья, когда паришь в немом витке разнокирпичья, а выдыхаешь вместо строк круглогодичный, на смерть весны похожий …
Я городской голубкой впрок клевала крошки, я принимала ласки рук с опаской кошки, а в холода, в пурги кадриль, как исцеленье, мне человек спасеньем был, моим везеньем. Полжизни в каменном цветке — пример двуличья, когда паришь в немом витке разнокирпичья, а выдыхаешь вместо строк круглогодичный, на смерть весны похожий смог …
Застыли перелески В оправе янтаря. И клёны словно фрески В соборе сентября. И озеро лесное Как медный купорос – Кусочек неба скроен В оправе из берез. В соборе — ни движения, И только листопад Бездонного кружения Вершит немой обряд. И всё – в преображении. Прозрачной глубиной Напоены мгновения и роща …
Душе за муки появленья, Уже объятой вдохновеньем, Божественным произволеньем Звучанье тихое дано. Но так обманчивы влеченья, И неустойчивы движенья. Порой без тени сожаленья, Звучанье падает на дно. Душе немой так тесно в мире! И чтобы ноты не остыли, Ищу я звук, подобный лире, Но, тот, что в клочья рвёт меха …
Зима ушла в сырой тоске (и двери настежь) без ответа. Забылось всё, лишь о тебе Напомнит милая примета — Проникнет в келью солнце, круг замкнётся вестью, непременно. Ты мой навек! Ты нераздельно — Лучом со мной сквозь толщу вьюг. И верба к Пасхе из петлиц Пушит бубенчики соцветий, И всё …
Зима ушла в сырой тоске (и двери настежь) без ответа. Забылось всё, лишь о тебе Напомнит милая примета — Проникнет в келью солнца луч благою вестью, непременно. Ты мой навек! Ты нераздельно — Лучом со мной сквозь толщу вьюг. И верба к Пасхе из петлиц Пушит бубенчики соцветий, И всё …
Прогорклость ночи и тумана напоминает крепкий чай, но инороден звук стакана, Что тронут ложкой невзначай. Пустое времяпровожденье, На дне квартиры – неуют Забытых дел. И отраженья Зеркал трюмо опять соврут. Опять соврут, что всё мне снится- Разлука, ночь, дождя узор, И будет вновь дразнить и виться Петлёй зеркальный коридор. Окно …
Под прицелом столичных агоний Я — беглец в никуда. Cяду в поезд, и десяток-другой километров на край света меня унесут, где от города, как от погони, я в мелькании станций укроюсь. Будет песня попутного ветра, будут ландыши снова в лесу. И как прежде со станции тихой Я сойду в птичий …