Шкурка в нафталине.
….- Ну а теперь ты, Ванюша — отец протянул младшему сыну стрелу. – Давай, сынку, порадуй царя – батюшку, покажи удаль свою. Стреляй!
Взял Иван стрелу, посмотрел на нее грустными глазами, какие только бывают у лошадей и пожилых женщин с Кавказа, и хотя и был дурак, дураком, но сразу же понял — плохая это была стрела, хреновая, если говорить честно. Центр тяжести у наконечника не сбалансирован, древко неровное да занозистое, а перья, те вообще повылазили….
— Made in China-по слогам прочитал Иван, — Так я и думал, не стрела, а какой – то чинарик-
пробормотал он, и уже было, хотел отказаться от выстрела, но посмотрел на отца и передумал. Царь то вроде бы и не злой, и при улыбке все его семь оставшихся зубов пересчитать можно, а кто знает, упечет, куда ни будь в Соловецкий монастырь, и моли там Бога всю оставшуюся жизнь за его, монаршеское здравие.
Сплюнул, расстроено Иван, наложил стрелу, натянул тетиву, и выстрелил не глядя. А стрела его, кувыркаясь и виляя в полете, словно трясогузка, взмыла сначала вверх, а после, необыкновенным каким – то кульбитом, влево ушла. Куда – то за кусты с ядовитой бузиной.
Поклонился Иван отцу в пояс, отдал ему лук (на всю семью единственный), и пошел по направлению тех самых кустов. Идет, спотыкается. Кругом мусор какой-то, покрышки сожженные, машины покореженные, лужи бензиновые. Свалка, одним словом. А посреди этой свалки, круглое болото, словно тарелочка, по берегам какими-то булыгами обложенное.
А в самом центре этого болотца на шесте табличка прибита.
— Семейный подряд господ Приходько. Разведение лягушек и экспортирование их во Францию. Охраняется конной милицией.-
Присмотрелся Иван, и вдруг понял, что по краю болота не булыжники вовсе лежат, а огромные, размером с литровую банку лягушки, расселись. А по центру, в тени таблички, на округлом листке Виктории Регии, расселась самая большая, матерая такая жабища. Сидит, ножки в воду свесила, папиросу покуривает. А может быть, это и косячок у нее дымился — кто их, этих лягушек современных поймет? За ухом у нее, словно карандаш у мастерового плотника, Иванова стрела заложена, а на голове, корона из репейника расположилась.
Увидела она Ивана, обрадовалась вся, заквакала
— Здравствуй Иван! Ну ты как хочешь, сразу под венец, или сначала поцелуешь меня?
Посмотрел на нее Иван, загрустил как – то сразу и ответил ей нехотя.
— Не знаю, найдется ли такой поп, что возьмется нас с тобой обвенчать. Уж очень ты на лягушку похожа, а вот на невесту- совсем даже и наоборот.
— Это я пока на невесту не похожа- проквакала ему зеленая- А вот только сброшу шкурку, сразу прекрасной царевной стану.
— Походил в сомнении Иван вокруг болота, подумал и намекнул лягушке, что, дескать, было бы совсем и не плохо перед тем, как ему, Ивану, дать ей ответ, хоть краем глаза посмотреть на ее человечье обличье.
— Ногу могу показать — решила лягушка,
— И то, это не по правилам. Ну, уж ладно. Только для ради тебя.
Загремело тут что – то под небесами, заворчало, свет вокруг померк, и вдруг видит Иван, у лягушки его, вместо одной перепончатой, да зеленой — обычная, человеческая ступня показалась. Осмотрел внимательно ногу Иван, ощупал ее, разве, что не вкус не попробовал. Нога как нога. Пластырь на пятке, и ногти, хоть и желтоватого цвета, но круглые, не обгрызенные.
Ладно, Бог с тобой, полезай в сумку. Да стрелу не сломай.- Сказал Иван-царевич, сплюнув на покрытое ряской зеркало болота.
