Ад, созданный нами.


Ад, созданный нами.

Злата Рапова и Андрей Андреев.

Звенислав сидел на краю безбрежной тёмной бездны и задумчиво смотрел вдаль. Вот уже долгое время он был владыкой нижнего мира. Того, что люди именовали Преисподней, хотя, на самом деле, этот мир был весьма далёк от «канонического» Ада, с такой тщательностью прорисованного в библии. Наказание здесь получали лишь те, кто считал себя виноватым в совершённых при жизни деяниях, да те, кто – в силу убогости интеллекта – просто не мог представлять себе нижний мир иначе, чем сопряжённый с вечными мучениями.
Когда-то давно Звенислав мог беспрепятственно посетить самого Императора, творца всего во вселенной, но нынче политическая ситуация изменилась, и Звенислав очутился здесь, но не как ссыльный, а, скорее, как реформатор, способный изменить что-то в лучшую сторону.
Он уже начал понемногу осваиваться в подшефном мире. Звенислав видел и кошмары разрушенных семей, когда хозяйка вновь и вновь ожидает ушедшего на войну (или к другой) любимого. Видел ссоры и брань, ненависть и убийства.
— Почему они все возвращаются к худшему? – однажды поинтересовался он у управляющего, который, помимо Звенислава, являл собой представителя власти, просто с меньшими полномочиями.
Тот загадочно улыбнулся:
— А вот пойдем, я тебе кое-что покажу.
И они направились в абсолютно непримечательную избушку, где в одиночестве куковала молодая женщина. Вокруг домика росли яркие цветы, попадались даже клумбы с розами. Сам домишко был на редкость чистым и ухоженным. Внутри висели расшитые явно самой хозяйкой полотенца. Половики из камыша тщательно вытряхнуты, пол блестит, в печке печется свежий хлеб. Невесела только сама хозяюшка. Баба молодая, и не то, чтобы совсем некрасивая. Просто глаза близко посажены, на лице какие-то красные пятна. Но, в конце концов, кто идеален? Но не находит она себе покоя. Мечется по горнице, стонет, плачет. Но вот оживилась, кинулась к окошку – ждет своего доброго молодца.
— Что же она сделала? — поинтересовался Звенислав.
— Ушел от нее мужик. Совсем голову потерял от заезжей красавицы. А Устинья, – привидение кивнуло в сторону мечущейся бабенки, — возьми, да и отправься к колдунье. Та ей какие-то корешки всучила. Устинья, она ведь как только своего ненаглядного не обхаживала. И пироги ему каждый день пекла, и ничего лишнего не требовала, ни в чем не укоряла, как иные, надышаться на него не могла. И вдруг такое дело. Совсем баба от горя голову потеряла! Сама не своя ходила, глаза от слёз опухшие, покрасневшие, шаталась, бормотала что-то… Классическое помешательство. Вот колдунья та этим и воспользовалась…
— Ну, ну, интересно? — подбодрил управляющего Звенислав.
— А молодая, та, к которой ее муж сбежал, особенно с ним не церемонилась. Только покрикивала, посмеивалась над ним. Да все наряды новые требовала. А он еще и радовался. Совсем чумной от ее красоты ходил… Тоже голову потерял, да только по другому поводу. Любовь ведь, она ж безумию подобна, порой такими дураками людей делает! — призрак замолчал и задумался.
— Что же дальше было? — одернул его Звенислав.
Управляющий откашлялся и продолжил:
— Бабка-ведьма научила Устинью, ты, мол, пригласи их к себе, чтобы замириться, значит. Мол, кто старое помянет, совет вам да любовь, и все такое. Мужик обрадовался, видно, кошки у него на душе скребли, что бросил он старую хозяйку, ушел не по-людски. И как-то в воскресенье напекла Устинья пирогов, а вместо начинки корешки положила. И пометила те пироги, которыми она гостью накормить хотела. Да только мужик все спутал. Увидел он свои любимые пирожки с зайчатиной, новая жена его так печь не умела, и накинулся на них. Не успела Устинья и глазом моргнуть, как съел ее любимый всю отраву. А девица, наоборот, фигуру блюла, а, может, еще чего, но до еды даже не дотронулась. Упал мужик прямо в горнице на пол, катается в судорогах, слишком много он корешков сразу проглотил, а Устинья мечется, причитает. Молодуха вскочила, и давай вопить на всю деревню, убивают, мол. Соседи сбежались. Устинья, в горе, призналась. А мужик у нее на глазах умер. Соседи ее сгоряча вилами забили.
— Так значит, она уже получила свое. Почему же сейчас не может жить спокойно и счастливо? — возмутился Звенислав.
— А вспомни, господин хороший, — хитро прищурилось привидение, — не ты ли когда-то говорил, что человек сам себе не прощает. Ведь ее здесь никто не держит. Только ее собственная совесть, которая грызет изнутри. … Да ты к ней не ходи. Напрасно это. Не уговоришь. Думаешь, до тебя не пробовали? Бесполезно. Не может она не терзаться. Не может сама себя простить.
— А что мужик тот? — поинтересовался Звенислав.
— А что ему сделается? – хмыкнул управляющий, – Живет со своей молодухой, про прежнюю жену и думать забыл.
— И ему, значит, никакого наказания? – возмутился Звенислав – Кстати, давно хотел спросить тебя, а где здесь маньяки, серийные убийцы, и тому подобное?
— А их здесь нет, — осклабился призрак.
— Как? — опешил Звенислав.
— Так они-то себя виновными не считают. Они свои счастливые призрачные миры строят. Как когда-то им бог-экспериментатор посоветовал, — и привидение нагло ухмыльнулось.
Звенислав зло сплюнул на землю. Он-то помнил, как в своё время научил людей, попавших в загробный мир, не надеяться на божью милость, а своими силами обустраиваться на новом месте, создавая себе параллельные миры по своему вкусу и потребностям. Что из этого получилось, Звенислав теперь видел воочию. Выходит, опять перестарались с заботой о ближнем.
И вот сейчас Звенислав сидел на краю огромной пропасти, свесив ноги вниз, и размышлял о том, чего же он этим добился? По сути, ничего хорошего. Звенислав дал могущество тем, кто был настоящими безумцами, наделив их возможностью быть равными богам. Но он не смог укрепить волю тех, кто действительно раскаивался за содеянное, потому что их наличие у них совести сводило на нет все попытки Звенислава сделать их счастливыми. Чем это было? Безумием? Но, в таком случае, что прикажете делать, признать, например, убийцу, расчленявшего детей, вменяемым? Лишь потому, что после смерти он не испытывал угрызений совести и смог избегнуть адских мук, создав свой собственный мир? Звенислав не знал ответа на этот вопрос, хотя и разум, и душа подсказывали ему правильное решение, но он всё же колебался…
Почему же те люди мучают себя? Зачем? Звенислав тряхнул головой. Все они были по-своему безумны – и Звенислав, давший людям свободу быть творцами мирозданья, и маньяки, сумевшие уклониться от кары, и честные совестливые люди, обрекшие самих себя на вечные страдания. И если со Звениславом всё было более-менее понятно – погорячился, что ж теперь сделаешь? – то с остальными было гораздо сложнее.
Так кто же безумнее – обычный человек или же зверь в человеческом обличье? Желая узнать это, Звенислав поднялся и шагнул сквозь реальность в ближайший из созданных кем-то миров.
И всё преобразилось.
Неслышно ступая по еще теплой золе, Звенислав осторожно пробирался среди обгоревших черепов и обугленных останков. Здесь когда-то шла битва. Бессмысленная, с точки зрения нормального человека. Два дальних родственника сошлись в борьбе за власть, в то время как их родине грозила опасность от куда более серьезного противника, грозившего поработить их народ. Но не только мелкие царьки обращали гораздо больше внимания на козни друг друга, но и, как загипнотизированные, их сторонники, вассалы и вилланы насмерть схватились на пограничном поле среди лесов и болот. Здесь они полегли все. Погибли оба претендента на высшую должность хранителя и защитника государства. Да и из простых людей почти никто не ушел живым, на последнем вздохе вонзая нож в горло брата. Уцелевшие же, устроили колоссальный погребальный костер надежд, и отправились принять горькую участь раба от пришедшего на родную землю завоевателя, которому уже некому было оказывать сопротивление.
