Оверкиль, или смена курса.

«Хватит Катькиных истерик,
я вчера сошел на берег,
получив расчет в своем родном порту…»
Песня Трофима запуталась в мозговых извилинах, как рыба в трале, трепыхалась и тщетно пыталась вырваться из мелкой ячеи тоскливых мыслей.
«…и с одним рублем в кармане
после долгих лет скитаний
я подвел под флотской каторгой черту…»
Да уж, подвел! Скорее, подвели под эту самую черту: спецов флотских разогнали, корабли на иголки переплавили – дескать, нерентабельно рыбу ловить, а мы тут капитализим строим, кажную копеечку теперь подсчитываем… Капиталисты хреновы! Кто имел возможность хоть что-нибудь продать – корабли ль по цене металлолома, лес ли по цене прошлогодних листьев, нефть по стоимости газировки – тот и олигарх…
«…по морям и океанам,
сквозь шторма и ураганы
я судьбу измерил вахтами в пути –
ну к чему теперь все это?…»
И действительно, к чему? Море, вахты, между рейсами заочная мореходка… Ладно, в механики пошел, а не в штурмана… Хотя таких механиков в любом портовом городе больше, чем блох на дворняге.
Сашка, упершись локтями в колени, сидел на мокрой скамейке Марсова поля, битый час разглядывая гальку под ногами. Набегавшись за день по городу в поисках работы, он приходил сюда, иногда сделав изрядный крюк, чтобы, как и сейчас, просто побыть одному, подумать обо всем и ни о чем одновременно. Саня любил эту огромную, продуваемую ветрами площадь, название которой у него почему-то ассоциировалось не с богом войны, а с марсовой площадкой парусника. «Угу — хмыкнул он про себя, – фрегат с гордым именем «Питер» отплывает от российского берега и берет курс на Нью-Йорк… Бред какой-то в голову лезет…» Домой, как всегда (всегда?), не хотелось. Нет, его Светик, конечно, молодец: ни разу ни словом, ни взглядом не попрекнула Сашку за то, что он который уж месяц на шее сидит, да только разве от этого легче? Саня по утрам разгружал хлеб в соседнем магазинчике, в сумерках стыдливо собирал пустые бутылки по окрестностям, чтобы свести концы с концами, и ежедневно обивал пороги многочисленных контор. Он готов был взяться за любую работу, пусть даже она будет далека от любимых и знакомых до последней гаечки дизелей… Новой, перекроенной и сшитой на живую нитку стране требовались дилеры, маклеры, брокеры и менеджеры, и хотя Сашок не очень-то понимал, кто это, все же пытался устроиться на должности и с такими экзотическими названиями. А что, не боги горшки обжигают! Его принимали в подвальных и полуподвальных каморках, гордо именуемых «офисами», вежливо выслушивали, сочувственно кивали, иногда обещали «перезвонить, если что», но чаще сразу объясняли, что им нужен человек не только с образованием, но обязательно «с опытом работы по специальности». Какой, нахрен, опыт?! Откуда во вчерашнем «совке» могли взяться все эти маклеры-дилеры, да еще и с опытом? Сашка как-то спросил соседа-студента, который тусовался среди «деловой» молодежи, что за рыба такая – дилер? Сосед, многозначительно подняв вверх палец, объяснил: «Это покруче брокера будет!»

От тычка в плечо Сашкина голова мотнулась, только что прикуренная сигарета упала в лужицу, пшикнула, расползлась и окрасила прозрачную воду в цвет морской капусты.
— Здорово, начальник! О ком скучаем? По кому сохнем под дождиком? – рядом плюхнулся Валерка Чума.
С Валеркой Саня ходил в море на «Толбачике»*, два рейса одну вахту стояли: Саня – тогда еще четвертым механиком, Валерка мотористом. Чумой его окрестил дед**: Валерка при весе сто с лишним килограмм обладал мощной глоткой и подвижностью ртути. Во время вахты его невозможно было увидеть спокойно сидящим ни минуты, он мог одновременно смазывать коромысла дизеля, менять насос гидрофора*** и мастерить очередной ножик. При этом он обязательно что-нибудь напевал (как ему казалось, вполне музыкально и негромко), вот на этот-то рев и примчался дед, решив, что дизеля пошли в разнос… Как выяснилось, и фамилия у Валерки была соответствующая: Чумакин.
Саня вяло махнул рукой и прикурил новую сигарету.
— Случилось чего, Сашок?
— Уж лучше бы случилось…
Валерка вопросительно посмотрел на Саню и сказал:
— Пошли-ка, начальничек, пивка попьем, заодно и пообщаемся. Пошли-пошли, не ломайся, я угощаю! Или тебя под мышкой донести?!

