— Значит, вас зовут Мария Золотарева? — мягкий, вкрадчивый голос был подстать владельцу. Молодой мужчина чуть приподнялся над дубовым столом, и слегка наклонил голову, не спуская коричневых глаз с девушки. А девушка действительно стоила самого пристального внимания: невысокая, хрупкая, с правильными чертами лица, чуть раскосыми, разноцветными глазами: один — зелёный, другой — синий. Длинные золотистые волосы небрежным сверкающим водопадом спадали до тонкой талии.
Девушка спокойно встретила его взгляд — и не такие встречала — поправив тонкими, длинными пальчиками прядь волос.
— Да, это действительно моё имя. Надеюсь, место секретарши ещё свободно? Зарплата меня заинтересовала, но хотелось бы поточнее узнать о характере работы… Надеюсь, вы понимаете, Геннадий Павлович, что в мои обязанности не входят услуги сексуального характера?
Мужчина странно усмехнулся: — Ну, разумеется! Если бы вы знали меня лучше, то есть дольше, вы бы не стали беспокоиться о подобных вещах. Я мужчина очень, очень переборчивый. А работа… Вы ведь знаете компьютер?
— Естественно, любая секретарша просто обязана в наше время его знать. Сейчас без этого — никуда.
Сможете быть предельно вежливой с любым клиентом, не обращая внимание на его цвет, запах и национальность?
— Разумеется, — твёрдо ответила девушка, постепенно приходя к выводу, что её наниматель — весьма странная и колоритная личность. Может быть, даже псих. Но её это не волновало — главное, чтобы он заплатил ей деньги, а потом — хоть на люстрах качается. Она покрутила головой, разглядывая обстановку, где ей придётся работать, если её возьмут. Что-то начало беспокоить её в обстановке и мужчине. Сама квартира состояла из шести огромных комнат, плюс кабинет с удобной мебелью, старинными статуэтками, которые поджидали в самых неожиданных местах, пугая до полусмерти. Мария уже успела наткнутся на одну такую статуэтку, чуть не получив инфаркт, и ударившись коленкой.
На гигантском письменном столе высился позолоченный лев, у которого, благодаря горевшей внутри лампочке, светилась голова и зелёные глаза. Эффект был потрясающим — казалось, что тварь вот-вот накинется на тебя, презрев законы гостеприимства. Несмотря на евроремонт в комнатах, тех, через которые они прошли, чтобы попасть в кабинет, ощутимо сгустился дух старины, подавляющей древности. Почти ощутимый запах пыли, и тлена с трудом перекрывал цветочный аромат освежителя воздуха.
— Вас что-то тревожит? — голос незнакомца заставил Марию снова обратить на него своё внимание. Он казался молодым, — лицо смугловатое, гладкое, бритое, глаза большие, карие, но не коровьи, — смягчались длинными ресницами. Каштановые локоны тщательно распределены по всей голове. Деловой костюм под цвет волос и глаз. Из кармашка небрежно торчит мобильник. Вроде бы самый обычной деловой человек. Разве что слишком интеллигентный для нового русского. Но Марию всё равно что-то беспокоило. Словно перед ней опытно выпендривался актёр, облачившийся в чужую для него одежду. Слишком опытны были его глаза, слишком волевые. Такие глаза не могли принадлежать молодому парню, а лишь опытному, зрелому мужчине.
— Странно тут у вас, — неожиданно вырвалось у неё под влиянием чувств, хотя обычно она привыкла держать свои эмоции под контролем. Особенно когда проходила собеседование на работу. — Совсем непохоже на фирму, — уже с отчаяньем произнесла девушка, яростно вцепившись в сумочку. Она была уверена, что её уже не возьмут — весь лоск слетел с неё, как шелуха, и изящная европейская красавица превратилась в наивную славянскую девушку. Её губы задрожали, она представила себе свою коммуналку, куда ей придётся вернуться к ворчливой прабабушке, которая содержала её на свою пенсию. Глубоко вздохнув, Мария подумала о вечной геркулесовой каше, мрачном туалете, больше всего напоминающем место преступления в фильмах ужасов, где на стенке висели крышки для унитаза — для каждой семьи — свой. Как же ей не хотелось туда возвращаться!
— Не волнуйтесь, — каким-то загадочным образом Евгений оказался у неё за спиной, и отечески похлопывал по плечам, — работу вы уже получили… ещё до того, как пришли ко мне.
— Это вы про что? — с недоумением она, на всякий случай, отходя от него подальше.
— Я не стал бы приглашать кого попало, я наводил о вас справки… Мария… вы, именно вы, та девушка, которая мне необходима: в вас довольно мужества и внутренней силы, чтобы не сойти с ума от будущей работы. Евгений мягко улыбнулся и погладил её по плечам: — Знаете ли вы, кто вы? Вы — магическая девушка! Мужчина снова немыслимым образом оказался сидящим перед ней в кресле — Мария только глупо хлопала глазами, застыла, как статуя. Перед ним появилась кожаная папка, где золотыми буквами было выбито её имя и фамилия. А также отчество и год рождения.
— Итак, по своему происхождению, которого вы не знаете… вы — ведьма. Точнее, если говорить деликатнее, вы обладаете магическим даром, который ценят в определённых кругах. Например, я. Думаете, так легко найти секретаршу даже за такую зарплату, которую я предложил? Евгений потыкал пальцем в экран компьютера на столе, открыл интернет, нашёл сайт, где Мария нашла его вакансию. Он покачал головой, беспомощно разводя руками: — В наше время трудно найти секретаршу, которая не будет падать в обморок при виде демонов, вампиров и привидений, как и прочей разношерстной публики. Как вы понимаете, зарплата тут не играет совершенно никакой роли. А только, происхождение, дар, и смелость! Только не надо смотреть на меня, как на идиота, я этого не люблю! — неожиданно резко добавил он. — Я знаю, о чём вы думает но, уверяю вас, вы ошибаетесь! Итак, подведём итог, — Он заложил ногу за ногу, — Я ждали именно вас, все остальные претендентки получили отказ — я положительно умаялся, отказывая им — современные леди такие настойчивые… Теперь всё зависит только от вас. Согласитесь, даже в наш просвещённый век, где вовсю используют магию, правда, даже не понимая, что делают, такую девушку как вы, найти сложно. А убедить — ещё сложнее.
— Да уж, — механически ответила ошеломлённая Мария. Больше всего на свете ей хотелось вернуться в страшную коммуналку к бабушке и овсянке. — А у психиатра вы консультируетесь? Хоть иногда, для профилактики? В современном обществе это тоже приветствуется, наряду с магией и чёрной, и белой, и серой, — совсем уж невежливо добавила она, думая, что общается с психом.
— Вот психиатров-то я боюсь куда больше чем белых магов! — серьёзно сказал он. — Страшные люди, абсолютно безжалостные. Так как, вы согласны у меня работать? Зарплата — в утроенном размере, отдых — в параллельных мирах улучшенной планировки. Если хотите, будете получать зарплату золотом, брильянтами или долларами, на ваше усмотрение.
— Простите меня, но вы — сумасшедший! — твёрдо сказала девушка, беря сумочку в руки и вставая во все свои длинные ноги. — Сожалению, что отняла у вас время, — вежливо, но едва сдерживая своё раздражение, она направилась к выходу, следя за работодателем краем глаза, — кто знает, что следовало ожидать от сумасшедшего. Но Марию продолжал тревожить странный запах ветхости в абсолютно новом, с иголочки, кабинете. И необъяснимо-быстрые передвижения мужчины по комнате.
— не уходите! — взмолился Евгений. — Мне действительно до зарезу нужна секретарша! Но и не бойтесь, мне не нужна секретарша-истеричка, — добавил он, ловя на себя её испуганные взгляды. — Я понимаю, так прямо сложно поверить в мою глупую болтовню, — Гена лукаво улыбнулся. — Давай сделаем так: вы поработаете на меня до моего первого клиента. Посмотрим, переживёшь ли ты его… Снова улыбка озарила его прекрасное лицо, по-детски лукавая, несмотря на страшные слова. Казалось, незнакомец обладал золотым голосом Дизраэли, и был способен самые страшные истины выдавать за шутки.
Видя до белизны сжатые на сумки костяшки пальцев, мужчина добыл из кармана слиток золота, и пододвинул к ней по столу: — Давайте хоть попробуем, вдруг сработаемся! Возьмите задаток!
Мария Золотарева нерешительно дотронулась до слитка: — Это что, золото, или просто камень? Он что, настоящий?
— Безусловно!
Она медленно покачала головой, борясь с искушением остаться.
— Что, не берёте? Неужели золото вышло из моды? — с разочарованием спросил мужчина.
— Да нет… беру…, — проговорила Мария, облизывая губы языком. — Но не золотом… Я не золотоискатель, и в слитках не нуждаюсь. К тому же, шастать по городу с золотыми слитками не привычна. Давайте доллары. И, если они случайно окажутся настоящими, я буду у вас работать, будь вы трижды псих, и четырежды чёрт!
***
— Как твоё собеседование? Как обычно: руки под юбку и в результате, пощёчина, и никаких денег? — сварливо спросила бабушка, зябко кутаясь в шерстяную шаль, застёгнутую у горла потемневшей от времени серебреной брошью. Старуха мозгами застряла в прошлом, считая, что раньше было лучше. Седеющие, жирные нечесаные волосы обрамляли морщинистые, обвисшие щёки, глубоко запавшие, словно вдавленные в глазницы чёрные глазки пристально смотрели на внучку.
— Да, меня взяли, и задаток выплатили, но, по-моему, мой шеф — псих! Но, это не так важно, главное, что он ко мне не приставал.
— Тогда поработай, какая тебе разница, псих он или же нет? — проворчала Анастасия Степановна, потирая морщинистую шею. — Ты и так, по-моему, чересчур переборчива, и забываешь, что это ты приходишь на собеседование к людям, а не люди к тебе. Хотя я, как потомственная аристократка, прекрасно тебя понимаю. Но времена сейчас другие, к сожалению.
— В прошлые времена тебя могли просто расстрелять, — сухо ответила Мария. Кстати, я сняла себе комнату поближе к работе, — призналась она, — ты ведь не возражаешь?
— Нет, конечно. Вместе нам жить нельзя, только нервы друг другу портим, — немедленно согласилась Анастасия. — Я всегда предпочитала жить одна, но когда погибли твои родители, мне ничего не оставалось — не отдавать же тебя в детдом. Сейчас ты достаточно взрослая, чтобы принимать собственные решения.
Девушка скептически, но с любовью глянула в глаза бабушки, сердитой, но доброй, нервной, но справедливой.
— Я оставлю тебе немного денег, если приживусь на работе — оставлю больше. Мария тяжело вздохнула: — Только очень уж он странный, мой шеф. Прямо нечистая сила какая-то…
***
На следующий день Мария приехала на работу пораньше. И впервые обратила более пристальное внимание на номер квартиры: жёлтая цифра 13-ть.
\\\»Очень мило!\\\» — подумала она, нажимая на кнопку звонка. \\\»Как раз в стиле фильмов ужасов\\\».
Дверь неслышно открылась сама по себе, за ней никого не оказалось. На полутёмном пороге стояли пушистые тапочки с розовыми кроличьими ушками. \\\»Точно всё как в мистическом фильме… Только тапочки немного не вписываются\\\».
Мария уже знала, что её шеф — псих, поэтому решила ничему не удивляться, самооткрывающуюся дверь приписала какой-то новейшей технике. Она разделась, повесила пальто на крюк, надела тапочки, сняв измазанные уличной грязью и снегом сапоги. В непривычно чужом помещении Мария сначала заблудилась в длинных, запутанных коридорах, а потом нашла кабинет, где вчера её подвергли странному собеседованию, напомнившему ей безумные диалоги Алисы в Стране чудес.
Директора на этот раз не было, но напротив его письменного стола появился ещё один стол с компьютером, факсом и модемом. Изящно кресло уютно распахивало свои матерчатые объятья, предлагая отдых. На столе лежала длинная деревянная палочка, а недалеко от неё стояла большая хрустальная пепельница.
\\\»А это ещё для чего? Палка — чтобы от посетителей отбиваться? А пепельница вообще зря стоит — я ведь не курю. Я и в своём резюме писала, что не курю. Кажется, мой шеф не только псих, но ещё и невнимателен, \\\» — размышляла Мария, осторожно опускаясь в кресло. Кресло на самом деле оказалось необыкновенно уютным, и она блаженно развалилась в нём, вытянув ноги под столом. Охватывая взглядом всю картину кабинета, Мария вдруг осознала, что всю жизнь мечтала работать в таком месте: тихом, с новым евроремонтом и следами старины одновременно, большим столом с удобном креслом, и полным набором новейшей технике. Странный запах снова ударил в ноздри — словно крепкие духи. Но он навевал расслабление, — тревога постепенно покидала её.
В кабинет вошёл Евгений, с трудом удерживая в руках длинную стопку старых, почти развалившихся книг с кожаными переплётами; приятно улыбаясь. На этот раз он был в джинсах и синей рубашке, расстёгнутой на горле. По его шее вилась серебреная цепочка, уходя вниз. С взъерошенными волосами, в тапочках он выглядел рабочим, а не директором. Присмотревшись к книгам, которые почему-то приковывали её пристальное внимание, словно завораживали, Мария с изумлением заметила, что некоторые обложки украшены орнаментами из драгоценных камней, — во всяком случае, они ярко блестели даже в утреннем полумраке. На улице клубились серые тучи, свиваясь в белесый туман, которые сливался с белым снегом. Свет не был включён, и нереальный полумрак царил в кабинете — царство больных грёз.
— Вот, держи, читай, учит, — с шумом выдохнул Евгений, сваливая стопки книг перед ней на стол. — Я рад, что ты вернулся, — он лучезарно улыбнулся.
— А могла бы не вернутся: взять деньги и уйти, — отозвалась Мария, не решаясь коснуться древних книг, словно украденных из музея. — Может быть, я действительно дура?
— То, что ты вернулась, означает, что ты — волшебница. Точнее, будешь ею, когда выучишься. Если тебе у нас понравиться — отправлю тебя на курсы волшебства в Англию.
Мария опёрлась локтями на крышку стола и тоже усмехнулась в ответ: — Сэр рыцарь, вы умеете красиво говорить. Но я не такая глупая, чтобы в это поверить. К тому же, мне не очень хочется становиться парапсихологом. Теперь я поняла, вы принесли мне учебники по магии, а эта вполне обыкновенная на вид палка — никак волшебная палочка? — с издёвкой заметила Мария. Схватив палочку за конец, Мария небрежно помахала ею в воздухе.
С другого конца палочки вырвался сноп жёлтых искр, — Мария следили за происходящим, выпучив глаза и потеряв дар речи.
— Мамочки, — наконец прошептала девушка, бледнея и медленно клонясь набок. — Это ведь бенгальский огонь, правда? — с надеждой обратилась она к ухмыляющемуся Геннадию, с тоской глядя на вылетающие искры, которые почему-то вдруг стали зелёными. А потом — красными.
Мария переводила беспомощный взгляд с палочки в намертво сжатой ладони на довольное лицо своего нового директора.
— Разумеется, нет! Это — самый настоящий магический огонь. А палочка действительно волшебная. А ты — маг, что я тебе, дубине, пытаюсь втолковать, так как только человек с магическим даром может зажечь огонь в палочке. Евгений уселся за свой стол и переплёл пальцы: — Что ещё раз доказывает, что я в тебе не ошибся. Твоя кровь, некоторые твои предки, их гены… Дивное переплетение генов, загадочная паутинка. Такое встречается раз в сто лет. Во всяком случае, в этом Мире.
— Я за вас рада, но мне-то что делать? Вдруг я загорюсь или подпалю ваш красивый кабинет?
— Дорогая, а пепельница на что? Правда, для тушения сигарет она тоже годиться. Затуши!
Девушка подбежала к своему столу, стараясь держать палочку подальше от себя, и потыкала горящим концом палочки в пепельницу — к её огромному облегчению разгоравшийся огонь потух, искры погасли.
— Первое правило мага — не начинать того, что не сможешь закончить, — внушительно заметил Геннадий, разваливаясь в кресле. — А также: не хватать того, с чём не сумеешь справиться.
— Я бы тебя с удовольствием прикончила! Так меня напугать! — проворчала тяжело дышащая Мария, отбросив палочку на край стола.
— А как же иначе? Я пытался объяснить тебе спокойно — ты не верила. Конечно, я мог просто превратить тебя в жабу, но, это было бы жестоко. А так потрясение оказалось минимальным.
— Да, я уже поняла, что риск благородное, но опасное дело, — вяло сказала Мария.
— Прекрасно! Я рад, что вы это поняли! Итак, помните наш уговор? Я сейчас ухожу, а вы примете вашего первого клиента. Надеюсь, вы уже немного отучились удивляться?
— Немного. Ещё несколько подобных штучек, и я сойду с ума, но удивляться перестану. Тогда меня можно будет и с пришельцами знакомить, и чарам обучать… Вы случайно не инопланетянин?
— Нет, я просто маг. Белый! — подчеркнул последнее слово Геннадий.
— Уже лучше. И то приятно, что вы не зелёный в жёлтую крапинку. А магов я люблю — я про них много читала, — быстро говорила Мария, не сознавая, что несёт.
Мужчина с сочувствием глянул на неё: — С вами всё в порядке? Шок уже проходит? Или дать валерьянки?
— Уже всё — Мария несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула, потирая дрожащие пальцы. — Мне уже лучше.
— Отлично, тогда смотри сюда, — он подошёл к массивному дубовому шкафу, стоявшему возле двери. Шкаф был пузатым, запорошенным пылью, его изогнутые ножки оплела паутина, а в замке торчал жёлтенький ключик. — Посетители будут приходить через шкаф. Никаких звонков в дверь, никакого беспокойства — только полезут тихонечко из шкафа… Вам остаётся только расспросить, чего они от меня хотят и записать. Вы же владеете скорописью?
— Конечно. Я ведь окончила курсы стенографии! — обидчиво заметила девушка.
— Вот и чудненько, — мило улыбнувшись, молодой мужчина с глазами старика слегка поклонился и направился к выходу: — Гости сами будут из шкафа лезть… ты только успевай их интервьюировать.
Мария закивала, подперев подбородок рукой, и глядя на него безумными, круглыми глазами.
— Ага, спрошу у них, у инопланетян этих, как им там в шкафу живётся…
Несмотря на уже произошедшие чудеса и предчувствуя чудеса будущие, она не хотела отказываться от иронического взгляда на происходящее. Таким образом она справлялась с нарастающим стрессом, который вот-вот грозил перейти в безумие. — А вы почему в шкаф не лезете? — трясясь от истерического хохота, поинтересовалась она.
— Потому что это вход для посетителей и моих клиентов. Для магов- специалистов существует множество других, более удобных входов. Жаль, выходов меньше. Иногда это вызывает затруднения, особенно, когда необходимо очень быстро свалить. Уже удаляясь, он обернулся к ней: — настоятельно советую до прихода клиента выучить морозное дыхание — заклинание для тушения пожаров, — предложил он, и пропал в полутьме коридора, как в космической чёрной дыре.
\\\»Что-нибудь для тушения пожаров!\\\» — с иронией подумала девушка, яростно листая страницы той книги, которая лежала сверху всей книжной кучи. Листы были жёлтыми, сухими, и, частично залитыми чем-то неприятным. \\\»А слабо было огнетушитель купить?\\\»
Магическая книга, пугая страшными иллюстрациями, навела на неё тоску, столько в ней было всяких длинных и непонятных заклинаний.
\\\»Проще программирование выучить, чем заклинания!\\\» — с жалостью к самой себе, подумала она. \\\»Как вообще можно выучивать строки без рифм? Это же просто изнасилование самой себя!\\\»
Но это было вначале. А потом у Марии появилось ощущение счастья, словно она читала не дикие тексты, а самую любимую фантастику. Она ощущала, как незнакомые строки всё глубже затягивают её в омут магии.
В аннотации она прочла надпись, рассмешившую её: \\\»Перевод на русский язык сделан Маркусом Девоном, филологом магических искусств\\\».
Читая заклинания, и вовсю кайфуя, она внезапно вспомнила про морозное дыхание, и, порывшись в книге под названием \\\»Энциклопедия магических заклинаний\\\», без труда нашла нужное заклинание. Сперва она прочла аннотацию к нему: Заклинание \\\»Морозное дыхание\\\» подходит для тушения обычных пожаров, типа поджога, для тушения колдовского пламени и пламени из уст драконов. Но для особо крупных драконов больше подходит заклинание \\\»Всемирное оледенение\\\».
Выучив морозное заклинание, Мария вдруг заметила, что в окнах уже притаился вечер.
Взяв со стола директора золотого льва, у которого во тьме сами собой светились глаза, — чем темнее становились, тем ярче они сияли, она поставила львёнка себе на стол в виде лампочки.
Порывшись в ящиках своего нового письменного стола, она обнаружила кипы чистой бумаги для ксерокса и записей, ручки, оточенные карандаши, и другие полезные мелочи, совершенно необходимые секретарю.
Вынув несколько листков бумаги и ручку, Мария невольно взглянула на шкаф. И с ужасом обнаружила, что дверцы начали медленно приоткрываться, будто их толкали изнутри. Из шкафа спокойно выходила маленькая девочка лет десяти, с длинными белокурыми волосами, одетая в траурное чёрное платье. Красивая, в общем, девочка, если бы не глаза: абсолютно чёрные, без зрачков и белка. Страшными казались эти пятна мрака на беленьком личике красивого ребёнка.
Постепенно в чёрной мути глаз появились золотистые кошачьи зрачки, словно два огонька свечи, горящие в тёмной комнате.
— Зд… здравствуйте… Вы к Геннадию? — почему-то тыкая ручкой себе за спину, бормотала Мария, запинаясь, и уставившись во все глаза на нежданную гостью.
Девочка вызывала у неё приступы ужаса, волны паники поднимались от сердца к горлу, вызывая тошноту и головокружение.
Вцепившись в ручку, как утопающий за соломинку, Мария приготовилась писать. Правда, сама она чувствовала в себе такую же способность писать, как у каменной статуи — шевелиться.
Девочка беззвучно подошла ближе к её столу — сердце Марии чуть не выпрыгивало из груди.
Кончик ручки коснулся бумаги, и, под пристальным взглядом девочки, бумага начала гореть.
Мария, оцепенев, наблюдала, как бумага становиться чёрной, а язычки пламени тянуться ввысь.
Включив подсознание, она отчётливо вспомнила морозное заклинание. Оно само вырвалось из скованных молчанием губ. И она дыхнула холодом на горящий листок не хуже дракона. Увидев, как из её рта выдувается вьюга, словно изо рта Снежной Королевы на картинках, Мария чуть не лишилась сознание. От себя она такого не ожидала.
— Слушай, ты, исчадье ада! Если хочешь что-нибудь передать моему шефу, перестань поджигать ни в чём не повинные бумажки! Схватив волшебную палочку, она постучала ею по столу, как учительница — указкой. — Так ты будешь говорить? — уже с отчаяньем воскликнула Мария.
Девочка медленно покачала головой, странно улыбнулась, положила на стол запечатанный чёрным сургучом и обвитый чёрными лентами конверт, и снова скрылась в шкафу. Мария бросилась к шкафу, и, тяжело душа, навалилась на него всем телом; заперла его на ключ. Ей было уже плевать, придут другие клиенты, или нет, она не хотела никого больше видеть из фильмов ужасов. На сегодня с неё было достаточно приключений и испытаний.
***
Геннадий ворвался, как смерч под конец дня.
— Ну, и как у нас успехи? Мы живы? Уже приятно, — затараторил он, разглядывая Мария со всех сторон. Его взгляд упал на конверт, до которого Мария боялась дотрагиваться, чтобы он вдруг не воспламенился сам собой.
— О, так мы выполнили поручение! Просто замечательно! Вижу, я в тебе не ошибся.
— Я заперла в шкафу какое-то огнедышащее чудовище в виде маленькой девочки, — устало произнесла Мария, взглянув на часы, висевшие на стене: — Понятие не имею, что оно делает там эти четыре часа, но шкаф пока цел.
Геннадий расхохотался, постучав Марию по плечу: — Не волнуйся! Это чудовище давно уже у себя дома, и шкаф не грызёт, я тебя уверяю!
— Я за неё рада, но что делать мне? Уже за полночь, как я доберусь домой? Может, вы вызовете для меня такси?
— А зачем тебе уходить? Ты забыла дома что-то важное? Тампоксы?
— Да, зубную щётку… пижаму… тапочки… Нет, тапочки у меня уже есть на ногах… Я и забыла.
— Всё что ты перечислила, у меня есть. Хоть магазин открывай. В этой квартире шесть очень уютных комнат, я занимаю одну из них, работаю в кабинете, где мы сейчас болтаем. Остаётся четыре. Тебе хватит? Так остаёшься?
Не дожидаясь ответа, воспользовавшись шоковым состоянием девушки, изрядно переутомившейся после сегодняшних подвигов, он потянул её в коридор, которые красиво освещали электрические лампы в виде факелов.
Открыв все четыре двери, Геннадий усмехнулся: — Выбирай любую, а я иду спать. Двери закрываются изнутри, и каждой комнаты имеется свой выход в туалет. Туалет, к сожалению, один, зато ванных — три. В каждой комнате есть шкаф — Мария вздрогнула. — Не пугайся, обычный шкаф с чистым пастельным бельём, полотенцами и халатиками. А также море одежды на ваш размер.
— Вы что, заранее мне одежду купили? Жениться собираетесь?
— Да, конечно же, нет, но, я считаю, что секретарша — друг человека. А для друзей я способен на многое. К тому же я — маг! Мне не обязательно что-то покупать, чтобы оно у меня было! Считайте, что я всё это наколдовал минуту назад.
— А кто будет вашим клиентом завтра: говорящий крокодил, или призрак? Лев-извращенец? Мне страшно не только в сами работать, а даже находиться в одном доме. Может, лучше я домой пойду? Могу даже пешком!
— Не выдумывай, Мария, сама себе страхов. Обещаю, сегодня всё будет хорошо, — серьёзно глянув на девушку, Геннадий удалился в свою комнату. — Изучать магию лучше всего в учении — тяжело в учении, легко в раю! Спокойной ночи! — из ниоткуда донёсся его тихий голос. Но Мария ничуть не испугалась, привыкнув к колдовским шуточкам своего шефа.
Тяжело вздохнув, Мария вошла в первую попавшуюся дверь, у неё уже не было сил что-то выбирать. Долго щупая стены, и уже отчаявшись, она, наконец, нашарила выключатель.
Включилась лампа под потолком в виде грозди винограда, в каждой ягодке синего цвета горела маленькая лампочка.
Широкая кровать с атласным бельём, ночничок в виде синего шарика, в котором вспыхивали и гасли миниатюрные молнии — навевал сон и покой. Действительно, казалось, что в этой комнатке ничего не могло произойти.
Большой шкаф заставил её невольно вздрогнуть — Мария подозревала, что на веки вечные сохранит лёгкую неприязнь ко всем шкафам на свете. Пересилив себя, она решительно отперла тёмную дверцу, и увидела множество полок, в которых аккуратно сложенными, лежали и халатики, и бельё, и даже бальные платья. В правой двери таинственно, как воды ночного пруда, поблёскивало длинное зеркало.
\\\»Чёрт возьми, я чувствую себя Золушкой! \\\» — с улыбкой подумала Мария, отдаваясь сильнейшей женской страсти — копанию в тряпках. Правда, её удивило, что \\\»тряпки\\\» были белыми, словно пошитыми из одного куска шёлка.
\\\»Очень мило, \\\» — подумала Мария, застёгивая беленький халатик. \\\»К нему бы ещё белые тапочки, белые трусики и белые чулки, — полный комплект призрака\\\». Собрав в спешке сброшенную на пол одежду, она решила постирать её, если повезёт, в стиральной машине.
Поискав глазами дверь в ванную, Мария обнаружила какую-то неопознанную дверцу в стене.
Подёргав эту дверь, и, к своей радости, убедившись, что она не заперта, Мария пошла в ванную, прижимая к груди свою одежду.
В ванной нашлась стиральная машина, и даже стиральный порошок. На стиральной машине к её полному удивлению стоял пакет молока и пустой стакан.
Налив из пакета, на котором во все зубы улыбалась весёлая корова, Мария осторожно нюхнула прозрачную жидкость — она пахла отбеливателем.
\\\»Ну вот, а если бы я сразу отпила?\\\» — задумалась она.
Оставив вещи в стиральной машине, она нашарила дверь в туалет. В туалете имелась ещё од странная дверь — без ручки и надписи, просто белая. Охваченная женским любопытством, она толкнула дверь и вошла. Ощутив страшный холод, обняла себя руками, и дико оглянулась.
И убедилась, что стоит в тапочках на бескрайней снежной равнине. Вокруг лица закружились снежинки в древнем танце метели, швыряя в глаза снег.
Снежная равнина казалась бесконечной и безлюдной. Она упиралась в чёрно-синее небо с точечками звёзд.
Сама не зная как, Мария вновь очутилась за белой дверью в туалете.
Задумчиво усевшись на унитаз, и, размотав себе сколько надо туалетной бумаги, она продолжала видеть из приоткрытой двери, как через раму картины, — снег и небо. Ветер заносил снег в туалет, где он таял на серебристом кафеле, оставляя лужицы влаги…
***
Утром, переодевшись в свой чистый костюм, Мария пошла разыскивать кухню и пищу, надеясь, что не окажется снова где-нибудь на снегу, а то и в пустыне. Постепенно привыкнув к чудесам, она уже не так активно на них реагировала, но при воспоминании об одиночестве и шоке, испытанных ею вечером, решила впредь обращаться с незнакомыми дверьми с величайшей осторожностью. И, во всяком случае, не лезть в шкафы. Разве что, только за одеждой. В кухне уже сидел Геннадий за удобным, круглым столиком. Новейшая мебель и посуда показалась ей макетом для фильма. Слишком новой она была.
На столе скучала одинокая чашка кофе.
Геннадий в синем халате и пижамных штанах, с взъерошенными после сна волосами казался обыкновенным молодым человеком, например, программистом, а уж никак не магом.
— Привет! — он помахал ей собственной чашкой, из которой почему-то не вылилось ни капли кофе.
— Привет, где еда? — жадно спросила Мария, ведя себя не как секретарша, а как любовница, которая провела ночь в доме любовника, и капризно требует завтрак.
— Вот твоя палочка, а вот волшебная книга, — вручив прямо из воздуха указанные предметы ошарашенной девушке, он прибавил: — Попробуй наколдовать себе завтрак, а, если не выйдет, возьми йогурт в холодильнике.
— А можно сперва йогурт, а потом — чары? — жалобно спросила девушка.
— Нет, нельзя. Тогда у тебя не будет стимула. Голод — лучший стимул! — тоном, не терпящим возражений, строго приказал Геннадий.
— Ладно, — тяжело вздохнув, Мария украдкой бросила жадный взгляд на дверцу обширного холодильника. — Представляю, что я наколдую на голодный желудок!
Книга называлась \\\»Магические кулинарные рецепты\\\».
Полистав книгу, девушка решила начать с того, что попроще, ощутив подгоняющий её голод.
Немного помахав палочкой в воздухе для разминки, она начала медленно, сбиваясь, читать текст заклинания.
Сначала перед ней на столе в клубах дыма появилась закопчённая сковородка, пышущая жаром. Затем, исчезла, а на её месте появилась голая курица, но сырая. Потом квадратный арбуз, яйца с паучьими ножками, шипевшие, как змеи. Затем, положенные крест на крест вилка с ложкой на совершенно пустой тарелке.
Мария помахала палочкой ещё отчаянье — есть хотелось всё сильнее. Но ничего аппетитного не вышло. Только бутыль самогона, ведро, напольное сахаром, живая змея, огромный живой слонёнок на блюде, повёрнутый к ней задницей.
Тяжело вздохнув, девушка отложила палочку в сторону, и почти упала на стул, совершенно выдохшаяся.
Геннадий нахмурился и взял магическую книгу, с которой она вслух читала кулинарные заклинания: — Да, этот перевод на русский никуда не годится! Придётся тебе изучать колдовское наречие. Геннадий достал из холодильника йогурт и ложку из кухонного выдвижного шкафчика и поставил перед ней: — Вот тебе утешительный приз, не расстраивайся! Знала бы ты, что получалось у меня в первый раз! Но, не буду травмировать твой аппетит своими откровениями.
— А может, я никуда не годная ведьма, — печально проговорила Мария, с жадностью поедая йогурт. — А кофе ты мне приготовишь? Я так обессилила! — она страдальчески закатила глаза, откидываясь на стуле, и повисая, как мёртвая. Кстати, не пора ли нам перейти на ты?
— Ты нормальная волшебница, только чуток необученная. Когда я первый раз пытался себе наколдовать еды, я специально залез в подвал — имитировал тюрьму. Представь себе эту жуткую картину: я сижу в сырой камере, где догорает единственный факел, а крысы поблёскивают своими глазками и пищат… Наверное, тоже голодные. Кроме крыс, естественно, ничего съедобного нет. А я тщетно пытаюсь вспомнить очень плохо заученное заклинания. Наконец, после долгих бесплодных усилий в моей руке появляется бутерброд — я чуть не обломал об него все зубы: он оказался стеклянным. Это было первое крупное разочарование в моей жизни. А ещё дверь в подвал захлопнул ветер. И мне пришлось голодать в подвале, спасаясь от крыс, ещё три часа. Обед, конечно, я тоже пропустил.
Мария искренне засмеялась.
Геннадий налил и ей кофе, к её удивлению, он даже нашёл сахар.
— Ты снимаешь эту квартиру? — поинтересовалась она.
— Угу, — подтвердил он, кивая.
— А они хозяева знают, что у них в туалете имеется дверца, выходящая в неведомый мир, где полно снега и очень холодно? Наверное, они там продукты держат. Как в холодильнике, — за беспечной иронией Мария пыталась скрыть пережитый ею шок, оживший в её памяти. — Представь, вчера вечером я оказалась в халате и тапочках прямо на снегу, конечно, моё женское любопытство потянуло меня проверить, а что же скрывается за неведомой белой дверцей в туалете. Попивая кофе, она снова увидела себя на бесконечной снежной глади. — На волшебных дверях нужно предупредительные надписи вешать: \\\»Вход в другой мир\\\», например. Я точно могу с ума сойти, если уже не сошла.
— Я знал, что у тебя мощная психика, — пожал плечами маг. — Кстати, как тебе моя клиентка? — поинтересовался он. — Понравилась?
— У меня крепкая психика… но даже ей пришлось туго. Девочка такая странная, невоспитанная: мало того, что вышла из шкафа, так и норовила поджечь что-нибудь. Хорошо, что она не начала с меня. И всё-время молчала.
