События, описанные в рассказе, не являются вымышленными. Автор подписывается под правдивостью каждого слова в произведении (данное утверждение не относится к выдержкам из партийной литературы). Имена героев, в большинстве случаев, изменены, но за каждым из них стоит реальный человек.

ЛДПР является самой чистой и самой честной партией в России (Из Программы Либерально-демократической партии России).

Была весна. Солнце понемногу начинало припекать, и покрытая пыльной коркой грязь уже не хлюпала, а конвульсивно чавкала под ногами, подсыхая. Мы остановились у штаба, докуривая.
— Что-то там как-то суетно, — сказал Василий, заглядывая в окно покосившейся деревянной одноэтажки.
— Сейчас всё узнаем. — Я взялся за ручку и отворил скрипящую дверь.
Пройдя через затхлое парадное, мы очутились в «актовом зале», как с сарказмом именовалась небольшая душная комнатёнка, в которой обычно проводились собрания нашей региональной партячейки.
— Здравствуйте, мальчики! А мы вас ждали! — при виде нас расплылась в лоснящейся улыбке Василиса Николаевна Кривченко, координатор по городу. У неё было даже не толстое, а жирное холёное лицо с маленькими свиными глазками за толстыми стёклами очков, поэтому, когда женщина улыбалась, я инстинктивно отворачивался, боясь, что её лицо лопнет и меня окатит смесью застарелого жира и крови.
Василий усмехнулся, а я вопросительно посмотрел на колышущуюся, как желе, Василису. Когда она хотела сказать что-то, очень важное с её точки зрения, женщина словно раздувалась то ли от гордости, то ли просто набирая побольше воздуха в лёгкие, и напускала на себя такой вид, что хотелось смеяться, нет, пожалуй, просто ржать, уткнувшись лицом в стену и истерично колотя кулаками по доскам.
— Партия рассчитывает на вас! — выдала Василиса. Мы прыснули. Уж чего-чего, а доверие партии нас сейчас интересовало меньше всего. Это год назад, когда мы – идейные – пришли записываться в либерал-демократы, нас могла воодушевить подобная фраза, но не теперь. Насмотрелись уже. И на пьянки в штабе, и на покупку кожаных плащей за партийный счёт, и на многое другое.
— Чё смешного, балбесы? Вам дело говорят! — вступил в разговор Олег, координатор по одному из районов города, который очень гордился своей теперешней должностью и «корочками» помощника депутата на общественных началах, поскольку кроме диплома технаря, службы в армии и трёх голодных ртов дома у него больше не было никаких достижений.
— Олег, шёл бы ты под машиной полежал! — посоветовал Василий. — А то у тебя, кажись, масло протекает…
Олег насупился и, вытащив из мятой пачки «Примы» полураспотрошённую сигарету, вышел.
— Так чего там партии от нас надо, Николавна? — поинтересовался я.
— Вы знаете, — похоже, Василиса долго репетировала эту речь, — что наш руководитель, Владимир Вольфович, принял решение баллотироваться на пост губернатора Белгородской области?
— Ну, — подтвердили мы.
— Мне только что звонили из Москвы! — подчёркивая особую важность этого события, Василиса подняла палец вверх. — Нам предлагают принять участие в поддержке Жириновского на выборах в Белгороде.
— В общем, нужны пионеры-герои, — подытожил Василий.
— Э-э-э… Что-то вроде того, — замялась Кривченко.
— А по деньгам что предлагают? — осведомился я.
— Ну… — Василиса замялась ещё больше. Сразу было видно, что деньги действительно обещали, но делиться ими не очень-то хотелось. — Вы же знаете, что мы вас не обидим.
— Василиса Николаевна, — с нажимом сказал я, — грешно нас, как первоклассников, разводить. Сколько?

ЛДПР – партия будущего, партия, смотрящая в будущее, и поэтому работа с молодёжью всегда была главнейшим направлением в партийном строительстве (Из Программы Либерально-демократической партии России).

