Без времени на жизнь


Без времени на жизнь

(Отрывок из повести «Путь к Храму». Полный текст — http://zhurnal.lib.ru/o/okunew_i_j/putkhramu.shtml)

Глава четвертая. Без времени на жизнь

И душа его приближается к
могиле и жизнь его — к смерти.

Библия, Книга Иова
Гл. 23, 22

День первый – Тень

Утро постучалось в окно Андрея осенним ливнем. Дрожь дождя за окном чем-то отдаленным и неестественным вошла в сон нашего героя. Его сон смешался с плеском воды, и сознание Андрея захлебнулось в непонимании происходящего вокруг.
Как земля с моря вначале кажется ниткой, лежащей на ребре пересекающихся небес и воды, но по мере приближения земля то ли выныривает из моря, то ли спускается с небес, и нитка, начиная пестреть сотнями красок, ширится и приобретает очертания приветливого ландшафта, так и сознание реальности вначале беглым звуком, а затем полнозвучным хором вернулось к Андрею.
Странным было то сознание, странным и непонятным. Андрею казалось, что это сознание строится не на циничной почве ума, а на воздушном фундаменте души. Светлячки его мыслей, ранее роем облеплявшие его мозг, теперь потускнели, покрылись сажей, копотью и заживо сгорели. Мозг, вселяющий в людей храбрость, непокорность и гордыню, был неподвластен нашему герою – получилось так, что сознание не спотыкалось теперь о камни и ухабы недоверия ума, а несло свои воды в обход, через умиротворённую душу.
Вместо привычного чувства замкнутости в своём теле Андрей ощутил свободу, казалось, душа проснулась, заулыбалась беспутными любовью и счастьем и выпорхнула из клетки ненужного ей материального тела. Наш герой осязал легкость, какую осязает перешедший в невесомое, не закостенелое состояние, ему почудилось, что он растворён в жизненном пространстве, развеян по реалиям времени. Так вот, оказывается, о каких трёх днях говорил Мотя – под сроком, отпущенным мне на окончательное решение, он подразумевал три дня, в течение которых душа после смерти отходит от тела!
Подхваченный мягким дуновением, Андрей поднялся, не приложив никакой силы, и, не шагая, а плывя, подошёл к зеркалу. Вопль хлыстом ударил по стенам квартиры. На нашего героя смотрел черный силуэт его тела, среди которого затерялись и трясущиеся от испуга руки и искривившийся от ужаса рот. Андрей стал тенью.
Выйдя на улицу, он заметил, что его никто не видит. И тут же мертвым одиночеством, будто мхом, заросла душа нашего героя. Медленно скользя по улицам, пронизывая человеческие тела, Андрей шел по привычным унылым и печальным петербургским улицам, пока не остановился около юной скрипачки, на углу Невского и Михайловской, из скрипки которой дрожащим пламенем сверкала мелодия их с Катенком первого вальса.
Одна парящая нота неслась ввысь вслед за иглой Адмиралтейства, поскрипывание смычка околдовывало вечно стройные и хмурые колонны дворцов, где-то вдалеке грустной, больной мелодией шелестели редкие листья Летнего сада, кипели страстью кучерявые волны Невы и величественным басом голосил Исаакиевский собор. Дождь, крапавший аккордами, прыгал по мощеным мостовым, и весь гордый и непокорный Петербург молчал, сломленный и побеждённый одной тихой скрипкой и чарующей мелодией, незаметно слетавшей с уст медных струн.
Хрустальная слеза в глазах девушки, теплые и нежные объятия музыки, робкий поцелуй прохладного воздуха и неукротимая красота города – всё это заставило Андрея вспомнить любимого Катёнка. Так что же это за чувство, властвующее над сердцами людей, и что кроется за этим милым каждому словом?