— Знаешь, кто она? Дочь дракона! Хороша, не правда ли? Вырастет красавицей.
Мария чуть не поперхнулась кофе: — Мне всегда казалось, что драконы ближе к ящерам, чем к людям. И что они вымерли вместе с динозаврами.
— В этом Мире — да. Ты наверняка читала сказки о том, как драконы похищали царских дочерей, и жили с ними, как с супругами?
— Читала. Я вообще сказки люблю. Но в этих сказках принцессы никого от драконов не рожали. Всё-таки разный вид.
— Вот та девочка, которая всё поджигает, и есть драконья дочка. Но ей сложно: внешне она слишком похожа на мать, то есть, на человека. А людей она не любит, как и любой дракон. Они, кстати, её тоже.
— А что эта милая особа хотела от тебя?
— Чтобы я нашёл для неё Мир, где поменьше людей и побольше драконов. Но драконов сейчас везде мало — хоть в красную книгу заноси! — с горечью воскликнул Геннадий. Подозреваю, что кое-кто чересчур увлёкся охотой! Да всем они нравятся… в виде охотничьих трофеев: и рыцарям, и богатырям, и волшебникам. Правда, и драконы твари, каких мало.
Мария устало покивала.
— Кстати, смотри, что подарила мне дочь дракона за мои услуги, — похвастался Геннадий, доставая из кармана пижамных штанов чёрную цепочку с зеленовато-серым прозрачным камнем. — Красивая штучка, правда? Я вообще — коллекционер! Конечно, я могу работать и даром… Но такие штучки не помешают мне в моём домике. Наверное, я повешу его на стену. Или, на чью-то женскую шею.
— Надеюсь, не на мою, — ответила Мария. — А сегодня кто к нам придёт? Я не нервничаю, мне просто интересно. Может, мне скафандр надеть? Или, бронежилет.
— Сегодня ты уезжаешь в Англию, — голосом, не терпящим возражений, провозгласил Геннадий торжественно. — На курсы волшебства. Хоть мне и будет очень тебя не хватать. Но я всё-таки не хочу, чтобы ты погибла жестокой смертью. Я уже убедился что ты — гениальная секретарша с нервами крепче стали.
— Ну, это ты уже преувеличиваешь, — отозвалась польщённая Мария, невольно улыбаясь.
— Но, понимаешь ли, моя профессиональная репутация запрещает мне держать на работе секретаршу, не овладевшую магией. Это попросту опасно. Для тебя в первую очередь. Завтра ты можешь не только в тапках на снегу оказаться, а вообще в жерло вулкана попасть. Тебя толкает на подвиги твоя великая сила, но умения у тебя сейчас нет. К тому же, любая фирма начинается с секретаря, она — лицо фирмы и его товарный знак! — с пафосом закончил свои поучения Геннадий.
— Может, я тебе просто не подхожу? — тихо прошептала Мария, совершая над собой усилие: — Может, я недостаточно хорошая ведьма?
Геннадий почему-то усмехнулся: — Ну, какая ты ведьма, это не мне судить. Я тебя не в ведьмы беру. Но курсы тебе пройти — очень надо. У меня самого нет ни времени, ни сил, чтобы тебя обучать.
— Большое спасибо, я с огромным удовольствием пойду на курсы повышения квалификации, — быстро ответила она. — Не хочу терять работу, которая настолько… хм, интересная. Я действительно чувствую, что это — моё призвание, — воодушевившись, сказала она, расправив плечи, и выпятив грудь.
— Я тоже так думаю, — он снова странно глянул на неё, словно оценивал. — От тебя многое зависит, многое. Многие. Знаешь, судьба — суровая штука. Её не обманешь, не подкупишь, не переспоришь. Всё равно всё будет так, как должно быть.
— О чём это ты? — с недоумением спросила Мария, ощущая странную тоску. Словно от неё действительно многое зависело, а ей этого страшно не хотелось.
— Да так, — Геннадий усилием воли стряхнул с себя оцепенение, и перестал пялиться в пустоту. — Сегодня и поедешь, времени терять нельзя. Леди, надеюсь, вы не боитесь летать самолётом?
— Не боюсь. Я боюсь в нём разбиваться, — пошутила Мария.
— Это тебе не грозит, обещаю. Я дам тебе подробную карту, куда тебе нужно доехать. Конечный пункт — деревенька Ацрум. В Англии, понятно. Её мало кто знает, так что не расспрашивай попутчиков — это бесполезно. К тому же, Ацрумом называют её те, кто знают… магию. А на самом деле у неё совсем другое название. Понятно?
— Нет, но продолжай.
— Думаю, — Гена задумчиво почесал отросшую за ночь щетину. — Тебе встретятся сопровождающие. Наши, конечно. Да, мне кажется, что так и будет. Ацрум — маленькая деревушка — десяток домов, горы и бескрайнее поле со стадом коров… Кому она нужна? Вот маги и сделали её свои перевалочным пунктом. Главное, что там есть вокзал и дорога для автобуса. Безлюдная, — Геннадий снова улыбнулся, будто готовил для Марии какое-нибудь западло. — Вообщем, сама всё увидишь. О таком рассказывать бесполезно.
— Увижу, но никому не смогу рассказать, как жертвы Бермудского треугольника, — пробурчала недовольная и немного испуганная Мария. Ей явственно представился смерч, который несёт её бог знает куда, подчиняя чужой воле. И она очень сомневалась, что доброй. Ещё в детстве начитавшись мрачных готических романов, Мария привыкла, что любая сверхъестественная сила к добру не приводит. Ещё её начало беспокоить то, что она ведьма.
\\\»Почему в нашу самую первую встречу Геннадий назвал меня именно ведьмой? Почему ведьмой, а не феей, к примеру?\\\» — думала она как бы между прочим. Но смутное беспокойство было слишком слабым, чтобы остановить её на пол пути. Любопытство, разожженное уже виденными чудесами, и чудесами будущими, которые она уже угадывала, вкупе с огромным влиянием на неё Геннадия просто не позволяли позорно отступить, а, тем более, вернуться назад, в прошлое, на скромную роль безвестной секретарши. Да и что-то просыпалось в её душе, что-то древнее, могучее, то, чему она всё равно не могла противится, даже если бы и захотела.
— Безусловно, ты, как джентльмен, подаришь мне десять минут на сборы? — Мария кокетливо заулыбалась, переминаясь ноги на ногу. — А можно ещё полчасика, что бы накраситься?
— Мы не в армии, дорогуша! Отдыхай, я ещё билеты не купил. Конечно, можно и наколдовать их, но это будет дольше. Проще наколдовать деньги, чем билеты, которые я никогда не видел. Иди в комнату, там я приготовил тебя целый чемодан одежды, кстати, советую одеть шубку, — на улице сейчас зима.
— Я догадывалась, — спокойно ответила Мария. — А чемодан ты мне наколдовал? Вместе с одеждой?
— А ты думала, я буду месяц по магазинам ходить? Не волнуйся, одежда вполне настоящая, из лучших парижских магазинов. Считай, что тебе там её продали, только их продавцы об этом не знают. Или, не помнят.
— Всё, я поняла, что колдовство — достаточно сложная наука, — перебила его разглагольствования Мария, вытянув вперёд руку. — А я хочу отдохнуть перед этой странной поездкой…
— Ты и не представляешь, какой странной она будет! — прошептал Геннадий одними губами, уставившись на неё так, словно девушка находилась перед ним без одежды. Словно он досконально знает все её изгибы: души и тела.
***
Ближе к вечеру Геннадий без стука ввалился в её комнату с шубой в обнимку. Он швырнул её в Марию, развалившуюся на диване, и пролистывающую ворох колдовских книг, которые она обнаружила на кровати, рядом с чемоданом.
Рассматривая его содержимое, она с глубоким стыдом обнаружила предметы интимного туалета: трусики, лифчики, ночные рубашки. Спортивный костюм вполне мог пригодиться в поезде — тёплый, на меху. Зубная паста с щёткой, мыло, расчёска, даже пудреница с косметикой её любимый цветов. Ей стало действительно страшно — Геннадий сумел заглянут в самые дальние уголки её души.
Чтобы забыть о неприятном впечатлении, она и принялась старательно читать книгу с названием: \\\»Краткий курс колдовства\\\». Всего книг было тринадцать томов.
В валике из шубы оказались сапоги почти такие же длинные, как рыбацкие, перчатки и шапка. Всё меховое и чёрное.
\\\»Как траур, \\\» — подумала Мария. \\\»Типично ведьмовская одежда\\\».
— Можно подумать, я еду на Северный Полюс! — возмущённо произнесла Мария, осматривая и примеряя брошенный им вещи. — Да и на Полюсе, я думаю, уже глобально потеплело.
— Сейчас у природы больше в моде глобальное похолодание, — заметил Геннадий. — В Англии сейчас тоже зима, и минус двадцать пять градусов. Короче, холодно.
Мария встала, поправив серый брючный костюм, который выбрала в чемодане. Свою одежду, в которой она пришла из дому, Мария выбросила, с лёгким сердцем променяв на Парижские новинки.
Девушка дотронулась до своих длинных белокурых волос: — Может, заплетёшь мне косу? — нерешительно попросила она.
Гена кивнул.
Она уселась в кресло, спиной к нему: — Возьми заколку, ею скрепишь свой шедевр. Да смотри у меня, чтобы петухов не было! Он ненадолго задержал руки на её плечах, повёл по шее… а затем быстро и ловко заплёл косу.
Мария одновременно попыталась надеть сапоги, но, сообразив, что может остаться без скальпа, замерла в удобной позе, и расслабилась.
— Твоей самолет летит в 19.45, — сказал Гена и отошёл от неё, не переставая глазеть. — Все данные я написал тебе на бумажке, и положил в карман шубы. В другом кармане — перчатки. Билеты в том же кармане, где и бумажки. Не перепутаешь? Кстати, в кармане чемодана я оставил для тебя деньги.
— Спасибо, — Мария неуверенно улыбнулась. — До сих пор не понимаю, почему ты это всё для меня делаешь?
— В первую очередь я делаю это для себя, — признался Геннадий. — Позже ты всё узнаешь. Некоторые вещи следует осознавать постепенно. Иначе можно с ума сойти… с горя, — парень усмехнулся, показывая, что шутит. Он вообще казался ей шутом — печальным и умным. И коварным.
— Итак, моя дорогая леди-шпионка, вас будут ждать возле поезда. Или даже уже в самолёте. Кто-нибудь из наших обязательно тебя встретит. Если же нет… всякое в жизни случается, я записал тебе номер автобуса и время его отхода. Не опаздывай, если будешь она. Второго такого автобуса уже не будет в течение года, понятно? А может, и десяти лет. Но, я думаю, попутчики тебе найдутся.
— Да, но как я отличу колдунов от обычных пассажиров? — растерянно проговорила Мария. Мне что, к каждому надо подходить, и спросить, не волшебник ли он? Зачем столько таинственности?
— Это не таинственность. Это — судьба.
— Теперь мне всё понятно! — саркастически заметила она, подходя к затерянной в полутьме входной двери.
— Готова?
— Готова, — тяжело вздохнула девушка.
— Тогда вперёд, тебя дожидается такси.
— Волшебное?
— Мария! Нет, не волшебное, а настоящее! Машину я мог бы наколдовать, но вот водителя. Хочешь монстра за рулём? Иди уже.
Он неожиданно обнял её, прижав к своей груди: — Береги себя!
***
Уже благополучно усевшись на сидении в самолёте — она летела первым классом — и, ожидая начало полёта, Мария тосковала. Ей так и подмывало желание вскочить и бежать. Домой, обратно к старой бабушке, с которой она так и не успела проститься. Правда, по дороге она успела заехать в банк и перевести на бабушкин счёт все свои деньги, оставив себе мелочь. Интуиция подсказывала ей, что в ближайшем будущем деньги ей не понадобятся.
Она глазела в иллюминатор на длинную взлётную полосу, и думала, думала, прежде всего о Геннадии. О той странной силе, что влекла к нему, о том, как он сумел забыть её обо всём. Поверить ему, и отправиться куда-то к чёрту на кулички по одному его слову. Не сомневаться ни единой минуты. Даже не подумать, что её могли загипнотизировать. О том, что она спит, и все свои необычные приключения видит во сне.
— Но я же не сплю! — тихо, но уверенно прошептала она вслух, сжав лицо холодными от уличного мороза ладонями. В самолёте, конечно, было тепло и уютно, но ладони всегда отогревались у неё в последнюю очередь.
Больше всего Мария удивляло, что её сознание не травмировалось происходящими чудесами. У неё абсолютно не возникало желание ущипнуть себя, или укусить; таращить глаза в пространство; долго и мучительно философствовать на тему: спит она, или же всё-таки бодрствует. Даже не возникало вполне объяснимого в подобных ситуациях желания проконсультироваться с первым попавшимся психологом. Она ощущала себя абсолютно нормально, моет быть, только несколько заторможенной.
К тому же, Мария Золотарева знала, что сны никогда не бывают такими яркими, и такими долгими. Обычно снов она вообще не видела, точнее, не вспоминала по утрам.
Мария почем-то не чувствовала и особенного счастья, она ощущала себя не как молодой романтик, вдруг встретившийся с пригрезившейся мечтой, а, как деловой человек, подписавший контракт с этой самой мечтой. Рутинный контракт на приключения.
Словом, всё происходило, как должно было произойти, и ведьма это чувствовала.
Наконец самолёт начал разгоняться, девушка на всякий случай потрогала ремень — пристегнулась она надёжно. Сразу вспомнились неприятные картины разбитых самолётов, которые последнее время разбивались с завидной регулярностью, будто желая попасть в книгу Гиннеса. Дабы одолеть возникшую нервозность, Мария начала разглядывать своих ближайших соседей.
Людей летело почему-то очень мало, возможно из-за дороговизны первого класса.
\\\»Ой, мне же нужно найти своих попутчиков-магов! И как я могла забыть о его словах! Тормоз я конкретный!\\\»
Повертев головой, она обратила внимание на странную пару: молодую женщину и с дочкой. Обе они были темноволосые и красивые, одеты хорошо. Марии бросилась в глаза сдержанная нервозность дамы, она неуловимо крутила головой, как антенной, стреляла глазами по пассажирам, а её руки чуть-чуть дрожали. Пара сидела недалеко — в одном ряду с ней, и Марии было удобно за ними следить. Почему-то она не могла оторвать от них глаз с того момента, как обратила на них внимание.
\\\»Может быть, они тоже маги, или я шизофреничка?\\\» — подумала девушка, не решаясь к ним обратиться. К тому же ей не хотелось пугать и так запуганную женщину.
Но тут Мария заметила, как девочка вынула из маленького рюкзачка в виде медвежонка палочку, очень похожую на ту волшебную палочку, которую подарил ей Геннадий. Свою палочку Мария надёжно упаковала в сумочку, решив всё-время держать при себе.
Она продолжала наблюдать, как девочка с улыбкой демонстрирует матери свою палочку, и машет ею в воздухе, — тот час же на детской ладошке оказалось пирожное. Но мать в тёмном платье нахмурилась, и, по-видимому, отчитала дочь, заставив её спрятать волшебную палочку обратно в рюкзак.
Почти насильно оторвав взгляд от них, Мария неожиданно заметила седого мужчину с горбатым носом и разноцветными глазами. Один его глаз был серым, а другой — чёрным. Одет он был на её вкус тоже странно: чёрный, бархатный костюм, белую накрахмаленную рубашку и с розовой искусственной гвоздикой в кармашке. Неизвестный мужчина, больше всего напоминавший актёра, игравшего зловещие роли в чёрно-белом кино, тоже уставился на черноволосую даму с девочкой. Марию насторожил его пристальный взгляд, показавшийся ей неприятным, как взор коршуна, ищущего добычу.
Прикрыв глаза ресницами, Мария увидела, или ей это только показалось, что от рук незнакомца исходит тёмное сияние; словно тёмные щупальца медленно тянуться к голове девочки.
Марии показалось, что она впадает в состояние, близкое к прострации, словно спит с открытыми глазами. Она медленно, словно во сне, раскрыла свою ладонь. Ей показалось, будто её ладонь начинает светиться, из неё исходит белое сияние. Манипулируя сиянием, как мечом, она разрезала чёрные щупальца старика. И ощутив толчок, вздрогнула, просыпаясь.
Уже наяву её глаза встретились с широко раскрытыми в удивлении глазами старика.
Мгновенно приняв решение, она встала со своего места и подошла к женщине с дочерью, сев на пустое сидение перед ними. Она уловила их испуганные взгляды, мать сжала дочку в объятиях.
— Извините, — шепотом обратилась она к ним. — Меня зовут Мария Золотарева. Я тоже еду в Университет магии, как и вы, но вон тот мужчина, который сидит в соседнем ряду, пытается что-то сделать с вашей девочкой, и, по-моему, что-то нехорошее. Оглянувшись, Мария и обеспокоенная женщина увидела, как старик нервно разворачивает газету и пытается отгородиться ею. Женщина схватила её за руку и сильно сжала.
— Это один из чёрных магов! — прошептала она с ужасом. — Он наверняка хочет похитить Дарину! Но, разве… — женщина нерешительно смотрела в её разные глаза. — Разве вы не с ним?
— Мама, разве ты не видишь, что она не из тринадцати! — вдруг отозвалась девочка грубым голосом. — Потому что магов пока тринадцать, а её среди них нет. Я смотрела в картах!
Потихоньку Мария стала соображать, что они ей не верят.
— Нет, я не с ними… Думаю, что я с вами. Вы же летите в Университет магии?
— Ну да, конечно, — бормотала женщина, продолжая недоверчиво сверлить её взглядом.
— И я туда же, меня направил мой шеф, Геннадий. Знаете такого? — почти в отчаянье допытывалась Мария. Больше всего она боялась, что ей не поверят, и страшный мужчина, как выяснилось, чёрный маг, всё-таки похитит девочку.
— Геннадий, — женщина задумчиво почесала тонкий нос. — Может быть и знаю. Но вы слишком взрослая для первого курса университета. А я вас раньше не видела.
— Я еду на магические трёхмесячные курсы по требованию моего шефа. Я — секретарша, — забормотала Мария вообще всё подряд. — Ну не смотрите на меня, как на врага народа! Я хочу спасти вашу дочь!
— А кто вас просит! — возмутилась девочка, сложив руки на груди, и дерзко глядя ей в глаза. Только тогда Мария заметила, что глазки девочки тоже разные, один чуть светлее другого, и оба карие.
— Я ведь ничего вам не говорю по поводу глаз вашей дочери, — обратилась Мария к женщине. — Я же тоже вас в первый раз вижу, а доверилась именно вам!
— А может, и зря, — никак не могла угомониться девочка.
— Помолчи, Дарина, — сказала женщина. — Да, я вам верю, но если я ошибаюсь, то мы — пропали. Раз вас пригласили в Университет в таком возрасте, значит вы — великая волшебница, но вас нашли слишком поздно, ведь так? Сколько вам лет?
— Двадцать три.
— Ещё не слишком поздно… Но магические курсы… это просто смешно, я в них не верю. Значит, вы очень талантлива, если за три месяца можете выучить программу долгих лет обучения, — быстро говорила женщина, переводя недоверчивый взгляд чёрных глаз со старика на Марию. — Что ж, если вы такая великая, сделайте что-нибудь с чёрным магом! Спасайте нас! — требовательно заявила она, словно вымогала меню у нерадивого официанта.
Мария была несколько озадачена таким поворотом, ей как-то не хотелось признаваться, что в заклинаниях она ничего или почти ничего не смыслит. К тому же, противная девчонка явно сверлила её насмешливым взглядом.
— Может, спрыгнем с парашютом? — вырвалось у Марии от отчаянья. — Если этот человек, который прячется за газетой, хочет похитить Дарину, не думаю, что он причинит ей зло. Наверное, она нужна ему в целом виде?
\\\»Боже, что я морожу?\\\»
— Ну, должны ж мы хоть что-то сделать, не доставать же сразу ножи для харакири?
— Вот и сделайте что-нибудь! — насмешливо произнесла девочка.
— Скорее, нужно предпринимать меры, пока войну не начал наш враг, — тихо, но решительно произнесла женщина. — Кстати, хоть сейчас и не время для знакомств, меня зовут Анна Миловидова. Я — потомок знаменитой ведьмы, княгини Ольги.
— А я подозревала, что вы — испанка, или, армянка, — говорила Мария, покрываясь холодным потом, — палочка зацепилась за косметичку, и никак не хотела вылезать.
— Разве тёмные волосы делают из людей испанцев? — пошутила Дарина. Мария заметила, что девочку извращенно радует происходящее. Она разве что не плясала.
— Чёрт, моя палочка в багаже! — прошипела Мария, со вздохом опуская руки.
— Наверное, чёрный маг уже начинает с тобой бороться, — со вздохом заметила Анна. — Доченька, одолжи великой волшебнице свою палочку.
Марию прошиб пот от словосочетания \\\»великая волшебница\\\», но она попыталась принять бодрый вид.
Девочка долго смотрела в глаза Марии, прежде чем протянула ей палочку.
\\\»Очень мило, и что мне теперь с ней делать? Помахать на всякий случай?\\\»
— Ваши глаза свидетельствуют о сильной магической силе… в основном, тёмной, уж извините, — продолжала Анна, нервно поглядывая на кресло мага, которые по-прежнему закрывался газетой и ничего особенного не предпринимал. — Но мне ничего не остаётся, как вам верить.
— И ей тоже… Если её нет на магических картах, куда ей деваться, кроме как быть белым магом? — ехидно заметила Дарина. — Ну, ты что-нибудь предпримешь, или так и будешь статую изображать?
— Дарина! — прошипела Анна с негодованием. — Я специально попрошу учителей искоренить твой противный характер, хотя бы и чарами. Ты — невыносима! Эти дети, — обратилась она уже к Марии. — То роком интересуются, то сатанизмом, то Стивеном Кингом, то… чёрными магами! Но, Мария, давайте действительно что-нибудь делать!
Мария даже не знала, что делать, ей в голову ничего магического не приходило, заклинания выветрились из головы, вспоминались только никому не нужные бесполезные обрывки. Но тут девушка заметила стюардессу, двигающую свою тележку с напитками по направлению к чёрному магу.
\\\»Если бы эта дура знала, кто он, то не лыбилась бы так беспечно!\\\» — с раздражением подумала Мария. Она понадеялась, что брать стюардессу в заложницы он не станет.
Но, когда он протянул сухую ладонь и взял бокал с шампанским с подноса, по-прежнему делая вид, что читает газету, ей в голову пришла идея. Она тихонечко помахала палочкой, уставившись на его бокал.
\\\»Геннадий говорил мне, что некоторые чары можно придумывать самому, главное, иметь силу и воображение. Вот я сейчас и воображу, что в бокале чёрного мага оказалось… снотворное. Беленькое такое. И пусть он проспится до самого конца полёта, — а мы успеем удрать! И без кровопролития обойдётся, что приятно \\\».
***
— Спасибо, Мария, яд в бокале — это гениально! — восхищалась Анна, время от времени стискивая ошеломлённую девушку в объятиях.
Дарина рывком выдрала палочку из её намертво сжатых пальцев, и спрятала в рюкзачке, мрачнее тучи.
— Но я не хотела его травить! Я пыталась наколдовать в его бокал снотворного, только и всего! — растерянно лепетала Мария, чувствуя, что у неё начинается истерика. — Я никогда раньше не убивала людей! — почти закричала она, но её голос потонул в шуме толпы, спускающейся по трапу.
— Это будешь объяснять чёрным магам, когда она начнут мстить тебе! — со злобной радостью цедила Дарина сквозь зубы. — Вот им и расскажешь, мол, невиноватая я, он сам ко мне пришёл!
— Кажется, я начинаю жалеть, что спасала тебя! — произнесла Мария, бросив на девочку ненавидящий взгляд.
— Ты всё правильно сделала, иначе этот маг все равно достал бы нас, — поспешно произнесла Анна. — Да, и тебя тоже, ведь ты мне помогала! К тому же, для них мы все враги. Все, кто не и них.
По лицу Марии было видно, что она уже купно жалеет, что ввязалась в эти неприятности.
— Надо идти быстрее, пока нас не вздумали арестовывать, — нервно произнесла Анна. — Итак, пришлось применить чары, чтобы стюардессы не заметили, что один пассажир не вышел из самолёта. Как они будут потом выкручиваться — их проблемы. Нам главное успеть на поезд.
— Что? Разве мы ещё не приехали? — сдавленным голосом спросила Мария. — Конечно нет, дорогая! До Ацрума ещё далеко. Сейчас мы только в Лондоне.
Женщины встали в очередь за багажом.
— А потом ещё будет автобус. И всё, — обнадёжила поникшую Марию Анна. Она старалась заговорить девушку, чтобы та поменьше думала о том, что произошло. Покажи билет, тебе должны были дать его с собой.
— Ах, да, у меня всё вылетело из головы, — Мария порылась в чемодане и достала конверт с документами.
— Вот, я вижу, — довольно произнесла Анна, у нас с тобой одно купе, номер тринадцать. Надеюсь, ты не суеверная? — лукаво произнесла она. — Теперь я вижу, что ты — наша. И я поняла, кто такой твой шеф Геннадий.
— Жаль, а я всё-таки надеялась, что ты из чёрных магов, — печально произнесла Дарина. — А то бы я вяла у тебя автограф. Но, не с моим счастьем.
Но женщины не обращали на неё внимание.
Мария никак не могла забыть, что она — убийца, пусть и невольная.
***
Стоя на перроне, мало-помалу засыпаемом снегом, рядом с молчаливой девочкой и разговорчивой матерью она погружалась в какой-то призрачный мир. Чувство нереальности усилилось, когда подъехал поезд, вполне современный и красивый. Марии показалось, что поезд какой-то не такой, не совсем настоящий, однако, объяснить даже себе в чём заключалось его отличие от других поездов, она бы не смогла, так как вообще первый раз была за границей.
Мария вспомнила, как часто ей снилось, что она улетает куда-то далеко, в сказочные страны, и каким разочарованием становилось пробуждение… Но сейчас всё было иначе — сказка происходила наяву. Только вот особого счастья не было — в основном безграничное изумление, словно слепой вдруг стал зрячим и смотрит на мир первый раз в жизни.
Анна крепко держала Марию за руку, будто боялась, что она сбежит. Впрочем, её действительно подмывало сбежать, если бы у неё оставались деньги на обратный путь, она бы, возможно, так и сделала. Сбежала.
Несмотря на нервное напряжение, не оставлявшее Анну, она начала сиять от радости, распиравшей её сознание.
— Я так давно, так давно не была в Ацруме! Ацрум — это что-то! Как первый оргазм! Смутившись, молодая женщина, с лица которой мгновенно исчезли все мелкие морщинки, немного помолчала. Но радость, распиравшая мозг, требовала выхода. — Когда-то я тоже этим же путём ехала в университет магии. Десять лет, которые я провела там, стали самыми счастливыми в моей жизни. На лице женщины появилась тоска: — Неужели я так его никогда так больше не увижу? Лишь издалека…
К ним подошла седая черноглазая старуха в белой шерстяной шали, накинутой на маленькую, сухонькую головку. Старушка куталась в чёрную шубку и с трудом передвигала ножки, напоминающие два карандаша.
Анна, увидев её, вскрикнула, и бросилась ей на шею. Дарина впервые улыбнулась и захлопала в ладошки.
Старуха заплакала, вытирая слёзы неловкими, сухими пальцами.
— Как я рада видеть тебя, дитя моё, и твоя милую дочку. Я сама, сама лично писала ей приглашение на учёбу, так как несколько не сомневалась, что твоя дочь будет искусна, как мать. Когда-то ты чуть не стала моей первой ученицей! — старушка погрозила ей пальчиком, хитро прищурившись: — Если бы не твоя любовь к Джону Паркинусу… Она тебе очень помешала.
— И не говорите, миссис Дженис, — махнула рукой Анна, подводя старушку к ним. — К тому же, я все равно вышла замуж за другого. Если бы не моя чёртова любовь, я бы, возможно, работала сейчас для университета, а не тосковала бы дома! — в этих словах вылилась вся долго сдерживаемая горечь и боль Анны. Но она тут же попыталась загладить свою вину, быстро улыбнулась, и подвела девочку к старухе.
— Моя девочка очень странная, к тому же, у неё разные глаза. Её хотели похитить чёрные маги. Если бы не помощь Марии, моей новой знакомой… Она тоже едет в университет магии…
— На краткие шестимесячные курсы, — пояснила Мария, страшась первого впечатления, которое произвела на неё старуха. Она ей ужасно не понравилась. Да и смотрела миссис Дженис надменно, сурово, как злая фанатичка.
— Подумаешь, разные глаза. Что в этом такого? У меня ведь тоже. Даже ещё более разные, чем у Дарины. У неё ведь только один чуть светлее другого. Может, кальция в организме не хватило, кто знает? Только не говорите, что вы готовы меня вздёрнуть за мои разные глаза… За компанию с Дариной. А то я испугаюсь, и упаду в обморок. Тащите меня потом — посмотрю я на вас тогда! — Мария болтала всякий вздор, надеясь показаться безобидной дурочкой. В компании с настоящей колдуньей ей стало как-то неуютно. Захотелось домой, к старой, сварливой, противной бабушке, к бедности и разбитому сердцу. Вообщем, подальше от этих колдуний.
Но судьба не оставила ей выбора.
— Марию рекомендовал сам… — остаток фразы Анна почтительно прошептала старухе на ухо, краем глаза поглядывая на Марию.
— Понятно, — старуха поджала губы, высказывая своё неодобрение. — Начальство должно хоть иногда представлять, что оно делает. Пускай они и отвечают за свои поступки.
Мария ощущала себя статуей из снега, который постоянно валил с неба, не прекращаясь, обсыпая её с ног до головы, как слишком усердный кондитер — сахарной пудрой. К тому же Мария заметила, что посадка вот-вот закончиться. Людей на платформе становилось всё меньше, все, кому это было нужно, давно залезли в вагоны, и с нетерпением глазели в окна, желая как можно скорее попрощаться с ледяной платформой и снежной завесой.
— Что ж, эту проблему решили за меня, пошли, а то не успеем. Договорим в вагоне, — миссис Дженис надмено задрала подбородок и первой подошла к вагону. За ней поплелись Анна с Дариной, а под прикрытием их спин — Мария, на ходу доставая билеты. Она чувствовала себя обречённой, идущей на эшафот в свой последний путь.
Усевшись дружненько в 13-том вагоне, сложив вещи, они напряжённо вглядывались в окна, словно боялись, что нечто может помешать их поездке. Но вот поезду тронулся, разрывая тонкие, снежные нити.
Старуха с ворчание забралась на верхнюю полку, включила лампочку — ветер вместе с туманом стучался в окно, и принялась за вязание, неотличимая от многих других несносных старух. Она жевала губами, про себя считая петли, скучная, как старый валенок, и казалось, вообще забыла о существовании Марии и Анны с дочкой.
Мария тоже забралась на верхнюю полку, выудила один из томов \\\»Краткого курса магии\\\», свою волшебную палочку и начла заучивать магические формулы.
— Поосторожней, дорогая, а то отправишь нас вместе с поездом на луну, — спокойно заметила Дженис Уилкс, переводя взгляд с вязание на Марию. — Люди говорят, там дышать нечем.
Мария подняла взгляд и уловила иронию в чёрных глазках старухи. С этого момента Мария необъяснимым образом начала чувствовать некоторую симпатию к старой женщине. Конечно, она не сомневалась, что, если будет надо для дела, старушка её заколдует или убьёт, но всё-таки она начала ей нравиться. Может быть, потому, что напоминала не менее противную бабушку.
— Не волнуйтесь, я ни за что не стала бы подвергать себя опасности, я недоговариваю последние буквы в каждом заклинании, а палочкой машу — чтобы научиться не ронять её в самый интересный момент, — вежливо ответила Мария.
— В какой магической школе вы учились? — снова пристала она с вопросами довольно резким голосом, отложив в сторону вязание. — Надоело мне это вязание, уже двадцать лет вязу — и не одного свитера ещё не связала, — перебила она сама себя. — Лучше почитаю, — старуха порылась в маленькой сумочке, и добыла из неё к удивлению Марии книгу Толкиена \\\»Властелин колец\\\».
— Вы читаете сказки? — спросила Мария, не в силах скрыть своего изумления.
— А что, думаешь, старческое слабоумие одолевает? — чуть улыбнулась волшебница, поглаживая новенькую обложку, как любимого зверька. — К твоему сведению — маг Гендальф — мужчина моей мечты!
— А Гарри Поттер — мальчик моей мечты! — отозвалась Дарина с нижней полки, демонстрируя свою книгу. — Я бы за него даже бы замуж пошла — ну очень крутой маг!
— Не одна ты такая гениальная! — возразила старуха, смеясь сухим старческим смешком, напоминающим шелест осенних листьев под ногами. — Большинство студенток университета магии сходят с ума по этому Гарри. А всё мода. Да и мальчик ничего, неплохо колдует. А вы сами разве ничего не читаете? Кстати, дорогая леди, вы уклонились от моего вопроса, — язвительно напомнила Дженис, снова беспричинно раздражаясь. Марии женщина снова напомнила родную бабушку, как бывало сядет нервная старушка перед телевизором, как посмотрит последние политические новости, как начнёт выражаться интеллигентным матом…
— Я не ходила ни в какую магическую школу. Даже не знала, что такие бывают, — честно ответила девушка, тяжко вздыхая, и накрываясь одеялом. Она собиралась притвориться спящей, когда допрос ей окончательно надоест. — Я только несколько дней назад узнала, что могу колдовать… ну, пока не очень могу, если честно. Разве что из еды… да и то… в крайних случаях особо жестокого голодания.
— Лично я считаю, и всегда буду считать, что эти магические курсы, которые непонятно для чего ввели в этом году — ошибка. Могу представить себе этих чародеев-недоучек! Что они натворят! После этих курсов можно получить только теоретические, да и то несовершенные и весьма поверхностные! — злобно разразилась речью Дженис, яростно комкая одеяло, пытаясь в нём найти верх и низ. — Я бы их к волшебной палочке не подпускала бы! — бушевала Дженис Уилкс, глядя в сторону. — Но кто меня, старую, будет слушать? Будто у меня уже началось размягчение мозгов! — старая женщина отчаянно жестикулировала, явно делясь наболевшим.
Снизу послушался громкий зевок Дарины.
— Надеюсь, хоть взятки в вашем университете не берут? — перебила её Мария. После пагубной практики наших институтов и школ, которые почти все перешли на систему взяточничества, теперь будет полстраны горе-специалистов. И никого это не беспокоит, — примирительно заметила Мария.
— Магия — очень ответственная наука! — строго заметила раздражённая дама. — Это не игрушка!