Запрыгнула к нему в сумку лягушка, поворочалась там, устраиваясь поудобнее, и начала ему расписывать все плюсы их с Иваном будущей совместной ,семейной жизни.
— Ты пойми, Ваня, я в еде не прихотлива. Пара- тройка комариков, несколько мух, на крайний случай и обыкновенная моль подойдет. Мне много не надо. А тебе только польза. Насекомых в доме не станет. А парикмахерская? Ты знаешь, сколько сейчас современная женщина денег, да и времени на прическу тратит? А мне это вовсе не к чему….
— Ладно-ладно – пробурчал Иван.- Там посмотрим.
Свадебку сыграли скромно, в узком кругу. По- семейному.
Царевна то она конечно царевна, но как человек оказалась женщиной вздорной и скандальной. Стервой, одним словом. Если по первости она еще сам, а по терему царскому носилась, в поисках пропитания, тех самых, вышеупомянутых мух и комаров, но, почувствовав себя в положении, она уже и безропотного мужа к этому занятию пристроила. Сидит, бывало на супружеском ложе, подушками обложилась, а бедолага Иван по дворцу носится, сачком размахивает.
А дальше и того хуже. Токсикоз у нее открылся. Если и ест она мух да комаров, так только обложив их икоркой черненькой, да семгой копчененькой. А моль так ту вообще без киселя клюквенного проглотить якобы не может. Вконец задергала она мужика.
Да к тому же, она еще и храпит по ночам. Да громко так. С переливами….
В первую ночь, Иван – царевич хотел сжечь шкурку ее лягушачью (согласна жанра), но поразмыслив, присмотревшись получше к своей благонервной, передумал, и даже совсем, наоборот, на плечики повесил, и нафталином густо пересыпал. Что бы не одна залетная моль, свою – то он уже всю переловил, одежку ее природную не попортил.
Похудел Иван. С лица спал. По ночам тайком выпивать начал. А в одну прекрасную ночь, взял, да и сбежал в Молдавию. Строителем в фирму устроился, по закону, по трудовому соглашению. Новым молдаванам стал терема ставить.
И вот однажды, как- то заводит он венец ,топорик его так и сверкает на солнышке, а снизу ему и кричат-
-Эй, Ваня, тебя в контору зачем- то зовут!
Спустился Иван на землю, плечи свои натруженные расправил, топорик в бревнышко вогнал, и пошел к вагончику, где у них отдел кадров располагался. А навстречу ему кадровичка попалась, женщина лет сорока. Уважительно так и внимательно ниже пояса Ивану посмотрела, просто впилась глазами, Ивану даже неудобно сделалось, и удивленно проговорила.
-Ну ты и гигант, Ванюша. Вот уж никак от тебя не ожидала. Ты бы зашел ко мне вечерком, музыку послушать, чайком побаловаться. Мой-то в Москву на заработки подался. Так, что одна я…. Придешь, что ль?
Ничего ей Иван- царевич не ответил, а в смятении в вагончик заскочил. А там его уже милиция дожидалась, в лице сержанта Крячкова.
— Ты, чоль Иван-Царевич будешь?- грубо спросил он растерянного плотника.
— От алиментов уклоняешься, а мы, доблестные работники внутренних органов, вместо того, что бы бороться с оборотнями в погонах, тебя, гиганта полового по всем городам и весям разыскивать должны. Так чоль полагается? Ась?
— Вот тебе бумага на взыскание с тебя алиментов на твоих детей, в количестве девяносто пяти голов. Душ то есть. На, распишись, и прими к сведению, а не то сам понимаешь, дело может закончиться и судом. А суд дело такое, сам понимаешь….
— Девяносто пять?- потерянно прошептал Иван.
— А как они там? Из себя то, хоть какие?
— Какие, какие?- задумчиво протянул Крячков.
— Обыкновенно какие. Зелененькие.
А потом посмотрел внимательно на Ивана, подумал, и продолжил-
— А ты знаешь, на тебя они все очень похожи. Правда,правда.