Любовь – это творчество, вырезка по собственной душе, роспись полотна собственной судьбы. Любить могут лишь люди, видящее в жизни искусство, способные существовать одной безумной идеей, неправильные и кривые для линеек общественных устоев и традиций.
Высшая степень любви достигается слиянием двух, вознесшихся над материальным сердец. Вы когда-нибудь слышали глубочайшую и гармоничнейшую симфонию, написанную одновременным биением двух любящих сердец. Бог, разделив людей на два пола, сделал так, что без единения невозможно движение к Нему. Две половинки вместе и есть тот идеал, то пророческое создание, способное начертать путь к Храму.
Без любви бессмысленна вера. Если Бог любит человека, то он наделяет его способностью проводить Его (Божественную) любовь к другим. Поэтому наша любовь к людям – есть любовь Бога, проведённая сквозь наше сознание.
Влюблённость в душу другого человека есть любовь к Богу, так как душа – это посол Бога в нашем теле.
Любовью двигается жизнь…
Мелодия оборвалась. Андрей пошёл дальше.
А жизнь вокруг шла своим чередом. Люди горевали и радовались, к чему-то стремились, чего-то добивались, а чего-то нет, одним словом, жили полной жизнью: без прикрас и упущений. Со временем у людей меняется внешний вид, но не меняется внутренняя составляющая: все стремятся к добру, любви и счастью, но чаще всего довольствуются денежной обеспеченностью и брачным спокойствием, а иногда опускаются до зла, ненависти и следующего за ними горя. Человек склонен идти к лучшему по дороге худшего.
Как причудливы, разнообразны и интересны человеческие лица! Вон то с мармеладовыми щеками и юркими глазками, улыбаясь, говорит: “Счастье не в полном блаженстве, а в совпадении мелочей, возвышающих душу”. А это – больное, с распахнутыми глазами, плача утверждает: “Путь всякой истинной любви лежит через ад”. А это – полное красок и света, будто вся жизнь проходит под музыку марша Мендельсона, ничего не говорит, только поёт: “Жизнь прекрасна, господа!”
Андрей понимал, что не может теперь ни думать, ни чувствовать что-либо, потому что его миссия теперь – наблюдать за человеческими лицами и учиться в одном взгляде видеть всю судьбу человека, в лёгком дрожании скулы – читать все человеческие переживания, в его дыхании – созерцать дух его любви. Он теперь существует среди людей, он лишь их тень, их надежда, их вера, но у него нет своей жизни, судьбы и назначения. Есть лишь любовь к Катенку и вера в Бога – так пусть же эти две опоры станут его скипетром и державой, и пусть триумф жизни ощутит он, погибнув.
Нет, не хочу жить! Мне чужд этот мир, противны эти люди и страшен этот город. Моё место в этой жизни занято кем-то другим, моё место теперь в проходе, а я не хочу жить неполной жизнью, не хочу быть лишним и ненужным, я хочу любить, но любовь моя живёт на небесах.
Вечерело. Темнота, наступавшая с востока, поедала улицы одну за другой. Люди с лёгкостью переходят из света во тьму, а для тени жизнь возможна только на свету. Андрей убегал от темноты, просекая влажный вечерний воздух и распарывая ткань вечерней прохлады. Наконец он упал, и темнота тут же настигла его. Она током разорвала его сознание и камнем раздавила его душу. Злоба рвала и метала нашего героя. В неравной схватке победа досталась темноте – она четвертовала нашего героя.
До смерти оставалось два дня.