Теперь на поле поселились только вороны и волки. Люди старались не забредать в проклятое место, читая на своем языке молитву, и обходя его стороной. Даже отъявленные мародеры не рисковали появляться здесь. Но все-таки что-то живое копошилось среди обгоревших костяков. Звенислав пригляделся. Хорошо одетый упитанный старец алчно рыскал между несгоревшими трупами, то отрывая с чалмы какого-то бедолаги драгоценную брошь, то, выламывая окостеневшие пальцы, пытаясь добраться до золотого кольца с рубином. Казалось, он забыл обо всем на свете. Но вот сзади послышалось приглушенное рычание, и серая тень неслышно метнулась из-за деревьев. Старик только сейчас опомнился и, бросив мешок с награбленным добром, кинулся бежать. Но разве уйдешь от волчьей стаи! Один за другим волки выскакивали из леса, предпочтя живую добычу. И вот уже на глазах изумленного Звенислава, не успевшего даже моргнуть глазом, стая облепила фигурку не в меру алчного ростовщика, повалив его на землю. Еще мгновенье, и все было кончено. Волки пировали над павшим, а издалека уже слышался вороний клекот. Словно призраки убитых воинов объединились, чтобы не допустить глумления над их позором.
Звенислав, тряхнул головой, как бы сбрасывая с глаз пелену. В сердцах пнув подвернувшийся под ногу череп, он создал проход и, шагнув в него, вновь оказался на краю бездны. Сквозь зубы выплёвывая всевозможные ругательства и кляня себя за то, что решился на эту «прогулку», Звенислав тяжело опустился на камень и замер, пытаясь отогнать тяжёлые думы.
— Что загрустил, хозяин? – спросил незаметно материализовавшийся рядом управляющий.
— Пытаюсь понять людей, — невесело отозвался Звенислав.
Управляющий хрипло засмеялся.
— Да, уж если богу не дано понять людей, то куда нам-то, несовершенным?! – веселился он, — Уморил ты меня, право слово! Зачем тебе это?
— Доржёшься у меня сейчас! – зло пригрозил Звенислав, — Как отправлю тебя по подшефным мирам с проверкой, будешь знать!
Управляющий ухмыльнулся и показал Звениславу язык.
— Не отправишь, — отмахнулся он, — Ты без меня совсем тут с тоски загнёшься. Так зачем тебе это нужно-то?
— Понимаешь, — Звенислав задумчиво потёр подбородок, — если я смогу разобраться в людях, мне удастся докопаться до причин того, почему подлецы в состоянии жить счастливо, а порядочные люди – нет. А если у меня это получится, то я смогу исправить допущенные мною ошибки и сделать-таки всех людей счастливыми!
— Тебя не Иисус часом зовут? – съязвил управляющий, — Даже я, распоследний человек, понимаю, что всех несчастных не успокоишь, а всех голодных не накормишь. Плюнь ты на них! Смотри, главное, что бы не распускались, а на остальное рукой махни!
— Да не могу я так! – воскликнул Звенислав, — Не могу, понимаешь?! Почему у порядочных людей происходит помутнение рассудка, от чего они превращаются в каких-то изощрённых мазохистов?
Управляющий присел рядом и вздохнул.
— Да у тебя депрессия, начальник, — сказал он и дружески похлопал Звенислава по плечу, — А знаешь из-за чего?
Звенислав вопросительно вскинул брови.
— От бездеятельности. Ещё чуть-чуть, и ты из бога-экспериментатора превратишься в бога-шизофреника. Тебе срочно надо что-то делать!
Звенислав, прищурившись, ненадолго задумался, а потом вдруг подскочил, увлекая за собой управляющего.
— Пошли! Есть одна идея!
И они нырнули в открытый Звениславом пространственный тоннель.
Звенислав увлек управляющего под мрачнее своды маленькой горницы. В полу мраке обозначился силуэт сидящего у окна царя. Он был в простой рубахе, и не двигался, глядя в одну точку. Звали царя Иваном IV Грозным.
— А он знает, что произошло в государстве после его смерти? Я имею в виду, воцарение Бориса Годунова, убийство царевича Дмитрия, великий голод, смута, интервенция? — поинтересовался Звенислав. Но управляющий только пожал плечами.
— Кто его знает. Может, он интересовался всем этим, может, нет. Он как с тех пор по сыну начал страдать, так до сих пор себе не простит. Да, если хочешь знать, убиенный Иван сюда сам приходил. Говорил, что зла не держит. Царь ненадолго оживился, а потом, как тот ушел к своей благоверной, так снова сник.
Звенислав вздохнул, и решительно вошел в комнату. Царь, казалось, даже не заметил, что к нему пожаловал высокий гость. Он не изменил позы, продолжая смотреть в окно, за которым не видно было ничего, кроме серой мглы. Звенислав потряс его за плечо, но тот отреагировал, словно тряпичная кукла. Тогда рассерженный бог- экспериментатор включил яркий свет, бьющий прямо в глаза. Грозный, ослепленный внезапной вспышкой, вскочил, заметался. Звенислав, злой на себя за это недостойное притворство, все же сымитировал голос Бога свыше.
Он протрубил:
— Встань и отряхни прах со своих колен. Слушай и внимай!
Иван Васильевич испуганно начал оглядываться в поисках источника звука. Взгляд его, наконец, сфокусировался на вошедших. И он замер с открытым ртом. Молодой бог понял, что ситуацию надо срочно брать в свои руки, чтобы она, ненароком, не вышла из-под контроля, а то еще снова посохом махать задумает. На помощь неожиданно пришел управляющий. Видя растерянность своего начальника, он преобразился, приняв облик Архангела Михаила, облачённого в белоснежные одеяния, с нимбом на голове, пылающим мечом и золотой трубой в руках. При виде столь пугающего, но одновременно знакомого облика, Иван Васильевич вроде немного успокоился. И Звенислав вздохнул с облегчением, бросив благодарный взгляд на своего спасителя.
— Ну, давай, излагай высшее решение, — прошептал он «Михаилу», — Тебя он послушает.
И «Архангел», приняв торжественный вид, сообщил перепуганному царю, что его отшельничество отменяется, и отныне он становится советником молодого ангела, кивнув при этом на Звенислава.
— Почему ангела? — прошептал оскорбленный Звенислав.
— А что ты хочешь, что бы я ему сказал, что в раю был переворот? — в ответ прошипел управляющий, — И теперь у нас куча альтернативных богов? Решил окончательно его с ума свести?
— Ладно. Он потом поймет… Постепенно, — решил бог-экспериментатор.
И повел обрадованного царя к выходу.
Иван Васильевич приотстал, и управляющий, воспользовавшись этим, спросил Звенислава:
— Что ты задумал?
— Да вот хочу ад разогнать, — невозмутимо ответил тот. И обернулся к Грозному: — Мне совет Ваш понадобится, любезный царь. Не поможете ли мне решить одну задачу?
…Иван Грозный деловито распределял грешников, в соответствии с их склонностями, по местам компактного проживания. Большинство, являющихся потенциальными садомазохистами, были определены в миры, доставляющие им наибольшее удовольствие, и не причиняющие вред лицам с иными склонностями. Но желающих страдать, и только поэтому попавших в ад, было не так много. Большинство просто имело чересчур восприимчивую к собственным прегрешениям душу. А чтобы Грозный, увлекшись, и их не отправил куда-нибудь на эшафот, следили управляющий и Звенислав. Такие люди получили официальное помилование и возможность попасть в наиболее подходящее для них измерение для моральной реабилитации. «Не хотели сами своё счастье строить, так придется вас научить, как детей малых!» — приговаривал довольный Звенислав и потирал руки.
— Они еще пока не в состоянии создавать свои миры. Так как в шоке, — пояснил он свою идею, — А то еще опять, с перепугу, в ад себя загонят.
— А как же твоя мысль о невмешательстве. Мол, каждый сам себе рай создает, а кто не смог, я не виноват? — поддразнил управляющий.
— Придется кое-что в мировоззрении пересмотреть, — меланхолично заметил Звенислав, совершенно не обидевшись.
— Так, значит, теперь конец аду? Чем же ты управлять будешь? — снова спросил призрак.
— Ничего, мне места хватит, — усмехнулся бог-экспериментатор.

