В нашем городе онкологический диспансер находится рядом с кожно-венерологическим. Грустные это учреждения, и проходя мимо них, кто-то шепчет поневоле: «Чур меня, чур!». Не знаю, может и мне следовало так поступать, но спохватился я, лишь получив направление в онкологию – из-за родинки, которая стала темнеть и вдруг превратилась в нечто иссине-черное.
С напускной бодростью переступил я порог онкологического диспансера. В приемном отделении очереди не было. Слава Богу, сказал я себе, хоть сюда никто не торопится. Но медсестра, рассматривавшая мои бумаги, огорчила:
— Будет еще очередь, будет. Накануне поступило тридцать семь человек.
— А сколько выписалось?
— Не знаю – выписка не через меня.
— И какая тут статистика: из тех, кто прибывает, сколько выписывается обратно, а сколько… — спросил я и с печальным видом прикрыл глаза…
— Этого я тоже не знаю, — ответила медсестра, — но всех, кто к нам прибывает, мы отправляем туда, — и она показала пальцем вверх.
— Как? – ужаснулся я, — неужели всех? Кто-то все ж остается в живых? — Я понял, что палец вверх означает уход к Господу Богу.
— Да нет, наверх – это в операционное отделение…
— Ну, слава Богу, а то я испугался…
Меня поместили в палату, в которой одно место было свободным – на кровати лежал только матрас. Что-то меня насторожило и я спросил санитарку, которая стелила постель:
— Скажите, а раньше кто здесь лежал?
— Да бабушка одна лежала, — ответила санитарка.
— Как бабушка, здесь же мужская палата? Или тут все равно, мужчина ли, женщина… — Я устрашился, настолько обреченным показалось мне мое положение.
Но санитарка промолчала. Осмотревшись, я увидел в коридоре узкую дверь; подумалось – гроб только и пройдет…
— И что: бабушку – в эту дверцу? – снова спросил я санитарку, она как раз отвлеклась на секунду.
— Да нет, сама ушла, на своих двоих…
— Ну, слава Богу! – снова выдохнул я с облегчением. — А на этих кроватях кто – тоже женщины?
Санитарка промолчала – она вновь была занята своим делом. Но мне показалось, что ей было просто лень кивнуть утвердительно головой.
— И сколько лет этим женщинам? – попытался я несколько игриво продолжить разговор, но санитарка лишь угрюмо переспросила:
— Каким женщинам? Ты забыл, милок, в какую больницу попал? Тут забудь, мужчина ты или женщина. Знай лежи, здесь все едино….
— Неудобно как-то – вместе с женщинами, в одной палате …
— Вместе с кем? – переспросила санитарка.
— С женщинами…
— Сказала тебе – забудь про женщин…
— Как забыть, если буду с ними в одной палате…
Наконец выяснилось, что палата эта все же мужская, но раньше, всего несколько дней назад, она была женской. Видно, правильно говорят, что мужчины и болеть стали чаще, и умирать.
Потом были обходы врачей, подготовка к операции и никаких мыслей о женщинах; наверное, я б не думал о них, если и лежал бы с ними в одной палате.
— Вы только не волнуйтесь, все мы умрем от рака, — сказал перед операцией хирург и ободряюще добавил: — если до него доживем…
Он был в халате, забрызганном кровью, и страх все глубже забирался мне в душу.
— А где ушиватель внутренних органов? – спрашивал хирург у помогающих ему медсестер. — Куда он подевался?
Славу Богу, этот ушиватель, а им оказалось нечто, напоминающее разводной ключ, только хромированное, моих внутренних органов не коснулся – раковых клеток в болячке не обнаружилось, но каково было все это пережить…
На другой день после операции я вышел, наконец, на свежий воздух. Присел на лавочку в скверике недалеко от диспансера и взглянул на проходившую мимо женщину.
«Интересная особа, — пришла мысль, — даже красивая…» И тут же – новая мысль: «Ты смотри, я снова замечаю женщин…»