День второй – Видения

Очнувшись утром и открыв глаза, Андрей не заметил никакой перемены – светом не наполнились зрачки, радостью пробуждения не засияла душа – всё так же прибывало в темноте и покое, из пустоты сна Андрей перешагнул в пустоту реальности. Но в то же время нашему герою казалось, что вокруг всё-таки что-то есть, только это что-то лежит вне плоскости его понимания, и потому это что-то для него – пустота.
В этой пустоте было уютно и приятно. Тишина, нежно целовавшая уши, и темнота, прикрывавшая веки, – всё казалось одухотворённо бессмысленным. Андрей желал войти в темноту неделимой частицей и стать никем.
Но вдруг, наперекор желанию Андрея, некий заряд пробежал по нему от головы до пят, и что-то сверхъестественное наполнило его глаза светом и необычным видением.
На Андрея, моргая и улыбаясь, смотрело старческое лицо: глаза навыкате, седые вьющиеся у висков волосы и сморщенные, слипшиеся мужские губы. Лицо внезапно заговорило:
— Здравствуйте! Приветствую вас в клубе Самоубийц! Вы по объявлению? Нет? По записи? Нет? Какая жалость! Но для Вас мы попробуем сделать всё и без очереди Ваша Фамилия? Имя? Кабинет №6.
Дверь в кабинет №6 скрипнула и открылась. Кабинет представлял собой крохотную комнатушку с широким письменным столом и человеком, лицо которого сужалось в кислой и кривой улыбке.
Мерзко ухмыляющееся лицо принадлежало нотариусу. Он ввел Андрея в курс дела, которое, по словам нотариуса, заключалось в том, чтобы “убить себя без всяких там неприятностей”. Андрей заполнил анкету, подписал предсмертную записку, загодя подготовленную нотариусом, и заключил с клубом договор на быструю и красивую смерть. Нотариус предложил Андрею умереть, спрыгнув с последнего этажа, и, получив на то согласие впавшего в безумие нашего героя, выписал пропуск.
В белом зале на последнем этаже сидело три человека: один самоубийца и двое надзирателей. Окно в зале было распахнуто настежь, и перед окном чьей-то заботливой рукой была установлена небольшая лесенка: чтобы легче было подниматься. За столом, около окна, сидел молодой человек с длинным носом, острыми ушами и большими хмурыми глазами. Андрею молодой человек напомнил коршуна на охоте.
Хищно всматриваясь в Андрея, коршун вытянул губы и прошипел: “Следующий”. Самоубийца, сидевший по правую руку от нашего героя, бодро вскочил и с полным вдохновения и счастья лицом подскочил к окну.
Там он взглянул вниз и, ещё пуще обрадовавшись, сказал: “Какой прекрасный сегодня день. В такой день тяжело жить, но легко умирать”. Сказав это, он с необычайной легкостью вскочил на лесенку, затем на подоконник и, вполголоса шепнув “какая свежесть”, бросился вниз.
Вслед за тем как послышался удар тела об асфальт, к трупу самоубийцы подбежало несколько человек. Они, перекрестившись, сложили разбитое и разлетевшееся на куски тело в заготовленный цинковый гроб, тут же его закрыли и понесли на задний двор. В то время как уборщица смывала кровь с асфальта, гроб на заднем дворе бросили в свежевырытую могилу, сыграли панихиду, послушали рыдания родственников и, наконец, установили камень, приобретённый самим усопшим. На камне красовалась сегодняшняя дата смерти.
Коршун, смачно выжёвывая, буркнул: “Следующий”. Андрея, не понявшего, что следующий – это он, схватили подмышки и подвели к окну. Новый смертник обернулся и наивно возразил: “Но я не хочу”. Люди изумились, а коршун рассмеялся. Кто-то как бы случайно подтолкнул Андрея, и тот полетел вниз. Асфальт неумолимо приближался к Андрею, и прежде, чем влететь в смерть, сознание Андрея наполнилось мыслью о том, что неверие человечества в Бога напоминает ему организованное самоубийство.
Алчная земля, приближавшаяся к нашему герою, неминуемо должна была колом рассечь его жизнь, но в последний момент, когда смерть уже казалась неизбежной, всё внезапно пошло кругом и перенесло нашего героя в иную реальность. Страдающая, уставшая от жизни, истрепанная и погибающая душа Андрея, прикрывшись вуалью, глубоко и безутешно вздохнула.
Пустота, охватившая Андрея, пустотой долго оставаться не собиралась: всё вокруг пришло в движение, зашумело и забегало. Со всех сторон стали вспыхивать крохотные белые свечки, пока всё пространство вокруг Андрея не заполнилось этими светлячками. “Звёзды, – догадался Андрей, – безмолвные стыдливые звезды”. Ведь звезды тоже бывают разные: одни похожи на льдинки, вторые на крохотные брильянты, а третьи – на капли росы, а самые грустные –на слезинки. Сегодня небо оделось в черное бархатное платье, обшитое жемчугом и алмазами. Вдруг звёзды вычертили перед Андреем: “Добро пожаловать на Бал Планет”