В Москве нас разместили в каком-то полупромышленном здании, срочно переоборудованном под жильё. Когда я первый раз зашёл в спальный отсек, то подумал, что все мои старания по «откосу» от армии не увенчались успехом и меня всё-таки загребли служить: моему взору предстала длинная комната, впритык заставленная двухярусными койками, застеленными несвежими засаленными одеялами. Хотя нет, это не армия. Увидев в правом углу группу игравших в карты мужчин, по пояс голых и покрытых татуировками, я понял: это «зона». Диалект здесь был соответствующим, и, проходя между длинными рядами нар, я всё ожидал чьего-нибудь вопроса: «Ты как в хату входишь, баклан?!» К счастью, на моё появление не обратили никакого внимания.
Сейчас, по прошествии определённого времени, я понимаю, что Жириновский просто не мог выиграть у Савченко. И даже не из-за того, что против Вольфовича играла слаженная губернаторская команда, опутавшая Белгородскую область сетями своего влияния. Это, безусловно, тоже вносило в развитие событий значительный элемент фатальности, но не являлось первостепенным. Главным был человеческий фактор. Всё дело заключалось в нас – рядовых партийцах — и региональном начальстве. Нашим знаменем была не победа партийного лидера, а деньги. Для кого-то – большие, а для кого-то – и не очень. Но исключительно деньги. Тех, кто боролся за идею, было очень мало. Единицы.
— Понимаешь, — объяснял мне пьяный башкир из Уфы, с которым мы только что подрались, но уже успели побрататься, — эта партия – просто золотое дно. Мы такие бабки во время выборов поднимаем, что закачаешься! Я уже давно работу бросил, потому что мне и так хватает. И времени свободного масса, и надрываться не нужно. Я после технаря на заводе вкалывал за полторы тысячи, пока в партию не вступил, а теперь район держу координатором. Чуешь разницу?
Конечно, я всё понимал. Неужели мне не было известно, на какие цели расходуются присылаемые из Москвы деньги на местах? Просто вслух я об этом не говорил. Меня всегда удивляло другое: почему «центр» так слепо доверяет региональной отчётности? Почему не устраивает проверок? Ведь, в конечном итоге, нецелевое использование денежных средств пагубно сказывается на развитии местной партячейки? Видимо, всё так и задумано.

Те, кто нам выгоден, — наши друзья. Те, кто на нас паразитирует, нам не нужны (В.Жириновский. Патриотизм либеральных демократов).

В Белгород добирались на поезде. Честно говоря, я абсолютно не помню ни как мы туда грузились, ни как ехали, потому что в последний день проживания в «гостинице» мы закатили такую пьянку, как будто нас отправляли на войну, а не на выборы. Поэтому когда наше начальство скомандовало построение, пытаясь призывными криками «Калуга! Рязань! Краснодар! Ростов!» собрать свои группы, возиться им пришлось очень долго.
Раскаянье за такое поведение, вкупе с похмельем, пришло уже в Белгороде, когда нас запихивали в автобус – ржавый расхлябанный «Пазик», на котором нам предстояло ездить по области с агитацией.
— Николаич! — прохрипел я, пытаясь сглотнуть скопившиеся в горле остатки слюны, обращаясь к старшему брату нашей Василисы, который по совместительству был ещё и областным координатором. — Дай денег. Пить хочу.
Разумеется, те деньги, что любой из нас брал из дома, закончились ещё в Москве. Но мы твёрдо знали, что нам положены так называемые пайковые, поэтому особо не переживали.
— Обойдёшься! — отозвался Николаич. — С чего бы я тебе денег должен дать?
— Здрастьте! — Я остановился. — Ты не забыл, что мне сотка в день положена?
— Помню. Только на руки ты её не получишь. Пропьёшь ещё не дай бог. Вот обедать будем, тогда я за тебя и заплачу. Это, кстати, всех касается.
Николаич обвёл всех решительным взглядом и хотел ещё что-то добавить, но тут его прервал Женя, довольно колоритный тип, который до вступления в партию успел отсидеть в тюрьме за разбой и переболеть осложнённой формой сифилиса, от чего на его теле остались неприятного вида рубцы. В партии Женю недолюбливали и побаивались.
— Слушай, гнида! — прорычал он. — Гони бабки, пока я тебе череп не размозжил! Не видишь – люди мучаются?!
Николаич взвесил все «за» и «против» и решил не связываться, тем не менее раздав всем по «полтиннику». Деньги мы тут же «обналичили» кто в пиво, кто в «минералку», погрузились в автобус и поехали к «месту приписки».
Нашу часть группы заселили в обшарпанную гостиницу, но по сравнению с московским бараком, где мы жили четыре дня, наш номер был почти люксовым. Агитация начиналась с завтрашнего дня, так что сегодня мы отсыпались.