— Наши люди даже с атомными бобами играют, а это, мне кажется, гораздо хуже любой магии. Так что, расслабьтесь. Зачем драматизировать? К тому же, я буду очень стараться, мне хочется научиться колдовать.
— Ты не понимаешь, — старая женщина вцепилась руками в одеяло, — у тебя — великая сила! Но ты не умеешь её контролировать; магию следует изучать постепенно, чтобы контролировать проявления своей силы. Понемногу высвобождать её, год за годом.
— А вот я считаю, что магия — одна, главное, для каких целей её применяют. А я — добрая. Если, конечно, меня не взбесить.
Старуху, видимо, не убедили неловкие аргументы Марии. Она задумчиво покачала головой, мол, что с этой дурочкой делать, если она даже простых истин не осознаёт, а затем тяжело вздохнула: — Что ж, поживём, увидим, что сделают с тобой эти магические курсы. Кстати, я преподаю чёрную магию, так что на ваши старания я посмотрю лично. Оценю. Может, вы действительно тот самый гений, который сможет убедить меня в полезности шестимесячных магических курсов, — примирительно заметила миссис Дженис, зевая. Заложив книгу закладкой, она спрятала её в сумку, так и не начав читать. Мария начала подозревать, что с книгой она обращалась так же, как и с вязанием: растягивала до бесконечности, и никогда не заканчивала.
— Я постараюсь стать вашей любимой ученицей, — полусерьёзно, полушутливо сказала Мария, прикрывая глаза веками. Сонная одурь навалилась на неё, вместе с пережитой за день усталостью, ранее не ощутимой из-за нервного перенапряжения. — Я буду очень стараться!
Уже засыпающая старуха содрогнулась, словно её ударили тяжёлым ботинком по почкам и испуганно затараторила: — Пожалуйста, лучше не надо! Если, конечно, не стремишься попасть к чёрным магам. Мы изучаем чёрную магию только теоретически… Чтобы одолеть врага, надо уметь пользоваться его оружием. Уметь обороняться. И только. Мы — белые маги! — с твёрдой верой и невольной гордостью заявила она, сложив руки вдоль тела.
— Ладно, уговорили, буду двоечницей, — откликнулась раздраженная Мария, подозревая, что отношения миссис Уилкс — самая настоящая твердолобая предвзятость. Что, даже веди себя она как ангел, старая учительница всё равно назовёт её демоном. Из-за глаз, возможно.
\\\»А предвзятость очень часто умирает только с человеком!\\\» — резюмировала девушка печально, отвернувшись к стене. \\\»Чёрные маги… они бы, по крайней мере, приняли б меня на ура… А не смотрели, как на ведьму, которую следует немедленно сжечь, \\\» — мысли текли вяло, как высыхающая речка.
Девушка засыпала под убаюкивающий стук колёс, монотонный, как ход часов.
Так закончился её первый день в роли мага: она спасла девочку, которая её за это тут же возненавидела, вызвала подозрения у Анны и предвзятое недоверие своей будущей учительницы.
Она даже не хотела думать, что может произойти дальше.
Единственное, что её поддерживало, было, лицо Джонатана, который будто бы смотрел на неё и приговаривал, как внушение под гипнозом: — Ты должна, это твоя судьба!
***
Ночью она неожиданно проснулась от резкого толчка поезда, выглянув в окно, увидела только чёрно небо, звёзды, да какую-то захолустную станцию, — поезд остановился.
Случайно отпустив взгляд вниз, она увидела лежащего на столике чёрного кота с непереносимо яркими глазами, причём разными, одни из которых был чёрным, а второй, — серым. Котик выглядел бы зловеще в сонном купе, если бы шипел или вытягивал лапки с когтями, но животное только смотрело ей в глаза с немым вопросом. Мария совсем не удивилась бы, если бы котик вдруг спросил: \\\»- Извините, а как пройти в туалет?\\\»
Охранное заклинание пришлось само собой в до этого пустую, как бутылка после пьянки, голову; заклинание чёрное магии.
Не успела Мария полепетать его целиком, как кот яростно зашипел и исчез, вспыхнув ярким пламенем. Мария ощутила себя весьма странно, словно провалилась в обморок, или в глубокий сон, продолжая сохранять ясность рассудка, спокойно созерцая необычное видение. Она даже не испугалась, посчитав происшествие с котом просто одним из обрывков этого кошмара.
Во сне она последовала за котом, очутившись в тёмной комнате, которую освещали бледно-розовые свечи, стоявшие в самых неподходящих местах: среди книг на полках, разделяя груды исписанной бумаги на огромном письменном столе; на обоих краях длинного, широкого подоконника, — их едва не касалась кружевная штора, которую постоянно дёргал слабый сквозняк. То есть, свечи стояли в самых огнеопасных зонах. Непонятные жильцы неприятной комнаты словно злорадствовали над огнём, играя с ним в опасную игру — русскую рулетку. За другим столом, стоявшим посреди комнаты, на котором свечей почему-то совсем не было, а господствовала седая тень, восседали люди в тёмном, отчасти сливаясь с тенью. Они очень походили на призраков. Их белесая кожа казалась нездоровым пятном света, словно туманный рассвет над болотом.
Кот вдруг появился снова, на одном из концов стола — ветер сильнее встряхнул занавеску на окне — она соприкоснулась с фитилём двух свечек, но почему-то ни загоралась.
\\\»Во сне всякое бывает, \\\» — подумала Мария.
Наглый чёрный котяра со стола прыгнул на свободный стул и превратился в красивую, надменную леди. Её чёрный глаз полыхал злостью, а серый, почти белый, был холоднее мрамора. На чёрный глаз с чёрной бровью падали чёрные пряди волос, на серый, с золотистой, белесой бровью, — белые, как седина или бумага, локоны. Она судорожным движением заправила белую прядь за левое ухо, тяжело, натужно дыша; изящная груд вздымалась под чёрным шёлком рубашки, заправленной в чёрные спортивные брюки.
— Итак, Люмис, что с тобой на этот раз стряслось? — заговорил моложавый мужчина с буйными чёрными кудрями, перемещаясь из тёмной тени в более светлую.
Девушка резко пожала плечами и закурила непонятно как появившуюся в пальцах уже зажженную сигарету.
Но Мария снова не удивилась, списав всё на фантастический сон. В конце концов, ей и не такой бред снился.
Мужчина, высунувшийся из тени подтолкнул по столу к ней пепельницу, естественно, тоже появившуюся из пустоты. Марии её сон начал нравиться всё больше и больше, особенно когда она разглядела красивое лицо вопрошавшего.
Люмис поймала пепельницу буквально на лету с непроницаемым выражением лица.
Глаза мужчины, синий и чёрный полыхали, как угли. Казалось, ещё минута молчания, и он начнёт орать матом, и швыряться тяжёлыми предметами.
— Дохлый номер, Дэвид! — раздражённо ответила она, заложив ногу за ногу. — Да, я проникла в вагон, где ехала эта идиотка! И почему именно я должна её ловить, интересно? Я что, крайняя?! — яростно плевалась она фразами. — А эта дура, которая нам всем позарез нужна, знаете что придумала? Эта… даже слов не подберу, скажу мягко, идиотка, выбрала купе с белыми магами! — красавица обвела присутствующих безумным взглядом, явно не зная, как лучше выразить переполнявшие её негативные эмоции: закричать, завыть или заплакать. — Да ещё с этой выжившей из ума старой каргой Дженис! Допустим, остальных я обезвредила, — усыпила. А потом кто-то из них — Люмис выразилась кратким матерным словом — вышибли меня из купе! Думаю та самая, между прочим! Остальные ведь спали. А кто-то ещё утверждал, — она въедливо ткнула пальцем в сидящих, — что она совсем не знакома с магией. Тем более, с чёрной. Молодая мол, ещё, недоученная. Конечно, заклинание она выбрала простенькое, ну уж очень я растерялась. В следующий раз пошлите кого-нибудь другого, не такого нервного. Не гожусь я для похищений!
Высказавшись, Люмис упала в кресло, отвернувшись.
Мария заметила, что лица всех сидящих посуровели, стали хмурыми. Она с интересом разглядывала их: симпатичный парень с жёлтым и серым глазами, красавица-блондинка с карим и голубым глазами, рыжеволосая, с нахальной усмешкой женщина в алом, на вид очень скромная девушка в чёрном. Остальные полностью утонули в тени.
— Представляешь, рядом с ней была ещё одна странная особа… держись за стул, Дэвид, если не хочешь свалится, и накапай себе побольше валерьянки! У неё тоже разные глаза! — нервно рассмеявшись, добавила Люмис, поворачиваясь к ним. — Странно, что она не ведьма, характер у неё ещё тот! У Марии мороз прошёл по коже, она подумала, что сперва эти жутки личности толковали про похищение Дарины, а затем плавно перешли на её особу.
\\\»Может, я таки недаром убила мерзкого чёрного мага, приставшего к нам в самолёте? И ведь это я, а не Дарина выбросила её из купе охранительным заклинанием, \\\» — с робкой попыткой выгородить себя, подумала девушка. \\\»Странный сон какой-то\\\».
— Гибель Катберга тоже выглядит очень странной, — не отставала Люмис, всё ещё злая. — Не удивлюсь, если это она его убила, по наущению белых магов. Уж они-то как веселились при этом!
— Мы слишком запоздали, — печально ответил парень, которого Люмис назвала Дэвидом. — Нам следовало найти её раньше, чем это сделали белые маги.
— Если бы не проклятый Джонатан, мы бы успели вовремя, — буркнула рыжеволосая женщина.
Люмис помрачнела: — Да, с ним мы не может справиться, он постоянно смешивает наши карты. Остальные белые маги мне не страшны, всё равно они после обучение в Университете отправляются домой вести самую обыкновенную, скучную жизнь, очень быстро теряя полученные навыки. Мы же колдуем постоянно. Даже не знаю, что случиться, если чёрную ведьму воспитают белые маги, и натравят на нас!
— Что, что, — парень с жёлтым глазом скривил лицо, вполне красивое, — придётся нам её убить, что же ещё?
Мария покрылась холодным потом, ощутив ужас. Она теперь точно была уверена, что Дарине грозит страшная опасность, и ей придётся терпеть нелёгкий характер девочки, разыгрывая роль телохранителя.
\\\»Впрочем, почему именно я? Пускай Джэнис, наконец, хоть что-нибудь сделает!\\\»
Неожиданно ей показалось, что на неё, невидимую для беседующих, смотрит Дэвид. Его глаза жгли её калёным железом. Чёрные кудри, как змеи, опоясывали его белоснежное лицо, выделяя синий и чёрный глаза.
— Идиотка, дура, кретинка! — заорал он, обращаясь к Люмис, и совершая руками пассы. — Люмис, ты привела кого-то с собой, я вижу чью-то тень!
Люмис глянула, как показалось Марии, прямо ей в глаза: — Да, я её вижу, но ведь она спит, и ничем нам не навредит.
— Но ей нельзя подслушивать наши тайны! — возразила красивая, истощённая блондинка со следами скрытой болезни, которая постепенно подтачивала её, как гниль спелый плод.
— Ты права, Стэлла, к тому же, нас не так много, чтобы притянуть её к нам всю, вместе с телом, — с грустью ответила Люмис.
Они потянули к ней руки, Марии стало страшно, она ощутила, как её отталкивают, и она падает, падает…
Мария резко дёрнулась, чуть не слетев в полки, и проснулась.
Давно не спавшая Дарина, хоть была ещё ночь, лазила на столе в поисках съестного.
\\\»А всё из-за тебя, маленькая стервочка!\\\» — со злостью подумала Мария, переворачиваясь на другой бок, созерцая глухую стену. Что-то у меня больше нет желания тебя защищать! В следующий раз выпутывайся сама\\\».
Поезд набирал бешеную скорость, колёса стучали в такт её сердцу.
***
Не одной Марии Золотаревой в эту ночь снились отвратительные сны. Чёрная волшебница Люмис в эту ночь тоже спала очень плохо, — расстроились из-за испорченного похищения; она вспоминала своё прошлое, ворочаясь в постели.
…Башня была влажной и холодной, как жаба. Люмис сжалась в углу на своей пышной кровати с атласным балдахином — жалкие остатки былого благополучия.
Странно выглядела эта пышная кровать во влажном склепе, скорее предназначенном для покойников, чем для живых людей. Впрочем, в подобных местах короли привыкли заживо хоронить узников, либо совершивших грех, либо ставших поперёк пути коронованным особам.
По каменным стенам тюрьмы текли влажные слёзы сырости, ткали бесконечные путины огромные, чёрные пауки, по холодному каменному полу бегали крысы.
Её бледные, тонкие пальцы сжались вокруг решётки на маленьком окошке — решётку она подпилила пилочкой для ногтей — много часов работы, но ещё не время, нужно дождаться полной темноты…. Времени, когда суеверные жители ни за что не высунут нос даже в окна, не говоря уже о дверях. Им казалось, что их сразу же скушают вурдалаки или ведьмы.
… Наконец ночь опустила свою беззвёздную вуаль на маленький город, в окошко в двери просунули еду, Люмис сняла с себя пышное платье с грудой кружев — спасало от холода, но мешало двигаться, — завязала чёрные, как сама ночь волосы в косу, резким движением вырвала подпиленную решётку, бросив её на кровать.
В одной тонкой сорочке Люмис вынула из-под подушки сделанную из простынь и сорочек верёвку, привязала её к ножке кровати, перекрестилась, и полезла через узкое окошко, радуясь, что изрядно отощала за месяцы заключения.
Спускаться было тяжко, упираясь подошвами о выемки между камнями кладки, во что только можно было упереться, сдирая кожу с ладоней, она с невыразимым ужасом слушала, как трещит верёвка.
\\\»Только бы какая-то из простынь не оказалась слишком ветхой!\\\» — молились Люмис.
Она не смотрела вниз, зная, что кажется муравьём на длинном стволе дерева, что падение будет неизмеримо долгим…
Наконец она коснулась земли подошвами ног, и с огромным облегчением отпустила верёвку, розовую от её крови.
Ледяной ветер легко проник через тонкую рубашку. Она задрожала, и пошла прочь быстрым шагом… Прочь от зла, горести, прошлого величия.
… Она остановилась возле широкого рва, наполненного казавшейся чёрной водой, в которой отражались звёзды.
\\\»Как жаль, что я не люблю плавать, \\\» — подумалось ей. Но, зная, сколько эта тягучая, как сироп, вода хранит под собой костей нападавших на замок воинов, невольно содрогнулась. Люмис не была суеверной, но не хотела проплывать под скелетами. Она не раз слышала страшные рассказы, как скелеты затягивают в воду и топят живых людей. Ей не хотелось проверять легенды на своём опыте.
Но слуга, которого она подкупила заранее, если за долгие месяцы её заключения не потерял верность, должен был спрятать в кустах лодку. Ориентиром служило единственное дерево, растущее у воды. Плакучая ива окунала свои ветви в воду, оплакивая смерть умерших в ней. На душе девушки стало тревожно.
Спустившись почти к самой воде, что стоило ей многих усилий, насилием над страхом, она нашарила привязанную к вылезающих из земли корням дерева, лодку. В ней, заботливо спрятанной под грудой веток, крест-накрест лежали вёсла.
Мысленно поблагодарив слугу, который прислуживал ей и сестре с самого детства, Люмис дрожащими от холода и страха руками отвязала лодку, быстро села в неё, и погребла к берегу Её Свободы.
Свободы от условностей высшего света, от хороших манер, от приторной вежливости слуг, из-под которой просвечивался страх и ненависть.
Разумеется, полностью она не доверяла даже слуге, поэтому не просила его ни об одежде, ни об оружии.
\\\»Пускай сообщит королю, что я убежала, безоружная и беззащитная, ведь они не знает точный день моего освобождения, да и я только сегодня поняла, что подпилила решётку настолько, что её легко выломать, \\\» — размышляла она с горечью.
… Довольно быстро переплыв ров и спрятав лодку в кустах на другой стороне рва, девушка быстро дошла до чёрного леса, ощетинившегося соснами и елями.
Ей снова стало страшно, хоть она и знала дорогу на память, так что могла пройти по ней даже в кромешной тьме, но ей пришлось прикрывать глаза руками от острых веток.
Она невольно вспомнила, как проезжала по этой дороге с пышной свитой, в драгоценном платье, в короне из белого золота… Как крестьяне и слуги собирались вдоль дороге, чтобы полюбоваться очаровательной принцессой.
\\\»Конечно, наибольший восторг мои подданные испытывали, когда я проезжала вместе с сестрой. Очаровательные близнецы, совсем не похожие друг на друга, разные, как день и ночь. Но одинаково прелестные \\\».
На самом деле она не слишком любила свою сестру, потому как отец больше её любил: кроткую, послушную, избыточно нежную. Последние годы к Люмис король испытывал почти ненависть. Однажды она со своим страшным братом Джоном отравились на охоту. И угодили на отряд разведчиков из соседнего, не слишком дружелюбного королевства. Естественно, разведчики дрались не на жизнь, а насмерть, зная, что их ожидает не только смерть, а и пытки. Воины попытались перерезать обратный путь. Люмис с обычным своим хладнокровием вынула из ножен меч, которым орудовала не хуже самого ловкого рыцаря и ринулась в бой.
Джон постыдно кинулся бежать, но его лошадь, подстреленная из лука, выбросила его из седла на груду камней, — принц свернул себе шею.
Когда Люмис вернулась домой, усталая, раненая, окровавленная, но, — победительницей, собственный отец, король Сол едва её не убил, услышав о смерти сына. Возможно, худшей новостью стала трусость бывшего наследника престола. Разумеется, для народу была преподнесена щадящая версия, что Джон погиб в пылу погони за врагами. Но Солу она рассказала правду.
Люмис и раньше с трудом скрывала злость на отца, заточившего в монастыре её мать, после того, как королева родила ему сына и двух дочерей. Сол без стеснения окружил себя молоденькими фаворитками. После смерти сына король стал блудить ещё охотнее, надеясь получить сына. А благодаря дочерям Сол мечтал породниться с правителями двух соседних держав, чтобы обеспечить поддержку соседей при нападении врагов. Глупышку Сьюзи — голубоглазую блондинку с послушным нравом — выдали за короля Ала, не принеся ему в приданное ничего, кроме слабой надежды заполучить трон после смерти Сола, если тому не получится \\\»родить\\\» сына, и если сына не родит Люмис. Но Ала покорила неземная прелесть, жизнерадостность и полная покорность невесты. К тому же вокруг было не слишком много королевств, и не слишком много принцесс.
\\\»А я, будучи такой же красавицей, должна была достаться некрасивому седовласому садисту, безумному королю Брэму\\\».
Пробираясь межу деревьями по узкой тропе, ориентируясь только на ощупь и на память, она продолжала погружаться в море воспоминаний, иногда пекущее, как лава, иногда — обжигающее холодом.
Она вспомнила начало той страшной истории, которая сначала привела её в тюрьму, а затем, в нынешнее жалкое положение.
Всё началось с бала по поводу их с сестрой 16-ти летняя. Точнее, главным поводом для бала стал поиск женихов. Слава о необычной красоте двойняшек, которых прозвали день и ночь, разнеслась устами молвы далеко за пределы ближайших царств, но Солу не нужны были столь далёко живущие родичи.
\\\»Разве успели б они вовремя прийти на помощь в случае войны? \\\» — размышлял король.
Поэтому особенно любезно принял Брэма и Ала, которые являлись его ближайшими соседями. Люмис вспомнила, как стояла на балконе, окружённая молодыми, разодетыми мужчинами, превозносившими её неземную прелесть. Как отец с каменным лицом насильно вывел её из компании потенциальных женихов, и оставил возле Брэма в столовой, где служанки торопливо сервировали стол.
Хромой на правую ногу — неудачное покушение; седой, с торчащими чёрными усами, — король был неприятен. Особенно страшили его дикие чёрные глаза, впивающиеся в собеседника с несдерживаемой жестокостью и слепой яростью хищника. Ходили упорные слухи о его невероятной жестокости и бешенстве. Многих людей замучили в его чёрных темницах, прямо в его замке томилось больше двухсот красивых детей обоего пола — его гарем. Каждые несколько месяцев изувеченный труп ребёнка тайком выносили из замка, и ночью сбрасывали в озеро.
Кинув на него всего один взгляд — она твёрдо решила, что лучше смерть, чем жизнь со старым уродом.
\\\»- Ты действительно прекрасна, Люмис, как сама ночь! В тебе столько жизни… но жизни тёмной, скрытной, грешной, как в самой ночи, — начал он, ощупывая взглядом все её прелести, — ты станешь моей женой, — твой отец мне уже отдал твою руку\\\».
Она смотрела на него, не в силах скрыть отвращение: толстый, обрюзгший, в бархатном костюме, обшитом огромными драгоценными камнями. Затем перевела взгляд на свою изящную руку с длинными пальцами.
\\\»- Это — моя рука! И только я одна распоряжаюсь ею! — гневно воскликнула она тогда, в тот роковой час. Но даже сейчас, ощущая всей шкурой последствия своего поступка, она понимала, что всё равно бы так поступила. — А вы — слишком стары для меня!
— Я могу объявить войну твоему отцу! — брызжа слюной, верещал уродец, сжимая корявыми, проросшими седыми волосками, пальцами свою трость.
— Это — как вам угодно! Посмотрите на себя — вы ходите с трудом даже с тростью! Вас уже могила ждёт! — почти в истерике вопила она\\\».
Вспоминая свою реплику, девушка невольно улыбнулась.
\\\»- Но ты умрёшь первой!\\\» — вне себя от бешенства заорал старик, и швырнул в неё тростью.
Ловко увернувшись, она подняла упавшую трость — её буквально распирало от омерзения и ярости — и изо всех сил швырнула её владельцу. Точнее, во владельца.
Недоумённо выкатив глаза, король Брэм встретил свою смерть — огромный алмаз на верхушке трости разбил его череп.
Люмис вспомнила свой дикий крик: восторга и страха, как она в исступлении боролась со слугами Брэма, затем ей на помощь бросились её верные слуги, прибежала сестра со своим женихом, и тут же упала в обморок при виде трупа.
… Затем её заточили. \\\»Добрый\\\» отец объявил народу и Сьюзи, что Люмис сошла с ума. По-своему она даже понимала папу: ему оставалось либо казнить дочь, либо заточить. Навсегда.
\\\»Но я не желаю всю жизнь гнить в тюрьме!\\\» — с яростью подумала девушка, сжимая кулачки, и останавливаясь.
Она дошла до домика лесника, сейчас пустующего. В нём она прятала своего коня и мужскую одежду, когда охотилась тайком от отца, сестры и слуг. Но в окнах горел свет — это могла быть ловушка.
\\\»Я рискну\\\», — решилась Люмис от отчаянья. \\\»Всё равно мне больше некуда идти, назад я не пойду, а без одежды и оружия я далеко не уйду\\\».
Решимости ей придало то, что она здорово замёрзла. Она резонно подумала, что голая, красивая женщина — желанная добыча для любого мужчины.
Девушка тихо подошла к домику, стараясь не наступить на какую-нибудь ветку, и осторожно заглянула в окошко. На кровати лежал молодой, довольно красивый парень с длинными каштановыми локонами. Он лежал в небрежной позе храбреца, который одинаково спокоен и в своём доме, и в чаще леса. Рядом с ним лежал обнажённый меч — он был наготове. Возможно, ждал врага. Люмис понадеялась, что не её.
Возможно, она бы никогда не решилась войти, если бы знала его, но парень был ей совершенно незнаком.
Постучав в двери, она вошла, щурясь от света камина и медного подсвечника; попыталась обворожительно улыбнуться: — Можно войти?
Парень был красив, и её совершенно не пугало возможное изнасилование.
— Кто ты? Ты эльф или лесная фея? Дриада или русалка? Ты не можешь быть обычной девушкой — обычные девушки не так красивы, и не ходят ночью по лесу почти голыми.
Его взгляд жадно шарил по её почти полностью обнажённому телу. Она проследила за его взглядом, и покраснела: раньше ей не пришло в голову себя осмотреть — решётка, острые сучья в лесу, — практически лишили её тонкой сорочки.
— Нет, русалки с хвостами, а у тебя довольно миленькие ножки, хоть и изрядно поцарапанные, — продолжал гадать юноша, склонив голову набок. Его ореховые глаза с золотистыми искорками пристально изучали девушку — холодно, без эмоций, несмотря на игривый тон.
— Нет, я не русалка, и не чудище морское, а обычная … принцесса, — она невольно задрала подбородок, выпрямившись. — Тут, в стойле, должен находиться мой конь, и ещё я хочу переодеться… А в этом шкафу храниться моя одежда. Надеюсь, ты не меня подстерегаешь? — небрежно кинула она, наблюдая за его реакцией. Она почему-то не доверяла этому мужчине. Ей казалось, что незнакомец вполне способен убить её.
— А кто тебе сказал, что я кого-то подстерегаю? Он перевёл взгляд с её груди на обнажённый меч, лежащий на одеяле: — А вот в чём дело… Нет, я никого не жду, но враги всегда приходят незваными. Я заблудился, нахожусь в чужом краю, естественно, я должен быть настороже. Вдруг бы неожиданно вернулся хозяин этой чудесной хижины?
Наконец она решилась переступить порог — животворящее тепло камина и свечей притягивало оледеневшее тело, которого она почти не чувствовала, замёрзнув в этой ранней осени. Люмис подошла к камину, протянув руки к огню, но, не спуская с него взгляда.
— А за тобой кто охотиться? — поинтересовался он, садясь на кровати.
— Я убила своего жениха, ты, наверное, слышал эту историю. Про бешеную принцессу Люмис. Так вот — это я.
Она сама не понимала, зачем рассказывает ему всё о себе. Возможно, хотела предостеречь? намекнуть, что она не самая лёгкая добыча?
— Меня заточили, но я удрала.
— Слышал, значит, ты и есть принцесса Люмис, — чуть насмешливо произнёс парень.
— Да, это я и есть, — тяжело вздохнула она, не оборачиваясь. — Неприятно быть на моём месте, правда? Так что, можешь не нападать на меня напрасно — у меня ничего нет. Отец за мой выкуп не даст тебе ничего.
— Я не грабитель, — незнакомец не обиделся, он просто пояснял. — Я много слышал о твоей красоте, ты и вправду прекрасна, и очень храбрая девушка. Я тоже изгнанник, и могу тебе помочь, если ты примешь помощь от просто рыцаря. Я не принц, леди! Но я готов помочь. Пока нам по пути. Ты знаешь, что этот лес зачарован? Без надёжного проводника тебе не выйти из него: ты погибнешь, или раньше, или позже.
— А ты, значит, надёжен, как скала? — усмехнулась она, обнимая себя руками, растирая заледеневшие плечи и руки. — На тебя во всём можно положиться?
Лицо парня угрожающе исказилось, глаза потемнели: — Нет, я не герой. И не благородный рыцарь. Когда-то я был простым оруженосцем, пока не умер мой господин. Других господ я больше не хочу. Но я люблю новые приключения. Если ты меня боишься, то иди в лес сама.
— Не хочу! — быстро отреагировала она, резко оборачиваясь. — Я пойду с тобой, мне всё равно, кто ты. И я уже не принцесса…
— Ты до смерти останешься принцессой — воспитание, — с некоторой грустью сказал незнакомец. — Ты всегда будешь восхищаться храбрыми рыцарями, которые ради дам жертвуют жизнью. Тебе всегда будут нравиться дорогие одежды, вышколенные слуги, драгоценности, поклонение.
— Итак, моё имя ты знаешь, — как зовут тебя? — по-деловому спросила Люмис, открывая шкаф и начиная в нём рыться.
— Может, сначала переоденешься? Меня начинает волновать твой вид — я же всё-таки мужчина… Какого бы происхождения я ни был. Я могу выйти на улицу — комната тут одна.
— Просто отвернись, — попросила Люмис, и когда он отвернулся, вынула из шкафа теплую мужскую одежду. Она быстро переоделась, краем глаза наблюдая за спиной незнакомца; её охватило приятное тепло. В одежде она чувствовала себя более уверенно и защищено.
— Можешь поворачиваться.
Мужчина повернулся и застыл с удивлённой улыбкой: — Тебе идёт, очень!
— А сейчас, если хочешь мне помочь, собирайся в дорогу! — скомандовала она, ощутив уверенность от его жадного взгляда. Она была уверена, что, пока незнакомец её хочет, он от неё не уйдёт.
— С удовольствием, леди! — парень легко соскочил с кровати, вложил меч в ножны. — Кстати, я всё ещё не представился, а в такой длинной дороге, которая нам предстоит, это просто необходимо: Джонатан Вейс! Можете пока считать меня рыцарем, — он криво усмехнулся.
— Куда отправимся, Джонатан? — беспечно спросила она, стараясь продемонстрировать своё бесстрашие. Она разыскала в глубине шкафа свой меч с серебряными ножнами, и, прикрепила его к поясу.
— Куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда, — пожал он плечами.
Отблески камина позолотили его кожу и алые губы. Он действительно показался ей великим воином. Во всяком случае, существом значительным, а не скромным слугой, каким он хотел себя представить. — Я совершенно свободен на ближайшие месяцы. А ты умеешь обращаться с мечом? Или носишь его для устрашения?
— Умею. А также с луком, шпагой и наглыми мужиками, — она выразительно осмотрела его с головы до ног. — Не думаю, чтобы я с тобой не справилась, хоть я всего лишь слабая женщина, — она уверенно усмехнулась; покрутила головой, рассыпав по плечам густые чёрные волосы.
— Я не наглый. Я очень женщин люблю.
— Этого я и боюсь. Ладно, идём. У меня в кошельке много золотых монет, хорошо, что я запасливая. И всё же, что ты здесь делал, кого поджидал в этой избушке? Откуда ты пришёл?
— Я — бродяга, просто брёл по лесу, зашёл в эти края, обнаружил весьма комфортабельную избу с уже приготовленными дровами и кое-какой едой. Кстати, еду нужно забрать с собой… ну и решил тут немного пожить.
— Я помешала твоей хорошей жизни?
— Немного. Но я не против: ты лучше любой избы. Даже с едой и дровами.
Их взгляды соединились, соткалась волшебная паутина любви. Они ушли в ночь, держась за руки, чтобы больше никогда не вернуться в прошлое.
***
Мария Золотарева проснулась гораздо раньше остальных, перевернулась на живот и долго смотрела на обвитые туманом маленькие домики, бескрайние поля, тихо покрывающиеся падающим снегом. На её душе, как никогда, было мирно.
Внезапно на стекло плюхнулся толстый белый питон, — окно само собой открылось, и голова змеи постепенно просачивалась внутрь, явно направляясь к окаменевшей от ужаса девушке. Краем глаза, прибывая в шоке, Мария увидела, что Дженис Уилкс заворочалась и открыла глаза. Повернув голову и увидев вытаращенные глаза соседки, она спросила: — Что такое? Неужели я такая страшная по утрам?
— Змея! Ко мне лезет питон! — завизжала Мария, отползая от змеи по верхней полке, — её ноги свесились.
— Вижу, что змея, но это не повод сваливаться с полки.
— Может, мне с ней пообщаться? — язвительно поинтересовалась Мария, не спуская глаз с заползавшей на её полку змеи. Удав удобно устроился на подушке, свернувшись в кольца. — Никогда не видела, во-первых, чтобы змеи плюхались в окно, во-вторых, лезли внутрь вагона! Да ещё зимой! — истерически лепетала девушка, готовая спрыгнуть на пол. — Только не говорите, что в Англии это обычное явление!
Старушка завернулась в шаль и заперла окно.
— Ты что, не видишь, что это почтальон? Посмотри в её пасть, там должно быть письмо.
— Что?! Если это шутка, то, — не смешная! Лезть в змеиную пасть? Рукой? Я пока ещё с ума не сошла!
— Иначе не получишь письмо, хотя бы протяни ей руку… может, она сама соизволит пасть открыть. Хотя вряд ли… эти твари такие ленивые! Извини, но никому, кроме тебя, она письмо не отдаст, и будет следовать за тобой, пока ты не заберёшь послание.
Мария на минуточку представила себе повсюду ползущую за ней змеюку, и, решившись, протянула руку с открытой ладонью.
Питон открыл пасть и, громко рыгнув, плюнул ей на руку письмом, а потом бесследно исчез.
Разорвав золотистый конверт, Мария прочла выведенные золотом строчки: \\\»Дорогая Мария, я рад, что твои странствия скоро завершаться. Сегодня утром ты увидишь Ацрум. Тебя ожидает много сюрпризов. И подпись: Геннадий\\\».
— Это мой шеф написал, — нервно заулыбалась она, — но за змею он ещё ответит!
— Значит, письмо было очень секретным, — объяснила Дженис, с интересом глядя на бумагу, — змея убила бы любого, кто захотел бы прочесть его вместо тебя.
Дарина проснулась и заплакала. Анна вскочила, бросилась к дочери, лихорадочно целя её в щёки и волосы: — Доченька, тебе приснился кошмар? Не бойся, скоро все твои страхи останутся позади.
— Твоя дочь почувствовала чары Ацрума, хотя до него ой как далеко, — пояснила Дженис Уилкс, забыв о Марии к её облегчению. Она не могла забыть странный сон, который ей приснился. Она не была полностью уверенна, что это был только сон.
\\\»Но ведь Дарине тоже приснился кошмар. Может, он сниться всем разноглазым, как предупреждение, что в Ацрум с вашими зенками вам лучше не соваться?\\\»
Когда Золотарева спускалась с полки, полная тягостных раздумий, её провожал внимательный взгляд старой ведьма, словно она что-то знала о странный ночных событиях.
***
Анна держала дочь за руку, та вцепилась в руку Джэнис, а та цепко держала под руку Марию. Такой цепочкой они вышли на почти безлюдный, убогий вокзал, заметённый снегом; дворик в ушанках меланхолично работал лопатой, сгребая снег в огромную кучу и посыпая дорогу песком. Это был сизифов труд, так как снег всё шёл и шёл… нависал на небе серой кучей.
Джэнис глянула на часы: — Уже скоро прибудет наш автобус, поспешим.
Они быстро прошли через здание вокзала, холодное, белое, казавшееся моргом, тут торговали чем попало, воняло бедностью и грязью.
\\\»Точь-в-точь мой родной город!\\\» — подумала Мария с тоской, которая внезапно обступила со всех сторон. Она вспомнила себя нищей девушкой, в вещах с чужих плечей, неживыми, тусклыми волосами от плохого питания, и осунувшимся лицом.
Она, заметив, что, не смотря на спешку, Джэнис остановилась посреди вокзала, а к ней постепенно присоединялись другие люди, осыпая радостными восклицаниями, подошла к витрине. Мельком оглядев себя, убедилась, что выглядит прекрасно, одета — стильно, и вся сияет здоровьем, несмотря на страшную ночь; а в глазах прямо плещутся витамины. Мария поразилась, так как по утрам, будучи плохо выспавшейся совой, привыкла видеть себя серой, постаревшей, осунувшейся, со свежими синяками под глазами. В данный же момент она ощущала растущее нервное возбуждение, которое почти разрывало мозг на части, требуя движений, нагрузок, испытаний. В неё словно накапливалась энергия, требующая выхода.