*************************************************************************

Звенислав проснулся в своей обычной московской квартире. «Что это было, сон? Бред? Галлюцинация? Или откровение свыше?» — мысли метались и не хотели возвращаться к действительности. Вокруг привычный уютный мирок. Любимое оружие развешано по стенам. Вот бюст Наполеона, привезенный из Парижа – всего только бюст. За окном возмущенно выпрашивают порцию корма воробьи. Они милые птички и совсем не похожи не райских чудесниц в садах Императора. На кухне ждет фамильная серебряная чашка, напоминающая о знатном роде владельцев.
Вот и все. Пора приниматься за привычную земную работу. Но, откровенно говоря, делать ничего не хотелось. То, что видел сегодня Звенислав, прочно отпечаталось в его мозгу, вытесняя оттуда все другие образы. Если это сон, то почему он так реален? Если это было на самом деле, то как Звенислав очутился здесь, в мире людей, и зачем?
Был, конечно, ещё один вариант, но Звенислав старался отмести его в сторону. Безумие. Банальная паранойя. Ведь оттого-то на Руси и любил блаженных, так как считалось, что они напрямую общаются с Богом…
Звенислав не ощущал себя безумным, но ведь этого и не должно быть. Сумасшедший никогда не признается в том, что он болен. Хотя бы потому, что не знает об этом. Но, с другой стороны, а где она, хвалёная граница нормы и патологии? Где? Что считать нормальным, а что – нет? Где единые критерии этой пресловутой нормальности?
Махнув на всё это рукой, Звенислав поднялся с постели и пошёл на кухню, чтобы сварить себе кофе. Как бы то ни было, для себя он решил одно – то, что привиделось Звениславу, он просто обязан донести до других людей. Мысль о том, что лишь разум и свободная воля делают человека человеком. И лишь осознав это, люди смогут стать творцами наравне с самим Господом.
Проповедник Джон Болл говорил: «Если из тысячи тебя правильно поймут хотя бы двое, значит, ты говорил не зря». Но поймут ли эти двое? И надо ли, что бы поняли? Ведь неизвестно, как они поймут. В конце концов, идеолог немецкого нацизма Ницше, на самом деле, терпеть не мог немцев и всячески потешался над ними. Мог ли он предположить, что его учение используют таким образом, а его любимую Австрию сделают придатком Германии? Каждый несет ответственность за свое учение. И эта ответственность и есть – крест. А нужно ли это? Наверное, все же нужно, если человек хочет быть мыслящим, а не просто жвачным тупым животным. А если так – то у него должен быть выбор.
Звенислав пригубил дымящийся кофе и пригладил взъерошенные волосы.
— Ох уж мне эти вселенские тайны! – пробормотал он и углубился в чтение вчерашней газеты.
А где-то далеко-далеко в это время всемогущий Император, творец всего сущего, с улыбкой наблюдал за своим любимцем и готовил ему новое испытание…
Переработано 19-20 октября 2005 г.

0 комментариев

  1. gryaznov_mihail

    Занятная трактовка фразы «ад и рай у нас в душе». Откровенно говоря, достаточно давно пытаюсь сам себе ответить на те же вопросы,
    — является ли «грехом» то, что человек не воспринимает, как «грех».
    Пока, прихожу к таким же выводам, как и Ваш герой.

  2. zlata_rapova_

    Уважаемый Михаил! Спасибо за интересные размышления.
    Если смотреть Блаженного Августина, то все, что является неподобающим с церковной точки зрения, и о чем человек просто даже помыслил, но не сделал, уже грех…. Но если смотреть на Тибетскую «книгу метрвых», то каждый сам для себя творит мир. И тогда грех только то, что он сам для себя выдумал. Наверное, подчинение чужой морали, это признак собственной слабости и неумения быть личгность. Подчиняться чужому мению часто удобно.
    С уважением, Злата Рапова

Добавить комментарий

Ад, созданный нами.

«Благодарю Андрея
Андреева за оказанное содействие в написании работы»

