Ее убили (отрывок)

Познакомились они так: он шел по улице, повернул голову налево, и… остановился. В витрине магазина откровенно наклонившись вперед молодая стройная девушка в джинсах и коротенькой белой майке поправляла одежду на манекенах. Потом она присела на корточках, красиво прогнувшись в пояснице, продолжая поправлять что-то. Павел остановился и стоял перед витриной. Потом остановился еще один, потом еще. Когда девушка, видно почувствовав взгляд, обернулась, то от неожиданности присутствия за стеклом смотрящих на нее споткнулась и оперлась руками о стекло витрины, еле удержалась. Ту и встретились их взгляды. Она была смущена, улыбалась, но не потеряла уверенности, присущей внешне привлекательным людям и воспроизвела некоторое «па» из испанского танца. Застыв с выброшенной вверх рукой, отставленной прямой ногой и гордо поднятой головкой, она с некой лукавой смышленностью и улыбкой победительницы вызвала неслышимые ей дружные аплодисменты собравшихся.
Павел вспоминал это часто. Эта картинка из двухлетнего прошлого грела его. Может быть благодаря ей все это и продержалось два года. Секс, секс, секс… постоянный секс налетел, набросился, подмял под себя их любые другие отношения. Выхолащивалось тепло. Иногда по несколько раз в день выхолащивалось. А по-другому они не могли. Какое-то помешательство, наркотическое опьянение наслаждением, пьянство друг другом эти долгие два года… 24 месяца… 730 дней…
… Марина ждала его в своей машине. Красненький порше Павел купил ей в первые две недели помешательства. Он многое ей купил сразу, многое отдал наперед. Ему нравились загорающиеся глаза Марины, неиспорченная временем правдивое восхищение каждый раз, как только он разрешал ей открыть очередной раз глаза: кольцо, костюм, телефон, часы, колье, машина… и еще, и еще. Сейчас же… вряд ли что-нибудь стало бы для нее неожиданностью. Может быть, месяц в деревне под Саратовом или Кордильеры зимой. И все. Павел открыл дверь и сел рядом. Им не нужно было смотреть друг на друга. Шум улицы отрезался. Стало тихо.
— Ты надолго? – спросила Марина, прикуривая сигарету сама.
— Нет, не надолго. Час… полтора.
Волнами накатывали предвестники страсти… запах… голос… такой знаковый щелчок зажигалки-брелка… память…
Павел знал, что у нее закрыты глаза, знал, что… она сейчас скажет.
— Я хочу тебя…
Он знал, что дальше будет достаточно одного прикосновения, чтобы не остановиться. Губы будут позже, потом, когда первый вал пройден, когда разодранная одежда не позволяла думать о чем-нибудь еще, кроме движения дальше, в пропасть.

Они сидели в машине, боясь пошевелиться, словно поскользнувшиеся альпинисты, застывшие на полуметровом карнизе над пропастью, разверзшейся внизу. Вокруг вперед-назад сновали прохожие, не обращающие внимания не только на их красный порше, но и на себя самих. В очередной раз сорваться? Лететь? Упасть? Почти умереть? И снова через дикую боль, через раздробленное сознание, через нежелание жить, возвращаться…
Поворот навстречу друг другу был одновременным.
Взгляд, способный срастить время каждого, текущее порознь, в единое целое.
Его рука, резко ложащаяся на ее бедро и двигающаяся вверх, задирая юбку.
Губы, стонущие и бьющиеся в истерике судорожного прикосновения друг к другу.
Она, оттолкнувшая его, поднимающая и отдающая свои стройные ноги в чулках телесного цвета ему.
И он, стягивающий белые миниатюрные трусики и, в который раз впадающий в состояние полной невменяемости от этого.
И она, перебирающаяся на его сидение и перебрасывающая ногу через него… расстегивающая молнию на брюках, и уже тоже не владея собой, касающаяся губами и ласкающая, парящая, стонущая.
И когда все пуговички рубашки его были свободными, а ее шелковая блузка превратилась в лоскут…
Когда его пиджак был отброшен на заднее сидение, а ее юбка не мешала его пальцам ласкать всю ее промежность…
И когда твердые соски ее грудей оказались под его ладонями…
И когда она, приподнявшись и одновременно откинувшись назад, одной рукой направила его в себя…
Небо обрушилось.

Оттаивающее сознание болело жгучей рвущейся болью. Пульсировало. Павел подумал: «Убивающий любовь… почти преступник? А может и правда убить?»
Но сразу отогнал эту мысль.