Вольдевей
ТОНКИЙ МИР
Рассказ
— Вов, ты не бойся?
Вокруг меня собрались люди, которые прибыли в этот мир раньше меня.
Я не могу понять: их много или не очень. Вероятно много, потому что я новенький и первыми спешат меня увидеть те, кто дал мне ту жизнь, которую я покинул сорок дней назад.
Я вижу перед собой мать. Она никакая с точки зрения земных представлений. Внешнего вида, голоса здесь нет. Есть понимание, что передо мной мать. Я помню ее в нескольких видах – молодую, по фотографии, пожилую и ту, что увидел в гробу.
— А я все время вижу тебя маленьким, после того, как вы пришли с купания, и сестра сказала, что ты чуть не утонул, и она вытащила тебя за волосы. Я тогда испугалась за тебя.
— А мне ты постоянно видишься такой, с какой я простился накануне твоей смерти, решительно хлопнув дверь. Я уезжал в командировку-отпуск, так уж вышло, и видел тебя растерянную от моей злопамятности, но выдержавшую эту сцену. Вероятно, ты после плакала и жаловалась соседям, что вот какой я эгоист! Я сожалею…
— У меня сердце разрывалось от тоски. И мне его помогли разорвать те, кто пришел грабить тебя.
— Кто это был?
— Это два уголовника, которых подослала первая твоя жена.
— Она еще была жива…
— Не говори так, сын мой.
Рядом со мной стоял человек, которого я понял как священника.
— Что не говорить?
— Здесь нет умерших.
— А что здесь?
— Тонкий мир, и тебе посчастливилось попасть сюда.
— Ты ключник рая?
— Это не важно. Важно то, что ты прошел земные испытания и ты здесь.
— Мы еще поговорим с тобой сынок, — мать стала удаляться.
— Подожди, ответь на один вопрос: мой отец здесь?
— Он еще на земле. Посмотри.
Я увидел южный город. И знание его, и место его было для меня абсолютным. Это была Haifa, Израиль. На берегу моря стоял домик, в небольшом палисаднике, в шезлонге сидел старик. Он мечтательно смотрел на лазурную гладь воды.
— Дмитрий, ты бы пошел обедать.
— Это крик из кухни, на которой суетилась его жена.
— Сегодня пятница?
— Нет, понедельник.
— А где Мойша?
— Он бегает с ребятишками.
— Мойша красивый правнук. Он похож на Владимира.
— Твоего сына?
— Да, того, что я оставил в Туркмении.
— Жалеешь?
— Не знаю…
— Это твой отец, — моя мать как-то странно заколыхала. – Мой грех не в том, что я позволила родиться тебе, хотя был соблазн сделать аборт, но передо мной явился ангел и сказал, что будет оберегать тебя всю жизнь, а в том, что ты страдал без мужской руки.
Это было так. Я страдал и написал рассказ-воспоминания «Кто скажет мне: Сынок?».
Святой отец вздохнул. Конечно, это был не вздох, а понимание сочувствия.
— Все позади, — сказал он, — отдыхай…
— И только отдыхай?
— Это значит, что ты можешь найти своих друзей, родственников, тех, кого любил, но не мог сказать об этом, и тех, кто тебя любил, но ты не давал возможность сказать тебе об этом… Пришло время исправлять эти отношения.
— А как я их найду? – спросил я.
— Ты о них думай, как о конкретных людях. И каждый предстанет перед тобой. А когда твои мысли будут свободны, то тебя самого вызовут к себе те, кто хочет понять твои поступки, или…
— Господи, как я вас искала!
Передо мной возникла женщина. Но я не могу понять, кто это.
— Вы меня не знаете, но я перед вами в вечном долгу.
Женщина говорила, если так можно сказать о потоке слов, проникающих в мое сознание, со страстью и благодарностью.
— Мне было плохо. Я металась в поисках смысла жизни. Рутина каждодневного бытия подпитывала глубокую депрессию. Я часто посматривала на перекладину над дверью внука, на которой он тренировался. Веревка и все! Ничего не будет!
— Я не знаю вас…
— И я вас до этого не знала. Но, войдя в Интернет, нашла литературный сайт и ткнула в первое попавшее новое произведение. Странный псевдоним вы выбрали – Атлантис! Но ваши «Уроки Моисея» меня потрясли. Как просто вы сумели рассказать о смысле жизни! Я читала раз десять…
Я помню этот момент, когда вошел на свой сайт и увидел десять, а может больше раз, повторенный рассказ. Он был прочитан одним человеком. А после пришел отклик. Он меня порадовал: «Как хорошо, что вы подумали за меня. Мне стало легче жить…»
— А затем пришло освобождение.