Уставившись на своё отражение в витрине, она случайно словила взгляд очень красивой девушки: один глаз которой был серым, а другой, — чёрным. Волосы незнакомки делились на абсолютно белые, чуть золотистые, и чёрные, как вороново крыло. Незнакомка была слишком похожа на Люмис из кошмара, только взгляд её был не озлобленным, а усталым.
— Что ты такое там увидела? — подошла к зеркальной витрине Джэнис. Люмис исчезла. Мария решила ничего не говорить о своих внезапных видениях.
— На себя, смотрю, что от меня осталось после поезда.
— Нам нельзя медлить, — сурово произнесла старуха, и, схватив её за руку, повлекла за собой, к толпе. — Видишь, все уже собрались. А автобус никого ждать не будет.
За углом вокзала их ждал заснеженный автобус. Заплатив за всех странными бумажками, Джэнис усадила девочку с Марией на втором этаже. Марию удивило, что автобус битком забит, но второй этаж, где разместили их, был пуст. Все остальные расположились на первом этаже, в основном молодёжь — вылитые студенты: говорливые, пьющие пиво; они громко смеялись над неприличными анекдотами, слушали рок. Марии, глазевшей на них, они ничуть не напоминали будущих магов. Мария, отлично видевшая со своего места — странным образом пол казался прозрачным как стекло — увидела, что Джэнис со всеми ними в хороших отношениях, шутит как девочка. Она казалась помолодевшей. Золотарева ощутила себя парией, ей стало неприятно наблюдать за царившем внизу весельем, на которое её никто не приглашал; она отвернулась к окну. Протерев заиндевевшее стекло, она увидела унылое здание вокзала в сугробах. Дарина молча пересела от неё сев напротив.
— Я тоже видела в витрине ту женщину, — неожиданно пробурчала она, сердито хмурясь. — И я знаю, кто она.
— Мало ли кто: призрак, видение, просто проходившая мимо прохожая. Меня она не интересует.
— Сейчас заинтересуешься! Смотри! — заговорщицки обернувшись по сторонам, девочка выудила из рюкзачка пачку карт. Точнее, картинок, очень похожих на карты, но без мастей. На картинках были изображены мужчины и женщины в причудливых одеяниях, и все, — с разными глазами.
— Героини какого-нибудь сериала? — скучающе заметила Мария, невольно заинтересованная ими, возможно, потому что у всех них были разные глаза, как у неё. Однако стоило ей дотронуться до них, как картинки превратились в фотографии. А снимки казались живыми, хоть и были неподвижны; она даже видела, как ветер раздувает их волосы. Внезапно наткнувшись на своё изображение, девушка похолодела, впившись взглядом в своё лицо. Её пальцы побелели. На фотографии она держала в руке бокал с алым вином, позолоченным светом свечей; на ней было серебристое полупрозрачное платье, её двойник поставила ногу на ступеньку длинной винтовой лестницы и кокетливо улыбалась. Длинные золотистые волосы мерцали, чуть шевелясь, как водоросли, колышущиеся под водой. Под снимком готическими английскими буквами было выведено её имя.
Пока она тупо пялилась на свою такую странную фотографию, Дарина вырвала у неё из другой руки остальную пачку, и, порывшись в ней, достала одну из картинок; протянула её Марии: — Смотри, вот она! Дарина коснулась картинки, чтобы та ожила: на фоне дремучего леса стояла Люмис в охотничьем костюме, и с мечом на боку в серебряных ножнах. Ей снова вспомнился сон, бди, которые сидели за столом, говоря о ней; некоторых из них она узнала в колоде. Она не могла понять, что произошло.
— Это — Люмис. Её имя написано внизу, как и у всех. Она — чёрные маги! — со странным восхищением проговорила Дарина. — Надеюсь, она всё-таки украдёт меня! — воскликнула она в порыве обуревавших её эмоций.
— Ты так хочешь, чтобы тебя украли чёрные маги?
— Я хочу стать ведьмой, освоить чёрную магию, — что в этом плохого? — горячилась девочка, скривив от обиды личико. — Только моя недалёкая мамочка хочет меня защитить… от меня самой.
— А разве быть ведьмой — это хорошо? — задала встречный вопрос сбитая с толку Мария, но у неё из головы не выходила собственная фотография в дерзком платье, в покоях, где она никогда раньше не была.
— На самом деле это не так уж плохо, — Дарина пожала плечами. — Чёрная магия ничуть не хуже белой, а иногда даже сильнее. Проблема в том, что мы враждуем с чёрными магами. А всё почему? Потому что мы белые. Знаешь, иногда я не вижу в этом логики. Всё равно как постоянная вражда между протестантами и католиками.
— Откуда у тебя эти картинки, почему на одной из них я? Или, моя копия, — Мария засыпала её вопросами. У неё возникло стойкое искушение схватить Дарину за плечи и хорошенько потрясти.
— Ах, картинки… Это школьная контрабанда… В школе магии, конечно. На них изображены всё чёрные маги, существующие на данный момент. Когда кто-нибудь из них умирает, на его карточке появляется… другой. Тот, кто займет его место. Магов всего тринадцать. Дарина исподлобья глянула на соседку: — Я так надеялась, что после гибели Катберга на его карте появлюсь… я. Но, появилась ты! А ведь именно я убила его!
— Ты?! — поразилась Мария. — Но я полагала…
— Что его отравила ты… я знаю. Я уже немного умею колдовать, тайком я прочитала учебник по чёрной магии, не самый новый, конечно… Но я смогла наколдовать яда поверх твоего снотворного… И всё даром? — причитала она, сжав кулачки. Слёзы катились по её бледным щекам. Её тельце затрепетало в рыданиях, носик и глаза покраснели. — Ты отобрала у меня всё, что я хотела получить! Можешь рассказать матери или Джэнис правду — мне всё равно! Хотя, я не думаю, что ты осмелишься… про Люмис ведь ты промолчала.
— А если я порву свою карту?
— Это ничего не изменит, от судьбы не спрячешься. Думаешь, белые маги не пытались? Пытались найти и убить претендентов, пока они не овладели магией… но, не смогли. Ты, я уверена, их очередная попытка. И тебя они тоже попытаются убить! Как Катберга.
Мария вдруг подумала, что Люмис в поезде пыталась похитить её, а никак не Дарину. Правда, она не испытывала желания сойтись с чёрными магиями, пусть даже её морда и красовалась на их карте.
— Я тебе не верю! Ты просто злая, полоумная девчонка! — оттолкнув Дарину, Мария встала с кресла, и быстро пошла вниз.
— Когда сойдёшься с чёрными магами, можешь передать им, — Дарина помахала в воздухе карточками, — что я стану самой лучшей из белых магов, и буду охотиться на чёрных, до тех пор, пока они не примут меня к себе!
— Ты сама только что говорила, что это — судьба. Если ты не внесена в летопись колдунов, то твои убийства будут напрасны, — неожиданно для самой себя промолвила она. А затем спустилась по лесенке вниз, затерявшись в толпе студентов. Ей было тяжко на душе, особенно когда она видела их счастливые лица, слушала беспечные беседы будущих магов… И, чувствовала себя чужой. Шпионом. Собственное лицо на магической карте стояло перед ней, как немой укор. Несколько раз она замечала, или ей казалось, что она видит внимательный взгляд Джэнис, наблюдающей за ней.
Не выдержав, она сама подсела к пожилой учительнице, заглянула в её чёрные глаза. Отвела взгляд, глянув в окно, где почему-то ничего не отражалось, кроме их размытых отражений. Ей хотелось поговорить по душам, но она не знала с чего начать. Ей почему-то казалось, что мудрые глаза колдуньи читают её сокровенные мысли.
— Вы считаете меня злом? — наконец выдавила Мария, стискивая руки в кулаки. Напряжение навалилось на неё. Усталость.
— Нет, девочка моя, — мягко, нежно ответила она, дотронувшись до стиснутого кулака Марии тонкой, сухой ладошкой. — Я думаю, что тебе придётся много пережить, много пройти дорог… В самой себе, прежде чем ты найдёшь себя. Свой путь. Я знаю одно — ты суждена Университету белой магии. Даже если ты его разрушишь.
Голос женщины задрожал, у Марии защемило сердце:
— Обещаю, на какой бы я не оказалась стороне, я никогда не уничтожу магический университет!
— Не надо! — женщина подняла руку, грозно уставившись на неё. — Не надо обещать того, чего ты, возможно, не сможешь выполнить!
***
Люмис сказалась больной, заперлась у себя в комнате, и снова заснула, хотя в комнату настойчиво стучался день. Скверные сны, сны про прошлое, продолжались, не оставляя её в покое.
… Она стояла перед холодным лесным озером. Наступала осень, постепенно окрашивая листья в алые, багряные, оранжево-золотистые тона. Глубоко вздохну, набрала в лёгкие побольше воздуха и нырнула в прозрачные глубины. Джонатан тем временем взбирался на высокую ель: — Дорогая, я вижу селение! — радостно вскричал он, когда она вынырнула.
— Наконец-то мы выберемся из лесу! — с радостью воскликнула она. — Лес защитил нас от преследователей, но деревья мне уже надоели. Хочется увидеть людские лица для разнообразия. Думаю, меня уже давно никто не ищет. Она криво усмехнулась: — Им даже выгоднее считать меня мёртвой. При всей нелюбви ко мне, папочке было бы не слишком приятно меня вешать.
— И мне хочется разнообразия, — тяжело вздохнул Джонатан. — Одна и та же женщина… Мне уже надоело.
— Надеюсь, что ты пошутил, — помолчав, переваривая сказанное, наконец, сказала она, вылезая из озера. Быстро набросив мужскую одежду на голое тело, подошла к нему. Её поразило, что он даже не пытался подглядывать, даже не смотрел в её сторону, а глядел куда-то в бок, думая про своё. — Неужели скука может уничтожить нашу любовь? — тихонько спросил она дрожащим голосом, испытывающе глядя с карие глаза любимого. В их безжалостный янтарь. Иногда его глаза казались ей пустыми камешками, не выражающими никаких чувств. В такие минуты он казался ей далёким, безжалостно-равнодушным, как время. Ей хотелось крепко схватить его и не отпускать. Но она понимала, что насильно никто не сможет удержать Джонатана Вэйса.
— Посмотрим, — пробурчал Вэйс, отворачиваясь, чтобы не встречаться с ней взглядом. — Будущего никто не знает.
Они молча зашагали по узкой тропе, заваленной листьями, ветками и сухими иголками. Время от времени Люмис поглядывала на его красивое, ледяное лицо, стараясь понять обуревающие его чувства. Но, не смогла, слишком тщательно он их прятал.
Вскоре тропинка расширилась, став дорогой, на которой можно было различить следы от телег, подков и следы пеших путников. Люмис вдруг вспомнила легенду, гласившую, что если сумеешь живым выбраться из леса — попадёшь в селение, из которого открыт путь в другие Миры… Правда, в другие Миры она не верила, считая их просто сказкой.
Показались первые деревянные домики, первые крестьяне, исподлобья следившие за пришельцами.
— Что-то мне не нравится их грозный вид, — прошептала Люмис своему любовнику на ухо. — Кажется, они готовы на нас напасть!
— Не бойся, не нападут, хотя действительно очень хотят; им кается, что мы — колдуны. Он тихонько рассмеялся.
— Мне кажется, что ты и вправду колдун, — прошептала испуганная девушка. — Я помню, как ты дежурил возле костра однажды ночью. Я не могла заснуть, вдруг послышался вой волков — и волки выбежали к нашему костру. Я думала, что они сожрут нас, готова была завопить от ужаса… А ты просто что-то сделал, какие-то странные жесты руками, — и волки убежали. Хочешь сказать — ты не маг?
Джонатан не ответил, только зашагал быстрее. Люмис не отставала. — Ещё я помню, как однажды ночью ты хотел меня убить, ты замахнулся кинжалом над моей головой — а я смотрела на тебя из-под ресниц. Но, ты так и не убил меня… Мне надо сказать тебе спасибо?
***
И тогда он её бросил. Принцесса шла, словно во сне, с трудом держась на ногах — а её любимый уже куда-то скрылся, затерялся в толпе крестьян, идущих на рынок. Крестьяне хмуро косились на неё на богатую и грязную мужскую одежду. К ней подошла оборванная старуха в чёрной шали, сухая, как осенний листок. Она с хозяйским видом взяла её под руку.
Люмис с недоумением глянула на неё, плохо соображая, что происходит, так поразил её поступок Джонатана. Она никак не могла переварить его внезапный уход без единого слова прощания.
— Идём, идём, я очень давно тебя ждала, красавица. Великая, мужественная принцесса достойна перенять от меня мои знания! Она увлекала ошарашенную девушку за собой. Потерявшая самое дорогое — любовь, давно ставшая отверженной для семьи своего народа, Люмис не стала противится сумасшедшей старухе. К тому же, некая сила исходила от разноцветных глаз женщины: чёрного и серого; эта власть могла сломить и более сильную волю, чем её, ослабевшую.
***
— Джэнис, ну и где же это великое здание — университет магии? Мы уже едим несколько часов — мне скучно! — возмущалась одна из студенток, белокурая хорошенькая куколка. Мария про себя подумала, что из неё получиться отличная модель, а не ведьма. Мария молчала, попивая из пластмассового стаканчика кофе, которым угостила её Джэнис. Она была не уверена, что ей так уж сильно хочется увидеть этот Университет. Она задумалась о Дарине, которая так и осталась наверху; Анна пошла к дочери.
\\\»Надеюсь, она сможет перевоспитать свою драгоценную дочку… до конца пути?\\\» — подумала, не особенно надеясь на подобную удачу, Мария.
— Скоро приедем, моя дорогая, — Уилкс бросила на Золотареву загадочный взгляд. — А тебя, моя дорогая, встретят с особенной радостью!
— Не думаю, — буркнула она, залпом допивая кофе, и потирая озябшие ладошки. В автобусе становилось всё холоднее, студенты собирались в кучки, обнимая друг друга. Только она и Уилкс остались в гордом одиночестве. — Слушайте, престаньте делать вид, что я вам нравлюсь! — озлобленно прошептала она ей на ухо. — Я же знаю, что я для вас — как вошь на волосах! Как второй рог для Единорога. Надеюсь, ваши милые учителя не станут подвергать меня всяческим пыткам или убивать? Иначе я подам на вас в суд! Если да, то лучше ссадите меня по дороге.
— Мы движемся в пустоте, которая смертельная для человека. В ней нет даже космоса и звёзд, ты задохнёшься и замёрзнешь! — прошелестела в ответ учительница.
— Теперь я понимаю, почему здесь так холодно! А я думала — обогреватель сломался, — отозвалась Мария, невольно успокаиваясь.
— Дорогая, если бы у нас сломался обогреватель — мы бы давно уже погибли от холода!
— А вот и Университет, — радостно воскликнула растрёпанная светловолосая девушка в джинсовом костюме. Она поправила жемчужные фенечки на своих тонких руках, которые нервно подрагивали, как у кошки во сне: — Я так волнуюсь… подумать только, Университет магии! Она возбуждённо потирала ладони: — Это круче, чем фантастические романы! Даже, чем мистические.
— Правда, жаль, что нашу магию можно применять только с большими ограничениями. А чёрную магию, так вообще никогда! — пожаловался худенький, остроносый парень, похожий, по мнению Марии, на бухгалтера. — Магами мы можем быть только в Университете магии…
Мария почти не слушала их, вглядываясь в залепленное снегом стекло автобуса, которое наконец-то стало прозрачным. — Так где же Университет? — спросила она с нетерпением — сердце начало стучать чаще, дыхание перехватило.
— Приготовься к прыжку в межпространственную дыру! — усмехнулась Лина, девочка с фенечками, — пристегни-ка ремни, куколка! Девушка схватила её за руки.
Не успев ничего ответить, она ощутила внезапное падение в пустоту, причём вместе с тяжёлым автобусом. Она сжала ладони Лины, готовая заорать.
— Мы все умрём? — жалким, писклявым тоном пролепетала Мария, вжавшись в сидение.
— Да нет же! Это обычный путь, — пояснила Джэнис с сочувствием. — Меня тоже всякий раз тошнит.
Внезапно падение прекратилось, автобус слегка вздрогнул, а затем снова медленно поехал.
Мария машинально очистила стекло от влажного тумана своего дыхания дрожащей ладонью, и невольно вскрикнула, но не от страха, а от восторга.
На высоком холме, на фоне светло-синего неба и бледного кружка зимнего солнца высился громадный замок — дворец из белоснежного мрамора. Его башни гордо вздымались к небу. Марии он напомнил дворец бывшего губернатора Крыма \\\»Ласточкино гнездо\\\». Только этот дворец был гораздо больше и выше. И, конечно, прекраснее.
— А ночью он светиться, как фосфор! — прошептала Дарина, спустившаяся с матерью к ним. Её разноцветные глаза восторженно сияли. — Правда, он прекрасен? Возможно, стать белой волшебницей — это не так уж плохо.
Мария протянула ладонь Дарине: — Ну что, мир? Я имею в виду, надеюсь, ты будешь молчать о тех карточках?
— Ладно, — девочка сперва нахмурилась, затем морщинки на лбу разгладились, и она пожала протянутую ладонь. — Всё равно ничего уже не изменишь.
***
Автобус остановился, все вышли, вертя головами в разные стороны. Воздух был ледяным, с неба падали снежинки, словно серебристые искорки.
Мария ощутила под ногами твёрдую, вполне реальную землю, кинжал холода пронзил лёгкие — обычная зима. Но что-то было не так. Словно она видела сон. И самым волшебным в этом сне казался замок, словно сотканный из снега и хрусталя; и в то же время казавшийся удивительно тёплым и уютным, как нагретая телом постель, или вечер возле костра.
Подвесной мост замка опустился, на прекрасных белых конях в белых одеждах — а-ля ангелы — выехали учителя. Торжественным, внушительным парадом. Мария почувствовала, что не может оторвать от них восхищённого взора. Впереди всех ехала женщина в белом платье и белой шубке с длинными золотистыми волосами, развевающимися на ветру, больше всех остальных похожая на ангела. Она остановилась перед очарованными студентами. Один из них шутливо упал на колени и протянул руки к прекрасной женщине.
— Можете стать мне на спину, о прекрасная дама! Даже сломать мне хребет, я буду только рад! — улыбался красивый юноша с тонкими чертами и огромными голубыми глазами.
— Я бы с радостью прошлась по твоей спине, Рон, — приятным — под стать внешности — голосом проговорила она, невольно улыбаясь в ответ. Она сразу стала казаться проще, доступнее, исчезло ледяное, торжественное выражение Снежной Королевы. — Ты любезен, как обычно, надеюсь, и в этом году ты будешь таким же примерным студентом. Мне хочется верить, что ты выучил задания на лето.
— Рад стараться, госпожа директриса! И дома я тоже отчаянно старался выучить уроки, но, боюсь, им этого очень не хотелось! Однако я победил!
— Свою лень? Что ж, молодец. Я подумаю, каким образом тебя вознаградить.
Женщина обвела их внимательным взором, словно искала чьё-то лицо, впивалась иглами зрачков в их души. Мария не менее внимательно глянула на директрису, оценивая её: невероятно тонкий стан, который без труда можно обхватить одной рукой; высокая грудь натягивала белый атлас платья, лебединая шея, которую обнимало золотое ожерелье с тёмно-серым камнем, под цвет её глаз. Золотистые волосы шёлковыми волнами струились до щиколоток. Марию удивило, что в такой мороз эта женщина расхаживает в расстёгнутой шубе.
\\\»Ледышка, \\\» — сделала неутешительный вывод Мария.
Когда глаза красавицы уставились на неё, женщина вздрогнула, и уронила на землю свёрнутый список студентов-первокурсников. Она долго смотрела в её глаза, слишком долго, чтобы Мария почувствовала себя неуютно. Ей показалось, что и остальные студенты начали коситься на неё, как на диковинку.
Рон молча поднял свёрнутый лист золотой бумаги с серебряными буквами и передал в невероятно красивые руки, которые, казалось, принадлежали принцессе из далёких скандинавских стран, где женщины сделаны из снега и драгоценным камней.
Директриса справилась с волнением, нежное лицо снова стало бесстрастным: — Я приветствую новых студентов в Университете белой магии, — она отчётливо поставила ударение на слове \\\»белая\\\». — Я понимаю ваше волнение — для вас это великий миг! Его вы запомните на всю вашу жизнь! Вас ожидают новые знания и новые возможности, необходимо только учиться, а всё остальное дадим вам мы. Мне приятно также видеть студентов старших курсов, которые за лето выросли и повзрослели, и, я надеюсь, серьезнее станут относиться к занятиям, — взгляд отчётливо полоснул по лицу Рона и нескольких других парней, которые покраснели. Она развернула список: — А сейчас я буду называть ваши фамилии… Джэнис Уилкс, — её взгляд остановился на старой даме, с достоинством сложившей руки на груди, смотрящей на неё не слишком радостно, — мне приятно снова и снова видеть вас среди наших лучших учителей. Мне приятно, что именно вы провожаете их…
\\\»В последний путь, \\\» — про себя закончила Золотарева.
… в путь к нашему Университету; показываете им дорогу.
— Мои косточки ещё не в могиле, скрипят помаленьку, — ворчливо пробурчала Уилкс.
— Мария Золотарева, — наконец назвала она и её. Предпоследней. Когда девушка уже начала нервничать. — Шестимесячные курсы повышения квалификации, — директриса задумчиво помолчала, кто-то из студентов хихикнул, заставив Марию залиться краской. — Было бы куда лучше, если бы вас к нам направили раньше.
— Джонатан Вэйс рассудил иначе, — неожиданно заявила Джэнис, исподлобья поглядывая на красавицу.
Женщина покраснела: — Разумеется, и сейчас ещё не поздно. Она покраснела ещё сильнее: — Джонатан всегда знает, что делает. Самый могущественный маг не может ошибиться. Марии показалось, что эта реплика предназначена для Уилкс.
— Дарина Миловидова: великая семья, талантливая мать, — Мария заметила, что Анна покраснела, но от гордости.
\\\»Что-то сегодня день красных физиономий, \\\» — продолжала иронизировать Золотарева. На нервной почве.
— А вот твоя дочь, Анна, попала к нам как раз вовремя — светлые силы Университета изменят её… тёмную половину.
Анна побледнела, сжав руку дочери. — Садись ко мне, Дарина. Усадив счастливую девочку на коня, она тронула поводья — и конь медленным шагом торжественно направился к замку. Все остальные последовали за ней. Колону студентов замыкали учителя на белых конях.
\\\»Словно для того, что бы помешать нам разбежаться\\\», — Мария никак не могла справиться со своим плохим настроением и очень, очень нехорошим предчувствием.
***
Сказочная красота университета навалилась на Марию как тонна сладкой ваты на голову. Замок изнутри ничуть не походил на мрачный идеал средневековья. Много электрического света, фонари необычных форм и расцветок, мрамор, атласные шторы, старинные гобелены, картины.
В огромной столовой уже накрыли столы — все яства мира ожидали их, скромных студентов. Учителя сидели за столом посреди огромного зала, высокие окна которого выходила в сад заснеженных деревьев, казавшихся статуями из снега и льда. Огромные сугробы подступали к самым окнам, наваливались на них, а сверху пыталось пробиться зимнее солнце. Самое большое окно выходила в теплицу, где расцветали яркими красками тропические растения. Странное чувство возникало у девушки, когда она переводила взгляд с заснеженного пейзажа на яркие гроздья бананов и оранжевые апельсины, обвиваемые изумрудными лианами. Белоснежные прозрачные шторы, вышитые белым жемчугом были откинуты, и слегка колебались от ветра. Бледное солнце, казалось, сияло ярче электрических светильников под потолком. Мария начало нервировать то, что светильники были никак не закреплены, а плыли, как рыбки в аквариуме; плавно, медленно.
Красавица, снявшая шубу, похожая на Мэрилин Монро в светящемся белом платье, села за стол между учителями.
— И вы садитесь, почему вы стоите? — весело обратилась она к остальным, студенты робко расселись за столами. К ним присоединились другие студенты, которые спустились по бесчисленным лестницам. Эти чувствовали себя уверенно, махали руками новичкам, и с шумом рассаживались по столам.
— Позвольте представить вам нашего нового директора, — вдруг проговорила она, указывая ладонью на одиноко вошедшего в зал человека. — Десять лет назад господин Джонатан Вэйс покинул наш университет, как лучший выпускник — в этом году он назначен директором. Вместо меня, — последние слова прозвучали немного натянуто.
— Как мило, — заявила Уилкс, стоявшая рядом с Марией. — Интересно, что всё это означает на самом деле? Проговорив эти загадочные слова, она потрепала Марию по плечу и пошла занимать своё место за учительским столом.
— А как же вы, госпожа Виллина? — огорчённо спросила какая-то девушка в тонком синем платьице. — Я так настроилась, что именно вы вручите мне мой диплом!
— А я буду его заместителем, — очаровательно улыбнулась она. — Он мой муж…
Мария мёртвой хваткой схватилась за вилку, внезапно приглядевшаяся к новому директору. Ей показалось, что она сейчас упадёт в обморок — представленный директор оказался её таинственным директором, Геннадием.
— Дай мне по голове кастрюлей, — обратилась она к Дарине, севшей с ней рядом. — Я знаю, моя просьба доставит тебе удовольствие! — Или облей горячим супом — мне плохо!
— Не падай духом, или в тарелку, — посоветовала Дарина. — Я знаю, при виде красивых мужчин такое бывает. Кажется, это называется вожделением. — Лучше выпей полезного сока. Тебе ещё много предстоит, помнишь, что я говорила? Тебя ещё не пытались убить, так что не начинай нервничать! ты ведь одна из 13-ти? Эх, узнал бы об этом кто-нибудь из студентов! — с тоской протянула она. — Это была бы сенсация! Я б стала известной! Жаль, что я дала тебе слово молчать. Конечно, — весело продолжала она, поедая разноцветное желе, которое, по мнению Марии, пыталось уползти из тарелки, — они захотят тебя убить. Но я не позволю!
— С каких это пор я тебе дорога? — уточнила Мария, осторожно тыкая в мороженное в серебряной вазочке. Убедившись, что оно и не думает протестовать, она пододвинула вазочку к себе и начала жадно поедать своё любимое лакомство.
— Даже не знаю… Возможно с тех пор, как ты пыталась меня спасти. Может, ты действительно меня спасла, — серьёзно добавила она. — Не знаю, как бы мне было у чёрных магов, а тут мне нравиться!
— Мне приятно, а то я думала, что ты меня ненавидишь.
— Мне б хотелось. Так было бы проще для меня. Закрыть глаза и уйти в сторону. Но я не могу. На самом деле это действительно ты убила Катберга. Мне просто хотелось вообразить, что это сделала я. Но если хочешь, я всем расскажу свою версию. Если спросят, — дипломатично заметила она.
— Говори, что хочешь, — Мария механически отпила сок из бокала. Она даже ухом не повела, привыкая относиться к словам Дарины как к выдумкам странной девочки. — Только зачем тебе распускать обо мне слухи?
— Тогда я стану крутой среди студентов, — улыбнулась девочка, — и мне не придётся нарушать слово. Ведь о твоём поединке с чёрным магом вполне можно рассказывать. Мама давно рассказала об этом директрисе… бывшей. К тому же, когда чёрные маги узнают, что именно ты убила Катберга, они, возможно, не захотят тебя принять к себе. А может, даже и убьют. А вдруг я окажусь на твоей карте после тебя? А всё-таки странно, что Виллина ушла со своего поста.
— Почему? Что в этом такого странного? Или раньше эта должность считалась пожизненной? — она забросала девочку вопросами, надеясь услышать что-нибудь про Джонатана Вэйса… то есть, Геннадия, проигнорировав очередную порцию оскорблений.
— Потому что Виллина любила свою работу. Ради поста директрисы она совершила множество неблаговидных дел, — Дарина лукаво улыбнулась. — Но это лишь слухи.
— А кому можно верить из белых магов? — упавшим голосом спросила Мария.
— Джэнис Уилкс… она стара, зловредна, но честна. Она может пойти даже наперекор директору — её не тронут. Дело в том, что её отец, Реймонд Уилкс — был один из тех магов, которые основали Белый орден, нашил этот мир, сумели в него пробраться и построили университет.
— Бог мой, откуда ты всё это знаешь? — изумилась Золотарева, чуть не подавившись тортом. Крабы, фаршированные леденцами ей не очень понравились.
— Моя мама до сих пор жалеет, что не осталась в университете, когда была такая возможность. Понимаешь, у неё были выдающиеся способности… но она, как некоторые идиотки, пожертвовала карьерой ради моего отца. А он этого не стоил. Дарина скорчила гримасу, став похожей на злого тролля. Мария постоянно удивлялась, что её глаза немного разного цвета делают почти отталкивающим вполне приятное личико с тонкими чертами. Чуть выдающийся подбородочек, остренький носик, поднятый вверх, немного удлинённые ушки — девочка почему-то казалась ей эльфом. Подленький эльфик с нездоровым чувством юмора. — Теперь мама постоянно собирает слухи и новости про университет. А заодно пичкает ими меня. Но я не против. Хотя против магов Джэнис не пойдёт, конечно.
— А ты, значит, пойдёшь? — Мария не могла отделаться от мысли, что Дарина либо её разыгрывает, либо насмехается. Появление Геннадия в роли директора и под другим именем огорошило её гораздо больше приколов девочки.
Она не успела ответить; к ним подошла худенькая, высокая девушка в круглых очках. Одетая в длинный джинсовый сарафан, который обычно носят беременные, и тёплые ботинки на толстой подошве со шнуровкой.
— Привет, могу я сесть рядом? А то мой сосед по столу повторяет новые магические формулы и у меня в тарелке постоянно всё оживает. Не буду же я гонятся за своей едой по всему залу! Она мило улыбнулась, став почти симпатичной. В принципе, в ней не было ничего отталкивающего, но и ничего примечательного.
— Конечно, садись, — вежливо ответила Мария. Перед новенькой тот час же появилась фарфоровая тарелка, вилка и бокал.
— У вас случайно нет новых наклеек с Гарри Поттером? — обратилась она к ним. — А то я все каникулы провела в универе — завалила экзамен по перемещению между мирами — один из важнейших! Но я считаю, что мне могли и тройку поставить, всё равно практика намного полезнее теории… бесчисленных формул. Вот один из наших студентов когда-то сотворил Бермудский треугольник — неудачное перемещение… Так ничего, получил свою тройку. Так наклейки есть? Вы же, естественно, поклонники Поттера? — с жадностью осматривала их девушка, особенно задерживаясь взглядом на их карманах. — А может, новая книга уже вышла? Я могу вам свои шпоры отдать… Кстати, я — Катя Андронова, третьекурсница, а вас как зовут? Вы же новенькие? — она говорила взахлёб, глаза жизнерадостно сверкали, и Мария почувствовала, что девушка начинает ей нравится.
— Нет, мы не принадлежим к поклонникам новой сказки, — почти с сожалением ответила Мария, жалея, что ничем не может услужить новой приятной знакомой. Во всяком случае, гораздо более приятной, чем Дарина. Или Джэнис Уилкс. Меня зовут Мария Золотарева, мне двадцать три года. Я буду проходить трёхмесячные магические курсы.
— А я — Дарина Миловидова, я первокурсница! — гордо ответила девочка, торжественно стукнув золотой вилкой по столу.
— Ух, ты! Да у тебя глаза разные, и такие яркие! Да и у тебя тоже разные, Дарина. Ну, вы даёте, с такими глазами сюда припереться! Или мы уже с чёрными магами в полюбовном мире? Я, кажется, совсем тут плесенью заросла, отстала от жизни из-за переэкзаменовки.
— Ну и как, удачно пересдала? — поинтересовалась Мария с сочувствием.
— Четыре, — радостно ответила девушка. — Не даром я всё лето пылью дышала в библиотеке! Мой папа будет мной гордиться… я так этого хочу! — выпалила она в экстазе.
— А ты попробуй учиться для себя, а не для кого-то… Меньше будет угрызений совести, — посоветовала Дарина.
Катя покивала, с громадной скоростью набивая рот яствами, словно смахивала веником с бездонную утробу.
Мария с Дариной только изумлялись, гадая, куда всё это уходит, — Катя была худой, как щепка. Просторный сарафан делал её хрупкую фигуру вообще прямоугольной.
— Трёхмесячные курсы, это, конечно, прикол, — проговорила Катя с набитым ртом. — Не поймёшь, то ли для самых слепых, то ли для самых гениальных. Она покачала головой: — Я учусь на третьем курсе, точнее, этот год будет третьим, и до сих пор магия для меня — тёмный лес; я постоянно наталкиваюсь лбом на деревья. Хотя, если у тебя великая сила, возможно, этих трёх месяцев тебе и хватит, — с сомнением произнесла она.
***
Марию поселили в одной комнате с Катей. Две кровати стояли в центре совершенно круглой комнаты, над головой в виде абажура висел искусно вытесанный из дерева коршун с расправленными крыльями. От сияния его глаз — отверстий в чёрном дереве — становилось жутковато. Казалось, что птичка собирается совершить на твоём теле мягкую посадку с применением острого клюва и громадных когтей.
Чувствуя себя довольно неуютно: сильно объелась, да и гипнотизирующий взгляд хищной пташки доставал, Мария Золотарева валялась на кровати.
Андронова тоже валялась в похожем отрубе, только взгляд пташки её не волновал — привыкла.
— Сколько сейчас времени? Полночь уже наступила? — утомлённо спросила она Марию, поленившись даже взглянуть на часы.
Та глянула на ручные часы: — Как раз сейчас наступит. И что будет — конец света?
— Нет, но ты не пугайся, сейчас на тебя кое-что свалиться.
— Что-то тяжёлое? — с опаской поинтересовалась Мария. — Может, я всё-таки встану с кровати?
— Не поможет, хоть в шкафу запрись — упадёт точно на тебя.
Аргана у нас снайпер. Не успев поинтересоваться, кто же такая Аргана, Мария получила удар по лицу и животу. Лицу повезло больше — на него упал лёгкий листик бумаги, а на живот обрушилась стопка книг. Очень-очень тяжёлых.
— Где этот ваш придурочный снайпер? — взревела она, сталкивая с живота учебники. — Я её побью!
— Не советую: она маг первого класса, пятикурсника, — тихо прошептала Катя. — Учебники на неё долю ударили по ногам, а листок мягко приземлился на животе. — Знаешь, я тоже её ненавижу! Эти новые старосты… совсем озверели. Хотят выслужиться перед учителями, чтобы их оставили работать в университете.