И действительно, темнота под давлением света стала сокращаться, пока не сошлась в единую точку и не пропала. Свет насыщался и густел, переходя от золотого к рубиновому. Наконец, в некотором отдалении Андрей заметил нечто шарообразное, извергающееся светом.
— Это Солнце, — пояснили звезды. – Председатель бала.
Вслед за Солнцем Андрею были представлены кавалеры бала – Марс, Юпитер, Нептун, Уран; дамы – Венера, Луна, Земля, Европа ; два мальчугана – Меркурий и Плутон и оркестр в составе 666 звёзд. Последним поклонился Андрею руководитель бала, назначенный самим Солнцем, Сатурн.
Дамы и кавалеры разошлись по разные стороны зала. Марс, Юпитер, Нептун, Уран вытянулись по струнке, самодовольно задрали головы и стали рассматривать дам, метя в свою первую жертву. Дамы же присели, свели колени вместе и, прикрыв губы веером, быстро-быстро заморгали.
— Пиф! Паф! Берегись! Догоню! – Меркурий пронёсся через зал вслед за убегающим от него Плутоном.
Сатурн улыбнулся и, аристократически вскинув ладонь, выдохнул: “Начинайте”. Звезды-оркестранты вскинули скрипки и заиграли вальс. Бал начинался!
Марс со взглядом, раскаляющим железо, властно подошёл к Луне и схватил её за талию. Луна взвизгнула, подпрыгнула, попыталась вырваться, но тут же сдалась в пламенных объятиях своего кавалера. И они закружились, наполняемые вальсом.
Нептун с ледяной миной на лице подошёл к Венере и сухим безучастным голосом пригласил её на вальс. Та засуетилась, забегала глазками и стала нести какую-то полную околесицу, из которой Нептун понял лишь главное: Венера обещала первый вальс Юпитеру. Ледяное сердце в груди задрожало и забилось чувством боли и ненависти. Видя всю ситуацию, толстушка-хохотушка Земля поняла, что ещё секунда и случится что-то непоправимое. Но решение пришло к Земле раньше той роковой секунды: она ухватила Нептуна за руки и вовлекла в бешеный ритм вальса, где Нептун оттаял, успокоился и даже несколько повеселел. И они завертелись в карусели счастья.
Тем временем видевший всё Юпитер, осторожно ступая, подошёл к Венере и с храбростью в голосе, попросил её разрешения на танец. Венера, снисходительно осмотрев Юпитера, фыркнула, и изящно подавая руку, пропела: “Так и быть”. Они влились в музыку вслед за другими.
Молодые Уран и Европа, неопытные по части приглашения на танец, просто смотрели друг на друга. В тех взглядах было и обожание, и одиночество, и счастье, и скорбь всего мира. Уран как-то неприлично угловато и неловко подошёл к Европе и, не говоря ни слова, нежно взял руку любимой, и ещё через мгновение закружил свою даму в вальсе.
— Пиф! Паф! Берегись! Догоню! – Плутон пронёсся через зал вслед за убегающим от него Меркурием.
Сатурн вновь улыбнулся и продолжил беседу с Андреем.
— Господин Андрей! Главное, чего не понимают люди, это то, что все они живут под одним Солнцем! Человек не вправе выбирать себе иное Солнце. Для всех существует Единая Правда и Единый Путь. И когда, находясь в Эдеме, человек сказал: “Я сам могу решать, что правда, а что нет”, в тот момент змеёй начертался внеприродный путь – дорога, не освещаемая Солнцем. Но этот путь идёт над бездной и никуда не ведёт. Тысячи лет шагая по бездне, человек не замечает, как ржавеет и приходит в негодность его душа. А без души недостижимо бессмертие. Интересно, что всё Божественное – счастье, любовь, вера, природа, красота – в ядре своём бессмертно. А всё, созданное в обход Высшего Учения: деньги, слава, ненависть, уродство, горе – увы, смертно.
Бал тем временем разгорался. Наглый Марс огнём и страстью кипятил сердце Луны, Земля рассказывала Нептуну всякие смешные истории и то и дело заливалась смехом, на который Нептун отвечал презрительно-пренебрежительной усмешкой. Юпитер клялся Венере в любви, а Уран с дрожью прикасался к нежной и молодой коже Европы и молчал, не в силах что-либо произнести.
Многое ещё произошло в тот вечер – Нептун набил морду Юпитеру, Уран, осмелев, поцеловал любимую – и вот, наконец, когда Меркурий со звонким “Пиф! Паф!” всё-таки догнал Плутона, Андрей, пьяный жизнью, оседлал Юпитер, схватив вместо узды за его кольцо, и с криком: “Айда, милый! Айда, в небеса!” понесся ввысь и потерялся во мраке. Лишь хриплое эхо вскоре разнесло: “Так вот значит что, моя душа уже покинула пределы Земли и оказалась в пространстве, в котором всякие мысли и желания вмиг становятся былью. Что впереди? Смерть, рай, Катенок и Мотя. Тогда полный вперед. Смерть, отворяй ворота, принимай гостя!”
До смерти оставался один день.

