Акт 2
Сцена 1
«…Отсюда Цезарь дошел в пять дневных переходов до Герговии, и уже в день его прихода произошло небольшое кавалерийское сражение. Осмотрев местоположение города – он лежал на очень высокой горе, и все подступы к нему были трудны, – Цезарь оставил всякую мысль о штурме и даже к блокаде решил приступить только после полного урегулирования продовольственного дела. А Верцингеториг, разбив свой лагерь на горе около города, расположил отряды отдельных общин вокруг себя на небольшом расстоянии один от другого и занял все уступы хребта, насколько можно было с них обозревать окрестности. Таким образом, весь его лагерь в целом имел грозный вид. Князей этих общин, которых он выбрал в свой военный совет, он каждый день на рассвете вызывал к себе для разных сообщений или распоряжений и почти ежедневно заставлял стрелков сражаться в рядах конницы, чтобы испытать степень мужества и храбрости каждого из своих в отдельности. Против города у самой подошвы горы был холм, чрезвычайно укрепленный и со всех сторон отвесный: если бы его захватили наши, то они, очевидно, могли бы в значительной степени затруднять врагам добывание воды и свободу фуражировок. Но этот холм занимали галлы, впрочем, не очень сильным отрядом. Цезарь в тишине ночи выступил из лагеря, прежде чем из города могла прийти помощь, выбил охранный отряд и, овладев этим пунктом, поставил там два легиона и провел от главного лагеря к малому двойной ров в двенадцать футов шириною, чтобы солдаты могли даже поодиночке ходить от одного пункта к другому в полной безопасности от внезапного нападения неприятелей…»
«Commetariorum de bello Gallicio cum aulus hirti supplemento», Caius Iulius Caesar
«Галльская война» Книга седьмая Гай Юлий Цезарь
Осаждённая римлянами Герговия. Покои ри койхбе. Входят Эпона и Гай Туллий
Гай Туллий (читая, что-то написанное на куске льняной ткани)
Улыбнись, оглядись, только вслушайся, в это:
Вечер тихую радость вплетает в закат.
Мы с тобою застали рождение света,
А теперь, мы его провожаем назад…
(Видя, что Эпона никак не реагирует на услышанное, Гай Туллий поспешно вынимает из кожаной сумки, висящей сбоку еще один исписанный кусок ткани, )
А, вот еще, что может сердце твоё тронуть:
Я эти строки посвящаю идеалу,
Превознося небезызвестную матрону,
Что, себе славу, неприступностью снискала.
На твой вопрос я не хотел бы отписаться,
Ибо чту верность, целомудрию хранящих.
Пусть сотни юных воздыхателей и старцев
Шлют предложения: одно, другого слаще,
Но ты смеешься, не давая им ни шанса,
Рабов обратно отсылаешь без ответа.
Но вынуждая, вновь и вновь, их унижаться,
Ты нарушаешь, раз усвоенное кредо.
И тем, сильней напоминаешь мне два цвета,
Что, как вода с вином должны перемешаться
Но, между делом, всё откладывают это,
Самим моментом продолжая наслаждаться.
Итак, смелее будь, на что-нибудь решайся,
Ибо пора цветенья, слишком скоротечна.
Толпа поклонников редеет от упрямства
И вожделеть, тебя не будут бесконечно.
Эпона (едва слышно)
Скажи, а что такое счастье?
Гай Туллий (удивленно)
Я не знаю.
Эпона
Тогда, какого оно цвета?
Гай Туллий (любуясь тем, как лучи заходящего солнца золотят волосы девушки)
Золотистый,
Ему, наверно подошел, я полагаю
Эпона
А есть ли запах у него?
Гай Туллий (переводя взгляд на венок, который украшал голову Эпоны)
Цветов и листьев.
Эпона (бросая украдкой взгляд на римлянина)
Тогда скажи, еще: как долго, оно длится?
Гай Туллий (грустно усмехаясь)
Пока живет закат, а может быть и вечность.