Звенислав сидел на краю безбрежной тёмной бездны и задумчиво смотрел вдаль. Вот уже долгое время он был владыкой нижнего мира. Того, что люди именовали Преисподней, хотя, на самом деле, этот мир был весьма далёк от «канонического» Ада, с такой тщательностью прорисованного в библии. Наказание здесь получали лишь те, кто считал себя виноватым в совершённых при жизни деяниях, да те, кто – в силу убогости интеллекта – просто не мог представлять себе нижний мир иначе, чем сопряжённый с вечными мучениями.
Когда-то давно Звенислав мог беспрепятственно посетить самого Императора, творца всего во вселенной, но нынче политическая ситуация изменилась, и Звенислав очутился здесь, но не как ссыльный, а, скорее, как реформатор, способный изменить что-то в лучшую сторону.
Он уже начал понемногу осваиваться в подшефном мире. Звенислав видел и кошмары разрушенных семей, когда хозяйка вновь и вновь ожидает ушедшего на войну (или к другой) любимого. Видел ссоры и брань, ненависть и убийства.
— Почему они все возвращаются к худшему? – однажды поинтересовался он у управляющего, который, помимо Звенислава, являл собой представителя власти, просто с меньшими полномочиями.
Тот загадочно улыбнулся:
— А вот пойдем, я тебе кое-что покажу.
И они направились в абсолютно непримечательную избушку, где в одиночестве куковала молодая женщина. Вокруг домика росли яркие цветы, попадались даже клумбы с розами. Сам домишко был на редкость чистым и ухоженным. Внутри висели расшитые явно самой хозяйкой полотенца. Половики из камыша тщательно вытряхнуты, пол блестит, в печке печется свежий хлеб. Невесела только сама хозяюшка. Баба молодая, и не то, чтобы совсем некрасивая. Просто глаза близко посажены, на лице какие-то красные пятна. Но, в конце концов, кто идеален? Но не находит она себе покоя. Мечется по горнице, стонет, плачет. Но вот оживилась, кинулась к окошку – ждет своего доброго молодца.
— Что же она сделала? — поинтересовался Звенислав.
— Ушел от нее мужик. Совсем голову потерял от заезжей красавицы. А Устинья, – привидение кивнуло в сторону мечущейся бабенки, — возьми, да и отправься к колдунье. Та ей какие-то корешки всучила. Устинья, она ведь как только своего ненаглядного не обхаживала. И пироги ему каждый день пекла, и ничего лишнего не требовала, ни в чем не укоряла, как иные, надышаться на него не могла. И вдруг такое дело. Совсем баба от горя голову потеряла! Сама не своя ходила, глаза от слёз опухшие, покрасневшие, шаталась, бормотала что-то… Классическое помешательство. Вот колдунья та этим и воспользовалась…
— Ну, ну, интересно? — подбодрил управляющего Звенислав.
— А молодая, та, к которой ее муж сбежал, особенно с ним не церемонилась. Только покрикивала, посмеивалась над ним. Да все наряды новые требовала. А он еще и радовался. Совсем чумной от ее красоты ходил… Тоже голову потерял, да только по другому поводу. Любовь ведь, она ж безумию подобна, порой такими дураками людей делает! — призрак замолчал и задумался.
— Что же дальше было? — одернул его Звенислав.
Управляющий откашлялся и продолжил:
— Бабка-ведьма научила Устинью, ты, мол, пригласи их к себе, чтобы замириться, значит. Мол, кто старое помянет, совет вам да любовь, и все такое. Мужик обрадовался, видно, кошки у него на душе скребли, что бросил он старую хозяйку, ушел не по-людски. И как-то в воскресенье напекла Устинья пирогов, а вместо начинки корешки положила. И пометила те пироги, которыми она гостью накормить хотела. Да только мужик все спутал. Увидел он свои любимые пирожки с зайчатиной, новая жена его так печь не умела, и накинулся на них. Не успела Устинья и глазом моргнуть, как съел ее любимый всю отраву. А девица, наоборот, фигуру блюла, а, может, еще чего, но до еды даже не дотронулась. Упал мужик прямо в горнице на пол, катается в судорогах, слишком много он корешков сразу проглотил, а Устинья мечется, причитает. Молодуха вскочила, и давай вопить на всю деревню, убивают, мол. Соседи сбежались. Устинья, в горе, призналась. А мужик у нее на глазах умер. Соседи ее сгоряча вилами забили.
— Так значит, она уже получила свое. Почему же сейчас не может жить спокойно и счастливо? — возмутился Звенислав.
— А вспомни, господин хороший, — хитро прищурилось привидение, — не ты ли когда-то говорил, что человек сам себе не прощает. Ведь ее здесь никто не держит. Только ее собственная совесть, которая грызет изнутри. … Да ты к ней не ходи. Напрасно это. Не уговоришь. Думаешь, до тебя не пробовали? Бесполезно. Не может она не терзаться. Не может сама себя простить.
— А что мужик тот? — поинтересовался Звенислав.
— А что ему сделается? – хмыкнул управляющий, – Живет со своей молодухой, про прежнюю жену и думать забыл.
— И ему, значит, никакого наказания? – возмутился Звенислав – Кстати, давно хотел спросить тебя, а где здесь маньяки, серийные убийцы, и тому подобное?
— А их здесь нет, — осклабился призрак.
— Как? — опешил Звенислав.
— Так они-то себя виновными не считают. Они свои счастливые призрачные миры строят. Как когда-то им бог-экспериментатор посоветовал, — и привидение нагло ухмыльнулось.
Звенислав зло сплюнул на землю. Он-то помнил, как в своё время научил людей, попавших в загробный мир, не надеяться на божью милость, а своими силами обустраиваться на новом месте, создавая себе параллельные миры по своему вкусу и потребностям. Что из этого получилось, Звенислав теперь видел воочию. Выходит, опять перестарались с заботой о ближнем.
И вот сейчас Звенислав сидел на краю огромной пропасти, свесив ноги вниз, и размышлял о том, чего же он этим добился? По сути, ничего хорошего. Звенислав дал могущество тем, кто был настоящими безумцами, наделив их возможностью быть равными богам. Но он не смог укрепить волю тех, кто действительно раскаивался за содеянное, потому что их наличие у них совести сводило на нет все попытки Звенислава сделать их счастливыми. Чем это было? Безумием? Но, в таком случае, что прикажете делать, признать, например, убийцу, расчленявшего детей, вменяемым? Лишь потому, что после смерти он не испытывал угрызений совести и смог избегнуть адских мук, создав свой собственный мир? Звенислав не знал ответа на этот вопрос, хотя и разум, и душа подсказывали ему правильное решение, но он всё же колебался…
Почему же те люди мучают себя? Зачем? Звенислав тряхнул головой. Все они были по-своему безумны – и Звенислав, давший людям свободу быть творцами мирозданья, и маньяки, сумевшие уклониться от кары, и честные совестливые люди, обрекшие самих себя на вечные страдания. И если со Звениславом всё было более-менее понятно – погорячился, что ж теперь сделаешь? – то с остальными было гораздо сложнее.
Так кто же безумнее – обычный человек или же зверь в человеческом обличье? Желая узнать это, Звенислав поднялся и шагнул сквозь реальность в ближайший из созданных кем-то миров.
И всё преобразилось.
Неслышно ступая по еще теплой золе, Звенислав осторожно пробирался среди обгоревших черепов и обугленных останков. Здесь когда-то шла битва. Бессмысленная, с точки зрения нормального человека. Два дальних родственника сошлись в борьбе за власть, в то время как их родине грозила опасность от куда более серьезного противника, грозившего поработить их народ. Но не только мелкие царьки обращали гораздо больше внимания на козни друг друга, но и, как загипнотизированные, их сторонники, вассалы и вилланы насмерть схватились на пограничном поле среди лесов и болот. Здесь они полегли все. Погибли оба претендента на высшую должность хранителя и защитника государства. Да и из простых людей почти никто не ушел живым, на последнем вздохе вонзая нож в горло брата. Уцелевшие же, устроили колоссальный погребальный костер надежд, и отправились принять горькую участь раба от пришедшего на родную землю завоевателя, которому уже некому было оказывать сопротивление.
Теперь на поле поселились только вороны и волки. Люди старались не забредать в проклятое место, читая на своем языке молитву, и обходя его стороной. Даже отъявленные мародеры не рисковали появляться здесь. Но все-таки что-то живое копошилось среди обгоревших костяков. Звенислав пригляделся. Хорошо одетый упитанный старец алчно рыскал между несгоревшими трупами, то отрывая с чалмы какого-то бедолаги драгоценную брошь, то, выламывая окостеневшие пальцы, пытаясь добраться до золотого кольца с рубином. Казалось, он забыл обо всем на свете. Но вот сзади послышалось приглушенное рычание, и серая тень неслышно метнулась из-за деревьев. Старик только сейчас опомнился и, бросив мешок с награбленным добром, кинулся бежать. Но разве уйдешь от волчьей стаи! Один за другим волки выскакивали из леса, предпочтя живую добычу. И вот уже на глазах изумленного Звенислава, не успевшего даже моргнуть глазом, стая облепила фигурку не в меру алчного ростовщика, повалив его на землю. Еще мгновенье, и все было кончено. Волки пировали над павшим, а издалека уже слышался вороний клекот. Словно призраки убитых воинов объединились, чтобы не допустить глумления над их позором.
Звенислав, тряхнул головой, как бы сбрасывая с глаз пелену. В сердцах пнув подвернувшийся под ногу череп, он создал проход и, шагнув в него, вновь оказался на краю бездны. Сквозь зубы выплёвывая всевозможные ругательства и кляня себя за то, что решился на эту «прогулку», Звенислав тяжело опустился на камень и замер, пытаясь отогнать тяжёлые думы.
— Что загрустил, хозяин? – спросил незаметно материализовавшийся рядом управляющий.
— Пытаюсь понять людей, — невесело отозвался Звенислав.
Управляющий хрипло засмеялся.
— Да, уж если богу не дано понять людей, то куда нам-то, несовершенным?! – веселился он, — Уморил ты меня, право слово! Зачем тебе это?
— Доржёшься у меня сейчас! – зло пригрозил Звенислав, — Как отправлю тебя по подшефным мирам с проверкой, будешь знать!
Управляющий ухмыльнулся и показал Звениславу язык.
— Не отправишь, — отмахнулся он, — Ты без меня совсем тут с тоски загнёшься. Так зачем тебе это нужно-то?
— Понимаешь, — Звенислав задумчиво потёр подбородок, — если я смогу разобраться в людях, мне удастся докопаться до причин того, почему подлецы в состоянии жить счастливо, а порядочные люди – нет. А если у меня это получится, то я смогу исправить допущенные мною ошибки и сделать-таки всех людей счастливыми!
— Тебя не Иисус часом зовут? – съязвил управляющий, — Даже я, распоследний человек, понимаю, что всех несчастных не успокоишь, а всех голодных не накормишь. Плюнь ты на них! Смотри, главное, что бы не распускались, а на остальное рукой махни!
— Да не могу я так! – воскликнул Звенислав, — Не могу, понимаешь?! Почему у порядочных людей происходит помутнение рассудка, от чего они превращаются в каких-то изощрённых мазохистов?
Управляющий присел рядом и вздохнул.
— Да у тебя депрессия, начальник, — сказал он и дружески похлопал Звенислава по плечу, — А знаешь из-за чего?
Звенислав вопросительно вскинул брови.
— От бездеятельности. Ещё чуть-чуть, и ты из бога-экспериментатора превратишься в бога-шизофреника. Тебе срочно надо что-то делать!
Звенислав, прищурившись, ненадолго задумался, а потом вдруг подскочил, увлекая за собой управляющего.
— Пошли! Есть одна идея!
И они нырнули в открытый Звениславом пространственный тоннель.
Звенислав увлек управляющего под мрачнее своды маленькой горницы. В полу мраке обозначился силуэт сидящего у окна царя. Он был в простой рубахе, и не двигался, глядя в одну точку. Звали царя Иваном IV Грозным.
— А он знает, что произошло в государстве после его смерти? Я имею в виду, воцарение Бориса Годунова, убийство царевича Дмитрия, великий голод, смута, интервенция? — поинтересовался Звенислав. Но управляющий только пожал плечами.
— Кто его знает. Может, он интересовался всем этим, может, нет. Он как с тех пор по сыну начал страдать, так до сих пор себе не простит. Да, если хочешь знать, убиенный Иван сюда сам приходил. Говорил, что зла не держит. Царь ненадолго оживился, а потом, как тот ушел к своей благоверной, так снова сник.
Звенислав вздохнул, и решительно вошел в комнату. Царь, казалось, даже не заметил, что к нему пожаловал высокий гость. Он не изменил позы, продолжая смотреть в окно, за которым не видно было ничего, кроме серой мглы. Звенислав потряс его за плечо, но тот отреагировал, словно тряпичная кукла. Тогда рассерженный бог- экспериментатор включил яркий свет, бьющий прямо в глаза. Грозный, ослепленный внезапной вспышкой, вскочил, заметался. Звенислав, злой на себя за это недостойное притворство, все же сымитировал голос Бога свыше.
Он протрубил:
— Встань и отряхни прах со своих колен. Слушай и внимай!
Иван Васильевич испуганно начал оглядываться в поисках источника звука. Взгляд его, наконец, сфокусировался на вошедших. И он замер с открытым ртом. Молодой бог понял, что ситуацию надо срочно брать в свои руки, чтобы она, ненароком, не вышла из-под контроля, а то еще снова посохом махать задумает. На помощь неожиданно пришел управляющий. Видя растерянность своего начальника, он преобразился, приняв облик Архангела Михаила, облачённого в белоснежные одеяния, с нимбом на голове, пылающим мечом и золотой трубой в руках. При виде столь пугающего, но одновременно знакомого облика, Иван Васильевич вроде немного успокоился. И Звенислав вздохнул с облегчением, бросив благодарный взгляд на своего спасителя.
— Ну, давай, излагай высшее решение, — прошептал он «Михаилу», — Тебя он послушает.
И «Архангел», приняв торжественный вид, сообщил перепуганному царю, что его отшельничество отменяется, и отныне он становится советником молодого ангела, кивнув при этом на Звенислава.
— Почему ангела? — прошептал оскорбленный Звенислав.
— А что ты хочешь, что бы я ему сказал, что в раю был переворот? — в ответ прошипел управляющий, — И теперь у нас куча альтернативных богов? Решил окончательно его с ума свести?
— Ладно. Он потом поймет… Постепенно, — решил бог-экспериментатор.
И повел обрадованного царя к выходу.
Иван Васильевич приотстал, и управляющий, воспользовавшись этим, спросил Звенислава:
— Что ты задумал?
— Да вот хочу ад разогнать, — невозмутимо ответил тот. И обернулся к Грозному: — Мне совет Ваш понадобится, любезный царь. Не поможете ли мне решить одну задачу?
…Иван Грозный деловито распределял грешников, в соответствии с их склонностями, по местам компактного проживания. Большинство, являющихся потенциальными садомазохистами, были определены в миры, доставляющие им наибольшее удовольствие, и не причиняющие вред лицам с иными склонностями. Но желающих страдать, и только поэтому попавших в ад, было не так много. Большинство просто имело чересчур восприимчивую к собственным прегрешениям душу. А чтобы Грозный, увлекшись, и их не отправил куда-нибудь на эшафот, следили управляющий и Звенислав. Такие люди получили официальное помилование и возможность попасть в наиболее подходящее для них измерение для моральной реабилитации. «Не хотели сами своё счастье строить, так придется вас научить, как детей малых!» — приговаривал довольный Звенислав и потирал руки.
— Они еще пока не в состоянии создавать свои миры. Так как в шоке, — пояснил он свою идею, — А то еще опять, с перепугу, в ад себя загонят.
— А как же твоя мысль о невмешательстве. Мол, каждый сам себе рай создает, а кто не смог, я не виноват? — поддразнил управляющий.
— Придется кое-что в мировоззрении пересмотреть, — меланхолично заметил Звенислав, совершенно не обидевшись.
— Так, значит, теперь конец аду? Чем же ты управлять будешь? — снова спросил призрак.
— Ничего, мне места хватит, — усмехнулся бог-экспериментатор.