— А почему это событие происходит в полночь? А если бы я спала, а на меня упали книги… Я бы разрыв сердца могла получить. Как ты думаешь, эта Аргана специально уронила тяжёлые книги мне на живот?
Катя загадочно промолчала.
— Ты директрису видела? Ну, бывшую, — немного позже заговорила она, когда девушки разложили книги по своим тумбочкам. — При её правлении самых старых и мудрых учителей постепенно оттесняли в архив, или на пенсию. Сейчас чересчур много молодых учителей, боюсь даже подумать, чем это закончиться для университета, — в голосе Кати послышалась озабоченность и затаённая боль. Кстати, эта директриса сама пользуется чарами красоты и молодости, а на самом деле — кура ощипанная, как раз для борща! — теперь в голосе девочки прорезалась злоба. — Хорошо, хоть эту дуру сместили! А впрочем, давай не думать о проблемах. Кстати, о полуночи… я же ведь тебе так и не ответила на твой вопрос, — она ласково заулыбалась, снова превратившись в милую, хорошую девочку. — Понимаешь, именно в полночь заканчивается праздничный ужин, и все увеселительные мероприятия. А после него старосты принимаются за исполнения своих обязанностей. Конечно, они могли бы сделать это и утром… Но они стремятся выслужиться перед начальством, усекла?
Мария слушала её с удовольствием, хотя живот болел, а от листочка на лице остался противный запах.
— Ах, если бы Эдельберта не ушла на пенсию! — мечтательно произнесла Катя. — Какой хорошей директрисой она была!
\\\»Может, Катя — шпионка? И поэтому пытается вызвать меня на откровенность? \\\» — неожиданно подумала Мария, но выхода не было, кому-то нужно было доверять. И она рассказала ей всё. Всё равно душа требовала разгрузки, и без друга она бы просто сошла с ума. Катя молчала с открытым ртом, потом захлопнула его и повернулась набок, лицом к Марии: — Да, девушка, вам не повезло в этой жизни — возможно, повезёт в следующей. Убить-то тебя пока не хотят — скорее заставят сотрудничать. Стать шпионкой. Новые методы новых директоров, старые давно бы тебя прикончили. Или, вообще просто не вмешивались бы. Вот Эдельберта… она считала, что закон равновесия нельзя нарушать — и оставила чёрных магов в покое. Не понимаю, как ты вообще рискнула сюда приехать. Чёрный маг в университете для белых магов! Умереть, не встать!
Марии стало совсем плохо.
— Кстати, кто такая эта Эдельберта, которую ты постоянно упоминаешь? — спросила она, дабы отвлечься от своих проблем.
— Бывшая директриса. Кстати, Виллину она не любила… А Джонатан Вэйс однажды чуть не спалил ей глаза на уроке. Может, поэтому она и ушла на пенсию так рано? Но в дела мудрецов лучше не соваться, как говорил старина Гендальф из Толкиена. Мудрый был маг, потому и прожил столько. Жаль, что наши маги по сравнению с ним дурачки.
Мария, наконец, обратила внимание на листик, который упал на неё вместе с учебниками: а это что? — обратилась она к Кате, осторожно приподняв его кончиками пальцев, — надеюсь, эта дрянь не возгорится в моих пальцах? Ой, а если бы она возгорелась на моём лице? А потом бы всё списали на несчастный случай. Может быть, Аргана меня возненавидела? Скажем, за неправильные глаза?
— Да что ты! — Катя искренне рассмеялась. — У неё просто идиотское чувство юмора. Она считает, что таким образом пробуждает нас после летней спячки. Методом шоковой терапии. Думаю, вы ещё с ней подружитесь.
— Сомневаюсь, — пробормотала Золотарева, плотнее закутываясь в одеяло. Сон начал постепенно подкрадываться к ней.
— Листик — это твоё расписание, пришпиль к стене возле головы.
— А как?
— Просто прислони к стене обратной стороной. Он сам должен приклеиться. Магически.
Мария зевнула, приподнялась на кровати, и сделала так, как велела Катя. Бумажка словно приросла к мраморной стене. Буквы были на чистейшем русском языке, и возле каждой пары стояло время. Она даже не стала читать диковинные названия уроков, слишком устала.
Катя таким же макаром пришпилила и свой листик.
— А ну, что там у тебя? — полюбопытствовала она. — Может, мы, где и пересечёмся? Мне очень хочется посмотреть, как ты будешь колдовать.
— Мне тоже.
Вскочив с постели, она прикипела глазами к её расписанию: — Странно, очень странно… У тебя будут все уроки. Не понимаю!
— Ммм? — спросонья пробурчала она.
— Я говорю, что у тебя будут все уроки! От первого курса до десятого, последнего. Странно… обычно студенты заканчивают пятилетку. Обычные студенты. Даже Аргана, — почему-то добавила она.
Мария нехотя просыпалась, охваченная беспокойством.
— Ещё пять лет учатся мастистые чародеи — с большим даром! Я не понимаю, как ты всё это потянешь, подруга! И снова скажу — тебе крупно не повезло, это точно! Однако магию ты выучишь, и самую крутую, поздравляю! — экспансивно выпалила она, прыгая на её постель. Катя пожала полумёртвую ладонь подруги. — Думаю, тебя хотят проверить на возможности. Только так просто они бы не стали обучать магии разноглазую ведьму, ты уж прости. Как-то они же должны будут тебя контролировать… Ладно, давай спать, не смотри на меня, как на Настордамуса… Я просто высказываю тебе своё мнение. Во всяком случае, немедленная смерть тебе не грозит, Джонатан пока что намного сильнее тебя, и мог бы убить тебя раньше. Интересно, что у него на уме? Узнать бы, было бы меньше проблем и у тебя, и у меня тоже.
Уже засыпая, Мария вдруг подумала: откуда Катя знает, что раньше она была во власти Джонатана? Особенно, если она сама узнала о том, что Геннадий и Джонатан одно лицо только в университете, пару часов назад.
***
Спала Мария плохо — всю ночь ей снился кошмар, долгий, как сериал. Ей приснился древний замок на вершине горы. Жестокая битва одетых в кольчугу и доспехи воинов. Защитников замка было намного меньше захватчиков, их убили очень быстро.
По каменным плитам, залитым кровью брезгливо обходя кровавые, уже подсыхающие лужи прошёл высокий рыцарь. Мария его узнала, и задрожала во сне: в кольчуге, с тяжеленным топором шёл Геннадий — Джонатан. Его карие глаза светились, как у рыси — янтарным, медовым пламенем. Ниспадающие до плеч каштановые волосы, скреплённые золотым обручем, подчёркивали и страшно усиливали нечеловеческий блеск этих звериных глаз. Зверь охотился, это было видно не только по глазам, а и по движениям; осторожным, крадущимся, напряжённым, как струны.
— Где принцесса? — властно спросил он у стоявших на почтительном расстоянии воинов.
— В башне, пыталась выбросится в окно. Не дали, — отрапортовал безусый юнец, очень похожий на Рона, студента, бескорыстно предлагавшего свою спину прелестной Виллине. Мария удивилась даже во сне присутствию малознакомого ей парня.
— Хорошо, пойдёшь со мной к ней, это будет твоё боевое крещение, Рон. Второкурсникам ведь тоже нужна практика, — неприятно ощерился тот. Если, конечно, ты и дальше хочешь оставаться в университете. Ты ведь хочешь стать учителем, Рон? Я знаю, это видно по твоим глазам. Тебе не хочется после университета магии возвращаться обратно в абсолютно не магический мир, и вести жизнь обычного человека. Сейчас мы будем уничтожать одну из чёрных ведьм… Не страшно?
Марии показалось, что Джонатан просто издевается над ним.
Рон побледнел, как мел, слегка пошатнулся, но мужественно сказал: — Конечно же, нет.
Следующей картиной во сне уже была внутренность мрачной средневековой комнаты. Тусклый свет осеннего дня проникал в узкое готическое окошко, находившееся почти под самой крышей, и помогавшее для освещения, как нарисованное. Тусклые лучи полностью поглощались полумраком, словно в тюрьме или монашеской кельи. Мария невольно подумала, что бросаться в такое окно технически сложно: сперва надо хорошенько попрыгать выше головы, а потом ещё и протиснутся в узкую дырку размером с сигаретный блок.
Мебели не было, на куче сена, лежала перепуганная платиновая блондинка в средневековом одеянии. Точнее, в пышной нижней юбке, очень грязной, и в ночной рубашке. На голове косо висел съехавший в процессе борьбы чепец. Девушка показалась ей красавицей, но глаза, которые она выкатила на рыцарей, обычными никак нельзя было назвать: голубой и карий. В ней Мария узнала Стэллу из чёрных магов, виденную ею в другом сне, и на магической карте.
— Ну что, Рон, убьёшь эту красавицу? — глумливо поинтересовался Джонатан, улыбаясь. Стэлла испепелила его бешеным взглядом.
— Я не ведьма, я — принцесса! — горделиво ответила она севшим голосом, задрав острый подбородочек. — На вас рыцарские доспехи, но в рыцари вы не годитесь! Нападать без всякого повода на мирное царство! Только бандиты способны на такое! Если хотите убивать меня — убивайте. Мне надоело вас лицезреть — удовольствие ниже среднего.
Девушка явно храбрилась — Мария со стороны видела, как дрожат её губы и тело. Худенькое тельце совсем юной девушки в белом.
— Как притворяется, а? — вскричал Вэйс, хлопая по плечу остолбеневшего Рона. Тот медленно серел, храбрые речи девушки явно произвели на него неизгладимое впечатление.
— А может она действительно не ведьма? — осторожно пробормотал он себе под нос.
— Ты меня удивляешь! Так быстро попасть под чары, — какой с тебя белый маг после этого. Хотя ты только на втором курсе, тебе простительно. Запомни, друг мой Рон: если у девушки, или у парня такие вот разные глаза — то его или её обязательно надо убить! — тоном учителя, вразумлявшего ученика-Дауна объяснял он.
— Так мы что, будем её убивать? — почти закричал Рон, постепенно теряя контроль над своими эмоциями.
— Да, убить её мне очень хотелось, но, мы не сможем… — задумчиво, с досадой снова заговорил Джонатан. Девушка съёжилась, затряслась, стараясь отползти в угол.
Мария её понимала — мягкий, вкрадчивый голос Вэйса у неё самой вызвал тошноту и страх.
— Я когда-то поклялся не убивать женщин, когда меня посвящали в рыцари. В этом мире моя клятва, к сожалению, действительна. Откуда ж я знал тогда, что стану охотником на ведьм? Ну а ты ведь не давал такой клятвы, а Рон? Ты ведь не настоящий рыцарь? Убей — и получишь почётную грамоту в университете, и право использования заклинаний в быту, что не дозволено другим магам.
— Нет, я не буду её убивать! — дрожащим голосом шептал Рон, не сводя глаз с пленной красавицы. — Я студент, а не убийца. Мы же белые маги, мы должны быть добрыми! — в его голосе зазвучала паника.
— С варварами нужно бороться варварскими методами, — сухо ответил Джонатан. — Ладно, подними её, нет, лучше поверни, вот так, а теперь — задери юбку. Чёрт побери, а у неё красивые ножки! Да, сюда нужно было пригласить двоих, чувствую — будет брыкаться.
— Что ты собираешься делать? — с ужасом вскрикнул Рон.
— Насиловать. Только так я смогу контролировать эту суку и в будущем, когда она станет одной из 13-ти. Как Люмис — но та отдалась мне добровольно. Лицо Джонатана помрачнело. — Зато я теперь чую её за милю — она не сможет прокрасться ко мне! Что ты застыл, как столб? Что, девушек никогда не насиловал, что ли? Держи её ноги.
Мария отчаянно пыталась проснуться, или переключится на другой, более приличный сон, но не смогла. Ей пришлось смотреть на сцену насилия. — А теперь — давай ты, — проговорил Джонатан совершенно спокойным голосом. — Теперь ты мой человек, тебе тоже нужно ощущать эту тварь до того, как она прикончит тебя!
— Нет, я не смогу, — шептал бледными губами юноша. Казалось, его вот-вот вырвет.
— Давай же, будь мужчиной! — Джонатан рванул платье на груди, рыдающей девушки. — Неужели её грудь тебя не возбуждает? Поднимай всё, что сможешь, хоть чарами, чем хочешь — вперёд! Поверь, это предосторожность, а не развлечение! Ну, ты же ненавидишь чёрных магов! Они убили твою семью для кровавого ритуала, а ты пролежал ночь в могиле с трупами родственников.
Он накинулся на беспомощную девушку, у которой после натиска Джонатана остались силы только слабо отпихивать насильника.
***
— О, ведьма, ты ещё жива? Странно… Ну, тогда пошли на урок, — старая Джэнис словила в коридоре застывшую Марию — та никак не могла прийти в себя после ужасного сна и первого урока. Их учили перемещаться во времени — получилось только у неё одной — она пожала руку Джордано Бруно в ночь перед казнью и позировала Микеланджело. Естественно, она выбрала прошлое своего мира.
— А вы будете тренироваться ещё пол года, пока у вас что-нибудь получиться, — услышала она голос Ядвиги, когда снова оказалась за партой. — Молодец, Мария, пять. Ты действительно вундеркинд.
Седовласая старушку ростом с гнома смотрела на неё сияющими глазами фаната. И Мария поняла: та не отцепиться от неё до конца трёх месяцев. Будет ходить за ней, просить автографы, тыкать пальцем и постоянно ставить в пример.
— Сегодня у нас — вызывание духов, кого вызовешь? — щебетала Джэнис, увлекая её в свой кабинет.
— А я знаю?
— Смотри, не вызови их всех сразу, что я буду тогда делать? Придётся тогда весь класс эвакуировать.
Мари стало неловко — за весёлой бравадой Джэнис Уилкс явно ощущалось опасение, как при общении с психом.
\\\»Похоже, я никогда не избавлюсь от плохой репутации, \\\» — с горечью подумала она, заходя в класс. Синие стены, чёрные парты, напоминающие ей почему-то старинные туалеты. Большой, круглый учительский стол скромно стоял у окна.
Студенты с любопытством разглядывали её — откровенно, как обнажённую статую в музее.
— Это она, точно, она, ведьма… У неё такая сила, она всё может! — слушала она восторженные шепотки.
\\\»Кажется, очень скоро у меня начнут вовсю брать автографы\\\», — невольно подумалось Марии. \\\»Где бы раздобыть столько ручек?\\\»
Сев на пустую парту — специально, чтобы не доводить до обморока соседа. Она покосилась на диковинные принадлежности, лежащие на парте: крупный алфавит и блюдечко — причиндалы для вызывания духов. Она боялась даже дотронуться до них. Призраков она боялась с детства.
***
Вызвать духов у неё получилось: русские цари, как дуси, мило и чётко отвечали на поставленные вопросы. Когда Джэнис полюбовалась её успехами, поставила \\\»пять\\\», и отошла к другим студентам, Мария открыла записную книжечку, чтобы проверить расписание, как вдруг блюдце само собой дёрнулось. Мария с недоумением покосилась на него — она уже не управляла им, так что движение было полным самоуправством со стороны подлого блюда.
— Это я, Люмис, мы можем поговорить? — прочитала она по буквам.
— Давай, только тихо, — прошептала она, наклоняясь к блюдцу. — Я ведь на уроке чёрной магии.
— Очень забавно, — проговорило блюдце. — Учишься бороться с нами? Мало времени — выйди в полночь на улицу, нам нужно поговорить.
Блюдечко снова застыло, став привычным неживым предметом.
***
Двери кабинетов начальства находились на одном этаже, только золочёные таблички, к изумлению Золотаревой, оказались без надписей. Немного поразмышляв, она прикоснулась пальцем к одной из них — тот час же проявились буквы: помощница директора Виллина. А внизу красные буквы сердито замигали, сложившись в слово: занята.
\\\»Занята? Интересно, чем — уж не любовью ли муженька? Интересно, а почему он скрыл от меня факт своей женитьбы, как и факт своей должности в университете магии?\\\»
Мысли мелькали, как картинки в калейдоскопе, оставляя неприятный осадок.
Она уныло побрела к другой двери, коснулась безликой таблички: \\\»Директор. Свободен\\\».
\\\»Чудненько! \\\»
Я вошла без стука, надеясь застать Геннадия с Виллиной в интересном положении и напугать их, навеки испортив потенцию. Но Гена сидел один за столом, включив лампочку в форме обнажённой девушки, стыдливо закрывающейся руками. На вид статуэтка абажура напоминала греческих красавиц с их сильными, компактными телами, но греки, насколько я знаю, абажуров не делали. Разве что для свечей?
Эта сволочь вполне мирно подпирал ладошкой тяжёлую от умных мыслей голову. Каштановые волосы, подсвеченный электрическим светом, неярко блестели, а глаза, когда он поднял их на меня, на секунду ослепили, как две лампочки. Я отшатнулась — его глазки напомнили обыденный фильм ужасов. Но, к сожалению, это была жизнь, и меня могли прихлопнуть по-настоящему.
— Здравствуй, Мария, — произнёс он, положив ручку на стол возле заполняемого журнала. И замолк, выжидающе глядя на меня. Нехорошо так, упорно, зло.
— Так вы Гена или Джонатан Вэйс? — допрашивала я срывающимся голосом, продолжая маячить возле двери, хотя дверную ручку отпустила.
— Когда как, смотря где, — двусмысленно ответил он, слегка улыбаясь. — Это всё, что ты хотела у меня спросить? И для этого надо было подниматься на десятый этаж?
— Конечно, нет, — я осмелилась сесть на стул, сначала придвинув его к письменному столу. — У меня вопросов — хватит на энциклопедию.
— Что ж, спрашивай. Я понимаю, что ты не успокоишься, пока не прояснишь ситуацию, в которую ты попала. Он закрыл журнал, и откинулся на спинку кожаного кресла. Внезапно ей стало страшно: Джонатан выглядел опасным, как настороженный дикий зверь. Стены кабинета были белыми, голыми: ни картин, ни фотографий. Ничего личного. Огромный шкаф, занимавший стену, казался бутафорией. Он словно боялся раскрыться. Словно некий мерзкий монстр вот-вот сбросит личину красивого мужчины и вцепится в неё во все щупальца.
— Можно, я уйду? — промямлила девушка, ёрзая на кресле, стараясь не встречаться с ним взглядом. — А то мне страшно: либо вы монстр, либо у меня начинается злокачественная шизофрения.
— Я — не монстр, я — белый маг! — твёрдо провозгласил он без улыбки.
\\\» Кажется, для него это — вопрос чести, \\\» — решила Мария.
— А что, разница очень большая? Кстати, вот что я ещё хотела узнать: вы когда-нибудь насиловали некую Стэллу? Ну, принцессу с белыми волосами… у неё ещё глаза разные: карий и голубой, — невинно хлопая ресницами, поинтересовалась она, скорее, что бы привести его в бешенство, а не получить ответ.
— Что за бред! — директор щёлкнул пальцами — на столе появилась набитая табаком коричневая трубка. — Откуда ты берёшь подобные глупости?
— Во сне увидела, — честно призналась Мария.
— Сурово, — сказал он, сдвигая брови. — Кажется, чёрные маги взялись за тебя всерьёз. Чего и следовало ожидать. Особенно когда ты убила не самого слабого из них, покушавшегося на Дарину.
— Ага, на Дарину! — с иронией воскликнула Мария. — Это Дарина вам такое сказала? У девочки явная мания величия! Он охотился на меня! Она замолчала, тяжело дыша, остановленная подозрительным подсознанием на самой грани раскрытия тайны. Ей почему-то не хотелось признаваться двуликому Джонатану про своё чёрное предначертание. К тому же, она была уверена, что он это и без неё знает.
Джонатан уставился ей в лицо своими глазами, неподвижными и слегка сонными, словно гипнотизирующий взор змеи.
— Откуда ты это взяла?
— Что? — она снова невинно захлопала ресничками, попытавшись мило улыбнуться — играла дурочку.
— То, что Катберг охотился за тобой! — закричал он.
— Догадалась. У меня ведь тоже разные глаза, не так ли?
Мужчина встал и прошёлся по кабинету, потирая лоб и подбородок, словно его мучила мигрень.
— Сейчас чёрным магам срочно нужен 13-тый… — наконец выдал он, усаживаясь на край стола.
— И это я, верно? — невесело предположила Мария, скрещивая руки.
— Или ты, или Дарина, — небрежно уронил он. — Других кандидатур я не знаю. Хотя, не все чёрные маги обладают разными глазами. Некоторые из них выглядят как обычные люди, поэтому такие намного опаснее, чем разноглазые — их сложно выявить.
— Скажи, Джонатан, — она с мольбой взглянула на него, — ты ведь послал меня в университет, чтобы защитить от чёрных магов?
На его каменном лице она не прочитала ответа.
— Так для чего же? — тихонько, дрожащим голосом допрашивала она.
— Я не собираюсь докладывать тебе свои действия, а, тем более, объяснять! Итак, вам нужно что-нибудь ещё? Я вообще-то занят.
Он снова обошёл вокруг стола и уселся за стол, демонстративно продолжая заполнять журнал, делая вид, что не замечает её.
Она направилась к двери: — Джонатан… ты ведь не хочешь меня убить?
Парень засмеялся, откинув голову, беспечно, как юноша, не отягощённый проблемами.
— Знаешь, убивать чёрных магов чревато.
Её глаза расширились: — Ты это про меня?
— Нет, про Катберга. Никто не знает, кто займёт место умершего.
— Значит, вы изучаете мою силу, — прошептала Мария, не понимая головы. Ей немедленно захотелось повеситься. — Меня… как монстра…
— Тебя, Дарину и … Катю. Думаешь, ты просто так оказалась с ней в одной камере… тьфу, комнате?
— Господи, а Катя-то тут при чём? — искренне изумилась Мария. Ей действительно не верилось, что Джонатан Вэйс — могучий маг, директор магического университета не удосужился заглянуть в карты тёмных магов. \\\»Если они есть у Дарины, то должны, нет, просто обязаны находиться и у него!\\\» Она не могла понять, в какую игру он с ней играет.
— Катя — дочь Люмис и моя. Чего ты так на меня уставилась? В каждом плане бывают свои проколы, — он тяжело вздохнул. — Иди отсюда! С тебя остаточно откровений на сегодня.
— Подожди! — взмолилась Мария. — Ты видел магические карты? Те, на которых изображены чёрные маги? Разве там не видно, кто займёт место Катберга?
— Такие карты есть… Не знаю, кто тебе об этом сказал, — он выразительно уставился на неё.
— Кто-то сказал, не помню, — схитрила она. — Так почему б тебе в них не глянуть?
— А ты думаешь, они валяются на каждом углу? Такие карты есть только у чёрных магов. Если достанешь, приноси, я охотно на них посмотрю.
***
Мария ступала по коридору, как йог по иглам — медленно и осторожно. У неё кружилась голова, а комната танцевала пьяную ламбаду.
… Отловив Дарину на перемене, она затащила её в пустующую комнату, где хранили старые парты, книги, утратившие волшебную силы волшебные предметы. Немного постучав Дариной об стену, обхватив рукой за горло, и схватив за волосы, девушка угрожающе обратилась к ней придушенным от ярости голосом: — Итак, подлая свинья, отвечай честно, или очутишься на луне без скафандра!
— Мария, отпусти меня, ну, пожалуйста! — молила девочка, прикидывая, способна ли она на такие крайние меры.
Мария уже достаточно изучила маленькую змеючку, и состроила самую угрожающую физиономию.
— Итак, парочка вопросов, отвечай честно, это в твоих интересах — мне терять нечего я и так тут как в ловушке!
— Почему в ловушке? Вполне пристойное заведение.
— А что задумали Джонатан Вэйс и его дражайшая супруга? А? Не знаешь? Ну, попробуй угадать, ты же у нас такая выдумщица! Была немая — станешь больная!
Мария действительно ощутила в себе бешенство, происходившее от беспомощности.
— Ну откуда ж я знаю тайны Великих? — пролепетала Дарина, серея от страха. — Неужели ты гадаешь, что я могу залезть в голову директора или Виллины и прочитать их мысли? — пошутила она. — К тому же, у тебя — великая сила!
— Может я и гений магии, но у меня нет опыта. Эти двое, плюс все студенты — скрутят меня, как кутёнка, если понадобиться! Отвечай, только в темпе и честно: — Это я убила Катберга?
\\\»Интересно, зачем мне это надо? Могла спросить что-нибудь получше…\\\»
— И откуда у тебя карты чёрных магов? Я ни за что не поверю, что они валяются на каждом углу, как постеры с Бритни Спирс!
Мария решила умолчать про беседу с директором.
\\\»Ведь неизвестно ещё, кто из них врёт. Скорее всего, что оба\\\».
Дарина замялась, но, ощутив затылком прочность каменной стены, раскрыла рот: — Ну ладно, хватит бить меня об стенки, я раскроюсь! Только не сплющивай мой затылок. Катберга ты не убивала, я — тоже. Как и почему он погиб — понятия не имею.
— А чего же ты орала, что это я убила его, а потом, что ты?
— Да выдумала я всё! — Дарина чуть не заплакала. — Я тебя сразу возненавидела — ты ведь меня гораздо сильнее. К тому же, обладаешь той тёмной силой, которой так не хватает мне. К тому же… она снова помолчала. — Я украла у него карты, ну, те самые. И хотела отвлечь от себя внимание.
Мария тяжело вздохнула, отпустив девчонку с некоторым облегчением.
— Значит, ты не собираешься показывать эти карты директору? Или Виллине?
Девочка пригладила растрёпанные волосы: — Нет.
— Точно?
— Точно!
— А почему? Наверняка Джонатан отблагодарил бы тебя за комплект карт, — Золотарева с подозрением следила за изменчивым лицом Дарины, борясь с искушением свернуть шею врушке, испортившей ей столько нервов.
— Ты так думаешь? — хмыкнула она. — Наш драгоценный директор ужасно не любит чёрных магов. Не любит, это даже слабо сказано! С моими разными глазами…
— Но ты бы сняла с себя подозрения!
— Не думаю, что Джонатану так сильно нужны карты, чтобы знать… — прошептала девочка. — Я тебе помогу, как и обещала, правда, правда! Я не выдам тебя Джонатану! Нет смысла — я думаю, он и так уже в курсе.
Мария похолодела.
— Пожалуйста, не надо мне помогать! Просто не вмешивайся в мои дела, и не ври мне больше! А то точно прибью ненароком. А может, прибить?
— Хорошо, договорились, — Дарина, пятясь, дошла до двери, — так мне можно идти? Или ты ещё что-нибудь хочешь мне сказать? Или ещё по какому-нибудь месту ударить? Не стесняйся! Ты же у нас крутая фея! — с горечью добавила она.
— Иди уже! Но помни — если ты меня предашь — приду, убью!
***
\\\»Интересно, достаточно ли у меня магических навыков для встречи с чёрным магом?\\\» — размышляла Мария с иронией. \\\»Правда, зачем Люмис меня убивать?\\\»
Мария поняла, что любопытство толкает её на эту встречу, и оно не успокоится, пока она не произойдёт. Ей почему-то очень захотелось увидеть ведьму, которая родила Джонатану дочь.
Она притворилась спящей, дожидаясь, пока Катя заснёт. После откровений Вэйса, она обращалась с соседкой с уважением и некоторой опаской, пытаясь обнаружить в ней что-нибудь необыкновенное.
\\\»Если Катя действительно дочь Джонатана, значит, она может следить за мной по его просьбе. Правда, если она дочь Люмис… Нет, ничего не понимаю. Но Люмис надо увидеть. Интересно, она знает, что её дочь учиться в университете белой магии? А если узнает, меня не убьёт от неожиданности? Нет, нельзя так думать, ещё сглажу\\\».
Убедившись, что дыхание Кати стало ровным и спокойным, Мария с большой неохотой встала с постели — окна покрылись инеем, и в комнате, несмотря на камин, где круглосуточно пылал магический огонь без дров, было прохладно.
Схватив специально для этой цели взятую в библиотеке книгу \\\»Магическая мода\\\», Мария осторожно зажгла круглый ночничок, горящий синим пламенем, пододвинула его к книге, села за письменный стол, и начала разглядывать картинки. Каждый наряд был подписан магическим текстом.
\\\»Надо бы наколдовать шубку — неудобно шастать зимней ночью в ночной рубашке\\\».
Прошептав заклинание, она оказалась в шубке, почему-то на голое тело — ночная рубашка бесследно исчезла.
\\\»Может, именно она превратилась в шубку? Впрочем, не важно\\\».
Мария спустилась вниз по чёрному ходу — холодной винтовой лестнице. Вдохновлённая своим успехом она превратила тапочки в сапоги. Отперев засов, Мария толкнула тяжёлую дверь и оказалась во дворе. Её просто оглушил ледяной ветер; мрачные горы на заднем фоне тонули в чернеющем небе; поражали скованный городской суетой зрение необъятные просторы.
Мария невольно вспомнила, как случайно оказалась в халате и тапочках в другом мире, где господствовала бескрайняя снежная равнина.
Мёртвая тишина, завывание ветра, холод, проникающий и под шубу подавлял, хотелось вернуться в замок и спать.
Но Мария заставила себя отойти подальше, и даже чуть-чуть углубиться в густой лес, где преобладали вечнозелёные и вечноколючие деревья. Мария с трудом справилась с паникой; взяв себя в руки, наколдовала фонарик.
— Люмис, ты где? В этом лесу можно играть в прятки сто лет! — раздражённо воскликнула девушка, прижавшись спиной к толстому стволу дуба, и держа фонарик перед собой, как оружие.
— Да тут, я, тут, — Люмис театрально выскочила из кустов. — Не кричи так.
— А что, медведей разбудим?
Люмис нервно закурила, на миг осветив красивое лицо зажигалкой. Странно и тревожаще выглядела седая половина её волос и светло-серый глаз рядом с чёрным. Словно две половины её лица были от разных людей.
— Да нет, медведей и других диких зверей я не боюсь, — Люмис продемонстрировала пистолет в кобуре за поясом, залихватски отодвинув полу своей чёрной лисьей шубы. — А вот Джонатану я не доверяю… И, никогда не доверяла… Убери свой клятый фонарь с моего лица! — внезапно резко крикнула она, заслонившись руками.
— Ой, извини.
— Давай лучше костёр разведём: у меня большой опыт по части костров, — криво усмехнулась Люмис, и взмахнула руками: перед ней очутился костёр. — Ты же не против магии? Моей магии… Лазить по лесу в поисках сухих веток и проваливаться в сугробы, у нас нет времени. Но без костра мы замёрзнем. Мои почти этого не вынесут, — Люмис поднесла к разгоравшемуся костру ладони.
Мария рискнула подойти поближе, внушая себе, что ничего опасного в этой высокой, красивой девушке нет. Но у неё плохо получалось. Они наколдовали ещё одно массивное бревно и сели не него. Мария пыталась разобраться в своих чувствах по отношению к Люмис.
Ревность? Ведь ей тоже нравился Геннадий и даже очень. Правда, нравился раньше, когда он назывался Геннадием и направил её на пусть истинной магии.
Страх? Всё-таки девушка была мастистым чёрным магом в отличие от неё. В поезде она сумела обуздать её чисто случайно, так как Люмис не ожидала нападения, думая, что все спят, и что Мария колдовать ещё не умеет.
Но, порывшись в хламе собственной души, она поняла, что чувствует только любопытство.
Люмис отвернулась: — Ну, как там Катька?
— Твоя дочь? Цветёт и пахнет: отличница и хорошая подруга, помогает мне с уроками.
— Понятно, — Люмис выпустила округлённых губ струю дыма. — Джонатан тебе всё рассказал? Обо мне и о нём? — запинаясь, спрашивала она, трясущейся рукой поправляя белую прядь волос, накручивая на палец.
— Он мне сказал, что Катя — твоя дочь и его… и всё.
— Тогда я тебе расскажу, пока та в него окончательно не влюбилась. Не прячь глаза — душу не спрячешь! Люмис затянулась сигаретой, положив ладонь на бревно. — Я тоже в него когда-то влюбилась… безумно! Лес, романтика, моё отчаянье, опять же, костры всякие… — она говорила с презрением, с горечью. — Тогда я не знала магии, и он оберегал меня. Я так думала. Я считала его своим рыцарем. Девушка издала презрительный, сухой смешок: — Я была глупенькой принцессой, убила своего старого жениха, сбежала из дворца… Впрочем, иного выхода тогда у меня не было. Тут-то меня Джонатан и подстерёг. Влюбил. Впрочем, не думаю, что в его планы входило сделать мне ребёнка. Потом — бросил. Банально, правда? Но меня приняла к себе старуха — знаток чёрной магии в том мире. Она не была, конечно, одной из 13-ти, но знала очень много. В процессе обучения у меня побелели волосы и глаз. Старуха сказала, что это — великий знак. Я должна была убить дочь — чтобы стать ещё сильнее. Но я не смогла. Люмис уже отхлёбывала из наколдованной бутылки вино, погружённая в себя. — Не знаю, как Джонатан узнал, что у меня будет ребёнок, но он примчался ко мне. Он грозил, умолял не убивать дочь. Да я и сама бы не смогла. Джонатан предложил… обмен: я отдам ему дочь, а он отведёт меня к чёрным магом, которые давно ждут. Конечно, я тогда ещё не умела путешествовать между мирами… я даже не знала, что существуют другие миры. Я согласилась. Люмис отшвырнула пустую бутылку в кусты: — А что мне оставалось? После смерти старушки местные жители смотрели на меня косо, и мечтали сжечь. И сожгли бы! Обратно в своё царство я не хотела, да и не смела возвращаться. И я отдала свою дочь Джонатану. Я была не права? А он помог мне добраться до чёрных магов. Я повысила свой магический уровень… и стала врагом белых магов.
— Не знаю, но положение у тебя и вправду было безвыходным, — дипломатично высказалась Мария.
— А теперь ты — одна из нас, — перешла к главному вопросу Люмис. — Я могу забрать тебя прямо сейчас.
— В плен?
— Не думаю, что белые маги пожалуют тебя медаль, — с нотками нетерпения сказала она. — Если бы не чувства Джонатана ко мне… не знаю, была ли то любовь… и не дочь, я бы мертва. Он бы меня убил!
— Но они обучают меня белой магии!
— Наша магия мощнее, Мария!
— Да ну? Тогда почему ты побоялась войти в университет и забрать меня прямо оттуда?
Люмис поморщилась: — Виллина и Джонатан действительно опасны, особенно в паре. Змея и скорпион. К тому же, сразу со всеми белыми магами я бы не справилась. Мне пришлось бы воевать против собственной дочери!
— Я ещё не готова.
— Ладно, но не будь дурой — не выдавай меня Джонатану.
