Письмо другу с «Римской»

Рим – это мир наизнанку

Сентябрь. Пятница. Восьмое. Мерцают в сумерках огни. Пишу, мой друг, тебе письмо я, но буду краток, извини. Живу теперь я образцово, к вину и драпу охладев. Читаю на ночь Зеленцова и крайне редко порчу дев. Ведь стоит мне зайти к Ивану, по ссылке кликнув, в тот же миг в экстаз, катарсис и нирвану я отправляюсь напрямик. Уж он-то вырастет в поэта великим классикам под стать! Увидишь книжку если где-то, купи, чтоб дома полистать. Начнёшь читать его стихи и тотчас предстанут пред тобой, как будто выйдя из стихии, плебей, читающий “Playboy”, толпа патрициев из бывших партийцев или же братков, сестерций длинный возлюбивших любовью братской. Мудаков везде хватает, ну а людям нечасто стыдно за людей. Но осуждать мы их не будем, сегодня тема площадей мне интересней: вот бывает, посмотришь – просто город-сад! Но зритель часто забывает о том, что это лишь фасад. Бомжи под вечер после пьянки друг друга лупят сгоряча. Снаружи «Римская», с изнанки – всё та же «Площадь Ильича». Найти разгадку можно проще: давай-ка выйди, посмотри, не революции ли площадь вся театральная внутри? «Весь мир – один большой театр» – любил говаривать Нерон. Шекспир, похоже, плагиатор, но это маленький урон для репутации поэта и драматурга всех времён. И здесь для спора нет предмета: Шекспир был весел и умён, любимцем слыл и муз, и граций, частенько бегал на Парнас… Но ты же знаешь, друг Гораций: порой плетутся и у нас в тени колхидского ампира интриги скотного двора, Вильяма нашего Шекспира вполне достойные пера. И если это всё не ложь, то… А впрочем, каждый знает сам, что в мире много есть того, что не снилось нашим подлецам. Однако, что я всё о маврах духовных? Пусть их большинство, не почивать таким на лаврах, из них не слепишь божество. К тому же, к вам невесть откуда пришёл сквозь дым и прах веков обычай класть в любые блюда листы лавровые с венков. А раз уж речь зашла о кухне, о той, что любит ваша знать, то ты отлично знаешь, друг, не способен я её признать. Не станем спорить мы о вкусе, но глупо молча, уж прости, смотреть, как в суп кладутся гуси из тех, что могут вас спасти. А это значит, в воскресенье, молитвы богу вознося, мечтать не стоит о спасенье, доев последнего гуся. Пусть будет завтра спозаранку на местном Тибре гладь да тишь, но в третьем мире наизнанку людей ничем не удивишь. А в этот мир, такой забавный, явиться мог бы я и сам, но мне милее край дубравный, всегда открытый небесам, где от моей глухой берлоги в дремучей лесополосе к тебе ведут не все дороги. И слава богу, что не все. Могу идти куда желаю, а это нынче редкий дар. Мой адрес прежний: хата с краю. Пиши туда. Au revoir.