*************************************************************************

Звенислав проснулся в своей обычной московской квартире. «Что это было, сон? Бред? Галлюцинация? Или откровение свыше?» — мысли метались и не хотели возвращаться к действительности. Вокруг привычный уютный мирок. Любимое оружие развешано по стенам. Вот бюст Наполеона, привезенный из Парижа – всего только бюст. За окном возмущенно выпрашивают порцию корма воробьи. Они милые птички и совсем не похожи не райских чудесниц в садах Императора. На кухне ждет фамильная серебряная чашка, напоминающая о знатном роде владельцев.
Вот и все. Пора приниматься за привычную земную работу. Но, откровенно говоря, делать ничего не хотелось. То, что видел сегодня Звенислав, прочно отпечаталось в его мозгу, вытесняя оттуда все другие образы. Если это сон, то почему он так реален? Если это было на самом деле, то как Звенислав очутился здесь, в мире людей, и зачем?
Был, конечно, ещё один вариант, но Звенислав старался отмести его в сторону. Безумие. Банальная паранойя. Ведь оттого-то на Руси и любил блаженных, так как считалось, что они напрямую общаются с Богом…
Звенислав не ощущал себя безумным, но ведь этого и не должно быть. Сумасшедший никогда не признается в том, что он болен. Хотя бы потому, что не знает об этом. Но, с другой стороны, а где она, хвалёная граница нормы и патологии? Где? Что считать нормальным, а что – нет? Где единые критерии этой пресловутой нормальности?
Махнув на всё это рукой, Звенислав поднялся с постели и пошёл на кухню, чтобы сварить себе кофе. Как бы то ни было, для себя он решил одно – то, что привиделось Звениславу, он просто обязан донести до других людей. Мысль о том, что лишь разум и свободная воля делают человека человеком. И лишь осознав это, люди смогут стать творцами наравне с самим Господом.
Проповедник Джон Болл говорил: «Если из тысячи тебя правильно поймут хотя бы двое, значит, ты говорил не зря». Но поймут ли эти двое? И надо ли, что бы поняли? Ведь неизвестно, как они поймут. В конце концов, идеолог немецкого нацизма Ницше, на самом деле, терпеть не мог немцев и всячески потешался над ними. Мог ли он предположить, что его учение используют таким образом, а его любимую Австрию сделают придатком Германии? Каждый несет ответственность за свое учение. И эта ответственность и есть – крест. А нужно ли это? Наверное, все же нужно, если человек хочет быть мыслящим, а не просто жвачным тупым животным. А если так – то у него должен быть выбор.
Звенислав пригубил дымящийся кофе и пригладил взъерошенные волосы.
— Ох уж мне эти вселенские тайны! – пробормотал он и углубился в чтение вчерашней газеты.
А где-то далеко-далеко в это время всемогущий Император, творец всего сущего, с улыбкой наблюдал за своим любимцем и готовил ему новое испытание…
Переработано 19-20 октября 2005 г.

0 комментариев

  1. Аноним

    Дорогя Злата!У тебя получилась хорошая (подозрительно под Стругацких («Трудно быть БОГОМ») вещь. Там только»донести до людей»- запрещалось. И «творить, как Господь»- тоже. А так — кратко но тоже самое. Прости. С уважением, Алекс.