Люмис протянула ей листик с заклинанием.
— Оно поможет тебе быстро оказаться у нас. Заклинание — выучи, а бумажку — уничтожь. А теперь — пока. Но запомни — переспишь с Джонатаном — он будет чуять тебя… Вот почему я ждала тебя в лесу, подальше от университета. Вообще, я бы могла войти в университет незамеченной — с помощью чар… Но он бы меня почуял!
Мария вздрогнула, ей вспомнился сон, она уже открыла рот, чтобы спросить про Стэллу. Но не решилась. К ому же, на месте Стэллы она держала бы своё унижение в тайне.
***
Учёба подходила к концу. Её терпение — тоже. Мария изучила многие отрасли магии, радуясь, что её не заставляют кого-то убивать. С Джонатаном она больше не общалась, Виллину не видела.
Однажды Катя сидела на кровати, нацепив свои круглые очки, которые Мария считала невероятно глупыми, и читала новую фантастику.
Мария неожиданно для себя спросила: — Кать, а ты наешь, кто твои родители?
Катя оторвалась от книги и взглянула на неё с изумлением: — Папу знаю, он наш директор… А маму нет.
— А ты говорила, что не любишь Джонатана Вэйса, что он вроде бы чуть не ослепил бывшую директрису, — сбившись с мысли, растерянно произнесла девушка.
Снова изумлённый взгляд, от которого Мария ощутила себя идиоткой, даже в квадрате. — Я не люблю Вилину. Она использует моего отца, — процедила она сквозь зубы.
Мария заметила с фотографической ясностью чувственные губы Кати — точь-в-точь такие же, как у Джонатана. В остальном Катя казалась самой обычной: ни ослепляющей красоты отца, ни пряной яркости матери. Но почему-то Мария почувствовала, что мужчины будут любить Катю крепче, чем многих красавиц.
— Чего ты на меня так смотришь? — усмехнулась девушка, закладывая книгу закладкой, опёршись спиной об стену. — Влюбилась, что ли?
— Пока ещё нет, — ухмыльнулась Мария, кинув в неё подушкой. Катя ловко словила её и кинула обратно.
Мария подложила подушку под спину, тоже опёршись об стену. — Сравниваю тебя с отцом. Слушай, а ты не шпионка? А то тут все врут, и даже не краснеют.
— Я совсем на него не похожа, — печально пробормотала Катя, сползая по стене на постель. Светлые волосы окружили лицо блеклым ореолом. Простенькое личико обычной девочки. — Он такой красивый, очень сильный маг. А я учусь на тройки, с трудом заучиваю эти противные заклинания! Они такие длинные, такие сложные! А я так хотела, чтоб он мной гордился… Стать отличницей, или хотя бы родится красавицей. Но у меня не вышло. А потом папа женился на этой стерве Виллине! — почти закричала девушка. — Наверное, надеется, что уж от неё непременно родится красавица! Или, красавец. А почему ты решила, что я за тобой шпионю? — неожиданно спокойно поинтересовалась она.
— Ну, я вроде как ведьма, а ты вроде как белый маг, да ещё дочь директора, — туманно пояснила Мария свои подозрения.
— Скоро закончатся твои шесть месяцев, я буду по тебе скучать, — только и ответила она.
\\\»Всё ясно, меня убьют, \\\» — обречено решила Мария, глядя на похоронное лицо Кати. \\\»Хотя, может её выражение никак не связано с моими проблемами? Буду оптимисткой, пока жива\\\».
— А что колдуны обычно делают после института? — задала Мария давно мучивший её вопрос.
Лицо Кати помрачнело: — ты же знаешь, нам, белым магам, обычно не разрешается применять магию, — унылым тоном сказала она, трогая висевшую на шее талисман. — Только если на нас нападут чёрные маги.
— Понятно, значит, нам надо молиться, чтобы на нас напали чёрные маги. Хоть какая-то от них польза, — заметила Мария с раздражением.
— Что ты, не говори так! Чёрные маги могут стереть нас в порошок! Во всяком случае, до четвёртого курса. Ты же не хочешь преждевременно и жестоко умереть? А ещё, — голос Кати понизился до трагического шёпота, — говорят, что некоторых из нас чёрные маги сажают в чёрную башню, и испытывают на нас вои заклинания. Это хуже пыток. Хотя, — она прямо взглянула в её глаза, — тебе это не грозит.
— Не отходи от темы, я хочу знать, на что я могу рассчитывать после моих курсов! Вроде бы я закончила их неплохо — мне даже медаль пообещали. И диплом.
— А на что ты собиралась рассчитывать? Ты смогла увидеть то, что видят лишь избранные. Выучилась маги. А теперь что — хочешь стать властелином мира? — глумилась Катя. — Императрицей? Президентом? Очнись, милая, да, мы маги, но живём не в сказке! Если тебе так уж хочется работать волшебницей, а я вижу, что тебя аж распирает, поговори с моим отцом. Или, — Катя брезгливо скривилась, — с Виллиной.
— И кем меня могут назначить? Секретаршей? Лаборантом в пыльном архиве? Когда-то мне этого хватало. Мне нужны были деньги, что бы жить, как нормальные люди, а не как нищие. Я знала, что красива, но хотела продавать не свою внешность, а ум.
— А теперь чего ты хочешь? Тебе не кажется, дорогая моя, что у тебя слишком большие запросы? — саркастически заметила Катя. — Ну, сделают тебя учительницей… или назначат в легион — будешь ходить по мирам и охотиться на чёрных магов.
— Да, невесёлая перспектива, — уныло сказала Мария.
— Ну, не расстраивайся ты так! — Катя прыгнула на неё кровать и обняла подругу. — Всегда можно наколдовать себе денег — это, конечно, не разрешено, но на это обычно смотрят сквозь пальцы. Вот Виллина пользуется чарами молодости и красоты, тоже мне, эльфийская принцесса нашлась! Толкиен бы повесился от восторга, если бы мог её узреть!
— А что мешает тебе их применить? Или тебе больше нравится скрипеть зубами от зависти при виде мачехи?
— Не хочу. Просто из принципа. Хотя, быть может на выпускном, я всех удивлю.
— Пришлёшь мне фотографию, — машинально ответила Мария. — Мне интересно, на кого ты будешь похожа: на модель или американскую актрису.
— А почему ты решила, что я буду обязательно на кого-то похожа? — обиделась Катя.
— Потому что все красавицы похожи, как сёстры, — отмахнулась Мария.
— Действительно, тебя от Виллины совсем не отличишь! — фыркнула Катя.
— Поверь, тебя будут любить больше, чем меня, — серьёзно проговорила Мария, поглаживая Катю по волосам. — Для этого вовсе необязательно становиться красавицей.
— Легко тебе говорить, красавица! — уныло отозвалась Катя.
***
Но будущего у неё не было, на следующее утро Катю убили…
Проснувшись и осознав, что шесть месяцев истекают сегодня, Мария невольно заплакала, она ничего не могла с собой поделать, но старалась не плакать, чтобы не разбудить подругу. На неё нахлынуло ощущение безнадёжности, конца счастливого периода в жизни.
\\\»Что это со мной? Уж не тренируется ли Катя в заклинании слёз? Тогда я её убью!\\\»
Она повернулась набок и глянула на Катю — и увидела труп. Катя смотрела в потолок незрячими глазами, а из перерезанного горла текла кровь, раскрашивая в красное белое одеяло.
Мария завизжала.
***
— Как ты с ней поступишь? — поговорила Виллина, прислонившись к спинке кровати. Джонатан лежал на постели в чёрной шёлковой пижаме и курил трубку, задумчиво глядя в потолок. Виллина казалась прекрасной феей в полупрозрачном пеньюаре, но он на неё даже не смотрел.
— А чего бы тебе хотелось, Виллина? — усмехнулся мужчина, пуская клубы дыма в неизмеримый овальный потолок. — Что б я её убил за то, что она красива? — хмыкнул он, иронически поглядывая на жену. — А она ведь действительно красива, и хочет меня… К тому же, она молода. Он потянулся, расправляя ноги: — А я вот ещё немного помню красавицу из обедневшей аристократической семьи. Она была наивна и чиста, как ангел. Но я её купил! Она станцевала для меня стриптиз в свадебном платье, отдала мне девственность… А я сделал из шлюхи фею. Превращение покруче, чем из лягушки в принцессу, не так ли, Виллина?
— Я любила тебя! — трагически проговорила она, глядя в пустоту.
— Это было давно, — ответил он.
— Мария стала слишком опасной, — произнесла Виллина. — К тому же, я уверена, что это она убила твою дочь! Что ж, одной проблемой меньше — исчезло живое доказательство порочащей тебя связи с ведьмой!
— Катю не трогай, иначе я выбью твои фарфоровые зубки, дорогая! Джонатан сжал губы, выпуская дым через ноздри, жестоко смотря на неё. — Ты думаешь, что это совершила Мария. А почему ты исключаешь … меня? — он говорил сдавленным, диким тоном. — Таким образом, я развязал себе руки… чтобы сделать с Марией всё, что я захочу. Всё, что давно необходимо было сделать. Если б не Джэнис, я бы давно убил её! И без всякого повода. Теперь, — он вскочил, нервно наматывая круги по комнате; Виллина прижалась к стенке, глядя на него расширившимися глазами, — Марию Золотареву, мою бывшую секретаршу, арестовали за убийство Кати. Теперь чёрные маги потеряют ещё одну из 13-ти! А Джэнис не посмеет за неё заступится. Я ведь недавно стал директором, моё положение ещё не очень прочно, чтобы я не считался с остальными магами.
Виллина закрыла лицо руками: — Боже, ты сделал это? Да, ты мог, мог! Ты — чудовище!
— Я ни в чём ещё не сознался, — пожал плечами Вэйс. — А сейчас, сделай милость, покинь мою спальню — ты мне надоела, — я пресытился тобой. Иди к Рону, кажется, мальчик давно тебя хочет… тебе же совсем не сложно — ты же шлюха!
— Чёрные маги порядочнее, чем ты! — с отвращением произнесла Виллина, выходя из комнаты. — В тебе умер великий инквизитор!
Она хлопнула дверь.
— Почему умер? Живёт… и здравствует, — прошептал Джонатан.
***
Мария сидела на драном ковре, прямо на холодном каменном полу, по-турецки, свесив голову на грудь.
Джинсы и тоненькая рубашка — это всё, что ей позволили надеть, а ещё — кроссовки.
Комната подвала ограничивалась четырьмя стенами, ощутимо давящем — особенно на нервы — потолком. Окон не было, единственная бронированная дверь не имела даже ручки.
Её тошнило, перед глазами плыли разноцветные пятна, и труп подруги с широко открытыми невидящими глазами. Она не могла колдовать — её чем-то напоили. Эта безвкусная, как сырая вода, жидкость, туманила мозг лучше водки, разбрасывая мысли по дальним уголкам мозга. Каждые шесть часов дверь открывалась, и входила Виллина неслышными шагами ангела. Она приносила в бутылке воду… Ту самую, туманящую, ослабляющую и тело и душу. Виллина наклонялась над ней, поднимала за подбородок, прислоняла влажное горлышко бутылки к её пересохшему от страданий рту… и Мария пила, потому что ей так хотелось пить! И снова погружалась в омут страданий, беспамятства, какое окутывает больного гриппом или умирающего.
Она не знала, сколько времени находится в подвале. Шатаясь, девушка ходила в туалет, расположенный за другой дверью, которая открывалась. Тут же, в узкой, грязной каморке находилась и ванна с ржавым душем.
Ей казалось, что она сходит с ума.
Иногда она ясно видела чёрных магов в их замке, где горели свечи, но, почему-то не грели. Мария не могла понять, то ли это голодные видения, то ли реальность. Её почти не кормили, только изредка Виллина вместе с водой приносила тарелку полусгоревшей каши.
… — Надо что-то делать! — восклицала Люмис, садясь на край стола, болтая длинными, сильными ногами. На её лице читалась мука. Была благодарна ей за сочувствие, но злилась из-за отсутствия помощи. Другие маги, которые виделись Мари расплывчатыми призраками, мямлили что-то непонятное, отдающее беспомощностью и страхом.
— Но нас только 12-ть, а их — тысячи! — восклицал кто-то из них с горечью.
— Ни ты, ни я не сможем пройти незаметными мимо Джонатана, — тихо говорила исхудавшая Стэлла. Мария замечала, что Стэлла чем-то больна, у неё были свои заботы. Ей было не до Марии, которую она даже не знала.
— Но она нам нужна! — настаивала Люмис. — Иначе наши силы ослабнут, вместе мы сильнее всех белых магов, вместе взятых!
— Вот они ни убивают нас по одному, — прошипел красивых юноша с одним жёлтым, другим чёрным глазом. — А если мы сейчас двинем на штурм университета — нас изничтожат уже наверняка. Всех. Оставшихся.
— Я не понимаю, Люмис, какие у тебя могут быть к нам претензии? — ядовито заметила Стэлла, её рот нервически подёргивался, бледные руки дрожали. — Ты сама переспала с Джонатаном… меня он хотя бы взял силой. Я — сопротивлялась!
— Ну, я же не знала тогда ничего! Я была одинокой девушкой, отвергнутой всеми, которой требовалась поддержка… крепкого мужского плеча! Других плечей в округе не было!
— А ты, шеф, что скажешь? — обратился жёлто и чёрноглазый парень к хмурому мужчине, сидевшему во главе стола. Его резкие, правильные черты загорелого до черноты лица, чёрные волосы, дикие глаза: один синий, с золотистыми искрами, другой — чёрный, с серебристыми блёстками. Его глаза повторяли цвет Стэллы, но, у Стэллы один глаз был голубой, а другой — тёмно-карий. Его синий глаз — был глубоким океаном, подсвеченным солнцем, а чёрный — самой галактикой с миллиардами звёзд. Он был прекрасен и страшен, как падший ангел.
— Будем вызволять, конечно, — проговорил он глубоким, спокойным голосом. — Только как, ещё не знаю.
— А ведь она — здесь, она — с нами! — прошептала Люмис, оглядываясь. — Она слышит нас… Мария, ты поступила глупо, когда не пошла со мной. Жаль, что ты не можешь произнести то заклинание, которое я тебе дала. Но, Виллина знает, что делает.
— Может, трансформация? — нерешительно произнесла Люмис, поворачиваясь лицом к главному. — Дэвид, ты же не против?
— Хватит ли у нас сил, — прошептала Стэлла и закашлялась. На неё бледных губах выступила кровь. — Проклятая чахотка…
— Подарочек Джонатана, — съязвила Люмис, но посмотрела на подругу с сочувствием.
— Давайте, пока они её не убили, — предложил Том.
… Они взялись за руки, расставив на столе свечи в блюдечках. За их окнами прогремел гром и полил дождь, обслюнив окна.
— ненавижу эти магические штучки! — прошептала Стэлла, бледная, как мел. Она дрожала, по лбу стекали капли пота, кожа, подсвеченная светом, казалась жёлтой, как у лимона. — Иногда я думаю: кому мы на самом деле продаём душу?
Дэвид громко говорил слова заклинания, четкоо выговаривая каждую букву, остальные вторили ему…
Мария вдруг ощутила, что падает на пол, будто её швырнула изо всех сил. Почти потеряв сознания от боли, она увидела, как дверь открывается и входит Джонатан Вэйс с мрачным лицом, не сулящим ничего хорошего — одни неприятности.
Их взгляды встретились, лицо мага исказилось яростью: — Нет, я не позволю, ты — моя! Он кинулся к ней, схватил за ногу.
Собрав всю ненавистью к двойственному ублюдку, вспомнив перерезанное горло Кати, изнасилование Стэллы, искажённое страданием лицо Люмис, она пнула его подошвой — он отлетел к стене с её кроссовкой в руках.
***
Она упала в бесконечную пустоту, словно в глубокий колодец. Очнулась она на столе, чуть приподняв голову — что потребовало громадных усилий — увидела между своих ног свечу. Мария расхохоталась, забившись в истерики; из глаз брызнули слёзы, мышцы свело, кости болели…
Но она увидела, как побледнела Стэлла, откинувшись на стуле, почти не дыша. Мария в едином порыве села, положив руки ей на плечи, слова сами пришли к ней, одурманивающая жидкость исчезла из мозга. Мария ощущала, как её сила вливается в хрупкую девушку. Она снова начала падать, но уже в обморок, успев ощутить, как проклятие Джонатана разжимает когти и покидает Стэллу.
\\\»Теперь-то я уже точно умру, а жаль \\\», — успела подумать Мария, падая в объятия Люмис и Тома. Стэллу подхватил вскочивший со стула Дэвид — она тоже падала без сил.
***
Мария очнулась в лежачем положении, с тяжёлой головой и почти невесомым телом — словно его ампутировали, пока она спала. Обведя взглядом помещение, увидела, что лежит в широкой кровати, в длинной комнате с большим, чуть приоткрытым окном, ветер из которого шевелил листки карликовых деревьев, растущих в огромных горшках на широком подоконнике. Не веря свои глазам, уставилась на золотые яблоки, висящие на одном из деревьев. Затем она увидела сидящую в кресле Люмис. Мягкий свет настольной лампы светил на раскрытую книгу у неё в руках. Повернув олову в другую сторону, она увидела лежащую недалеко от неё Стэллу. Стэлла лежала с открытыми глазами, глядя в окно.
— Привет, — прошептала Мария.
— Привет, — улыбнулась Стэлла. — А ты молодец: сбежала от Джонатана, и заодно спасла меня от смерти! Я благодарна тебе, Мария, можешь всегда на меня рассчитывать. А то наши маги никак не могли решить, кому же потратить на меня свою драгоценную силу! — с горечью добавила она.
— Максимум минут на пять, — съязвила Люмис. — Я рада, что с тобой всё в порядке. Губы Люмис дрогнули, она явно боролась со слезами: — Моя дочь… умерла? — проговорила она севшим голосом.
— Да, мне очень жаль, но ей перерезали горло, — ответила Мария, ощущая неловкость.
— Это он убил её… Сволочь! — выкрикнула Люмис, отбрасывая книгу на пол. — И я сама отдала ему Катю… сама!
— Но зачем ему это делать? — удивилась Мария. — Нет, нет, не подумай, я его не защищаю — боже упас — но зачем ему это? Он что, безумец? Если он хотел погубить меня, то мог бы сделать это раньше, когда я не знала о своей силе! Когда я была в его руках!
— Некоторые маги верят, что, убивая мага, получат всю его силу, — пробормотала Стэлла, стараясь не смотреть на Люмис.
— Но ведь Катя была очень слабым магом, — заметила Мария. Она не могла, и не хотела представлять, как Джонатан Вэйс берёт нож и начинает резать горло собственной дочери, оглядываясь на неё — не разбудил ли…
— А кто говорит про Катю? Джонатан хотел убить тебя, когда ты войдёшь в полную силу! Убить же тебя просто так, без причины, он не мог. Джэнис, бывшая директриса, некоторые старые учителя, которых оттеснили в архив, ещё сохранили некоторую власть и авторитет среди молодёжи, — с горечью поясняла Стэлла.
— На такое способен только безумец, например, Дарина. Да кто угодно, у кого шарики зашла за ролики. Джонатан — негодяй, подлец и насильник. Но — не псих! Ну, я надеюсь, — горячо выпалила Мария, краснея. — Хотя, когда вы начали перетаскивать меня, мне пришлось хорошенько стукнуть его ногой. Джонатан действительно вёл себя, как псих. А обычно он такой сдержанный… как онанирующий священник. Прости, Люмис, кажется, я снова защищаю его, — призналась Мария.
— Может, и не он, — пошептала Люмис. — Я тоже хотела бы в это верить. Всё же — Катя его родная дочь. Это же не кому попало горло резать…
— Джонатан — фанат белой магии, — заговорила Стэлла с видимым отвращением. — Ради защиты белой магии от нас… чёрных магов… он готов на всё. Он ведь даже насиловал меня полувялым членом, и кончил с трудом. Рону понравилось больше… наверняка был девственником, — слов выплёвывая из себя слова, откровенничала Стэлла с презрительной гримасой бледных губ. — Думаю, то, что Катя была наполовину чёрным магом, его угнетало, пока не довело до сумасшествия.
— Да заткнись уже! — не вытерпела Люмис. — Ты поворачиваешь нож в моей ране. Катя — мертва, и ей уже не помочь нашими рассуждениями!
— Но мы должны знать, кто наш враг, — мягко проговорила Стэлла, её глаза увлажнились. — Поверь, мне тоже нелегко.
-И мне — Катя стала моей подругой, — заявила Мария, приподнимаясь. — Чёрт, чего же мне так паршиво? Какими наркотиками вы меня накачали?
— Переход из одного мира в другой — не простое дело. Можно переместится без какой-либо конечности, — мрачно заметила Стэлла. — Особенно, когда не хватает энергии. К тому же, ты потратила много сил на моё излечение.
— К тому же твоё сознание очень пострадало от чар, туманящих мозг. Ещё бы чуть-чуть…
— Ладно, хватит мне валятся, я хочу обучиться чёрной магии, — сурово произнесла Золотарева вставая и хватаясь за голову. — Ой, моя голова!
Она подошла к кровати Стэллы: — А ты как?
— Ты спасла мне жизнь, у тебя и вправду великая сила.
— Она скоро встанет, — проговорила Люмис, поставив брошенную книгу на полку. Затем она подошла к Марии, совершила над Стэллой несколько пассов, шепча заклинание.
— Ой, оздоровительное заклинание, я знаю! — воскликнула Мария и начала помогать. Стэлла прикрыла глаза и улыбнулась: — Приятно… какие вы молодцы.
— Думаю, тебя не многому придется обучать, — заметила Люмис, когда они покидали комнату. — А теперь, позволь мне показать замок, он полностью скопирован с университета, уж не знаю почему. И весь волшебный. К тому же, я должна вручить тебе комплект карт… чтобы ты всегда была в курсе, кто жив.
— Да, я видела такие у Дарины.
— Мы их уничтожили — я постаралась. Нельзя, чтобы они находились у белых магов. Кстати, я приготовила для тебя прекрасные покои.
***
Мария никак не могла привыкнуть к своим покоям, занимающих целый этаж. Целыми днями она расхаживала из спальни в ванную, из кабинета в комнату отдыха. Но чаще всего она выходила на балкон, любуясь необыкновенно красивым видом: лес, горы, водопады. Ей нравилось, когда ветер касался её лица, натягивал платье на тело. В строго определенные часы она занималась чёрной магией. Её учителями были все, каждый из них преподавал тот предмет, который любил больше всего. Том вздумал обучать её фехтованию на мечах, саблях и шпагах, и стрельбе из лука. Мария сразу догадалась, что его энтузиазм вызван желанием затащить её в постель, но, от занятий не отказывалась.
Загадочный Дэвид преподавал ей трансформацию и карате. Стэлла — вызывание духов, Люмис — целебные травы и парапсихологию.
— А где же остальные маги, почему они так редко у нас бывают? — как-то не выдержала Мария. — Их что, всех убили? Сколько нас сейчас на самом деле?
Тот странно улыбнулся, рисуя пентаграмму мечом на каменных плитах пола. Они как раз демонстрировали перенос кошки из одного мира в другой.
— Остальные? А нас тебе мало? Мы одним можем заменить целый университет…
— Я знаю, но я рада, что прошла эти дурацкие курсы. Так, где же они?
— Сейчас их нет: шастают по другим мирам. Некоторые ищут свою любовь, другие — славу, третьи угнетают и властвуют. Они редко тут бывают, в основном приходят по ночам: опустошают буфет, а потом снова исчезают. Пошли, хоть портреты посмотрим.
— Ой, они же есть у меня на картах! Но портреты — лучше.
Они прошли в картинную галерею, пустынную и одинокую, как келья монаха. Портреты во весь рост заполняли комнату. Маленькую комнатку, освещаемую электрическими лампочками.
— У вас и электричество есть! А почему я его никогда раньше не замечала?
— Потому что оно не настоящее — чары. Тем более что мы все любим свечки, керосиновые лампы и свет камина. Портреты умерших торжественно сжигают, — пояснил Дэвид. — А на живых можешь полюбоваться. Итак, сперва дамы.
Стэллу Мария узнала сразу, она была первой. Ветер развевал длинные платиновые волосы, а голубое длинное платье облегало фигуру. Люмис была изображена в греческой тунике, натягивающей лук — словно целясь в смотрящего.
— Она действительно выглядит как ведьма, — тихо заметила она. — Подожди, мужчин всего три, а женщин — четыре.
Дэви никак не прореагировал на её замечание. Они подошли к следующему портрету. На нём в скованной позе стояла рыжеволосая женщина с сияющей белой кожей, её нежное тело едва прикрывал широкий, алый пояс на чреслах. Обнажённую грудь украсило золотое ожерелье с огромным рубином как раз между грудью. Её глаза: серый и голубой, лукаво соблазняли.
— Арина, — пояснил Дэвид. — Могла бы стать очень сильной ведьмой… но, предпочитает заводить новые романы. Она, кстати, поклонница чар молодости… Как и многие колдуньи после сорока. Арине пятьдесят пять. А ведь не скажешь.
Другая девушка оказалась белокожей брюнеткой в чёрном. Её длинное платье скрывало тело, а беленькая ручка держала воткнутый в землю кинжал.
— Похожа на католичку, — усмехнулась Мария. — А ещё на инквизиторшу.
— Точно подмечено, — ухмыльнулся в ответ Дэвид. — Сара — еврейка. Однажды в каком-то мирке чуть не угодила на костёр.
— А вот это — Анжела, — Дэвид показал на девушку, так похожую на Катю, что у бедной Марии защемило сердце — будто она прищемила его дверями. — Анжела… она так похожа на Катю… Одно лицо! — невольно вырвалось у неё. Дэвид снова промолчал. — А это Далила, и её любимый мир. Мария с любопытством уставилась на острые скалы, тёмно-серое небо и хмурый океан. В окружении скал стояла девушка с загорелой кожей, каштановыми волосами. Её глаза были серым и карим. — Анжела — самая невзрачная из всех, — как бы невзначай заметил Дэвид. — Да и самая слабая. Она — моя родная сестра. Можно сказать, она среди нас по блату. Хотя… я действительно удивился, найдя её на карте после смерти моей жены Жасмин. Кривая улыбка пересекла его губы, как уродливый шрам. — Странная замена, я до сих пор не могу к ней привыкнуть.
— К чему: сестре или к замене? — колко спросила Мария. Она почувствовала, что Дэвид не слишком любит сестру. Её то задело, может быть, потому, что она невольно перенесла чувства, испытываемые к Кате на Анжелу.
Дэвид промолчал.
— А вот наши рыцари: Алёша Попович, Илья Муромец и Добрыня Никитич, — шутливо произнёс он, обращая её внимание на остальные портреты.
Мария с любопытством взглянула на настороженных, замкнутых мужчин. Один из них, одетый с ног до головы в чёрное, как ниндзя, демонстрировал только свои глаза: зелёный и серый, словно очень стеснялся всего остального. Худощавый мальчик, с заложенными за спину руками, он стоял на голом песчаном берегу, на фоне тёмной реки и серого неба.
Она подошла к другому портрету: юноша, романтически облачённый в настоящие рыцарские доспехи — только шлем с золотым султаном держал в руках. Светлые волосы до плеч, обаятельная улыбка чуть повзрослевшего ребёнка, гордо выставленный подбородок. Рука на позолоченной рукояти длинного меча в серебряных ножнах.
Третий был полуобнажённым гигантом, величиной мускул способный посрамить самых мощных \\\»качков\\\», — сущий Тарзан. Он скалился, напрягая мускулы. Его глаза были красными — оба.
— Итак, наш загадочный ниндзя — Андрей, наполовину японец. Женщины — в шоке, мужчины — в трасе. Рыцарь — Ланселот. В прошлом исторический реставратор из толкинистов. Короче, романтик недобитый. А красноглазый гигант — Кобзар. Кстати, только у него, да и у моей сестры Анжелы не разные глаза. Они, кстати, самые слабые маги из нас, — саркастически сыпал замечаниями Дэвид. И не потому, что у них мало сил — они ими не любят пользоваться, или применяют неумело.
Сердце Марии трепыхнулось — Катя ведь тоже была плохим магом.
— Ты чего плачешь: сочувствуешь им?
— Ты знаешь, скорее себе. Но у меня возникла идея. Однако для её исполнения мне нужно попасть на выпускной бал в университете белой магии.
— Ну, у тебя и желания! — искренне удивился Дэвид, внимательно поглядев на девушку. — Ты не боишься? Тебя там чуть не убили! Прямо в логово зверя — ты любитель острых ощущений? Или ты думаешь, что стала всех сильнее? Тогда мы тебя неправильно воспитывали… Взять ремень, что ли?
Её губы сами собой раздвинулись в улыбке: — Понимаешь, там будет бал-маскарад, а Джонатан меня не чувствует. Он же со мной не спал, так ведь?
— Но тебя могут узнать. Сейчас ты — популярная личность, антигерой, новая ведьма, так сказать. Кроме шуток, девчонка, не лезь в пасть льва… львов. Драконов. Тебе сколько? Двадцать три? Ты же не хочешь умереть такой молодой и красивой. Мужчина положил ладони ей на талию.
Мария снова заулыбалась: — Куда тебя ударить?
Дэвид тяжело вздохнул: — Спасибо, никуда не надо. С глубоким вздохом разочарования он убрал руки и отошёл к окну, выходящему на стену густого леса.
— Если хочешь, я сегодня зайду, — как бы, между прочим, заявил он, уставившись в окно.
— Что ж… — Мария задумалась, — заходи. Спальню ты найдёшь.
— Тогда до свидания. А сейчас мне пора, извини, попытаюсь связаться с сестрой, что-то она слишком надолго пропала. Мне это не нравится!
Мария кивнула, разглядывая картины, но думая о другом: начиная с Кати и заканчивая Анжелой. А ещё, краешком сознания, о Дэвиде.
***
Свежий вечерний ветерок ласкал его обнажённое тело, распростёртое на голубом атласе. Сильное тело, загорелое, идеальное. Вызывающее желание, дрожь в коленках.
Золотой ночник покрывал тело красивого мужчины позолотой. На подушке, подчёркиваемые атласным блеском, покоились пышные, чёрные волосы, профиль, словно вычеканенный искуснейшим скульптором. Он лежал на боку, поигрывая пустым бокалом в пальцах.
— Доброй ночи, — прошептала Мария, заворожено разглядывая его тонкую талию, длинные ноги, мускулистый торс.
— Доброй, — мужчина перевернулся на спину, обжёг её огненным взглядом.
— На столе стоит бутылка вина, ему больше тысячи лет, и второй бокал — налей себе и мне.
— Ты всё изменил в моей комнате, — тихо заметила она, оглядываясь.
— Ничего, когда я уйду, твоя комната станет прежней.
Они выпили, наливая вино, она невольно скользнула взглядом по его члену; она невольно покраснела.
Дэвид с насмешкой следил за её взглядом, порхающим по телу, как лёгкие касания ветерка.
— Ты смотри — ни капли не пролила! — воскликнул он одобрительно, рассматривая наполненный ею бокал. Он вытянул руку, поглядел на вино сквозь свет ночника: — Как рубин, правда? Сядь! — приказал он, похлопав ладонью по кровати. Она неуклюже приземлилась на край, чуть не съехав по гладкому атласу на пол. Ей пришлось сесть поближе к нему; к голому телу. — Почему ты боишься? Милая, неужели я тебя не возбуждаю? Он быстро допил вино и швырнул бокал на стол, покрытый тем же голубым атласом. Бокал ловко встал на ножке посредине, даже не треснув.
Мария склонила голову набок, заглядывая в глубину его глаз. А перед глазами сияли мрачным юмором большие ореховые глаза Джонатана, которые не просто возбуждали, завораживали.
\\\»Да, боюсь, что я люблю Джонатана, но это просто его чары, \\\» — подумала Мария устало. \\\»А Дэвид честен со мной, не предлагает ничего большего, кроме секса\\\».
— Знаешь, я ведь почти девственница, — усмехнулась она, сбрасывая шёлковый халат, снимая тапочки, падая рядом с ним — обнажённой.
— Это как? — он наклонился над ней.
— Просто у меня, её никогда не было, этой девственности, правда смешно?
Мужчина обвился вокруг ней, как змея, касаясь очень нежно ладонями, целуя короткими, быстрыми поцелуями. Он навис над ней, как удав. Раздвинул её ноги и коснулся багровой головкой члена входа. Дэвид посмотрел ей в глаза затуманенным взглядом, молчаливо дожидаясь разрешения. Мария попыталась расслабиться, невольно ощутив себя на кресле гинеколога. Она откинула голову, её золотые волосы рассыпались, как обронённые драгоценности.
Тогда он пронзил её, как показалось Марии, насквозь.
Она вскрикнула, изогнулась, как раненый зверь, просящий о пощаде. Но пощады не было… Дэвид держал её уже силой, повинуясь древнему и тёмному инстинкту.
Затем последовал шквал благодарный поцелуев, самые нежные ласки. Он ласкал израненный орган, полушария белой груди с блекло-розовыми сосками.
Внезапно она ощутила оргазм под его умелыми губами, изогнулась и вскрикнула.
… — Дэвид, пообещай мне никогда не задавать один вопрос: почему я это сделала, — попросила Мария. Она встала, надела халат и легла рядом с ним. Мужчина встал, расшифровав намёк, и направился к двери. Постепенно кровать изменилась, исчез голубой атлас, изящный столик. Всё стало таким, каким было: бело-розово-сиреневым.
— Обещаю, — услышала она его тихий шёпот, словно лёгкий выдох. Дверь мягко открылась и закрылась. Словно всё произошедшее ей приснилось.
***
— Ты действительно ненормальная! — раздражённо проговорила Стэлла, нервно расхаживая по широкой, залитой электрическим светом комнате. Она мрачно поглядывала на стоявшую перед огромным зеркалом Марию. С двух сторон от зеркала горели яркие светильники, отчего отражение казалось плывущим в солнечном свете. Мария по очереди прижимала к телу, а затем швыряла в кучу на пол прекрасные наряды.
— Нет, я просто возьму сейчас платье и придушу тебя им! Одной дурой станет меньше. Она опустила глаза к полу: — Подумай хотя бы о Дэвиде, если тебе плевать на себя!
Мария медленно опустила руку с очередным платьем и взглянула в глаза подруги: — Он что-то говорил о моём плане? Он очень сердится?
— А ты как думаешь? Собираться встретиться с насильником, быть может, убийцей собственной дочери! Ещё и кучей белых магов в придачу!
Мария, оставшаяся в одном нижнем белье, подошла к Стэлле: — Я знаю, ты боишься, что я люблю Джонатана, и, отдамся ему. Что я предам всех вас, — она погладила её по щеке: — Глупая ты!
