А он вот смог

Герман закрутил последнюю гайку.
Все. Готово. Можно испытывать.
Он надел каску, поставил переключатель «Остановись, мгновение» на неделю вперед и нетерпеливо включил аппарат.

Замелькали какие-то пятна. Он навел резкость – пятна слились в четкие очертания молодого человека, который стоял за кафедрой и без всякого выражения что-то рассказывал.

Герман прислушался. Молодой человек докладывал о своем изобретении – аппарате, который позволял читать будущее и прошлое.

– Да ведь это же я! – сообразил Герман. «А какой у меня нудный голос!» – подумал он с каким-то даже удивлением.

Полюбовавшись собственной персоной, он стал осматривать аудиторию. Реагировали все по-разному, но на лицах большинства – недоверие. Скептически улыбается Сомов: знаем, мол, мы эти сказки!

Герман хмыкнул: то-то будет, когда начнется демонстрация!
«Ну, хватит уже болтать, – нетерпеливо подумал он, неприязненно поглядывая на докладчика, то есть на себя. – К чему столько говорильни? Вот болван!»

Докладчик словно послушался – предложил перейти к испытаниям. Все оживляются.

Первым к аппарату направляется Сашка Кулешов – друг и соперник Германа. Он, не раздумывая, ставит переключатель «Остановись, мгновение» сначала на два года вперед, потом на пять.

На лице появляется какое-то растерянное выражение, он встает. Его тормошат – ну как, ну что? А он молчит и как-то странно улыбается.

Тогда к аппарату решительно подходит сам зав Лимонов. Немного поколебавшись, он ставит переключатель не на будущее, а на прошлое. Его лицо светлеет. Разглаживаются морщины, он весь как-то молодеет.
– Точно, – сообщает он удивленно, – так все и было!

Сразу же выстраивается очередь. Молодые нетерпеливо заглядывают в будущее, а солидным мужам науки, наоборот, интереснее смотреть прошлое. Из группы наставников только и слышно:
– А помнишь? А помнишь?

Сашка Кулешов подходит к стоящему в стороне Герману, с чувством пожимает ему руку и за что-то горячо благодарит. Наконец, выясняется за что:
– Теперь я ни за что не женюсь!

Герман улыбнулся. Взглянул на длиннющую очередь. «Это надолго», – подумал он и перевел остановитель мгновения на год вперед.

Он очутился на заседании ученого совета. Молодой, подтянутый ученый, в котором Герман не без удовольствия узнал себя, блестяще защищал диссертацию.
Сколько восторженных отзывов! Сколько похвал!

Первый оппонент, не скупясь на эпитеты, говорит о нем как о необычайно одаренном и талантливом ученом.
Второй оппонент называет его «восходящей звездой».

Седой академик утверждает, что он не помнит в своей жизни подобной защиты.
Такое будущее Герману очень понравилось. Он не удержался и посмотрел его еще раз.

Потом включил аппарат сразу на десять лет вперед.
Во главе длинного стола, ломившегося от всевозможных яств, сидел какой-то человек с солидным брюшком и небольшой плешью на голове. Чванливо, самодовольно он что-то нудно рассказывал, изредка окидывая присутствующих взглядом, в котором сквозило собственное превосходство и презрение к окружающим.

«Пренеприятнейший тип! – подумал Герман. – Интересно, кто бы это мог быть?»
Он присмотрелся и… узнал себя.

Герман нахмурился. Выключил машину. Закурил.
«Неужели я стану таким? – думал он с горечью. – Но почему?»

По натуре Герман был общительным человеком. Ему всегда было хорошо и весело с друзьями. Он их любил и уважал, и они платили ему тем же. У них были простые дружеские отношения.

Откуда же такое отталкивающее самодовольство? Неужели он должен так измениться?
Машина не врет…

Выходит: он зазнается?..
– Не выдержу бремени похвал, – сообразил Герман и схватился за голову. – Не хочу! Не хочу! Не хочу! И все из-за этой схватывающей мгновения машины? Да пропади она пропадом!

Он схватил молоток и разбил аппарат на мелкие кусочки.
А потом до утра сидел над осколками.

***
Прошло несколько лет. Германа пригласили на встречу Нового года. Собрались самые близкие друзья. Сели за стол. Выпили за старый год. Выпили за новый. Поговорили о прошлом, размечтались о будущем.

«Интересно, – подумал Герман, вспомнив о своем удивительном аппарате, – кто бы из них смог сделать такое гениальное открытие, а потом своими руками уничтожить его?»

Он окинул друзей презрительным взглядом и на его губах появилась чванливая, самодовольная улыбка…