  2. andrey_andreev

    Я пришёл заступаться за даму. 🙂
    Dear Алекс!
    То, что Вы прочитали, — небольшая часть одного из романов Златы, просто переработанная в законченное произведение, чтобы она имела логическую завершённость и могла полноценно участвовать в настоящем конкурсе. Очень рекомендую Вам ознакомиться с самими романами («Вечно живущий», «Путь Бога» и «Боги не отбрасывают тени»), и тогда Вы увидите, что сходство со Стругацкими весьма поверхностно.
    Опять же, схожесть сюжетов ещё не означает тождественности, одинаковости смысла. Если Вы внимательнее вчитаетесь в рассказ, то увидите, что главной мыслью его является не то, что человек может и должен быть равен богу по могуществу, поскольку он создан по образу и подобию божьему. Трагедия в том, что порядочные люди, руководствуясь своей совестью и моральными принципами, по своей воле обрекают себя на страдания, создавая ад собственными руками, а безжалостные убийцы и прочие низкие люди, лишённые раскаянья за свои поступки, становятся равными самому господу, сотворив свои собственные вселенные и живя в них в своё удовольствие.
    В сущности, реальный ад — это наша совесть. Поэтому совсем необязательно на самом деле пребывать в Преисподней, чтобы ощущать адские мучения. Угрызения совести — это то, от чего не спрячешься нигде и никогда.
    И вот возникает вопрос: так кто же на самом деле безумен — серийный убийца, лишающий жизни детей и смотрящий на это своё «хобби» как на нечто, само собой разумеющееся, или же человек, случайно сбивший на скоростном шоссе котёнка и изводящий себя после этого ежедневно? Где норма? Где патология? Где грань между ними? Чем руководствуется общество, когда из двух людей с одинаковыми взглядами одного помещают в психиатрическую больницу, а другого выбирают депутатом в Государственную думу? Ведь если посадить рядом типичного параноика и кое-кого из депутатов высшего законодательного органа нашей страны и дать им возможность высказаться, то никто не заметит абсолютно никакой разницы между их высказываниями. И депутат, и психически больной человек будут говорить одинаково логично и обоснованно. Так где же всё-таки эта грань? Где?
    Пусть моё мнение субъективно, но именно в этом ракурсе я воспринял рассказ Златы «Ад, созданный нами». Безусловно, я могу и ошибаться, но ведь все мы люди, и любой из нас от этого не застрахован.
    С уважением, Андрей Андреев.

  3. Аноним

    Дорогой Андрей! Прости гада, но вот с тобой я согласен . С рассказом — нет.Это 100% фэнтези. А тем более когда читателю(а в данном случае я читатель) так подробно обьясняют, что именно хотел сказать и показать автор значит автор не довел рассказ до понимания. Верю , что роман без вырванной из него части- хорош. Но вырванный из романа хороший кусок и читается как , прости, вырванный , и смысл которого надо разъяснять. КОНЕЧНО, ДО РАССКАЗА ЕГО ДОВЕСТИ МОЖНО. Тяжело , долго но можно. Вопрос- а нужно? С огромным уважением, Алекс.

  4. zlata_rapova_

    Уважаемый критик! Во-первых, спасибо за то, что Вы решили направить на меня свой плевок. Во-вторых, я, конечно, читала «Трудно быть Богом» Стругацких, и, насколько я помню, дело происходит на другой планете, а не в аду. Там средневековая культура и современные люди пытаются их немного облагородить. Так что я вообще не усматриваю в данных вещах ВООБЩЕ ничего общего. Более того, сейчас огромное колличество произведений ( и на этом портале так же, касающихся Бога, ада и т.д.) Простите, но даже этим грешили и более древние автры Данте, Гете. Так кто из них плагиатор? У каждого своя мысль, которую он развивает. Кроме того, позвольте напомнить Вам, что был такой Гораций в Древнем Риме, который написал «Памятник». Если латынь изучали, то должны знать, что потом русский автор Державин перевел его на свой лад . А уже потом Пушкин «содрал» это уже у Державина и написал свой «памятник нерукотворный». Может, если исходить из Вашей позиции, надо взять бульдозер и снести памятник этому проклятому плагиатору Пушкину, у которого с памятиком Горация гораздо больше общего нежели чем мой ад и средневековый мир Стругацких? Или Вы так сильно за что-то ненавидите лично меня? Те м более, что так вольно обращаетесь на «Ты». Видно, мы знакомы, да я запамятовала? Так скажите за что? Хоть знать буду. Если виновата, принесу извинения.

  5. anna_ksso_

    Ваш рассказ очень сложный для понимания. Наверняка, Вы сталкиваетесь с разными мнениями, разными суждениями, категоричными, сравнительными или какими-либо ещё. Это всё от своеобразия и субъективности понимания. Вы затрагиваете философию безумия, опять же, если я правильно поняла. Где норма? Где патология? Кто и почему и как безумен, и по настоящему или нет. Вы затрагиваете, но не отвечаете, и не подводите к ответу. Потому смысловой концовки нет. Да, безусловно, я знаю людей, которые в силу собственных ошибок и поступков в жизни сходят с ума, сводят сами себя с ума, доводят себя до такого состояния. Все убийцы и маньяки — безумцы. У них идёт серьезное нарушение психики, и то, что они оправдывают себя и не осуждают ещё не говорит о том, что они счастливы…Об этом можно рассуждать долго. Можно даже найти ответы на некоторые вопросы, или, по крайней мере, приблизиться к истине.
    Я не поняла истории о боге-экспериментаторе. Что это? Что Вы пытались показать этой историей?
    И ещё: «Сумасшедший никогда не признается в том, что он болен. Хотя бы потому, что не знает об этом.» Насколько Вы уверены в этих словах? Я не буду опровергать их, хотя могла бы, мне просто очень интересно, откуда у Вас такое убеждение и на чём основано?
    Искренне надеюсь, что ни чем не обидела Вас и Вашу работу. Все мои слова преследуют лишь одну цель — как можно глубже понять Ваш рассказ и сложить о нём правильное и точно, пусть и субъективное, мнение.
    С уважение, Аня.

  6. andrey_andreev

    Здравствуйте, Аня!
    Позвольте я отвечу на один из Ваших вопросов. В принципе, я мог бы ответить на любой из них, но, думаю, это будет не совсем справедливо по отношению к Злате, которой, собственно, и были адресованы эти вопросы.
    Вот то, что я хотел бы прокомментировать:
    «И ещё: «Сумасшедший никогда не признается в том, что он болен. Хотя бы потому, что не знает об этом.» Насколько Вы уверены в этих словах? Я не буду опровергать их, хотя могла бы, мне просто очень интересно, откуда у Вас такое убеждение и на чём основано?»
    Ещё в студенческие годы, когда мы изучали курс судебной психиатрии, мне и моим однокурсникам приходилось бывать в стенах местной психиатрической больницы. Для закрепления пройденного материала там нам демонстрировали различных больных, вели с ними беседы, при которых мы присутствовали, а потом излагали нам историю болезни конкретного пациента. Именно тогда я впервые вживую (а не на уровне теоретических изысканий) столкнулся с тем, что грани между безумием и здравым рассудком не существует вообще. Абсолютно. Это повергло меня в шок, но от правды никуда не деться. Две трети (если не больше) так называемых сумасшедших ничем не отличаются от обычных людей, а в общении они ведут себя точно так же, как и любой среднестатистический человек. Почему общество признало из безумными? В силу разных факторов. И, поверьте, далеко не всегда объективных.
    Например, один из пациентов, бывший полковник, попал первый раз в психиатрическую больницу ещё в советское время с диагнозом паранойя за свои взгляды и убеждения (думаю, помните, что подобные методы в те времена практиковались). Усилиями медиков и под действием психотропных препаратов человек вскоре на самом деле немного «подвинулся», но не настолько, что бы навечно «поселиться» в лечебнице. Однако штамп «психически больной» к нему пристал прочно. И вот теперь сын этого полковника, обладателя трёхкомнатной квартиры и солидной пенсии, регулярно сдаёт своего отца в дурдом. Лишь затем, чтобы тот не мешал ему жить и чтобы была возможность присваивать себе отцовские деньги. «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство». Сыновняя любовь по-русски.
    Но я удалился от основной темы. Когда всех без исключения больных, с которыми нам приходилось сталкиваться, спрашивали (кстати, вопрос стандартный и задаётся постоянно всем «клиентам» психиатрической больницы): «Вы считаете себя сумасшедшим?», ни один из них не ответил утвердительно. А ведь их было не двое или трое, а значительно больше. В лучшем случае больные допускали, что у них просто «расшатались нервы, поэтому нужно попить лекарства и успокоиться», но никак не признавали наличия у себя безумия.
    Надеюсь, мне удалось ответить на Ваш вопрос.
    С наилучшими пожеланиями, Андрей Андреев.

