Из всех предметов в этом старом доме
Тебя любили только зеркала.
И кроме них, зеркал старинных кроме,
Никто не знал, как я тебя ждала.
Все тайны, все прически, все наряды,
Всё – им. Никто иной не знал о нас.
Ты приходил. Как дети, были рады
И отражали солнца наших глаз
Лишь зеркала. Тебя чурались книги
И сторонились робкие цветы.
Что им до нас? В молчании великом
Стоял весь дом. И вот являлся ты.
И из тоски, уныния и пыли
Мы ускользали в мир совсем иной.
Мы в зазеркалье, как на лодке, плыли –
Лишь сквознячок прохладный за спиной.
Завидовали прочие предметы:
Мир дерева и ледяной металл
Отталкивал одетым и раздетым,
И враждовал с тобой, и ревновал.
Ты был чужак – но мы ныряли смело,
Как в реки, в голубые зеркала –
И всё вокруг плыло, смеялось, пело,
Светились невесомые тела
И оставалась где-то там, за гранью,
За рамою ореховой, резной
Та мысль, та боль, что близится прощанье,
Что утром ты расcтанешься со мной,
Что, вынырнув из радужной прохлады,
Ты облачишься в галстук и пиджак
И снова скажешь: «Провожать не надо!» —
Земной самонадеянный дурак,
А я останусь в этом доме старом
Пред зеркалом, где так тебя ждала…
Ни книги, ни свеча и ни гитара –
Тебя любили только зеркала.
