Художественных тропов тьма


Художественных тропов тьма

Он стал художником…
Всю жизнь не мог скрывать
Того, что очевидно:
Хорошую картину жалко продавать,
Плохую – очень стыдно…

За семь месяцев до рождения Гюстава Курбе ушел из семьи отец, за семьдесят франков – сестра. Матери же приспичило лезть за ним в капусту посреди новогодней ночи, а с утра начиналась такая субятница, что никто не запомнил, произошло это событие до или после нуля. Поэтому день рождения младенца стали отмечать дважды в год.
Первое, что увидел Гюстав, была довольно не бесплатная акушерская помощь, естественно, кверху ногами. Происходил очередной рост инфляции, поэтому начал расти и плод любви, даже некоторое время – без отрыва от пуповины. Несмотря на то, что родился не с той ноги, его своевременно и ухватисто спеленали и бережно, словно снаряд, уложили на хранение к друзьям по счастью.
С родительницей, будущей коммунаркой, считавшей, что вся жизнь есть последний и решительный бой, он познакомился, когда она вдруг зажала ему нос, чтобы новоявленный гений распахнул рот и начал всемирно известный процесс питания. К его удивлению, при обмене веществ никто никого не обманул, а родителей вообще не выбирают. Может, и было в его матери что-то такое, не очень разумное, зато доброе и вечное, и щекотное.
Казалось, что теперь коротай время соской, смотри да впитывай. Оказалось – не казалось. Не все так просто в жизни, а в жизни великих, – тем более. Фамилия его отца была Courbet. Гюставу она не нравилась, но беззащитного ребенка заставили взять ее себе.
И тогда впервые у него появился страх. Перед жизнью, перед сильными мира сего родственниками, которые сначала швыряли капустные кочерыжки в невиновного аиста, а потом потребовали, чтобы их называли членораздельно и соответственно иерархии. Приставали с непонятными «а-а-а!» и «пись-пись-пись!», водили пальцами по деснам и совали туда ложку, приговаривая «ам-ам!»
Дальше – больше. Вплоть до того, что, наконец, в процессе обогащения себя всеми знаниями, которые выработало человечество, Гюстав Курбе испытал то же чувство одиночества, которое позже стало присуще основоположнику экспрессионизма Эдварду Мунку.
Когда неистово орущего индивидуя поставили в безвыходные условия глухого угла комнаты смеха, на прилегающих стенах плача появились его первые картины не маслом, но более естественными возрасту консистенциями aquentum kaki, solucium ssaki. Это были полотна «Крик» и «Голос», положившие начало циклу «Серьезно писать стыдно».
Жаль, но последующие шаги живописца не позволили продолжить этот прекрасно начатый видеоаудиоряд портретного скотства. Что делать, если на роду написано с грубыми ошибками?
Что мог намалевать Малевич, кроме «Черного квадрата»?
Или написать Пикассо, любивший в детстве играть в кубики?
А что натворил неласковый Веласкес, который любил препарировать разных зевномодных и слепопитающих и, – по воспоминаниям Ивана Крамского, – поэтому писал обнаженными нервами?
Обнаженный Г. Курбе звонко, будто в пустой таз, изливал в произведения неповторимые потоки не только нервной, но и выделительных систем. Потому, наверно, и стоял в искусстве так высоко и одиноко, выделяясь настолько, что у него не было учеников. Пока не научился ходить.
И тогда, за много лет до, может быть, сладкой славы, он ушел из жизни своих близких и недалеких людей в даль действительности. Почему? Просто живой писец рано понял, что сейчас, сегодня – это вовсе не жизнь, точнее не настоящая жизнь, а лишь строительство будущей жизни.
Поэтому он неустанно менял школы жизни и живописи. Когда они кончились, и от многих не осталось камня на камне, Курбе стал зрелым по Ф. Ницше, то есть вернул себе ту серьезность, которой обладал в детских играх, и летом написал «Дробильщиков камней» (харизматичные – хари из мастичные!) и «Похороны в Орнане».
Встречаясь с податливыми парижанками, Гюстав естественно обратился к живой писе. Как-то холодной осенью так ненатурально долго стоял на коленях перед входом в натурщицу, что его осенило: «Весь народ из одних ворот!»
Выйдя из них потрясенный, он лихорадочно создал распахнуто голый шедевр «Происхождение мира» (1866 год, музей Орсэ, Париж). После чего ушел окончательно.
Куда, зачем? За окном пусто, серо, невыразительно, и ничего, кроме будущего, не видно. Более того, ничего не видно на знаменитой стене стиля «Порокко» в мемориальной квартире живописца. Ничего – и на другой. Тьма.
Впрочем, ничего и не слышно. Ни самого Г. Курбе, и ничего о нем. Где ты, мастер? Вязко висит в доме тупая тишина. В ней – нет, как нет нам ответа…
И только за ближайшим углом кошмарно кричат клошары: «Подходи не ленись, покупай живопись»!

