Там никогда не росли эдельвейсы…..
…..- И ты ей все расскажешь…..? Это правда…..?И ты не испугаешься….? И ты в взаправду меня так сильно любишь, что сможешь ей вот так, вдруг, ей все и рассказать…..?………Тогда иди. И знай, папа, я тебя очень и очень люблю!
— Малыш, пожалуйста, никогда больше не называй меня папой. В нашем положении, это звучит несколько ….., несколько ……
— Хорошо Сережа, я обещаю, что никогда больше не буду называть тебя папой. До свидания, папа.
В связке она шла первой. Отчего – то она всегда шла впереди. И в жизни, и в горах. Он никогда не задумывался, отчего так происходит, просто воспринимал это как должное. Она сильная, она хочет быть лидером, и она впереди….. Ну, что ж. Хочет — пускай будет.
Блинк — блинк, блинк — блинк. Закаленные клинья легко входят в трещины породы. Крючок, карабин, трос подтяжка, один метр вверх, и снова под альпенштоком монотонное — Блинк — блинк, блинк – блинк.
Смешно. С этих Крымских гор, они начинали свое восхождение по вертикали. Давно….. Им было всего по двадцать, и ее обтянутая в трико фигура, прямо над ним, на фоне вращающихся небес, таких бездонных и таких близких, вызывала в нем непреодолимое желание, а она словно чувствуя это, оборачиваясь к нему, призывно улыбалась.
Но это было слишком давно. Их еще ожидал северный Урал, Казбек, Памир…., да мало ли было покорено ими вершин, где она, пробуждая в нем мужские начала, шла впереди, что бы потом, там, на самом верху, утопая во влажных и плотных облаках отдаваться его ласкам….
Но это было давно. В прошлой жизни. И вот опять Крым.
— Я хочу привезти эдельвейсы дочери.- Не глядя на него, сказала она, и пошла вверх.
Он защелкнул карабин, и пошел вслед за ней, хотя твердо знал, что на Панео, эдельвейсов отродясь не бывало.
Она обернулась к нему, что-то проговорила, пристально вглядываясь в его глаза (он не услышал, да и честно говоря, не вслушивался), и резко махнув ножом по тросу, с силой оттолкнулась ногами от скалы.
Она падала мучительно долго. Ему даже на миг показалось, что она парила по направлению к земле. Парила….. Несколько раз ударившись о рваные гранитные уступы, она наконец-то упала на заросшую корявым можжевельником, усыпанную крупными обломками породы плиту. Упала беззвучно, безвольно и как-то уж очень мягко, словно набитая слежавшейся ватой старая, детская кукла.
— Господи, ну почему, для чего она так долго падала?-
Он взглядом провожал ее полет, к собственному удивлению не испытывая практически ничего кроме досады. Следствие, протокол, никому не нужные, и ничего незначащие объяснения ….
А она все еще падала…. И от чего она так посмотрела на него? Тогда, перед толчком. А может быть, она догадывалась? Или знала?
….-.Зачем ты пришел? Я спрашиваю, зачем ты пришел?
— Да ты, что, малыш? Это же я….
— Я тебе не малыш! Я была твоей дочерью. А она, она моя мама.
