КАЛИФ ЗА ЧАC, ИЛИ ПРУХИНДЭЙ

Никудыхин брёл по солнечной июньской Москве, уныло взирая на запредельно благополучные лица прохожих. С рекламных щитов на него нагло щурились утомлённые гламуром блондинки и небритые мачо в «кадиллаках»…
Сам он к сорока годам из простого инженера дорос до простого старшего инженера, исчерпав этим все отпущенное ему фортуной везенье. Предпринимательская жилка у него билась, но, по всей видимости, не в том месте, где у остальных. На общей волне оголтелой капитализации, Никудыхин все свои сбережения вложил в и без того процветающего Мавроди, за что получил от жены язвительное прозвище «рвантье!»
Отматерившись и охладев к финансовому рынку, Никудыхин переключился на возделывание агропрома, всё лето вкалывая на своих шести сотках. Но результатами трудов насладиться не успел – весь урожай тщательно убрали за него местные вороватые «латифундии». Жена опять не поскупилась на эпитеты в его огород, сказав, что он «ходячий облом!»
Долгожданный капитализм шумно и ярко катил мимо, норовя обдать его грязью из-под хромированных колес. Многочисленные попытки Некудыхина встроиться-таки в ряды предпринимателей терпели устойчивое фиаско.
После того, как директор продал их родное КБ фирмачам, сделавшим из флагмана приборостроения казино, Никудыхина с почётом уволили. Решив заниматься извозом на стареньких «жигулях», он в первую же ночь остался без машины, отойдя к киоску, чтобы разменять стольник. Последним его хождением в капитализм была попытка продать партию просроченного «гербалайфа» на оживлённом проспекте, где сотоварищи по цеху от души набили ему морду.
Жена Никудыхина, отчаявшись увидеть в нём успешного бизнесмена, ушла к какому-то пройдохе-чебуречнику, обозвав его напоследок «чмо в запущенной стадии»!..
Вот в таком препоганом настроении он ехал домой в метро, крепко держа в вагонной сутолке пластиковый мешок с потёкшими пельменями и бутылкой пива на ужин. Толпа прижала его к дверям, доверху обклеенным клочками рекламных объявлений. Никудыхин про себя выругался: «Вот, суки, так дверь испоганить! Руки бы им поотрывать за такое безобразие!», но потихоньку предлагаемые возможности так его увлекли, что он чуть не проехал свою станцию. Перед тем, как выйти, Никудыхин сорвал все объявления с двери и поспешно сунул их в карман.
Найдя на платформе укромный уголок, он устроился на скамье и начал неторопливо изучать ворох заманчивых предложений. Примерно половина листков жизнерадостно предлагала беспроцентные кредиты на любые суммы без всяких справок и поручительств, один паспорт – и всё!
Никудыхин, конечно же, не поверил, но дурацкое природное любопытство взяло верх. Он подозвал к себе проходящего мимо пацана со спартаковским шарфом на тощей шее и предложил бутылку пива за телефонный звонок по сотовому. Парень сказал: «Ништяк!» и, порывшись в широких клёпаных портках, протянул Никудыхину навороченную мобилу. Затем лихо открыл заработанную бутылку зубами и стал жадно глотать, чмокая, булькая и рыгая.
Набрав наугад один из номеров и услышав вкрадчивое: «Алллёёёё?..», Никудыхин оторопело спросил:
– Извините, любезный, я правильно попал?!
– В десятку! – успокоил его будущий кредитор.
Выяснив, на какой станции он расположился, телефонный благодетель задал последний финансовый вопрос:
– Ксива с собой?
– Всегда с собой! – выпалил Никудыхин, чуть не вскинув руку по-пионерски.
Минут через десять к Никудыхину подошёл упитанный, прилично одетый молодой парень в замшевой куртке и темных очках с большим кейсом в руках. Мгновенно оценив всю финансовую предысторию по внешности клиента, кредитор сразу перешёл к сути:
– Тридцать процентов наши. На сколько желаем подняться?
Никудыхину терять было уже нечего, кроме пачки подавленных пельменей, и он зарядил цифру, зудевшую у него в мозгу от частых просмотров любимой передачи «Кто хочет стать миллионером»:
– А вот, если … «лимон»?