— Вы все-таки наложили на себя руки?
— Она бы не была здесь, — сказал священник.
— Вы все рядом? — спросил я.
— Мы все одна большая семья…
Это необычное состояние.
Я подумал о Тине.
— Да, я рядом.
Тину я видел в школе.
Она была самая красивая.
– Я хочу задать тебе вопросы.
— Это плохо – выяснять отношения здесь. – Священник как всегда был тоже рядом.
— Почему?
— Это разобщает нас.
— Мои вопрос о том, почему Тина не пришла на свидание, которое я назначил ей на следующий день после выпускного вечера? Если она ответит, то я пойму, почему моя жизнь круто повернула в другую сторону! Я поехал поступать в военное училище летчиков. Я решил летать, а если упадет самолет, то пусть я погибну, и Тинка будет плакать от мысли, что она виновата, пусть косвенно, что я умер.
— Детский лепет! И ведь этого не случилось. Ты ушел из летного училища, и пошел в журналистику. Сейчас внизу, на земле твоя супруга плачет. Она любила тебя.
— Я тоже ее любил. Но первая любовь – это то, ради чего мы рождаемся на земле! В остальном мы просто приспосабливаемся к дальнейшему существованию. Я много раз мечтал быстро умереть, это было после смерти Тинки, и оказаться с ней рядом здесь.
— Какая глупость! — ответила Тинка. — Ты мне нравился. Но у меня тоже была первая любовь…
Священник отступил.
— Кто?
— Он здесь.
И вперед выступил Димка Краснов, тот, кто сидел три года со мной за одной партой.
Я не знал ничего с тех пор о Тинке и о Димке. Я просто слышал, что она умерла в 37 лет во время автомобильной катастрофы.
— Ты же даже не поинтересовался после того известия, как это со мной произошло, кто был рядом со мной?
Передо мной стояла семья. Я чувствовал ее. Тинка, ее муж, мой бывший друг, Ник и Вика.
Они исчезли. Мы расстались. На этот раз на веки вечные… Да, этот порыв в юность оказался показательным.
Тонкий мир. Я понемногу привыкаю к нему. Когда-то я смотрел фильм о тех, кто после смерти на земле еще не пришел в этот мир, а доделывал дела дома, там была месть. И это как-то воодушевляло: справедливость есть…
Но я чувствую, как со временем здесь исчезают земные эмоции. Но остается одно: огромный интерес друг к другу.
Лев Толстой смотрит отсюда на Кавказ.
— Все повторяется, — говорит он мне. – Русская нация — это ведущая нация людей, которые могут прощать. И когда они прощают, все возвращается на круги своя…
Антон Чехов интересовался моими произведениями, как зеркалом моего времени.
— Ах, все тот же поиск мгновенного самоудовлетворения, — говорил он, когда я рассказывал о своих героях.
Архимед мне был самому интересен. Он мыслитель.
— Я принес больше зла своими изобретениями, — признался он, — нельзя изобретать вровень со своим временем…
Я думаю над этим его признанием.
Была встреча, которая меня потрясла, наверное, в последний раз.
Я сначала не понял, кто передо мной.
— Я Владимир. И я твой старший брат.
— Брат?
У меня не было братьев!
— Это так, — мать оказалась рядом. – Он родился за семь лет до твоего рождения. И через три месяца умер от воспаления легких.
Что я могу обо всем этот думать? Не знаю. Но интерес возобладал. Я спросил:
— Тебе три месяца, а ты знаешь, как тебя зовут, ты можешь как-то донести до меня свои мысли?
— Я такой же человек, как и ты, мой брат. Но у меня нет перегруженности эмоциями…
— Но ты складно говоришь…
— Все что зачато и рождено, может мыслить, — это сказал кто-то, но не священник.
— Мысли – это образы, созданные в результате анализа обстановки, — я попытался привести цитату из собственного произведения.
Но этот некто добил меня:
— Мысли – это желания. А желания – это человек…
Я думаю надо всем этим. Каждую секунду я общаюсь с кем-нибудь. Здесь неисчислимое количество существ, которые покинули Землю. Если в моей бесконечной жизни в Тонком мире все-таки наступит новый интерес, то это будет интерес к существам, прибывшим с других миров Вселенной. Но и этому интересу может прийти конец. Тогда я обращусь к Тому, кто с нами здесь в качестве наставника и утешителя, с просьбой вселить меня в новое тело. Это случится тогда, когда я буду совершенно свободен от мыслей о своей прошлой жизни на Земле. Хотя, может быть, я появлюсь на другой планете, и буду выглядеть очень и очень непохоже на человека…
