Свой кабинет.

Владимир Куземко.

ТВОЙ КАБИНЕТ.

Кто есть в этом мире маленький чиновник?.. Рядовой винтик в державной машине, «пушечное мясо» руководящей номенклатуры, крошечная частица армии легкозаменяемых чиновных био – роботов, гладиатор бюрократизма, короче говоря — никто и ничто. Тебя не жалко и раздавить, о тебя не совестно и вытереть ноги… Твоё мелко – должностное чиновничество — как клеймо на твоём лике, ничем его не сотрёшь и не замаскируешь, загорай ты хоть на пляже или купайся голышом в бане — всё равно опытный глаз безошибочно опознает в тебе младшего референта, из каждой клетки организма которого безудержно прёт наружу казённое угодничество и верноподданничество…

Ты — бесправный раб Системы.

Но и у тебя есть кое – что, составляющее предмет твоей тихой гордости, и это — твой кабинет!.. Пусть далеко ему до просторно – роскошных хором твоих руководителей, и нет в нём импортных мебельных гарнитуров, факсов и телексов, и не оборудован он уютной «комнатой отдыха» за панелью задней стенки, пусть не охраняет подступы к нему длинноногая, пышногрудая секретарша, пусть тесноват он и бедноват, и сидишь ты в нём не один, а на пару ( а то и больше! ) со своим столь же маловлиятельным коллегой, но это – ТВОЁ, ты тут – ХОЗЯИН, ты сидишь на СВОЁМ стуле за СВОИМ столом, и за твоей спиной стальной глыбой высится ТВОЙ сейф… Хорошо!..

Твой кабинет — твоя вотчина. Он постоянно подпитывает тебя бодрящими соками, даёт ощущение собственной значимости и важности, — родная мама не узнала бы тебя в этом возвышающимся над канцелярским столом солидном монументе, посетители робко трепещут от лёгкого движения твоих бровей, а твой непосредственный начальник Арнольд Тимофеевич, какая он ни сволочь, всё равно не смеет ругать тебя в т в о ё м кабинете, вызывая для начальственных разносов в с в о й…

Каждому, кто владеет лишь частью своего кабинета, хочется заполучить его целиком, — хотя бы на время, хоть на денёк!.. Не знаю, как поступают в этой ситуации другие, а вот я, к примеру, частенько приношу из дома пирожки с ливером ( обязательно – несвежие ), и угощаю ими своего коллегу по кабинету. С тяжёлым расстройством желудка он вскоре на пару недель попадает в больницу, и наш обший кабинет всецело становится на время ТВОИМ ПОЛНОСТЬЮ!.. О, любимый!..

Всё могут отнять у чиновника — зарплату, совесть, достоинство, счастье… Но никто и никогда не посмеет покуситься на святое, на фундамент и главную опору — Его Величество Кабинет! Без этого функционального помещения любой чиновник — уже не чиновник, он просто не может осуществлять свои обязанности. Сюда ведь стекаются все его служебные бумаги, сюда приходят толпами посетители, здесь всегда в случае надобности могут разыскать его непосредственные начальники, наконец именно в свой кабинет можно пригласить для общения коллегу, а то и привести в свободный вечерок какую – нибудь без пяти минут любимую девушку, — пусть посмотрит, где ты работаешь, пусть проникнется и восхитится!..

Жаль, что после работы свой кабинет нельзя унести с собою домой…

…И совсем невыносимо, что в случае увольнения со своим кабинетом приходится навсегда расставаться!..

…Мой приятель Кирилл, из параллельного отдела, как – то решил уйти из нашего госучреждения в коммерческую структуру. Зарплата там побольше, перспективы куда шире, даже в загранкомандировки обещали регулярно посылать… Подал заявление «по собственному», отработал положенный месяц. .. Вечерами уносил домой из своего кабинета многие из окружающих его и ставших ему привычными и дорогими вещей. Пару стульев, все полки из канцелярского шкафа ( хорошее дерево — на что – нибудь да сгодится ), два из трёх цветочных горшков, потёртую ковёрную дорожку, радио, настольную лампу, папки, скрепки, ручки, карандаши, конверты, дырокол, пузырёк с клеем, календарик, писчую бумагу, копирку, блокноты, графин для воды, стаканы и поднос… Вооружившись инструментами, Кирилл вынул одно из двух стёкол из оконной рамы, выковырял выключатель и электрорезетку из стены, пытался ещё и линолиум с пола отодрать, но не смог — больно уж надёжно приклеен был, пришлось оставить. А вот металлическую вешалку, вроде бы намертво присоединённую к полу болтами, запросто открутил, разобрал на части и в четыре приёма вынес под одеждой — не своему же преемнику её оставлять…

Из того, что утащить не удалось, больше всего сокрушался Кирилл о сейфе. Большой, неуклюжий и слишком тяжёлый — никак ты его мимо вахтёра в проходной не пронесёшь, да и в окно на верёвке — не спустишь… Часами сиживал теперь Кирилл в обнимку со своим сейфом, гладил ладошками его металлические бока, шептал ласковые словечки, целовал, даже плакал… прощался… Пусть никогда и не хранил он там ничего ценного, окромя бутылки водки с бутербродами на закуску, но — сейф ведь!..

…А когда пришёл миг разлуки с кабинетом — страшно побледнел Кирилл, затрясся как лист на ветру, а потом вдруг как завопит: «Не уйду!», кинулся к своему сейфу, обнял его как родного руками, к себе прижимает и рыдает вот такенными слезами!.. Но какое же может быть: «Не уйду!», если на твою должность уже другой человек назначен?.. Вцепились мы вдвоём с комендантом в Кирилла, стали отдирать от казённого имущества, а он визжит, ногами отбивается, никак не хочет от сейфа отрываться… Позвали тогда из соседних кабинетов народа побольше, человек десять, ухватили сообща Кирилла за ноги, рванули изо всех сил, отодрали – таки, поволокли из кабинета по коридору к лифту… И вот можете мне верить или не верить, но скажу: кровавыми слезами орошал свой последний путь со службы приятель мой, вопил отчаянно, пытался притормозить вонзёнными в пол пальцами, и десять глубоких борозд в линолиуме от кириллового сейфа до самого лифта — вот всё, что осталось от Кирилла в нашем учреждении.
…Где – то через год случайно встретил я Кирилла на улице. Мне как раз пришлось в очереди у пункта приёма стеклотары стоять с пустыми бутылками, а тут он мимо на своём «вольво».. проезжал. Увидел меня, узнал, остановился, выскочил из кабины — пообщаться дружески. Поболтали о том, о сём, и чувствую я — о чём – то хочет он меня спросить… Так и есть — интересуется:
— А как там мой кабинетик?..

Я пожал плечами:
— Да ничего… Стоит… Куда он денется?.. Там теперь Митрохин сидит… Дверь ему отремонтировали, стены подкрасили, шкаф дали почти новый, а к праздникам обещали к одному телефонному аппарату ещё и второй выделить… импортный!..

Хотел Кирилл на это ответить небрежно… может даже, каким – нибудь из своих успехов похвастаться… И вдруг – задрожали его руки, задёргалось лицо, скривился он жалобно, и такая боль в глазах промелькнула!.. Так ничего и не вымолвил… махнул отчаянно рукой, сел в «вольво» и укатил навсегда из моей жизни.

РАССКАЗИКИ МЛАДШЕГО РЕФЕРЕНТА.