… вопрос патриотического воспитания молодёжи в сложившейся ситуации является приоритетным в деятельности ЛДПР (Из Программы Либерально-демократической партии России).

Ровно в пять утра нас подняли, пихнули по бутерброду с дешёвой колбасой и повезли в область. Дорога была длинной, и многие из нас пытались урвать у сна ещё хоть немного времени. Внезапно автобус резко затормозил, и нас ощутимо встряхнуло, сбивая остатки дрёмы.
— Менты! — пояснил Николаич. — Сейчас я разберусь.
Он полез в корман и выудил оттуда «корочки» помдепа.
— Чё надо? — набросился он на подошедшего милиционера и принялся тыкать ему в лицо своё удостоверение.
— Вы превысили скорость, — немного растерянно проговорил тот, оторопев от такой наглости.
— Козёл! — завизжал Николаич. — Ты что, не видишь, кто я такой?!
— Вы – помощник депутата Госдумы, — ответил милиционер, — но это не даёт Вам правой нарушать закон.
— Да ты… Да я тебя… — Николаич уже разошёлся. Мы же продолжали спокойно сидеть в автобусе, зная, что теперь его может заткнуть разве что выстрел в голову.
Николаич скандалил минут десять. Вскоре к удостоверению присоединился мобильный телефон, по которому наш главарь намеревался позвонить самому Жириновскому. Надо отдать должное милиционеру: вёл он себя на редкость корректно, и, сдаётся мне, совсем не потому, что видел в Николаиче «большого человека», а в силу природной воспитанности. Через некоторое время всё и правда было улажено. «Страж порядка» махнул на нас рукой и отпустил с миром, сделав на прощание строгое внушение.
— Что я вам говорил?! – с гордостью сказал Николаич, плюхаясь на сиденье. – Поехали!
Женя, который сидел за рулём, включил зажигание и принялся раскочегаривать наш «катафалк».
— Стой! – завопил Николаич. – Моё удостоверение!
Мы удивлённо переглянулись, а Николаич пулей вылетел из автобуса и бросился догонять милиционера.
Буквально через секунду у них состоялся следующий диалог:
— Где удостоверение?
— Какое удостоверение?
— Моё!
— ???
— Давай сюда быстро!
— В чём дело, гражданин?
— Быстро моё удостоверение, сука!
— Что за удостоверение-то, придурок?
— Помощника депутата, мент!
— Да не брал я его!
— Что?! Ты ещё врать мне будешь, скотина?!
Мы даже не успели понять, что случилось, а Николаич уже вцепился милиционеру в лацканы и пытался повалить его на землю.
— Абзац, приехали! – констатировал Женя.
И тут мой взгляд упал на сидение Николаича… Удостоверение было там! Этот старый оболтус швырнул его, когда входил в автобус, а потом плюхнулся на удостоверение своим толстым задом, тут же забыв о своём «сверхважном документе»! Точно абзац! Я схватил «корочки» и кое-как сумел запихать их в носок. Что мною тогда руководило, я не знаю, но, тем не менее, безумный поступок был совершён.
На счастье милиционера моментально подоспели его коллеги, и скрученного Николаича, матерящего всех на чём свет стоит, запихали в стоявший рядом «Уаз».
Не трудно догадаться, что весь оставшийся день мы провели в отделении милиции. Ни о какой агитации и речи быть не могло. Нас отпустили только поздно вечером, после звонка из Москвы. Как столичные «партийцы» заминали этот скандал, мне не известно, но то, что Николаич был при мне «построен» по телефону, — неоспоримый факт. Вышестоящее начальство настоятельно рекомендовало нашему вспыльчивому командиру избегать любых конфликтов с представителями местной власти во избежание осложнения и так довольно непростой обстановки.