День третий – Склеп

Секундная стрелка на всех парах спешила к двенадцатичасовой отметке, где её уже ждали часовая и минутная подружки. До смерти, обещанной Мотей, оставалось меньше минуты.
После того, что Андрей увидел, его уже ничто не могло удивить. Сейчас Андрей не видел часов – он их чувствовал. Он отчетливо представлял, как стрелки ползут по циферблату его сердца, и понимал, что стоит стрелкам сойтись вместе у зловещей цифры “XII”, как часы сломаются и замрут в вечном ожидании. Андрей вспомнил старые зловещие часы из кафе, в котором Катенок перед смертью выпила свою последнюю чашку кофе. Те часы тоже остановились, преклонившись перед смертью.
Весь третий день Андрей провёл в некоем замкнутом, тёмном пространстве, лёжа, не шевелясь и ни о чём не заботясь. Поначалу его тяготило одиночество, но потом он смирился, признав, что в этом “ничём” есть что-то величественное. Да, наш герой не знал, где находится, а мы с читателем знаем: Андрей очутился в собственной могиле.
Гроб – последнее пристанище человека, последний дворец императора, последняя келья монаха – глубоко символичен. Люди за свою жизнь не успевают из-за разъедающих их дух ненависти и порока выйти за пределы собственного тела – собственного гроба. Да, именно так, тело – это гроб души, если душа не может развиваться.
Стрелка ударила в десяти шагах от двенадцати.
Сейчас модно стало говорить о плохой экологии Земли. Неужели не ясно, что уровень её загрязнения напрямую зависит от уровня загрязнения нашей души. Экология души и нравственности – вот первостепенная задача человечества. Почему так немногих волнуют выхлопные газы наших ссор, сокращающиеся запасы душевной доброты, занесенные в Красную книгу совесть и честь, свалки плохих мыслей и т.д. Ведь всё это превращает наше тело в непредсказуемый ядерный реактор, а нашу жизнь – в муку.
Стрелка пискнула 23.59 и замерла. Андрей ждал последнего удара, но время шло, а удара не следовало. Летело мимо всё прожитое время, позади, отставая, скакали ушедшие мечты, впереди ничего не было. Долго лежал Андрей, ровно столько, чтобы понять, что он пропустил последний удар.
Но где же, позвольте спросить, Ангелы, небеса, Бог, Катёнок и Мотя? Нет уж, милый, выбрал смерть – умирай, никому ты теперь не нужен. Ты был нужен живой, способный изменяться и развиваться, а мертвый – ты одинок.
Страшно стало Андрею, беспощадным ужасом заболела его душа. Лежал Андрей, не чувствуя себя, уже и минуту, и час, и два, а ничего не менялось.
Вот, оказывается, в чём проклятье смерти – она ничто, пустота, мираж, сновидение – только вечное. Больше всего человек боится однообразия, а ещё пуще однообразия в однообразном. Вечное одиночество – смерть – это не ангелы и не чёртики, это ничто. Андрей бессрочно застрял в царстве тишины и покоя.
Так как же люди могут не дорожить каждым мгновением своей жизни, как умудряются находить время для зла и неверия, ведь срок жизни – песчинка в бескрайней пустыне бесконечной смерти. Как же глупо отрицать жизнь, стремиться к этой самой смерти!
“Мне стал тесен мой гроб. Мне стала тяжела тень, ниспадающая с могильного креста. В меня с болью впиваются цветы, посаженные на моей могиле”.
Андрей, ополоумевший от муки пришедшего к нему открытия, взмолился: “Боже, хочу жизни! Боже, прости грешника! Прости, что возомнил, что подумал, что не послушал! Боже, неужто это всё!” — и, истязая самого себя, зарыдал.
Резко ворвался свет, за ним звук и осязание – Андрей увидел, услышал и ощутил себя живым: он лежал у себя дома, на кровати. Нет, прошедшее испытание не было видением, и Андрей это понимал, оттого, млея от радости, мокрый от слёз и безумный от бреда, он всё восклицал
Господь, Бог Наш, Спаси и Сохрани!
Смерть отступила.
Стрелка на часах разбилась о черту “XII”.