  7. zlata_rapova_

    Дорогая Аня! Наконец, у меня снова включился интернет, и я могу ответить на Ваши вопросы. Простите, что не сделала это раньше, но, поверьте, не из-за отсутствия вежливости.
    На некоторые вопросы уже ответил Андрей Андреев, за что я ему чрезвычайно благолдарна. Но я тоже внесу свой вклад. Мне тоже приходилось разговариватьс психиаторами, и они в один голос уверяли, что нормы вообще не существует и все мы в той или иной мере сумасшедшие. Но, без сомнения, все же существуют какие-то критерии. Вот, например, Вы знаете, как зовут президента России и как он выглядит? А мне однажды приходилось встречать старушку, которая, проявляя во всем остальном подлиное благоразумие ( и даже хитрость), утверждала, что именно она является президентом России.
    Теперь по сюжету рассказа. На самом деле это большая книга, состоящая их нескольких частей. В стиле фэнтази и с философским уклоном. Первая книга, где начинается история альтернативного Бога Звенислава и раскрывается смысл его появления, называется «Вечно живущий», далее следует вторая часть «Боги не отбрасывают тени» и, наконец, третья «Путь Бога». Сейчас я работаю над четвертой книгой «Мир без Бога». В этих произведениях я стараюсь осмыслить извечные вопросы, которыми задается все мыслящее человечество. Ответ на него не может быть однозначен. Потому что только в первом классе можно задать школьникам вопрос: в чем смысл жизни и они на него легко обязаны ответить. На самом же деле философы на протяжение тысячелетий бились над данным вопросом и вопросом существования Бога. Есть ли он и какой он. Поэтому я не ставлю задачей ответить на этот вопрос, я хочу, чтобы Вы сами задумались над этой темой. И это будет главной моей наградой. Если люди начнут мыслить и задавать вопросы, а не вести себя часто подобно жвачному животному, которого ничего не интересует, кроме зеленой травы или «зеленых».
    Меня обвинили в этой работе, что это просто вырванный кусок из романа, но это не так. Я этим грешила прежде, но, когда поняла, что людям трудно читать отдельные куски, благодаря талантливому и мудрому автору Андрею Андрееву, довела этот рассказ до логического завершения. Повторяю: цель рассказа — это как раз заставить людей задуматься. При чем часто над очевидными вещами.
    А если интересны романы в полном объеме, их можно найти на моей страничке. Путь Бога, как и человека еще далеко не закончен.
    Надеюсь, мне удалось что-то пояснить Вам, если же нет, готова отвечать на дальнейшие вопросы. С уважением, Злата Рапова.

  8. karen_agamirzoev_Tulli

    Здравствуйте, Злата. Лично мне работа показалась очень интересной и во многом созвучной моим внутренним ощущениям. Ведь это верно, что самый строгий судья — наша совесть. Совесть не позволяет нам быть свободными. Думаю, что совесть тоже может быть безумной (Так, меня понесло. Кажется я это написал уже от себя. У Вас этого не было). Возможно, что всевышний проводит только ему понятные эсперименты с нашей совестью. Все, что у Вас здесь изложено как-то свободно уместилось в моем понимании этих категорий. Творите. Успехов, Tulli.

  9. zlata_rapova_

    Большое Вам спасибо. Для меня важнее всего, чтобы люди, прочитав, не просто приняли к сведению, а начали рассуждать и домысливать сами. В этом и смысл творчества. Иначе это был бы урок в школе.
    Вы понимаете все даже лучше меня самой. Поэтому еще раз большое Вам спасибо.
    Суважением. Злата Рапова.

  10. natalya_balueva_

    Как хорошо, что когда я распечатала себе этот рассказ, для прочтения, всей этой полемики в рецензиях еще не было:)
    Не буду вчитываться в мнения предыдущих рецензоров, скажу только то, что сама почувствовала.
    Идея мне показалась очень интересной. Почему подлецы умеют жить счастливо, а люди с совестью, оступившись хоть раз, ежедневно сами себе создают ад? И кто же из них более безумен?
    Я уже поняла, что это отрывок. Хотя он достаточно самодостаточен, но все равно, наверное стоит выбрать время и прочесть все целиком.
    Бог-экспериментатор… Интересно.
    Спасибо.

  11. zlata_rapova_

    Дорогая Наталья! Большое спасибо за понимание и за вдумчивое отношение к произведению и к проблеме, которую я поставила. Да, Вы правы. Это кусок из романа. Я все пытаюсь понять, что надо сделать для людей, чтобы они жили лучше. С точки зрения Бога. А также с точки зрения литератора, потому что мы, пишущие люди должны вести за собой людей. Вести к доброму, а не окунать в пошлость и примитив. Поэтому я все время и призываю к доброте на этом потрале. Поскольку если уж мы, творческие люди, будем выливать друг на друга помои, то что ждать от наших читателей?
    Первая часть, начало альтернативного Бога Звенислава — это «Вечно живущий, вторая «Боги не отбрасывают тени», третья «Путь Бога». Всех их можно найти на моей странице.
    И сейчас я пишу «Мир без Бога». Потому что такую сложную проблему, над которым века бьется человечество быстро не решишь. Но хотелась бы выбрать верный путь к решению, а это не просто.
    С глубоким уважением, Злата Рапова

  12. arman

    Добрый день, Злата! Скажу сразу, понравилось то, что отрывок заставляет, причем, именно заставляет задумываться над обозначенной Вами проблемой. Сам думаю над этим вопросом всю свою сознательную жизнь. Знаете, к какому неутишиетльному выводу пришел я? К оправданию зла в качестве необходимого основания стремления к добру, да и вообще всякого развития… Если Вам интересно и Вы не чужды философской мысли, то я, думаю, мог бы помочь Вам в чем-то (в некоторых аспектах) осознать еще более глубже данную проблему…

  13. zlata_rapova_

    Здравствуйте, Арман! Спасибо Вам за рецензию и предложение поделиться своими мыслями. Конечно, мыслящие люди не могут не задумываться над философскими вопросами добра и зла, жизни и смерти. Этот кусок, который Вы прочли, лишь часть нескольких романов, где обозначены все эти вопросы. Они есть в «моих произведениях» на моей странице. Первая часть называется «Вечно живущий», вторая «Боги не отбрасывают тени», третья «Путь Бога». Сейчас я пишу «Мир без Бога». Будет и пятая часть, потому что над всеми этими проблемами думали мудрецы тысячелетиями, да так ни к чему единому и не пришли. Но это не означает, что не надо об этом думать. Поэтому с интересом прочту, если Вы мне их выскажете, Ваши взгляды.
    С уважением, Злата Рапова.

  14. natalya_batsanova

    Злата! Каждый раз прочитывая новое твое произведение, ловлю себя на мысли, что опять и опять прокручиваю в голове прочитанное…
    Произведения заставляют задумываться о несовершенности нашего мира, о том, что мы сами тянем этот мир в пропасть: своими поступками, своими мыслями. И даже Боги не могут ничего изменить, ведь несмотря на все подсказки, мы выбираем свой путь, «творим» беды и несчастья, войны… Постоянно и на каждом шагу люди попирают заповеди: не убий, не воруй, не прелюбодействуй… Как всё это остановить? Как заставить задуматься? Наверное, такими прекрасными произведениями…

    «А где-то далеко-далеко в это время всемогущий Император, творец всего сущего, с улыбкой наблюдал за своим любимцем и готовил ему новое испытание…»

    Нам всем посылаются испытания, но мы часто не выдерживаем их…
    Тепла и удачи! Наталья.