– Берите десять, у нас конец полугодия! – невозмутимо предложил банкир прибалдевшему Никудыхину. Потом взял у него паспорт, прокатал его на портативном сканере и быстро распечатал договор. После этого блиц-оформления незнакомец вручил Никудыхину пластиковую кредитную карточку.
– А это работает? – робко поинтересовался новоиспечённый миллионер.
– С пол-оборота! Что рисуем?
– Мобилу можно?
Банкир куда-то позвонил, и минуты через три с эскалатора спустился менеджер ближайшего пункта продаж телефонов с аппаратом последней модели. Оформление заняло секунд тридцать, прокатали никудыхинскую кредитку в считывающем устройстве, принесённом менеджером, и тот быстро растворился в толпе. Связь работала великолепно, перекрыв рёв обоих составов метро, разбегавшихся с платформы в разные стороны.
– Фирма веников не вяжет, а если вяжет, то фирменные! – произнес его неожиданный благодетель, захлопнул кейс и также быстро исчез.
Ещё не придя в себя от от такой фантастической сделки, Никудыхин выгреб из кармана остатки рекламных листков, поудобней устроился на жёсткой скамье и принялся смелее названивать по объявлениям.
Уже через полчаса он стал счастливым обладателем авторучки «Паркер», зимней ондатровой шапки – мечты всей его жизни и водительских прав, взамен угнанных вместе с его «жигулями». Войдя во вкус и покрывшись испариной, как взломщик-новичок, Никудыхин выправил себе огромную квартиру в элитном квартале, диплом выпускника Кембриджа, а также стал директором какого-то раскрученного бизнеса с офисом, складом и секретаршей. Финалом всего этого водоворота приобретений был престижный джип с шофёром, секъюрити, крякалкой и блатными номерами!
Поднимаясь вверх по эскалатору в футболке и ондатровой шапке, Никудыхин стал физически ощущать, как его распирает от самоосознания себя в новом качестве. Метро уже претило ему своей толкотнёй, серостью и унылостью облика попутчиков. Ему нетерпелось скорее вырваться на свет, к новой обеспеченной реальности.
Наконец затянувшийся подъём кончился. Никудыхин рванулся к выходу, и в этот момент увидел двух направлявшихся к нему милиционеров.
– Гражданин Никудыхин?! – спросил старший по званию. – Пройдёмте!
У Никудыхина от страха засвербило под копчиком и отшибло речь. Он стал втихаря лихорадочно выбрасывать из карманов рекламные листки, как повязанный большевик прокламации. Перед глазами уже замаячила бескрайняя тайга с долгим лесоповалом и камерная параша. И зачем он полез в миллионеры, в этот бизнес с бандитскими понятиями, что покруче уголовного Кодекса?! И чего не сиделось в инженерах хоть и с убогим, но неподсудным минимумом?
Они пришли в облезлую милицейскую комнатку, где поток никудыхинских самобичеваний прервал старший, потребовав паспорт. Он тщательно всё сверил, куда-то названивая и уточняя.
Наконец он встал и, возвращая документ, произнёс:
– Господин Никудыхин, ген. директор ЗАО «БАГОР»? Я ваш секъюрити, а мой помощник – ваш личный шофер и порученец. Машина – у выхода. Какие будут распоряжения?
Никудыхин тупо смотрел на своих новых подчинённых. Сознание медленно возвращалось к нему, как из глубокого колодца. Он медленно опустился на стул, зачем-то передал секъюрити пакет с окончательно раскисшими пельменями, который автоматически притащил с собой, и глубоко выдохнул.
Они вышли на улицу, и водила в ментовской форме угодливо распахнул перед Никудыхиным заднюю дверцу шикарного чёрного джипа. На переднее сиденье лихо запрыгнул грузноватый секъюрити и машина, зычно крякнув, рванула сразу через две полосы.
Никудыхин прикрыл глаза и впервые расслабился. Его затейливая фортуна вырулила-таки из кювета, но, зная её переменчивый характер, он слепо доверился ей, как испытатель первого парашюта. Машина мчалась всё быстрее, унося его подальше от того места, где Никудыхин был заурядное «чмо в запущенной стадии»…