0 комментариев

  1. lara_gall

    я просто теряюсь с жанром данного произведения…
    Номинация «Просто о жизни» дает такой простор для толкований:)
    всё же мне представляется, что этот остроумный текст, полный изящных лингвистических приколов, больше относится к очеркам, эссе, не находите?

  2. ernest_stefanovich_

    А уж как я теряюсь!
    Начать с того, что жанра «Просто о жизни» не существует. Просто есть такая конкурсная номинация.
    Если входить в этимологию составляющих ее название слов, то надо писать безыскуственно, незамысловато (одно из значений слова «просто») о жизни (думаю, не о биологической, а общественной). Я так и сделал, стараясь не применять метафор и других тропов, а только простой поток жизни.
    Вы же посетовали, что как это малохудожественно! Согласен. И…
    Вняв совету, привел другой рассказ, тоже о жизни (лишь не своей и своих близких, а известного художника), но наполнил его художественными тропами настолько, что стало уместно собирательное числительное «тьма».
    А если определять его жанр, то текст ближе всего (с учетом Вашего признания его остроумным) — к юмореске (фацеции, Стефацеции, Эрнестизму)…
    Только никакого значения найденное название жанра в этой номинации не имеет. Кто хочет, может назвать его очерком или эссе… Ведь номинация «Просто о жизни» нигде не устанавливает жанра. По-моему, здесь можно и оду на взятие парадного подъезда поместить и еще длинный ряд эпических, поэтических и драматических форм художественной литературы. Хотя где-то может быть и есть разъяснение. Но не в Положении… Так что продолжаю теряться…
    Давно привык всегда думать перед тем, как поместить произведение в соответствие с темой конкурса или номинации (или жанром, если он указан). Мое первое произведение и было помещено по результатам осмысления названия номинации. Но… вот отступил от своего мнения, вняв Вашему… И опять не нуны? Поделом мне, не умеешь угадать, чего от тебя хотят, — не берись!..
    Одно меня, Овна-барана, оправдывает: на Ваши вопросы я старался отвечать достаточно подробно и убедительно. Если не убедил, то уж не от нежелания или неумения это сделать…
    Это произведение и о жизни, и художественно наполненное…

  3. lara_gall

    нет-нет, безусловно о жизни — реального человека, безусловно художественно-исполненное.
    я и не говорю, что текст выбывает из-за несоответствия, не о том речь.
    жанр его меня теоретически занимает, понимаете, и я пытаюсь это обсудить с Вами.
    В «Просто о жизни» подходит что угодно — верно? рамки соответствия интуитивно можно ощущтить, обосновать как-то, в условиях, ну скажем парадигмы этого портала, правда?

    сейчас время такое — размывание границ. многие произведения существуют в таком жанровом пограничье — это свидетельство неординарности автора.
    в данном случае — Вас:)
    конкурс — что ж, не всё же в нём, правда?

  4. ernest_stefanovich_

    Вы меня радуете! Пониманием.
    Дело в том. что я давно страдаю от этого «раскладывания по полочкам» жанров! То в прозе — стихи, то в в ней же художественной — кусок документальный, эпистолярный.
    А не все люди, даже с высшим филологическим образованием, способны смотреть на мир творчески, а не только в рамках лекционных конспектов.
    Разве, даже по свидетельству одного из главных литературных памятников и пособий всем пишущим, Творец смог бы создать все разнообразие жизни за шесть дней, если бы стал классифицировать ее проявления? А у вас самой? Где серьезная проза, а где гротеск, ирония, где низость бытия, а где возвышенность его же?!
    Да так и надо! Жаль, что не всем это дано и даже понятно… Но тут уж… каждый выбирает свой путь к творчеству. И Творцу. Или сидит на полочке, шестке и кудахчет: «О-о-ко-ко, куда вы, куд-куда?!»
    Счастливых путей и новых находок на них. С уважением

Добавить комментарий