Проснешься ночью от звонких ударов в груди. Лежишь и гадаешь: сердце это или небесный кузнец опять заводит свою работу? Подойдешь, распахнешь окно, ветер за гриву ухватишь, оседлаешь непокорного и в кузницу поскачешь.
Раскалил Безымянный луну, распластал ее тонкое тело по наковальне, молоточками по коже горячей пробежался. Стала луна тонкой.
Раскалил Безымянный луну, опустил ее белое гневное тело в искристую звездную воду. Зашипела вода, горячими каплями по небу разлетелась, одноглазыми звездами на землю посмотрела. Стала луна звонкой.
Укротил Безымянный луну, зажал ее светлое хитрое тело в тисках облаков, заточил песнями волчьими. Истончились голоса серебристых лесных бродяг, истончились края серебристой небесной игрушки. Стала луна острой.
Вымыл Безымянный новорожденную инеем, вытер сиянием северным. Покатилась луна по небу, заплутала в коридорах песен, запуталась в паутине мыслей, распорола острым краем тонкую ткань снов. И хлынула в разрез теплая сонная влага души, растеклась в ночи, умылась, взбодрилась морозом, сильной стала. Сердцу лениться лениво стало, сердце в груди молотком застучало, хозяина будит.
Проснется хозяин от звонких ударов в груди, распахнет окно, ветер за гриву ухватит…