Бог умилосердится над ним
и скажет: освободи его от могилы;
Я нашел умилостивление.

Библия, Книга Иова
Гл. 23, 24.

0 комментариев

  1. mihail_bliznets

    Трактат об Андрее

    «Душа в небесах, а разум в трусах»

    Баба Яга.
    Гл. 2006-я, строчка февральская.

    Отрывок из оторрванной главы. Дни и смерть

    День первый — сознания прохода

    Жить, или не жить? — думал Андрей, дрожа в дождевой темноте, — если дрожь дождя так неестественно входит водой в сон, что приходится расхлёбывать сознание. А оно, как земли с моря накидали, — то нитка на ребре пересекающихся небес, то ширится беглым звуком, а потом как даст полнозвучным хором. Так приветливым ландшафтом очертит, что реально не понимаешь, — как люди в сознании живут? Если, конечно, сознание не на циничной почве ума строить, а, так сказать, на воздушном фундаменте светлой души, чтоб мысли, как светлячки роем облепили. Но, тогда вопрос поднимается: что в это время с мозгом делается? Неужели мозг тускнеет, и без свободы остаётся?
    Андрей потрогал свою привычную замкнутость в теле, и подумал ещё, — что же с мозгом? Тут душа у Андрея из клетки ненужного материального тела как выпорхнет, и человеческим голосом говорит, что мозг в это время не тускнеет, а светлеет, потому что несётся в обход, через каналы умиротворённой души, пока ещё светлячками не засиженной, и вот тут-то и начинается свобода мозга.
    Андрей всё понял, душе спасибо сказал, и беспутно заулыбался. А потом воплем по стенам квартиры ударил, как хлыстом праведным, и у души спрашивает: «значит, отходишь ты, душенька, после смерти от тела? А тогда я где? — на Невском что ли?». А душа, будто мхом, заросла, и молчит. Вот дрянь, — подумал Андрей, — жаль, что Сабачонка со мной нет. С Сабачонком-то мы бы тебя быстро раскололи. Да так, чтобы ты парящей нотой понеслась, а потом в этом же парении ввысь взлетела, вслед за иглой Адмиралтейства, да так, чтоб, значит, кучерявые волны Невы страстью закипели.
    Только подумал об этом Андрей, тут же его мёртвым одиночеством и хлыстануло, как весь непокорный Петербург. И решил он о любви думать. Потому как, любовь — это посол, проведённый сквозь сознание. Как глубочайшая и гармоничайшая симфония, которую два любящих сердца пишут. Кто эту любовь послом послал понятно, а вот глубокую и правильную симфонию написать не каждый сможет. Да и одной глубины тоже мало. Надо, чтобы и гармония на глубине была.
    Андрей снова своё замкнутое тело потрогал и о Сабачонке вспомнил. Не зря людей на два пола разделили, а не на три. С тремя полами-то разве идеал единения получишь? И опять же, — дорогу к Храму, как чертить будешь? Без любви двух полов и вера бессмысленна. Как без полов любить можно? В одного? Нет. Тогда любовь жизнь двигать не будет. Не подвинется жизнь-та без такой любви.
    Эх, — подумал Андрей, — все люди к любви тянутся, к добру и счастью. Но горе-то оно всегда сзади, а счастье спереди. А почему все плохо живут? — потому что чаще всего задом довольствуются — денежной обеспеченностью и брачным спокойствием. А в денежной обеспеченности надо недовольством страдать, а в браке буйным быть, тогда и горя сзади не будет. А зло, так и подавно, никогда из темноты не поднимется. Потому как человек склонен идти к лучшему, а неправильный посол его на худшею дорогу склоняет. Он на этой худшей дороге дух любви созерцать не может, как влажный вечерний воздух просекать и ткань вечерней прохлады распарывать.
    Тут Андреево сознание темнота током и разорвала, и камнем душу раздавила. А потом из темноты злоба вышла. Четвертовала злоба Андрея, колесовала, из души сквозняк сделала, и в неравной схватке, непонятно с кем, но с кем-то явно Оёй, победила. И сказала темнота Андрею: «твоё место теперь в проходе».

Добавить комментарий