В полупустом кафе у Спаса-на-Крови Валерка взял два пива и соленых орешков.
— Рассказывай!
— Да нечего рассказывать, Валер. Просто настроя нет.
— Слышь, дурку не гони! Я че, тебя не знаю?—Чумакин отхлебнул одним глотком полбокала. – Щас щелбанов надаю, чтоб не выделывался!
— Легче станет?—глянул исподлобья Саня.
— Тебе – точно нет!
Саня тоже глотнул пива – пузырьки ударили в нос, он поперхнулся и, прокашлявшись, снова закурил. Наконец, после нескольких глубоких затяжек, нехотя признался:
— С работой проблемы, Валера. Точнее, с отсутствием наличия.
— Давно? – Валерка посерьезнел.
— Восемь месяцев почти.
Валерка вытянул свою здоровенную ручищу, как шлагбаумом перегородив дорогу молоденькой симпатичной официантке:
— Лапушка, сооруди нам еще по паре пива и какую-нибудь рыбку. – И, повернувшись к Сане:
— Не понял?
— Чего тут непонятного? Где платят – туда не влезть, а куда берут без проблем – по полгода и больше зарплату не выдают.
Чума изобразил на лице задумчивость, допил бокал, аккуратно отставил его в сторону и принялся за второй.
— Ты пей, пей, Сашок, а то прокиснет…
Пиво допили, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Вспомнили последний рейс, общих знакомых… Прощаясь, Валерка спросил:
— У тебя телефон прежний? Обещать ничего не буду, но если что – брякну.

Валерка позвонил через день, часов в одиннадцать вечера.
— Так, начальник, завтра в восемь ноль-ноль жду тебя на выходе с эскалатора на Василеостровской! Не забудь побриться и клыки начистить! И не опаздывай, машина ждать не будет.
— Какая машина?..
— Железная, на колесиках! Форма одежды номер раз: трусы, пистолет, каска. Паспорт возьми, и права у тебя вроде имелись, тоже захвати!
— А-а?…
— Все расскажу по дороге. – И Чумакин положил трубку.

— Проходите, Александр, присаживайтесь. Валера Вам объяснил, чем придется заниматься? – Невысокая плотная женщина внимательно смотрела на Сашку.
— Да. – кивнул Саня, — только опыта у меня нет по этой части…
— Знаю. Опыт – дело наживное, главное — желание, внимательность и, разумеется, ответственность. Валерий Вас рекомендовал, не подводите друга. Испытательный срок – месяц, поработаете пока экспедитором, заодно в поездках постажируетесь за рулем. Если все будет нормально, к зиме переведу Вас подменным водителем.
— Извините, а подменным — это как?
Директор улыбнулась:
— После рейса в две-три недели, а то и месяц, отдых нужен? А машина простаивать не может, вот и будете подменять ребят. Еще вопросы есть? Нет? Ну, тогда идите в бухгалтерию, оформляйтесь. И – удачи, моряк!

Возвращался Саня пешком. Неторопливо профланировал по Большому проспекту, спустился по 13-й линии к набережной, мимоходом подмигнул чугунному Ивану Федоровичу Крузенштерну. На мосту Лейтенанта Шмидта он остановился, прикуривая. В Неву втягивался, изредка рявкая тифоном, многоэтажный то ли финский, то ли шведский круизный лайнер, сверкая в сгустившихся сумерках огнями иллюминаторов. Резкий порыв ветра с залива швырнул в лицо мельчайшую водную пыль, увлажнил глаза. Сашка глубоко вдохнул солоноватый воздух, задержал его в легких, потом резко выдохнул и рубанул сумерки рукой, будто обрывая невидимую нить. Проходящая мимо тетка опасливо шарахнулась, а Саня размашисто, не оглядываясь, зашагал дальше.
«… но когда ночной порою
над свинцовою Невою
проплывут в туманной дымке паруса –
сердце дрогнет, как и прежде,
и нелепая надежда
разобьется о стальные небеса…»****

__________________________________________________________________

* БМРТ (Большой Морозильный Рыболовный Траулер) «Толбачик» — порт приписки Ленинград, База тралового флота.
** Дед – старший механик.
*** Гидрофор – устройство для поддержания постоянного давления в судовой системе водоснабжения.
****Использован текст песни «Моряк» Сергея Трофимова.