Поскольку мы, ЛДПР, являемся самой правдивой партией, мы можем начать с себя. Как и в любой другой крупной социальной структуре, у нас тоже периодически появляется немало паразитов-шарлатанов. Это касается и региональных отделений, и Центрального аппарата, и даже фракции ЛДПР в Госдуме. Но, в отличие от других политических партий и разного рода движений, мы называем вещи своими именами и открыто боремся с недостатками, порой избавляемся от вредных людей (В.Жириновский. Шарлатаны у власти, или на пути к новой диктатуре).

Первым районом, куда нас забросили, была Алексеевка. Каково же было наше удивление, когда – по приезду – мы обнаружили там одного из нашего регионального отделения, Михана.
— Я уж две недели здесь, — сообщил Михан. – Первым эшелоном приехал. Пойдёмте, я вас кое с кем познакомлю…
«Этим кое-кем» оказался пожилой мужчина лет пятидесяти пяти – шестидесяти. С его слов, он состоял в ЛДПР с самого её основания и очень хорошо знал Вольфовича. Честно говоря, оснований не верить ему у нас не было хотя бы потому, что в его словах, во-первых, чувствовалась искренность, а во-вторых, он рассказывал свои истории с такими подробностями, о которых мог знать лишь непосредственный участник событий.
Михан звал мужчину Дедом, а самом он представился, кажется, как Василичь.
Дед рассказал нам много интересного. Кое-что мы уже знали по опыту собственного отделения ЛДПР, но многое стало для нас просто откровением. Скажем, мы, разумеется, догадывались о сращивании криминала с партийным аппаратом, но что это имеет столь глобальные масштабы, мы и не подозревали. Дед поведал, что практически в каждом регионе России довольно крупные криминальные фигуры давным-давно раскупили (за очень и очень огромные деньги) места координаторов районов, городов, областей, поскольку это давало возможность приобрести нужные связи во властных структурах, получить удостоверение помощника депутата (часто тоже за деньги, но зато без пометки «на общественных началах» со всеми вытекающими последствиями) и затем стартовать в легальную власть. Немалая часть криминальных средств поступала в партийную кассу и в виде «спонсорской помощи». Но кому в наше время интересно происхождение крупных сумм со множеством нулей, если они идут на развитие деятельности организации?
День пролетел быстро. Не сказать, что плодотворно, поскольку ребята Савченко поработали в районах основательно, но прошёл.
Уезжая из Алексеевки, мы всё ещё находились под впечатлением историй Деда. Поэтому не сразу обнаружили пропажи одного из членов нашей группы, Любови Васильевны, пожалуй, одной из немногих, кто приехал сюда по идейным убеждениям.
— А где Васильевна? – ухмыляясь, спросил Николаич, когда мы зашли в гостиницу.
— То есть как «где»? – удивились мы. – Она ж, вроде бы, с нами ехала.
— Угу, — кивнул Николаич. – Туда.
— Может, она с кем ещё уехала? – предположила Василиса.
— Кроме нашей группы в Алексеевке сегодня никого не было. Наши ребята, которых мы сегодня видели, там живут. Они будут наблюдателями на выборах, поэтому постоянно находятся на месте.
— И что же делать?
Николаич почесал пузо и посмотрел на Олега.
— Женька сегодня весь день баранку крутил, может, Олег сгоняет? – Он хохотнул и хлопнул Олега по плечу. Ситуация его явно забавляла.
— Отстань! – огрызнулся Олег. – Я весь день, как угорелый, по домам носился. Какой из меня сейчас водитель?
Разглагольствовали они долго. Не став дожидаться окончания дискуссии, мы попили чаю и отправились спать. Завтра снова предстоял ранний подъём.
Васильевну мы подобрали утром, после того, как женщина пешком преодолела десять километров…

ЛДПР – это порядок и безопасность (Предвыборный лозунг партии).