— Нет, мен просто больно, что меня так жестоко лишили невинности, а у тебя всё получилось нормально. Стэлла глубоко вздохнула, обречено глядя на Марию: — Ладно, вижу, что ты от своей идеи не откажешься. У тебя хоть есть план?
Она пожала плечами: — Постараюсь проникнуть незамеченной. Всё равно будет маскарад — все будут в масках и карнавальных костюмах. Возможно, кто-то даже оденется в белых магов! Ха! У меня пока только одна проблема — никак не могу подобрать себе платье.
— Так наколдуй!
— Облом. К тому же, в этот день в Университете запрещена магия — всё платья будут настоящими! Ага, подожди, вот это зелёненькое мне нравится! А к нему одну зелёную линзу на голубой глаз — и меня не узнают.
— Не знаю, не знаю. Белые маги не идиоты.
Мария с помощью Стэллы быстро облачилась в зелёное шёлковое платье, облегающее тело, лицо скрыла зелёнкой маской, а на глаз наклеила зелёную линзу, — теперь оба её глаза стали изумрудными.
— Прямо мавка! — воскликнула Стэлла, всплеснув руками. — Нет, ты мне скажи, какого чёрта ты прешься на этот выпускной бал? Рисковать жизнью ради одной вечеринки.
— Наверное, я по натуре — игрок. Без опасности жизнь для меня — пресна, — задумчиво предположила Мария и взглянула на золотые часики с изумрудами и сапфирами, под цвет её глаз — подарок Дэвида.
— Уже почти полночь — вечер уже начинается. Где Дэвид, я хочу с ним попрощаться.
— Надеюсь, не навсегда? — Дэвид неслышно вошёл в комнату, Стэлла моментально проскользнула мимо него, выходя из комнаты.
Мария так и впилась взглядом в его невозмутимое лицо, пытаясь прочесть хоть что-то, но там была полутьма, густая пустота, серое, туманное облако.
— Я тоже очень на это надеюсь, — полушутя, полусерьёзно ответила девушка. — Если меня убьют, ты будешь по мне скучать? Вопрос прозвучал как-то по-детски. Дэвид слегка улыбнулся, но не обнял, хотя она очень этого хотела… и вообще держался отчуждённо.
— Буду. Но больше всего я буду страдать, если ты переспишь с Джонатаном.
— Очень мило! — возмущённо сказала Мария, подбоченившись. — Значит, тебя интересует не моя жизнь, а лишь моя верность? Очень по-мужски!
— Зато честно. Ты — моя, и я не намерен тебя с кем-либо делить!
— Знаешь, что, хочешь распоряжаться женским телом — измени пол! Я тут на смерть иду, а тебя интересует, не перепихнусь ли я с Джонатаном! А если с Бобом или Александром? Тогда можно? Ты меня не поцелуешь?
— Нет.
Ответ был резким, но Мария не нашла в себе сил, чтобы устраивать ещё одну сцену.
— Хорошо, тогда береги свои губы для нашей следующей встречи.
— И ты свои тоже.
Она прошептала заклинание, представив вокруг себя свечи. Ей уже не нужна была помощь остальных магов — она могла перемещаться сама. К тому же — ясно представляла себе, куда нужно трансформироваться.
… И она оказалась в туалете, недалеко от унитаза. Хорошо, что пустого.
\\\»Вот и хорошо, заодно и в туалет схожу, а то что-то мочевой пузырь прихватило на нервной почве!\\\»
Усевшись на унитаз, Золотарева вдруг с ужасом поняла, что забыла маску, прощаясь с Дэвидом. Она ощупала себя, глянула в зеркало, висевшее на дверях, но маски нигде не было.
\\\»Ну, просто замечательно! \\\» — с раздражением и страхом подумала она. \\\»Теперь остаётся либо сидеть здесь всю ночь, либо вернутся обратно\\\».
Выйдя из кабинки к нескольким умывальникам, стоявшим в ряд, она вдруг увидела лежащую на полу её собственную маску.
\\\»Ясно, Дэвид прислал!\\\» — накатила волна облегчения. Оно нарастало волной, особенно когда она вспомнила, что в день праздника с двенадцати ночи до шести утра все чары не работали. Никто не знал, как это происходило, слишком древними были чары. \\\»Если бы не Дэвидова предусмотрительность, мне пришлось бы до шести прятаться в кабинке! Значит, он меня любит. Может быть\\\».
Мария надела маску и вышла в коридор, где смешалась с шумной толпой студентов. Толпа понесла её в громадный зал, где играли в прятки тени со светом. Причудливые сочетания света с тенью, словно дивные райские цветы заставили Марию замереть от восторга.
На возвышении стояла Виллина и Джонатан, она узнала бы его и внутри стиральной машины. Виллина была в золотой парче, а Джонатан Вэйс в коричневом бархате с кровавым отливом. Они оба улыбалась так, будто ничего необычного, например, бегства преступницы, не случилось.
\\\»Нет, эти подлецы-ублюдки стояли на мраморном возвышении, как счастливые статуи, и лыбились! Прямо царь с супружницей. Только дочери больше нет. Убили дочку\\\».
Слёзы навернулась ей на глаза, как две хрустальные бусинки. Внезапно она заметила Рона и невольно содрогнулась. Тот, одетый в пингвиний костюм, с громадным клювом, нелепо ухаживал за двумя красотками, щипая их за плечи и обнимая за талии. Девицы в узеньких масках визгливо смеялись, отталкивая его и постоянно отпивая из не пустеющих бокалов в своих лапках.
\\\»Хорошая штука, особенно в пустыне, \\\» — мрачно подумала Мария. И испугалась, потому что Джонатан Вэйса спускался с возвышения по ступенькам, смотря прямо на неё.
Ноги примёрзли к полу, но она вспомнила про отсутствие любой магии до шести утра; а также про крохотный, но убойный пистолетик, прикрепленный к ноге чуть выше чулка.
\\\»Прямо эротика в стиле садомазохизма!\\\»
Джонатан с широкой улыбкой дурака отвесил ей шикарный рыцарский поклон, она изящно упала в реверансе — умирать, так с музыкой! Он взял её под руку и увёл в пустующее помещение, проскользнув через какие-то загадочные двери. Марии вспомнились двери в другие миры, а также тот заснеженный мир, в который она попала прямо из туалета в одном халатике и тапочках.
Страх накатил удушающей волной, затопляя сознание, как океан — \\\»Титаник\\\». Окончательно и бесповоротно. Она ничего не могла с собой поделать — теперь каждое появление этого… существа вызовет у неё ужас. Условный рефлекс, так сказать.
Они оказались в чей-то спальне — адреналин подлился в кровь, как щедрый глоток пьяницы. Джонатан отпустил её и утомлённо облокотился на стенку, скинув маску одним резким движением.
— Что тебе ещё от меня нужно, Мария? — спросил он, уставившись огромными карими глазами. Они выражали ни гнев, ни желание, а огромное утомление. Словно она была недокучливым просителем, в очередной раз позвонившем за полночь.
Мария заставила себя взять в руки, жалея, что рядом нет мощного успокоительного, а наколдовать — нельзя. Да и не умеет она наколдовывать успокоительное. Серебро превратить в золото — за милую душу, а с барбитуратами пока не получается.
— Я хочу знать: ты убил Катю? Я тебя не трону, скажи только: да или нет, больше ничего.
— Она меня не тронет… Ну, спасибо, добрая ты наша! Радуйся, что я тебя не трогаю.
— Радуюсь. Честное слово. Только улыбаться не буду — зубы не почистила… Вдруг дверь отворилась и в комнату заглянула чья-то любопытная голова.
Губы Джонатана мгновенно прижались к её губам; его тело впечатало Марию в стенку.
Послышался смешок, и дверь снова заперли. На засов. Решив, что часов в шесть два колдуна дверь как-нибудь выломают — не чарами, так лбами.
— Конспирация, — пробормотал Джонатан, отпустив девушку. — Не бойся, — усмехнулся он при виде паники в её глазах. — Я же сказал, что тебя не трогаю. Ты для меня — святыня. Трогать можно только в перчатках. А лучше — молиться на расстоянии. Я тебя уважаю — ты от меня удрала.
— Ты можешь заткнуться? — прошипела Мария, яростно притягивая его к себе. Кстати, изрядно озадаченного таким пылом. — Я хочу тебя! Да расстегни эти долбаные штаны! — зашипела она ещё яростней, щупая его ниже талии. — И попробуй только не встать, я тебе не Стэлла!
Мария вбила его в стену, поставив ногу на лестницу. Он задрал юбку, разорвал трусы на клочки и отымел, как шлюху, под её шумное, прерывистое дыхание — вздохи страсти, рождения и смерти.
— А теперь — отвечай! — она приблизила хищное лицо к его красивому, измученному лицу.
— Я убил… но не Катю. Её звали Анжела, она была чёрным магом, такой слабой, что даже обидно. Кстати, ты будешь смеяться, но я спасал тебя! Анжела наточила ножик про твою шейку, милая! Я схвати её за ручку в нескольких сантиметрах от твоих артерий. Я сразу понял — это не Катя. Катя — патологически добрая, даже противно. Считает белых магов особой разновидностью добрых фей и Дедов Морозов. Даже Виллина переучить её не смогла… И, вообще убивал совсем не я… И насчёт Стэллы — это ты зря. Ты меня обидела — я чуть импотентом не стал.
— Подожди, — Мария машинально оправила юбку, — я ничего не поняла, говори медленнее или понятнее. — Так ты убил или нет?
— Я… и не я, — Джонатан нахмурился. — Меня заколдовала одна ведь… ну, бывшая директриса. Я попал в университет в 10 лет, такой себе вундеркинд. Ну, меня и застукала за чтением книг по чёрной магии. Причём, читал я с упоением, да ещё и пиво потягивал. Она взбеленилась, схватилась за сердце и обозвала меня неблагодарной сволочью. Сказала, что я — двуличный. Ну, и сделала меня двуличным… Моя вторая половина — просто преступник какой-то! Злой, лживый, хитрожопый. Но фанатично защищает белую магию, — спятивший рыцарь без тормозов.
— И ты использовал свою вторую половину, как чернокожего раба, для дел, в которых не хотел пачкать ручки. И совесть молчит, как купленный свидетель. И сердце не болит. Удобно! — Мария сама не понимала, бесится ли она или восторгается. Пожалуй, 50 на 50. Или 60 на 40. В счёт потрясающего оргазма, который он ей подарил.
— Ага, ты думаешь, это так просто: носить в себе жестокого двойника, как беременная баба — дауна-младенца? — зло прищурился Джонатан. Или уже не Джонатан. Внешне он остался прежним, но стал как-то опаснее, злее. Беспредел горел ярким светом из его янтарных глаз. — А знаешь ли ты, как я себя потом ненавижу? Как стыжусь, словно подросток, заловленный на онанизме. Тебе кажется, что это так здорово? Так стань же такой самой! И Джонатан громогласно проклинает её…
Она словно распалась на две половинки, как разрезанное пополам яблок. Только одна половинка была гнилой, тухлой, мёртвой, чужой.
— Сволочь ты, Джонатан Вэйс! Всегда был, и всегда останешься! — с горечью проговорила Мария, осознавая, как хрупки и беспомощны теперь слова. — Но я раньше, словно предчувствовала твою подлую сущность: я трахнула тебя! Я! А не ты меня! И, значит, теперь я всегда буду чувствовать тебя за спиной, оставаясь невидимкой, — закричала девушка почти в истерике; слёзы текли по щекам, раскрасневшимся от взрыва чувств.
— Не забудь, что своего демона надо будет время от времени выпускать, как злую собаку на прогулку, — сочувствующе приговаривает прежний Джонатан. — Это даже полезно, зато теперь ты навела порядок в своей душе: добро в одной куче, зло — в другой. Теперь только разложить по полочкам, и готово, — психиатр сам себе! Идиллическая мечта шизофреника.
Он касается её щеки смущающим прикосновением.
— Какая -то стерильная у тебя доброта, — пожаловался он. — Твоя шлюха-убийца, злобная ведьма — сейчас спит, — отвечаю, скорбно улыбаясь. — Придётся мне время от времени будить мою спящую ведьму — красавицу. Но не раньше, чем раз в сто лет. Если доживу. А сколько, кстати, живут колдуны?
Удивительно, но добро, как снежный сугроб, охладил мою злобу. Мы общались вполне мирно, словно сидели рядышком на завалинке, в какой-нибудь тихой деревушке.
— Смотря какие… везучие — почти вечность.
— Уже шесть, — Мария глянула на круглые, глупые часы, висящие на стене, чей ход был похож на шорох. — Мне пора. Передавай привет Виллине. Скажи, что я как-нибудь напущу на неё свою злую половину. Если уж у меня появилась злая собака, я её максимально и с пользой использую. Я — практичная.
Джонатан открыл было рот, чтобы что-то ещё сказать, но, снова заговорила Мария, захлёбываясь торопливой речью: — Лучше молчи. Молчи, или я не знаю, что с тобой сделаю! — девушка шумно задышала, сверля его злым взглядом. — Из меня сейчас лезет дерьмо всякое… я даже не представляла, что его так много. Какая—то извращённая коллекция. Если начнёшь извиняться, то лучше не надо… Врать у тебя получается плохо, а утешать меня обыденными словами не стоит. Я в них не нуждаюсь! Ну, в жизни я не могу поверить, что ты о чём-то сожалеешь!
Мария вдруг заметила, что Джонатан пялится на неё почти полностью оголённую ногу. Посмотрев на неё, она увидела полностью обнажённый пистолет, прикреплённый к ноге клейкой лентой.
— Что, испугался? — прошептала она, зло усмехнувшись. — Не бойся, у меня нет привычки убивать своих любовников. Хотя, искушение возникло, честное слово.
— Ты можешь мне помочь, — спокойно и серьёзно проговорил Джонатан.
— Да ну? А что для тебя ещё сделать, минет? — язвительно вскричала Мария. — Какой идиот додумался запереть нас вместе?!
— Да, это всё равно, что запирать в одном хлеву овцу и волка.
— Чур, овцой будешь ты!
— Только если хитрой.
— Хорошо, чем я тебе могу помощь? — устало спросила девушка. — Для начала нам нужно выбраться отсюда, и даже не думай сдать меня белым магам на растерзание, а то я и правда тебя застрелю! К тому же, — Мария вынула из крохотной зелёной сумочки, в пылу страсти брошенной на пол, включённый диктофон. — Он — настоящий, и записал то, что ты говорил о Кате!
— О кате же и речь! Защищая тебя, я случайно убил Анжелу, ну, одну из ведьм, я тебе рассказывал. Теперь мне интересно — где же моя дочь? На выпускном она не появилась, что странно. Она любительница всяких зрелищ. Тем более что она с трудом перемещается между мирами — куда она могла деться? Разве что, если ей помогли…
— Сперва надо определить, почему Анжела заняла её место и почему хотела убить меня, — заметила Мария, оживляясь. — Как я люблю всякие детективы, особенно те, которые происходят в моей жизни.
— Скоро здесь кто-нибудь появится, — Джонатан взгляну на часы. — Пошли. Он протянул ей руку, и она отдала ему свою. Сумочку, подумав, тоже взяла с собой, одев на плечо.
Они исчезли.
Через минуту она ощутила под ногами твёрдый, шершавый камень. А перед глазами ослепительно засияло солнце. Она увидела, что стоит почти на краю горы, с которой открывается прекрасный вид, но чересчур близкий. Если подать.
Справившись со страхом высоты, она отступила от края — в неизмеримую бездну полетело несколько мелких камешков.
— Красиво, правда? — произнес Джонатан за неё спиной.
Мария подскочила, на всякий случай, отойдя от него подальше. — Надеюсь, тебе не пришло в голову скинуть меня вниз?
— Да нет же, смотри!
Джонатан развернулся и ткнул пальцем куда-то в горы. Мария вгляделась и увидела красивый домик на склоне горы, окружённый лесом. — Нам туда.
***
Добравшись до домика, они разгорячились и вспотели. Мария, к тому же, пришла в бешенство от потери каблука на одной туфельке, и потери другой целиком, которая свалилась в овраг, хорошо, что без владелицы.
— Вот и пришли, — тяжело отдуваясь, пробормотал Джонатан, поддерживая девушку за спину. Она хромала и шаталась, беззвучно матерясь запекшимися губами.
Ближе к домику дорога стала более пологой, они поднялись к нему по тропинке, перейдя через красивый каменный мостик без перил, переброшенный через мелкую, быстротекучую прозрачную речушку. Подобные она видела только в Карпатах.
Речушка казалась брильянтом чистой воды, подсвеченным солнцем. Мария застыла на середине моста, залюбовавшись ею. Крупные, словно драгоценные, камни на дне.
— Как красиво! — воскликнула она. — Кажется, во мне победила моя светлая половина. В эту минуту. На мою вечную просветлённость не надейся.
— Это прекрасно, — Джонатан взял её под руку. Дойдя до домика, они поднялись по узкой, винтовой лестнице на второй этаж, вошли на широкий балкон, окружавший второй этаж здания. Перила обвивали гроздья винограда, тёмно-синего и крупного, как сливы. Мария на ходу отломила одну гроздь и поднесла ко рту, но Джонатан резким, неуловимым движением выбил её из рук.
— Жадина, говядина!
— Лучше не трогай — они ядовитые.
— Следовало догадаться, — уныло заметила Мария, тщательно вытирая руку об платье.
Войдя в уютную комнатку, она тут же помчалась разыскивать раковину, которую и нашла к своему удивлению на первом этаже, рядом с прекрасной ванной-джакузи. Тщательно вымыв руки с мылом, она нашла Джонатана в спальне. Он переодевался.
— В соседней комнате целый шкаф женской одежды, — нагнувшись к ней задом, пояснил он.
… — И это всё, что у тебя есть? — негодующе спросила Мария, вернувшись в спальню в клетчатой юбке и серой кофте; на её ногах нелепо смотрелись кроссовки.
Узрев её в этом облике, мужчина расхохотался. Сам он надел джинсы и шёлковую рубашку.
— Пошли на балкон, там, на ветру, мне легче думается, — сказал Джонатан, вставая с постели и открывая резную дверь с дверной ручкой в форме золотого шара.
— Какой отсюда вид, — воскликнул он, присаживаясь на плетёный стул. Мария подтянула к себе второй стульчик, уставившись на природу. Словно в широкой раме, виднелись волосатые горы, ощетинившиеся деревьями. Трава сверкала изумрудом, как на рисунках в глянцевых журналах. Снежные шапки гор ослепительно сверкали под солнцем, как кусочки сахара. — Тут я отдыхаю от своих проблем и своих женщин.
— Мне приятно, то меня ты женщиной не считаешь! — саркастически заметила Мария, немного обидевшись.
— Ты мне нужна сейчас не как женщина, — честно признался он. — Так ты мне поможешь? Я ведь не сдал тебя магам!
— Но у меня же был пистолет.
— Что стоит один крошечный пистолетик против множества белых магов?
— Но я бы начала с тебя!
— Итак: ты мне поможешь?
— Всеми органами моего тела!
— Сейчас мне нужны твои мозги. Итак, я буду счастливо услышать твои мысли.
— Мои мысли? Мне нравится твоё чувство юмора: если уж я должна выполнять роль доктора Ватсона, то, дорогой Холмс, слушаю вашу версию!
— Думаю, Анжела использовала своё сходство с Катей, чтобы проникнуть в университет, — начал Вейс. — Но зачем? Наши чары не представляют особого соблазна для чёрных магов. Вечный двигатель мы так и не придумали, как и вы.
— Вопрос не только в том, что она делала в вашем универе, а в том, почему она пыталась перерезать мне горло, если ты не врёшь.
— Я не вру, дорогая, на этот раз я действительно не вру, — он уставился на облака. — Интересно, жива ли Катя? Боюсь, Анжела могла убить её, дабы занять место… — невесело заметил Джонатан.
— Я не очень верю, что ты убил Анжелу, защищая меня.
— Да честное слово! ну ладно — совмещал приятное с полезным. Но ведь она действительно собиралась тебя убить!
— А чего ты делал ночью в моей спальне? Гулял? Проходил мимо, дай, думаю, зайду? — иронизировала Мария со злостью.
— Я шёл к Кате, — хмуро пояснил он. — Я попросил дочь следить за тобой и подселил к тебе специально.
— Понятно! Чего ещё от тебя ожидать!
— Кстати, она была от тебя в полном восторге. Конечно, Катя не верила, что я смогу сделать тебе что-то плохое. Джонатан скривился, как от горькой микстуры, — боюсь, она уверила себя, что я — влюблён, и просто ревную.
— Ты сво-лочь, — пробормотала Мария жалобно, отвернулась от него и заплакала.
— Потомственный. Но дело не в этом, нужно её найти. Надеюсь, Анжела её не прибила. Думаю, тебе стоит пробраться в комнату Анжелы и поискать какие-нибудь улики. Заодно и в детектива поиграешь. Пожалуйста! — взмолился он, сотворив на лице умоляюще-невинную гримасу.
— Ну, ладно, — Мария тяжело вздохнула, — видимо, я по жизни буду твоей секретаршей. Кстати, почему ты так стремился обучить меня магии? Чтобы иметь шпиона?
— Ещё глянем, какой из тебя шпион! Вдруг паршивый? А сейчас, прощай, — он взмахнул рукой, и она очутилась в замке чёрных магов.
\\\»Ух, ты, а откуда эта сволочь знает, как проникнуть в наш замок? Хреново, совсем хреново!\\\» — подумала она и побежала в комнату Анжелы. Она боялась столкнутся с Дэвидом, который, несомненно, прочтёт вину в её глазах. И, неизвестно, чем всё это закончиться.
… В комнате Анжелы, просто обставленной, светлой и чистой, если не считать лёгкого налёта пыли, никого не было. Мария немного порылась в ящиках письменного стола, стоявшего возле окна, и в самой первой полке обнаружила листок бумаг с заклинанием, где также была выведена заглавная буква К.
\\\»Надеюсь, К означает Катя, \\\» — подумала Мария.
Комната Дэвида оказалась пустой. Спустившись по широкой мраморной лестнице вниз, обнаружила одиннадцать магов, даже тех, кого раньше не видела. Дэвид сидел во главе стола, он повернулся к ней: — Я рад, Мария, что ты вернулась вовремя. Подходи и садись.
— Интересно, куда подевалась твоя полусумасшедшая сестричка? — сварливо заметила Стэлла, обращаясь к Дэвиду.
— Не говори о ней так! — вспылила Люмис, ударив кулаком по столу. — Она так похожа на мою умершую дочь, — прошептала она дрожащим голосом.
— К сожалению, Дэвид, умерла не Катя, а твоя сестра, Анжела, — громко произнесла Мария, подходя к пустому месту за овальным столом.
— Кто тебе сказал такой бред? — воскликнул Дэвид, опираясь ладонями на стол.
— Кто… кто. У меня свои источники информации. Не забудь, что я побывала в тылу врага, — проворчала она, усаживаясь за стол.
— Дорогая, где ты нашла этот ужас? На распродаже в Америке? с отвращением заметила Стэлла, коснувшись кончиком пальца её юбки. — Ты что, попала в тюрьму, и тебя там насильно переодели?
— Вот что мне интересно, — не обращая на неё внимание, пробормотала Мария. — Почему мёртвая Анжела хотела меня убить?
— Мария… что с тобой сталось в университете? Ты перепила? — не выдержал Дэвид. — Кстати, кто ещё не знаком, это наш новый маг — Мария Золотарева. Сейчас, как видите, пьяная.
Видимые ею только на портретах маги, вежливо заулыбалась. Рыжеволосая Арина оглядела девушку с ног до головы. Сара испепелила Марию злокозненным взглядом. Далила протянула ладонь, глядя на неё, словно и другого мира. Красноглазый \\\»Тарзан\\\» засмеялся, Ланселот покраснел, а Андрей хмуро скривился. Том, обычно игравший рол ухажёра, дела вид, что не замечает её, заметив взгляды, устремлённые на Арину, Мария всё поняла.
— Ещё раз тебя спрашиваю, что с тобой случилось? — орал Дэвид, грозно сдвигая брови. — Что ты такое несёшь про гибель Анжелы? Ты пьяная или заколдованная?
— Немного и того и другого. Ноя не вру! — воскликнула оскорбленная девушка, вытягивая из сумочки диктофон и швыряя его на стол. Включив его, она прослушала признание Джонатана в убийстве.
— Сволочь, убью! — завопил Дэвид придушенным голосом.
— Дэвид, заткнись! — сухо отчеканила Арина, поднимаясь. Её сухощавое тело с пышной грудью подчёркивалось облегающим алым платьем. — Теперь у нас появилась проблема — нам нужна 13-тая.
— А почему не 13-тый?- обиженно заметил Ланселот. — А то всё бабы да бабы. А нас, героев, мало…
— Молчи уж, герой! — презрительно заметила Стэлла. — Вечно бродишь где-то, ищешь себе приключений на задницу и обзываешь их подвигами. А женщины не такие глупые! Мы на рожон не лезем.
— Дайте кто-нибудь карты! — попросила Мария. — Карта Анжелы, если я правильно поняла их устройство, должна показать нам нового мага.
— Отличная идея! — воскликнул Кобзар, сверкнув алыми глазищами, лихорадочно порылся в карманах, швырнул колоду на стол. Маги, мешая друг другу, рылись в картах, переворачивая их.
— Так, тут все мы, — заметила Сара. — Постойте, а вот и Анжелина карта. Она подняла глаза на Марию с призрением: — Дэвид прав, вы пьяны!
— Нет, постой, Сара, — Том выхватил карту из пальцев девушки и вгляделся в неё. — Это не Анжела… лицо и, правда, похоже, но это не Анжела — у неё грудь больше… И имя написано другое: Катерина Вэйс.
Стэлла залилась истерическим хохотом, хлопая ладонями по коленям: — Вот так прикол! Сестра нашего злейшего врага Джонатана — чёрный маг! Интересно, а она сама об этом знает? А сам Джонатан уже в курсе? Ручаюсь, он готов прибить свою любимую сестрёнку!
— Как бы он и вправду её не убил, — произнёс Андрей, не шевельнув ни единым мускулом своего русско-китайского лица, словно практикуясь в чревовещании. Дэвид молчал, тяжело дыша. Мария исполнилась к нему сочувствием: — Не убил он её, а потерял, — сказала она. — Джонатан Вэйс попросил меня разыскать его дочь. Хм, теперь я понимаю, зачем.
— Моя дочь — чёрный маг! Я знала это, знала! — Люмис захлопала в ладоши, радостно смеясь.
— Заткнись… сука! — вдруг заорал Дэвид, швырнув в Люмис стулом.
Девушка успела выскочить из-за стола — стул едва задел сидящего рядом Ланселота и Кобзара.
Швырянием стулом немного успокоило Дэвида, он никого не стал убивать, а просто встал и удалился, тяжело дыша; хлопнул дверью, чуть не сорвав её с петель.
Мария хотела помчаться за ним в порыве чувств, но благоразумие остановило благородный порыв в зародыше.
— Да, Люмис, ты как-то не вовремя порадовалась, — нерешительно заметила Стэлла.
— Но я только что узнала, что моя дочь жива! — воскликнула Люмис, снова садясь на своё место. — Как же мне не радоваться?
— А Дэвид только что узнал, что его сестра — мертва! — проговорила Мария с укоризной. — В конце концов, радоваться можно и про себя.
Люмис пугливо покосилась на косо висящую полуотодранную дверь: — Подумаешь, Анжелу грохнули… Она давно это заслужила, с тех пор, как убила Анору — жену Дэвида. Между прочим, из ревности! Она любила Дэвида не только как брата!
— Тебе повезло, что Дэвида сейчас нет, — спокойно заметила Арина. — Не хотелось бы потерять ещё одну из нас, хоть лично я тебя не перевариваю.
— Теперь найти Катю надо в темпе, — торопливо сказал Ланселот, потирая рукоятку меча, прицепленного к поясу джинсов. — Пока её не нашёл папочка… и не убил.
\\\»Ах, эта сволочь Джонатан! Снова обдурил меня… Да ещё и заколдовал. И почему он мне так нравится?\\\» — убивалась Мария.
— О, люди, кто меня расколдовать может? — обратилась она к магам. — Меня Джонатан заколдовал — ну, вы его знаете: у него плохая привычка быть сволочью.
— Это мы уже заметили, на личном горьком опыте, — почти в унисон ответили Люмис, Стэлла и к удивлению Марии, красноглазый Кобзар. Люмис и Стэлла тоже вытаращились на крупного парня в расстёгнутой рубахе, поверх которой на золотой цепи болтался огромный рубин. Под цвет глаз.
— Когда-то я дружил с Джонатаном, — неохотно проговорил он, ёжась под пристальными взглядами; опуская глаза вниз.
— Я всегда подозревала, что ты — идиот, — спокойно произнесла Арина, почесав кончик тонкого, чуть длинноватого носа. — Как и Стэлла с Люмис.
— И я, — с горечью призналась Мария.
— А может, мне просто повезло, что я ни разу не попалась Джонатану под ноги? А что бы растоптал, сомнений нет. Я слабее его, — в ответ призналась Арина.
— Где ты его отыскал? Точнее, где он тебя обнаружил? — спросила Люмис.
— А твоё имя откуда? Родители читали Шевченко? — издевалась Мария.
— А может, я его родственник? — парень показал ей язык. — Меня оставили в детдоме в одной дыре, в Индии. Парень тяжело вздохнул и наколдовал себе высокий бокал с пивом. — Представляете: лишний ребёнок в Индии, да ещё и блондин с красными глазами! Меня, правда, не часто били, боялись. Колдуном считали.
— Да, наверное, подозревали, что ты умеешь превращаться в лабораторную мышь, — съязвил Ланселот. — Это очень страшно!
— А я разозлился и, правда, начал колдовать помаленьку, — метнув на него грозный взгляд, продолжил великан. — Так, ничего особенного, устраивал несчастные случаи своим врагам в детдоме. Маленькие пакости, я никого не убивал. Только одного задиру сделал калекой. Но он заслужил. Естественно, мы тяжело работали, у нас даже свой заводик был, швейная мастерская, ремонт обуви и старой мебели. Сильные забирали еду у слабых. И вот, случилось чудо — меня усыновили! Какая-то бездетная семья. В Индии это вообще-то редкость. Несмотря на огромное количество населения, индийская семья очень переживает, если лично у них детей нет. Правда, их немного смутили мои глаза, но мне повезло — в их семье хранился рубин — он сейчас на мне, — Кобзар дотронулся до цепочки, а потом быстро уронил руку на стол, словно обжёгся. — Рубин приносил несчастья, но, передавался из поколения в поколение, а выбросить его они не могли. Они подарили его мне, дали денег и… выгнали. Подозреваю, что таким образом супруги избавились от двух главных бед своей семьи: рубин и меня. Кобзар улыбнулся непередаваемой усмешкой, в которой было поровну сарказма и боли: — И через год моя мачеха Пандами родила двух сыновей.
— А почему они тебя выгнали, Кобзар? — спросила Стэлла. — Ты что-то натворил? Я же тебя знаю… Ты и в постели любишь что-нибудь натворить… Только не то, что надо.
Рон неприязненно хмыкнул: — Да уж, подозреваю, что без магии он и в постели бессилен!
— Не волнуйся, Рон, ты так же плох в постели, как и он, — парировала Стэлла. — Тебе, Мария, на заметку, если ты ещё ему не дала.
— Я люблю другого… других, — свободно ответила она, привыкнув в необычной манере общения в их компании. — И постельные способности других пока испытывать не намерена.
Рон тоскливо глянул на неё.
— Подозреваю, что ты соблазнился рубином и сбежал с ним, — вслух предположила Люмис.
— Не важно, я же их осчастливил, не так ли? А исторические подробности я опишу в мемуарах, — раздражённо заметил Кобзар. — Может и украл. Может, мне стало интересно, а что там такого особенного в этом рубине. Я чувствовал, что это мой камень!
— Так, где ты нашёл Джонатана? — с нетерпением допрашивала Арина.
— В американском борделе, — сухо пояснил тот. — Нас обслужила одна и та же женщина, самая дорогая проститутка. Его первого, а меня второго. Она была наполовину индианка, кстати. И наполовину еврейка, — Кобзар лукаво покосился на Сару, но она продолжала внимательно слушать, неподвижная, как ледяная статуя. Марии вдруг захотелось угадать её мысли за маской аскетического лица.
\\\»В ней словно что-то давно умерло. Но — безвозвратно. Она — словно могила самой себе\\\».
— Иза послужила темой для беседы и поводом для знакомства. Я потратил на неё все свои деньги. Джонатан очень хотел купить мой рубин, он предложил мне несколько миллионов, но я отказался. Оказалось, то он тоже любит драгоценные камни и коллекционирует их. Я захотел посмотреть его коллекцию. Он потребовал, что бы я сперва прошёл испытание.
— Сложное? — жадно спросил Ланселот, оживавший только при упоминании о подвигах и оружии.
— Броситься в водопад, — наконец признался Кобзар, хмурясь и отводя глаза. Ему было стыдно, что он, такой большой и сильный оказался во власти Джонатана.
— Наверное, он перепутал тебя с Тарзаном, — засмеялся Том, сверкая своим жёлтым взглядом. — А ты и вправду похож. Ну, так ты прыгнул? Смелости хватило? Неужели ты не догадался, что он просто хотел тебя убить?
— Скорее, дурости, — фыркнула Арина, презрительно сжав губы.
— Хватило, — тихо подтвердил Кобзар, выпивая шестой бокал пива. — Я едва выжил. Помню обжигающую ледяную воду, головокружение и слепоту. А вообще, было здорово! — искренне воскликнул он.
— Типичный мужчина! — хмыкнула Арина. — Доказывает своё мужество где угодно, но только не в постели!
— И он показал мне свои камни, — глаза юноши затуманились, как глаза наркомана под дозой. — И свой мир. Я боготворил его… А потом он наставил на меня оружие…
— Свой член? — снова насмешливо вмешалась Арина.
— Ой, заткнись! — выкрикнула до этого молчавшая Далила.
— И заставил прыгнуть с очень высокого водопада, — задумчиво продолжил мужчина, невольно содрогнувшись. — Я прыгнул. Он выстрелил мне вслед, ранив меня в ногу.
— А потом тебя выловила я, как полудохлую рыбу, — сердито вмешалась Сара. Я и Дэвид. Обидно было найти 13-того в таком жалком виде.
— Всегда этот Джонатан! — с яростью воскликнула Стэлла, тряхнув белокурыми локонами. — Почему никто его не убьёт?
— Потому что без него будет скучно жить, — безапелляционно заявила Мария, улыбаясь от уха до уха.
— И вообще пора заканчивать это совещание. Кстати, по какому поводу вы тут совещались? — невинно осведомилась она.