Дни потянулись один за другим, похожие, как близнецы. Подъём – агитация – скудный обед (Николаич продолжал жать деньги с самым невозмутимым видом) – сон. Ни о каком разнообразии и речи быть не могло. Работали на износ. В промежутках между агитацией заезжали «пылесосить заправки». Это действо было своего рода ритуалом и совершалось не реже, чем намаз у мусульман. Вот только практическое значение имело прямо противоположное. Операция была несложной: заехать на АЗС, собрать там все ненужные кассовые чеки и поехать дальше. Зачем? Мы тоже сначала не понимали, пока нам по секрету не объяснили, что таким образом подкрепляется отчётность перед «центром» по оплате расходов на бензин. Таким образом убивается сразу два зайца: во-первых, существенные расходы свидетельствуют в пользу частых и регулярных агитационных поездок, во-вторых, не потраченные на самом деле деньги возмещаются нашему руководству в полном объёме, в связи с чем появляется возможность обновить гардероб или, скажем, салон в автомобиле.
Но вот, наконец, до выборов осталось совсем чуть-чуть. Данное событие решено было «отметить» митингов в поддержку ВВ на городской площади. Я точно не помню её названия, но кажется, это была площадь Революции.
Узнав об этих планах, «доброжелатели», так и оставшиеся анонимами, искренне отговаривали руководство партии от этого поступка, но ведь члены ЛДПР – самые смелые (в этом месте я начинаю громко смеяться), поэтому запугать нас просто невозможно.
Когда мы подъёхали к площади, я понял, что «доброжелатели» всё-таки были правы. Не стоило устраивать митинга. Несмотря на высокую плотность милицейского оцепления, стражи порядка с трудом сдерживали тех, кто был в корне не согласен со взглядами Жириновского на политику. Подавляющее большинство из них составляли местные члены РНЕ, которые, видимо, водили дружбу с нынешним руководством или были от него настолько зависимы, что просто не смогли не выйти «против нас».
Вяло размахивая транспарантами и негромко выкрикивая предвыборные лозунги, мы двинулись к «основным силам», со всех сторон бережно охраняемым милицией.
— ЛДПР – дерьмо! – крикнул кто-то из толпы, и в нашу сторону полетел увесистый булыжник. К счастью, цели он не достиг. Смутьян был тут же повязан, но на душе от этого почему-то не стало легче. Как говорится, «ложечки-то мы нашли, но неприятный осадок остался».
Митинг был в самом разгаре, когда кто-то из всё плотнее смыкавшихся рядов наших оппонентов сумел прорваться сквозь оцепление. Возникла суета и неразбериха, а потом милиция вдруг начала стягиваться к этому месту. Это было неподалёку, поэтому (чёрт меня дёрнул!) я сунулся туда, чтобы узнать, в чём дело. На асфальте лежал парень. Его лицо мне было знакомо. Он жил в нашей гостинице, и мы с ним, кажется, как-то вечером выпили по бутылочке пива и обменялись несколькими общими фразами. Парень был весь белый и зажимал рукою бок, но между его пальцами упрямо пробивались струйки тёмной крови. Я не знаток анатомии, но, если мне не изменяет память, это свидетельствует о том, что поражена печень.
Парня ударили заточкой. Он не выжил.
К слову, мне достоверно известно, что – помимо упомянутого парня – в ходе выборов мы потеряли ещё двоих. Одна девочка пропала без вести, а другого парня нашли ближе к осени с проломленной головой в каком-то овраге где-то в области. Но это стало известно только потом. Сейчас же перед нашими глазами стоял тот парень, чьё тело с каждой каплей крови всё больше и больше покидала жизнь. Молодой парень, студент или учащийся техникума, поехавший поддержать Жириновского на заведомо проигранных выборах…

Победа ЛДПР – это последний шанс покончить с развалом экономики, бедностью, преступностью и национальным унижением (Из Программы Либерально-демократической партии России).

Вместо послесловия.
Те выборы мы проиграли. Этот факт уже приобрёл статус исторического. Ушли в историю и многие люди из этого рассказа, выступавшие в качестве мелких политических фигур в своё время. Но память о тех событиях пока не стёрлась из моего сознания. Чему-то ведь они меня научили.
Вместо послесловия – 2.
После того, как региональные отделения самым бездарным образом провалили ЛДПР на выборах в Госдуму 1999 года, местные партячейки были отлучены от московской «кормушки», переведены на самофинансирование и – в большинстве своём – захирели.
Карьера же Владимира Вольфовича, как политического лидера, продолжает складываться весьма удачно, в чём любой из читателей в силах убедиться самостоятельно.

22 — 23 февраля 2006 г.