— А, чёрт его знает! — недоумённо развела руками Люмис. — Дэвид ведь ушёл. Думаю, он уже успокоился, пора мне просить у него прощения.
— Я тоже был не прав, швыряя в тебя стульями, — признался Дэвид, заходя в зал с чуть смущённой улыбкой. Страдальческий взгляд заставил Мария и Люмис потупиться. — А заседали мы по поводу смерти Кати… теперь, увы, моей сестры Анжелы, как оказалось. — Мы должны найти Катю, ведь она стала теперь одной из нас!
— Джонатан теперь беситься от ярости! — радостно заметила Стэлла. — Его святая сестричка — ведьма! надеюсь, его хватит удар! Стэлла дотронулась до плеча Дэвида жестом собственника, что разозлило Марию, но она никак не отреагировала, вспомнив о своей измене.
Неожиданно у неё в голове явственно возникла картина: она лежит на кровати, закрыв глаза, а Джонатан осторожно снимает с неё ночную рубашку. А над ними сияет розовым светом хрустальная виноградная гроздь.
Мария тряхнула головой, пытаясь отогнать диковинное видение.
— Кажется, я знаю, где Катя, — вслух сказала она. Уверенно.
***
Они очутились в мире Джонатана, совсем близко от его избушки. Настолько, что можно было различить виноградные грозди с ядовитыми плодами и искусную резьбу балконных перил.
— Думаешь, его тут нет? — дрожащий голос Кобзара ничуть не вдохновлял Марию на подвиги.
— Не знаю, — её плечи, руки, ноги, дрожали. — Ещё пол часа назад я была уверена, что могу его чувствовать. Ну, как он Стэллу и Люмис.
— Так ты его трахнула? — восторженно воскликнул Кобзар. — Ну, ты и крутая!
— Боюсь, что это ничего не дало. Возможно он меня сильнее.
— Кажется? — Кобзара тоже затрясло. — Слушай, может пойдём отсюда? Пускай Дэвид сюда лезет, почему именно я? Можно подумать я самый храбрый!
Мария с насмешкой оглядела его светлые волосы, огромную мускулатуру, что делало гиганта похожим на эллинских богов.
— Идём скорее, молись, чтобы его не оказалось за нашей спиной!
Но они преспокойно вломились в незапертый дом. Действительно, странно было бы запирать единственный дом во всём мире, где нет больше никого и ничего, кроме природы.
— Ищи везде, особенно налегай на подвалы! — нервно кричала Мария, распахивая первый же попавшийся шкаф.
— Погоди, ты считаешь, что Катю спрятал Джонатан, а не Анжела? — Кобзар совсем потерялся в ситуации.
— Ты ищи, ищи, потом тебе всё поясню, — шипела Мария, вываливая из шкафа вещи прямо на пол. Её не заботило, что их обыск выглядел так явно — ей нужны были быстрые результаты.
Услышав громкий возглас Кобзара, Мария вынырнула из-под кровати, где не нашла ничего, кроме пыли: — Нашёл?
Не услышав ответа, девушка бросилась в подвал, куда ранее направился мужчина.
В подвале — широком и высоком, как кинотеатр, она увидела застывшую, словно статую, фигуру Кобзара. Его глаза уставились на подвешенный к стене белый экран. На него невидимый кинопроектор проецировал кадры… фильма, как сначала подумала она.
На широкой кровати лежала спящая или мёртвая девушка в тонкой ночнушке, скорее обрисовывающей, чем скрывающей молодое тело. Парень склонился к ней и осторожно накрывал ладонью грудь, с опаской уставившись в её точёное, застывшее лицо. Затем послышался звук расстёгиваемой ширинки. Парень лёг между ног спящей, задрал рубашку.
На экране, как в порнухе, отчётливо виделись их тела, поэтому Мария с ужасом увидела, как её… спящую!.. насилует… Джонатан.
— Выключи! — завопила она, очнувшись от шока, сковавшего внезапным ужасом даже мысли. — Вык-лю-чи!
Её трясло. Она узнала себя, узнала Джонатана. И лампу в виде розовых гроздей винограда над их телами. — Ненавижу! — шептала она, шатаясь.
Кобзар едва успел подхватить рухнувшее тело.
***
— Чай, кофе, спирт? — бокалы и чашки грохочут на подносе, как дождь, у Люмис дрожат руки от жалости.
Но Мария смотрит в одну невидимую точку в пространстве, даже не шевелясь. Она чисто умыта, облачена в тёплую ночнушку, но неподвижна, как красивая кукла. Люмис в отчаянье швыряет поднос на стол — ничего, естественно, не разбивается. Она хватает бокал, наполненный водкой, и решительно всовывает в белые пальцы девушки.
Мария пьёт, не морщась, словно актриса, полностью ушедшая в роль.
Через минуту она начинает раскачиваться и что-то напевать, по-прежнему глядя в пустоту. Всхлипнув, Люмис бросается из комнаты подруги и попадает в невозмутимые объятия Дэвида.
— Ну, как там она? — спрашивает мужчина, обнимая Люмис.
— Ой, плохо! Боюсь, она обезумела. Мария так переживает, что Джонатан стал её первым мужчиной, овладев ею во сне.
— Какая разница, кто твой первый мужчина? Своего первого я даже и не помню в лицо, — зевнула Арина. — Нашла от чего с ума сходить!
— Конечно, тебе легко говорить! — напала на неё Люмис. — Тебя же никто не насиловал!
— Эх, член бы ему отрезать! — мечтательно заметила Сара. — Вот меня в одном из миров пропустила через себя вся инквизиция, и ничего, живая! Можешь ей передать.
— Да уж, — неуверенно заметила Далила. — Даже обидно, что он не покусился на меня, — она оправила брючный костюмчик, подчёркивающий стройную фигурку с небольшой грудью. — Так у меня комплекс неполноценности появится.
— Теперь Джонатан чует нас всех, — сумрачно заметила Стэлла. Бросив быстрый взгляд на парней, усмехнулась: — Кроме вас. Да ещё этой старухи Арины, сухорёброй маньячки Сары и бесцветной Далилы. У него — губа не дура! Интересно, когда он примется за вас, мальчики? Это будет больно, но — справедливо!
***
Дэвид тихонько зажёг ароматические, высокие свечи, прикрыл газовые шторы, сквозь которые просвечивалось звёздное небо, раздул огонь в камине, поправив кочергой сандаловые дрова, издающие пряный аромат.
Мария, сидя на широкой кровати с атласным бельём, следила за ним с кривой усмешкой. Её глаза затянули тени.
— Зачем это всё? Это уже ничего не значит, ничего! Зачем столько внимания изнасилованной шлюхе? Я опозорилась дважды: когда переспала с Джонатаном, и, когда он трахнул меня… спящую. Она до боли закусила губу, падая ничком на постель, разметав по белому атласу золотистые волосы.
— Джонатан — негодяй. Но ты мне нравишься такой, какая есть. Ты не первая из наших девушек, которую изнасиловали. Например, Стэлла…
— Я знаю, — оборвала его она.
— Откуда? Неужели вы с ней такие подруги?
— Да нет. Просто, когда я жила в университете, Джонатан подарил мне очень реалистичный сон про это. Наверное, намекал. А потом я сама отдалась ему, я изменила тебе, мой бог, с собственным насильником! — причитала девушка, ломая руки и заливаясь слезами. — Какая же я тварь! Или это Джонатан такой великий маг?
— С людьми такое бывает, — усмехнулся Дэвид, ложась с ней рядом и обнимая. — Во всяком случае, я очень тебя хочу и ничего не могу с этим поделать!
— А правда, что Анжела любила тебя … чуть больше, чем брата?
Дэвид, неожиданно вспомнил, как Анжела разделась догола и попыталась влезть к нему в ванную. Он тогда вовремя выскочил и закипятил воду чарами. Анжела чуть не сварилась заживо — свой гнев Дэвид иногда не мог контролировать.
Он нырнул в воспоминания, как в бездонные волны океана, хоть и понимал, что его молчание свидетельствует против него.
Дэвид вспомнил свою жену Анору: прекрасную ведьму с рыжими волосами, в которых сияли звёзды. Её глаза были такими же, как и у него: один синий, другой — чёрный. А ещё красотка обладала фигуркой, как у девицы из мультфильма: высокая грудь, тончайшая талия, длинные ножки.
Он так любил её, что не замечал больше никого! Именно в то счастливое для него время Джонатан изнасиловал Стэллу, а Кобзар прыгнул в водопад. А ведь он должен был их найти раньше Джонатана и защитить после смерти двух чёрных магов. А ему было не до того: он наслаждался любовью молодой жены.
А потом Анору нашил в ванне. Связанную и мёртвую.
Дэвид снова, как в кошмарном сне увидел лежащую в ванне обнажённую, связанную красавицу, чьи волосы подрагивали под напором воды, как живые. Как водоросли.
В ванной он обнаружил наручный браслет Анжелы, который он сам когда-то подарил ей. Анжела не могла выбросить его — слишком дорожила и берегла десять лет. Но застёжка сломалась, возможно, во время борьбы с Анорой.
Анора была сильнее Анжелы, как ведьма, но это её не спасло.
— Значит, между вами всё-таки что-то было? — допытывалась лежащая ничком девушка.
— Да ничего не могло быть! — закричал он. Мария вздрогнула. — Но она хотела. Она убила Анору. Теперь ты всё знаешь. Дэвид тяжело дышал.
Мария обняла парня и повалила на себя: — Прости, я не хотела. Я хочу быть с тобой!
Они слились в одно целое, но, даже в моменты экстаза она чувствовала, что душа её не сливается с его душой в блаженстве.
— Дорогой, а это не ты убил Анжелу? — нежно спросила Мария, когда Дэвид кончил. Мужчина промолчал, только таинственно ухмыльнулся.
\\\»У всех свои секреты!\\\» — обречёно подумала она, засыпая. Несмотря ни на что, ей было хорошо. Приятная усталость обволакивала тело и мозг. И её было всё равно, что она засыпает одна.
***
Когда Люмис заглянула в спальню Марии, то увидела девушку в спортивном костюме, с лыжами в руках.
— Ты умеешь на них кататься? — с удивлением спросила она, садясь на стул и наблюдая, как лыжи цокают по мраморному полу. — Если хочешь потренироваться — съезжай с лестницы. Куда это ты собралась? — озабоченно забросала вопросами Люмис, поправляя пушистый хвост своих получёрных и полубелых волос. В чёрно-белом коротком платьице она походила на школьницу.
— Очень смешно! Я с горы снежной вряд ли благополучно спущусь. А собираюсь я в один милый мирок… так странно, что я могу переходить из мира в мир. И странно, что белые маги ещё большие сволочи, чем мы, во всяком случае, их начальство.
А ещё странно, что ты ко мне привязалась. Неужели ты не ревнуешь меня к Джонатану? — поинтересовалась Мария, облокачиваясь об стенку. Она побледнела, казалось, словно силы оставили её.
— Тебе надо ещё в постели лежать, а не подвиги отправляться! — заботливо сказала Люмис, подбегая к ней.
— Ничего, я ещё не падаю. Вот на лыжах я точно упаду! надо бы выпить что-нибудь тёпленькое. Она подошла к пустому столу, совершила пассы правой ладонью, и… ощутила в ладони бокал с горячим зелёным чаем. Резко отдёрнув руку, девушка подула на руку, жалобно сморщив носик.
— Чай в бокале… оригинально, — пошутила Люмис, нервно улыбаясь. — Ты веришь, что моя дочь жива? — тихонько, почти неслышно спросила она, падая на стул. Мария села напротив неё, подпёрла ладонью лицо и с ожиданием уставилась на чай. От него шёл пар, и к нему по-прежнему невозможно было прикоснуться.
— Если её схватила Анжела… не знаю… а если отец… тем более, — честно ответила Мария, осторожно отпивая чай из бокала, остуженного \\\»морозным дыханием\\\».
— Бедная моя девочка! А я так радовалась, когда узнала, что она жива! Теперь даже не знаю, что мне испытывать. А кто тебя обучил морозному дыханию? Нет, не отвечай, я знаю… Джонатан. Он и меня когда-то… а впрочем, не важно. Дочь для меня важнее всего! Эта Анжела люто ненавидела женщин, особенно красивых — ты бы ей точно не понравилась.
— А я не золото, чтобы всем нравиться! — отрезала Мария.
— А себя она ненавидела больше всего, — продолжала Люмис, — даже не могла спокойно смотреться в зеркало! Она вполне могла убить Катю, как… Своё гадкое отражение. И почему они так похожи? Может, это чары? Не знаю. А может, это ты её убила? Может вы поссорились…
— Не я, — Мария даже не удивилась, привыкнув к взаимному подозрению в клане магов, как белых, так и чёрных. — Честно. Катя была моей подругой. Но, мне интересно, в какой момент Катю заменили на Анжелу? И зачем Анжела вообще это сделала? Может, её послал Дэвид, как шпиона?
— Дэвид с ней не общался, — ответила Люмис. — Ведь она убила Анору! Поэтому вряд ли он стал что-то поручать этой стерве. Если бы Джонатан её не убил, это сделал бы Дэвид. Люмис запнулась, её глаза распахнулись. — А может, он и убил? — тихо сказал Люмис, закрывая лицо руками. — Ой, я ничего не понимаю уже в этой жизни!
— Я тоже, — мрачно ответила Мария, вставая. — Но я попытаюсь её найти, если она жива. Думаю, даже надеюсь, что её спрятал Джонатан. Потому что Анжела твою дочь убила бы, а не стала прятать! Хотя… — она задумчиво почесала нос, — надо проверить все возможные варианты! В ящике Анжелы я наша какой-то подозрительный ключ, — Мария вытащила его из кармана синего спортивного костюма на собачьем меху.
— Интересно, — медленно произнесла Люмис, беря в руки золотой ключ. — От чего он? Где ты его конкретно нашла?
— В хрустальном яйце, — зло пошутила Мария. — Я же говорила: в комнате Анжелы, в ящике стола.
— Как ты уже заметила, в нашем замке двери обычно не запираются, или запираются магией. Но необыденными ключами, — ведьма нахмурилась. — Правда, в замке ещё есть подвалы и чердаками, а также Башня смерти.
— Башня смерти? Очень мило! А мне о ней никто не рассказывал! — обидчиво заметила Мария, кривя губки. — Наверное, там вы зверски пытаете, а потом убиваете белых магов? Просить себе не могу, что чуть не убила Катберга, думая, что спасаю лгунишку Дарину! Правда, тогда я думала, что являюсь белым магом.
— Джонатан умеет нас стравливать между собой, — с горечью заметила Люмис, вытирая набежавшие слёзы. — А в башне мы действительно иногда держали заключённых… Но редко, зачем поселять врагов в своём доме? Однажды мы за это поплатились: белый маг Джон вылез из камеры и убил Гвендалин.
— Мне эти имена ни о чём не говорят, я их не знаю, — пожала плечами Мария, — но идею в целом поняла.
— Мы хотели её уничтожить, но как-то руки не доходят, — продолжала рассказывать она. — Если хочешь, могу сводить на экскурсию. Но не могла же Анжела спрятать мою дочь в замке?
Девушки вышли в коридор, где их вяло поприветствовала сонная Сара, почему-то выходя из покоев Далилы.
— Мне показалось, или они лесбиянки? — тихо поинтересовалась Мария в Люмис.
— Ты знаешь, вполне может быть. Они обе не переносят мужиков. Сара после группового изнасилования, а Далила… даже не знаю, почему. Кстати в замке полно ходов в другие измерения, — разглагольствовала Люмис тоном экскурсовода. — Многие маги делали ходы и комнаты для себя, а когда … погибали, то они оставались. Иногда мы развлекаемся, пытаясь их отыскать. Где-то в одной из потайных комнат Кобзар хранит вои сокровища. Хочешь их поискать? — лукаво усмехнулась девушка.
— Нет, не хочу, чтобы он меня потом убил. Я так думаю, что играть в прятки в этом милом замке — опаснейшее занятие!
Они дошли до тупика, освещённого с обоих сторон электрическими лампами в виде драконьих морд.
\\\»Интересно, какой смысл освещать тупик? Чтобы никто спьяну не наткнулся?\\\» — размышляла Мария.
Но тут Люмис прошептала заклинание, и появилась дверь. Стараясь, замызганная, с номером 13.
— Очень смешно! — фыркнула Мария, осторожно отворяя её. Гнилые ступеньки, пролетающие над головой летучие мыши, настраивали на торжественный лад.
Но они благополучно поднялись по винтовой лестнице, и вышли в круглую, сырую комнату, где стоял деревянный ящик с пудовым замком.
— Это тайник Анжелы, — громогласно возвестила Люмис, показывая на него театральным жестом, но тут же упала в обморок.
Мария кинулась, но не к упавшей подруге, а к ларю, дрожащими влажными пальцами примеряя ключ к замку. Он подошёл — замок щёлкнул, открываясь. Поднимая крышку, она отодвинулась подальше на всякий случай, зажав нос.
Но… трупа внутри не оказалось — только пустота.
***
— Прошлое нельзя исправить! — вдруг прошептала Люмис, лёжа в кровати, куда её с трудом отволокла Мария. — Ты знаешь, а я ведь боялась, что ты найдёшь труп моей дочери, — прошептала она, мелко трясясь, как от холода. — Ты обещала найти мою дочь, куда ты теперь отправишься? У тебя есть какие-то идеи? — женщина смотрела на неё жадно, словно на пророка.
— Кататься на лыжах, как и собиралась, — ответила Мария, поднимая с пола вновь наколдованные лыжи. — А ты отдыхай. Если Катя жива — а я верю в это — я её приведу!
— Давай, герои нам нужны, а то все разленились. Необходимы героические примеры для потомства, — она печально усмехнулась.
***
Она очутилась в том Снежном мирке, где когда-то гарцевала в тапочках и халате. Мария стала на лыжи, попробовала отталкиваться палочками — получилось, и постепенно поехала обозревать снежные ландшафт. Тут царил холод, солнечное сияние и тишина. И — никого.
\\\»Вот бы сигаретку, или стаканчик пивца, \\\» — мечтала Мария, но колдовать не решалась. Она подозревала незримое присутствие Джонатана за каждым сугробом.
Сложнее всего было взбираться на снежные горки — скатываться было легче. Мало-помалу она научилась приземляться не на лицо, а на зад.
Неожиданно её ослепило яркое сияние — перед ней открылся прекрасный снежный дворец — точная копия университета магии. Над ним особенно ярко сияло северное сияние. Ей стало жутко, словно она попала в царство призраков.
Уничтожив лыжи, Мария наколдовала себе коньки, и, вспомнив бурное детство на катке, мягко поплыла по очень удобной ледовой тропинке к воротам.
Они оказались намертво заморожены. Неожиданно она вспомнила дочь дракона, чуть не спалившую её вместе со стулом и столом. Мария подожгла ворота — они медленно растаяли. Девушка радостно подпрыгнула и въехала в длинный зал, где всё сверкало, как зеркало: лёд и снег. На ледяной лестнице лежал снежный ковёр.
\\\»Как торжественно! Не хватает только ледяных лакеев\\\».
Коньки она превратила в ботинки с шипами, и осторожно поднялась по лестнице.
Она долго блуждала по длинным, пустым, если не считать мебели изо льда, комнатам, с ледяными люстрами, постепенно замерзая, чувствуя, как кровь замерзает в венах. Мария наколдовала себе огромную шубку, в которую закуталась.
Увидев Катю в ледяном гробу, она почти не удивилась. Кинувшись на гроб всем телом, и обняв его, Мария вместе с ним перенеслась в замок Чародеев.
Она долго смотрела в безмятежное лицо Кати, пока гроб таял.
Рядом вскрикнула Люмис, — гроб треснул. Разлетелся на куски, как расколотый орех. Мария сжала в объятиях холодное тело, она не замечала, что плачет. На вопли Люмис сбежались все маги.
— Слезь с неё, она жива! — прокричал Дэвид, отрывая Марию от Кати. — Она просто зачарована.
Мария словно сквозь кошмарный сон видела, как Стэлла с Сарой поднимали упавшую в обморок Люмис.
Ланселот спросонья схватился за меч, явно не зная, кого от кого нужно защищать. Кобзар бегал от Дэвида к Люмис с валерьянкой в бокале, заливаясь истерическим смехом.
Дэвид с помощью пришедшей в себя Марии уложил Катю на наколдованную кровать с колесиками, и потащили её в комнату Люмис.
Люмис тоже пришла в себя и пошла за ними. Процессия выглядела траурной.
— С ней всё будет в порядке? — шепнула Мария Дэвиду.
— Сейчас соберёмся все, и будем расколдовывать. Стэлла, Кобзар, Ланселот — будете всех!
***
Собрались все, положили Катю на стол, словно какое-то блюдо, зажгли свечи, задёрнули шторы.
Мария машинально пересчитала присутствующих — и ей стало плохо: их было двенадцать. Кого-то одного не хватало.
Она тронула руку убитой горем Люмис: — Мы не все. Где ещё один?
Никто ей не ответили, они стояли, понурив головы. Молчали.
Мария снова начала считать вслух, думая, что сходит с ума от переживаний: — Я, Люмис, Стэлла, Сара, Арина, Далила, Кобзар, Дэвид, Ланселот, Андрей, Том, Катя… А где же ещё один, тринадцатый? Я сошла с ума, или разучилась считать? Может, мне лучше взять калькулятор?
— Нет, ты права. Тринадцатой была моя жена, Анора, — тихо пояснил Дэвид. — Ей замена почему-то так и не нашлась. Её карта пуста.
— Да, её карта молит, — подтвердил Том, ещё раз порывшись в колоде.
Мария глянула на бледное лицо Кати: — Но, неужели же она должна теперь… умереть?
— Понимаешь, мы не хотели тебе говорить об этом раньше, — тихо произнесла Стэлла. — Мы знали, что ты… неравнодушна к Джонатану. И боялись, что он узнает об этом… и напустит на нас своих белых братьев. Мы сильнее всех белых магов… но только вместе. Понимаешь?
— Понимаю! Я не дура! — заорала она. — И что мне теперь делать: раздваиваться или вешаться? Давайте, возьмём хоть кого-нибудь. Например, из белых магов… Например, Дарину, она из трусов от радости выпрыгнет, у неё тоже разные глаза, меду прочим! — Марию начала трясти нервная дрожь.
— Нельзя брать кого попало, — тихо сказал обычно молчаливый Андрей, сверкая японскими глазами. — Только того, кого покажет карта, бывшая карта Аноры. А она пуста…
— А сами мы не сможем разбить чары и освободить Катю, — тихо добавил Дэвид. — Извини, Люмис, извини, Мария. Даже этот идиот Джонатан не сможет снять своё заклятие. Наложить — смог, снять — нет.
— Думаю, он снова сделал это в бешенстве, когда преобладала его плохая половина, а теперь, надеюсь, жалеет, — грустно сказала Мария. — Если по Фрейду, он освободил свою бессознательную агрессию.
— Что, ты его снова защищаешь? — ядовито поддела Арина. — Великолепно! Если бы женщины не были такими дурами, мужики не вели бы себя как скоты!
— А вообще классную свинью подложил нам Джонатан! — восторженно проговорил Ланселот. На его лице застыло выражение юношеского фанатизма. — На кой чёрт нам 12-тая, если она спит вечным сном? Может, лучше её убить и подождать кого-то другого?
— А тем временем белые маги истребят нас полностью! — фыркнула Сара. — Ты всё-таки иногда думай мозгом, а не членом!
— Членом можно только трахаться, а не думать! — огрызнулся в ответ он. — А ты вообще молчи, лесбиянка паршивая! Что ты вообще в членах понимаешь!
— В любом случае, пока не появиться 13-тый, оживить Катю мы не сможем, — с тоской резюмировал Дэвид. — Может, пойдём поужинаем?
В воздухе внезапно закружился лист бумаги, а потом упал на грудь Кати.
Дэвид осторожно взял его и прочёл текст вслух: — Иду на вы. Подпись? Джонатан и К.
— Ну, очень мило начался день! — добавила Далила, крепко выругавшись. Остальные выругались хором.
— А нам как раз не хватает двух магов! — скорбно заметила Мария. — Всё-таки Джонатан редкая, беспринципная сволочь!
— Ты только сейчас это заметила? — сардонически произнесла Арина, испепеляя её взглядом.
— Мы попали в странную ситуацию, она называется в народе: за двумя зайцами, — смутно выразился Андрей, сощурившись. — Самое смешное, что зайцы-то бешенные, и не мы за ними гоняемся, а они за нами.
— Кажется, за нами пришли, — Далила выглянула в окно. — Ой, как их много! Весь университет.
— Что, дубинки и камни, смола и перья? — зевнула Арина. — Ну что, сражаться будем? Или смоемся?
Мария глянула в окно и похолодела: множество белых магов шли к их замку. Правда, шли неуверенно, прячась друг за друга. Впереди на белой лошади гарцевала Виллина, а на вороном жеребце — Джонатан в ковбойском костюме.
— Если прикончить эту парочку, остальные свалят сами, — сказала Арина, ухмыльнувшись.
— Я согласна! — тут же заявила Стэлла.
— Ещё и как! — присоединилась Люмис, сжав кулачки и пылая, как раскалённая сковородка.
— Поддерживаю, — заявил Кобзар, сжимая рубин. — Тогда его коллекция камней станет моей!
— Действительно, пора с ним кончать, эти ублюдки мне уже надоели, — произнёс Дэвид, угрожающе сдвинув брови. — Тоже мне, секта паршивая! Белые братья! Все повернулись к Марии, сверля её злыми глазами, отчего она почувствовала себя весьма неуютно.
— Не знаю… мне не хотелось бы так кардинально… ведь он же всё-таки отправил меня в университет магии… и тебя, Люмис, отвёл к магам.
— После того, как изнасиловал тебя, а меня — в обмен на моего ребёнка, которая спит и не просыпается на столе! — жестоко заявила Люмис с покрасневшими глазами.
— Он также изнасиловал и меня со своим студентом! — воскликнула Стэлла с негодованием.
— А сейчас он хочет нас убить, дорогая, сейчас не время играть в благородство! — поддержал их Дэвид, обнимая Марию. — Или мы должны сражаться без тебя, пока ты будешь разбираться в своих убеждениях?
— Конечно, я с вами! — обидчиво вскричала Мария, отпихивая Дэвида. — Так с чего начнём? Подождём, пока они поднимутся к нам или спустимся к ним сами?
Ланселот счастливо замурлыкал старинную боевую песенку, ласково поглаживая рукоятку меча.
— Ой, у меня есть идея, как всё это прекратить! — воскликнула Мария, заливаясь истерическим смехом. Она развела руки и закрыла глаза, прочитав про себя самое длинное заклинание в своей жизни. — А теперь, гляньте-ка в окно! — скомандовала она.
Они послушно подошли и замерли, застыв, как статуи: университет магии стоял как раз перед окнами замка чёрных магов, заслоняя вход в их замок.
— Теперь, для того, чтобы войти, им нужно будет уничтожить свой университет! — в восторге кричала Мария. — Хотела бы я посмотреть, как они это сделают! — Слушай, а потом ты сможешь вернуть его обратно? — обеспокоено заметил Кобзар, — он меня нервирует. Мы всё равно не посмеем его уничтожить, не так ли?
— Конечно же, нет, — спокойно ответил Дэвид. — Но заслонится им, как щитом, очень разумно, ведь белые маги ни за что не посягнут на свою святыню!
— И это ещё не всё! Только я смогу отправить университет обратно! — продолжала выпендриваться Мария, нехорошо улыбаясь. — Я верну его им, но не даром. Деньги мне, естественно, не нужны. Она улыбнулась ещё шире: — Я потребую Джонатана!
— И что ты будешь с ним делать? — с любопытством спросил Ланселот.
— О, ты лучше спросит, чего я не буду делать! — ощерилась Мария, потирая руки.
***
Джонатана им благополучно оставили, разве что без траурного венка на шее. Мария вернула белым магам их университет — чтобы духу его здесь не было!
Волшебники поглядывали на него кровожадно, но не смели тронуть, ведь он был добычей Марии. Мария уволокла свой \\\»приз\\\» в комнату и заперлась.
— Ну что, бить будешь? — угрюмо вопрошал Джонатан, стоя в виде скрюченного столба посреди комнаты. Он никак не мог оправиться, что его с такой охотой выдали врагам.
— Ты лучше скажи, зачем ты меня заколдовал, а потом изнасиловал? — обвиняюще произнесла она, глядя ему глаза.
— Такой прекрасный самообман, — невольно усмехнулся Джонатан, распрямляясь. — И для каждого мужчины! — Сволочь ты, вот кто! — с горечью произнесла она. — А дочь свою, зачем загубил? Нам назло, да?
— Скорее себе назло, — тихо ответил он. — Надеюсь, ты не считаешь меня идеалом? Я тоже ошибаюсь.
— И часто…
— Не спорю.
— И правильно — со мной сейчас спорить опасно. Я злая.
— Вижу.
— Но убивать я тебя не буду — ты этого не стоишь…
— Ты так говоришь, будто это какая-то особенная награда.
Снова кривая, гнусная усмешка, золотой отблеск карих глаз, чувственные, сексуальные губы. В нём была магия, много магии…
— Я тебя спасаю, — тихо прошептала Мария. — Мои коллеги просто мечтают заполучить тебя на растерзание.
— Вот как? Боюсь, я так легко не дамся. Многие из них могут погибнуть. Зачем вам проблемы? лучше разойтись мирно и поддерживать нейтралитет.
— Какой нейтралитет, Джонатан?! Ты его постоянно нарушаешь! Думаешь, тебе одному можно? Нам ведь тоже хочется!
— Вас ведь не тринадцать? Моя дочь спит, — произнёс он еле слышно, подходя к окну. — Что вы можете мне сделать?
— Много чего, дать меню?
По двери посыпались глухие удары, словно её настойчиво выбивали тараном.
— Ну, пошли, кажется, пора меня выдавать жаждущему народу, — парень обречёно шагнул к двери.
— Нет! — обхватив его за талию, она повлекла к окну в каком-то забытье. — Давай прыгнем?
Джонатан поглядел на неё с жалостью: — Детка, ты в своём уме? Мы же разобьемся! Я летать вообще-то не умею… А ты?
— И я не научилась. Всё откладывала на потом, — пошутила она. — Кстати, почему это колдуны не умеют летать? Надо бы какой-нибудь волшебный веник завести. Или пылесос. Неважно, что мы не умеем летать, я тебя им не отдам! — Мария всхлипнула.
— Ладно, пошли, — он взял её на руки и прыгнул из окна. — Хоть умрём вместе, если жить не выходит.
… Их словили сеткой, наколдованной Стэллой в спешном порядке.
— Я бы тебя убил, — Дэвид скрестил руки на груди, зло поглядывая на Джонатана, держащего на руках бесчувственную Марию.
— Мы бы все тебя с удовольствием прикончили, — хмуро продолжила Арина, — а потом неделю праздновали, но, к сожалению, к очень большому сожалению, ты один из нас.
— Что?!! — заорал он, роняя девушку от неожиданности. К счастью, Мария упала на сетку. Люмис со Стэллой подхватили её и начали приводить в чувство.
Дэвид подсунул бывшую карты Аноры чуть ли не в самые глаза Джонатану. — Любуйся… своим портретом. Ты хоть себя-то узнаёшь?
К ужасу и отчаянью Джонатана, он себя узнавал. И он знал, что это не поделка, что эти карты просто не умели лгать.
— Теперь можешь сделать себе харакири! — с насмешкой предложила Далила. — Что бы его не пришлось делать нам.
Мария пришла в чувство и прыгнула к Джонатану, обхватив его руками и ногами, истошно вопя: — Не убивайте его!
— Да никто его не убивает. К сожалению, — так же хмуро сказал Дэвид. — Придётся нам дружить, хоть мне очень противно даже думать об этом!
— А мне как неприятно! — воскликнул Джонатан. — Зато я избавился от Виллины. Уже плюс. Моя бывшая жёнушка — хуже дикого зверя!
— В таком случае, пошли расколдовывать Катю! — предложила Люмис, хватая их за одежды дрожащими руками и начиная тянуть к замку.
Они пошли. Вместе. А что им оставалось делать, когда сама судьба решила за них?
… Катю они расколдовали быстро. Мария вышла замуж за Джонатана, хоть он изо всех сил сопротивлялся, бил себя в грудь и орал, что сволочь. Дэвид очень долго ненавидел сладкую парочку, пока неожиданно для себя самого не влюбился в добрую Катю. Арина тоже женила на себе Тома. Люмис, наконец, оценила хорошие манеры и рыцарскую любовь Ланселота. Андрей женился на Стэлле, чего уж никто не ожидал. Сара и Далила продолжала жить вместе. С белыми магами поддерживались товарно-денежные отношения, к взаимной выгоде друг друга, осваивая новые миры.
Кобзар остался один, но у него множество любовниц из разных миров, не дающих соскучиться.
Мария с Веллиной помирились, работаю над созданием карт для белых магов. Недалёк тот день, когда белые маги начнут появляться на картах чёрных, и, наоборот.
Занятно, занятно. Массивный труд со смешением всех ныне модных стилей: Толкиена, иронического детектива, мистики, эротичеких позывов. Прямо — рашен при дворе короля Артура. Но написан то опус как то запрограммировано, не от души…
О, здравствуйте Неизвестный Автор!!! Два дня я болела Вашим романом! Читала, читала, читала…..Безумно увлекло……!!!Но, под конец появилось очччень много претензий…Во-первых, большое, неимоверно большое количество опечаток! Что в какой-то, может, и не сильной мере, но всё-таки портит восприятие от прочитанного. Во-вторых, есть куски просто не выверенные, не доработанные. Например, то рассказ ведётся про Марию, то от её лица. Просто такая шоковая неожиданность, когда читаешь: Мария сделала то-то, пошла туда-то, а потом «Я вошла без стука, надеясь застать Геннадия с Виллиной…» и т.п. Далее, то Катя – дочь Джонатана, то его сестра…???:(((
Примерно начиная со второй части романа, ощущение, что написано другим человек. Другой язык, грубый, слэнговый…Может, просто неотредактированно??? Хм…
Сколько лет Кате? Двадцать? Как могла родить тогда Люмис её в эпоху средневековья? Или в магическом мире всё возможно?
Разочаровал конец. Как-то всё скомкано, недоделано! С одной стороны -неожиданный, с другой стороны – примитивный «хэппи энд». Я не против «хэппи эндов», но не таких…Такое ощущение, что Вам надоело писать, Вы хотели как-то побыстрее завершить, отделаться…: (((
И всё же, несмотря на такое количество замечаний, несмотря на моё недовольство некоторыми моментами – мне понравилось! Действительно было увлекательно, захватывающе! Если бы Вы его доработали, довели бы до интересного конца, цены бы Вашему произведению не было! Желаю Вам творческих успехов!