  15. zlata_rapova_

    Большое спасибо, Наташа. Это отрывок из романа «Боги не отбрасывают тени». Первая часть «Вечно живущий» Как раз о Богах и о людях. Собственно, сейчас я заканчиваю четвертый роман на эту тему. Так что будет , как я предполагаю пять частей. А зачем, станет ясно, если все это осилишь прочитать.
    Всего самого хорошего. Злата

  16. a_ahundov

    «Наказание здесь получали лишь те, кто считал себя виноватым в совершённых при жизни деяниях» — с первых же строк натолкнулся на близкие себе мысли) давно я увлекался кришнаитством. так вот, у кришнаитов бытует мнение, что для того, чтобы попасть к Богу, достаточно подумать о нем в последний момент жизни, так же просто попасть куда угодно, только подумав об этом, я думаю, здесь все даже глубже — каждый из нас в последний момент жизни, последней мыслью творит новый мир на поле, предоставленной Творцом, ты переходишь в разряды такого же творца миров, а вот каким будет этот мир, зависит уже от твоей подготовленности в этой жизни, от твоей подготовки себя к последней мысле-воле!
    очень-очень много мыслей! и твой Звенислав очень симпатичный герой))

  17. zlata_rapova_

    Айдын, я потрясена! Ты ведь не читал роман полностью, но все угадал. Там об этом открытым текстом говорится! Ты молодец! Восхищаюсь эрудицией и прницательностью.
    С глубоким уважением. Злата

  18. a_ahundov

    скорее, Злата, это не проницательность, а знание) ты видела мой любимый фильм: «Куда приводят мечты»? Вдумайся уже только в название))) кстати, у меня есть пьеса с таким названием, она — продолжение той, которую я выставил здесь в конкурсе пьес, наверное зря, поскольку она не прозой написана)

Добавить комментарий

Ад, созданный нами.

Злата Рапова и Андрей Андреев.

Звенислав сидел на краю безбрежной тёмной бездны и задумчиво смотрел вдаль. Вот уже долгое время он был владыкой нижнего мира. Того, что люди именовали Преисподней, хотя, на самом деле, этот мир был весьма далёк от «канонического» Ада, с такой тщательностью прорисованного в библии. Наказание здесь получали лишь те, кто считал себя виноватым в совершённых при жизни деяниях, да те, кто – в силу убогости интеллекта – просто не мог представлять себе нижний мир иначе, чем сопряжённый с вечными мучениями.
Когда-то давно Звенислав мог беспрепятственно посетить самого Императора, творца всего во вселенной, но нынче политическая ситуация изменилась, и Звенислав очутился здесь, но не как ссыльный, а, скорее, как реформатор, способный изменить что-то в лучшую сторону.
Он уже начал понемногу осваиваться в подшефном мире. Звенислав видел и кошмары разрушенных семей, когда хозяйка вновь и вновь ожидает ушедшего на войну (или к другой) любимого. Видел ссоры и брань, ненависть и убийства.
— Почему они все возвращаются к худшему? – однажды поинтересовался он у управляющего, который, помимо Звенислава, являл собой представителя власти, просто с меньшими полномочиями.
Тот загадочно улыбнулся:
— А вот пойдем, я тебе кое-что покажу.
И они направились в абсолютно непримечательную избушку, где в одиночестве куковала молодая женщина. Вокруг домика росли яркие цветы, попадались даже клумбы с розами. Сам домишко был на редкость чистым и ухоженным. Внутри висели расшитые явно самой хозяйкой полотенца. Половики из камыша тщательно вытряхнуты, пол блестит, в печке печется свежий хлеб. Невесела только сама хозяюшка. Баба молодая, и не то, чтобы совсем некрасивая. Просто глаза близко посажены, на лице какие-то красные пятна. Но, в конце концов, кто идеален? Но не находит она себе покоя. Мечется по горнице, стонет, плачет. Но вот оживилась, кинулась к окошку – ждет своего доброго молодца.
— Что же она сделала? — поинтересовался Звенислав.
— Ушел от нее мужик. Совсем голову потерял от заезжей красавицы. А Устинья, – привидение кивнуло в сторону мечущейся бабенки, — возьми, да и отправься к колдунье. Та ей какие-то корешки всучила. Устинья, она ведь как только своего ненаглядного не обхаживала. И пироги ему каждый день пекла, и ничего лишнего не требовала, ни в чем не укоряла, как иные, надышаться на него не могла. И вдруг такое дело. Совсем баба от горя голову потеряла! Сама не своя ходила, глаза от слёз опухшие, покрасневшие, шаталась, бормотала что-то… Классическое помешательство. Вот колдунья та этим и воспользовалась…
— Ну, ну, интересно? — подбодрил управляющего Звенислав.
— А молодая, та, к которой ее муж сбежал, особенно с ним не церемонилась. Только покрикивала, посмеивалась над ним. Да все наряды новые требовала. А он еще и радовался. Совсем чумной от ее красоты ходил… Тоже голову потерял, да только по другому поводу. Любовь ведь, она ж безумию подобна, порой такими дураками людей делает! — призрак замолчал и задумался.
— Что же дальше было? — одернул его Звенислав.
Управляющий откашлялся и продолжил:
— Бабка-ведьма научила Устинью, ты, мол, пригласи их к себе, чтобы замириться, значит. Мол, кто старое помянет, совет вам да любовь, и все такое. Мужик обрадовался, видно, кошки у него на душе скребли, что бросил он старую хозяйку, ушел не по-людски. И как-то в воскресенье напекла Устинья пирогов, а вместо начинки корешки положила. И пометила те пироги, которыми она гостью накормить хотела. Да только мужик все спутал. Увидел он свои любимые пирожки с зайчатиной, новая жена его так печь не умела, и накинулся на них. Не успела Устинья и глазом моргнуть, как съел ее любимый всю отраву. А девица, наоборот, фигуру блюла, а, может, еще чего, но до еды даже не дотронулась. Упал мужик прямо в горнице на пол, катается в судорогах, слишком много он корешков сразу проглотил, а Устинья мечется, причитает. Молодуха вскочила, и давай вопить на всю деревню, убивают, мол. Соседи сбежались. Устинья, в горе, призналась. А мужик у нее на глазах умер. Соседи ее сгоряча вилами забили.
— Так значит, она уже получила свое. Почему же сейчас не может жить спокойно и счастливо? — возмутился Звенислав.
— А вспомни, господин хороший, — хитро прищурилось привидение, — не ты ли когда-то говорил, что человек сам себе не прощает. Ведь ее здесь никто не держит. Только ее собственная совесть, которая грызет изнутри. … Да ты к ней не ходи. Напрасно это. Не уговоришь. Думаешь, до тебя не пробовали? Бесполезно. Не может она не терзаться. Не может сама себя простить.
— А что мужик тот? — поинтересовался Звенислав.
— А что ему сделается? – хмыкнул управляющий, – Живет со своей молодухой, про прежнюю жену и думать забыл.
— И ему, значит, никакого наказания? – возмутился Звенислав – Кстати, давно хотел спросить тебя, а где здесь маньяки, серийные убийцы, и тому подобное?
— А их здесь нет, — осклабился призрак.
— Как? — опешил Звенислав.
— Так они-то себя виновными не считают. Они свои счастливые призрачные миры строят. Как когда-то им бог-экспериментатор посоветовал, — и привидение нагло ухмыльнулось.
Звенислав зло сплюнул на землю. Он-то помнил, как в своё время научил людей, попавших в загробный мир, не надеяться на божью милость, а своими силами обустраиваться на новом месте, создавая себе параллельные миры по своему вкусу и потребностям. Что из этого получилось, Звенислав теперь видел воочию. Выходит, опять перестарались с заботой о ближнем.
И вот сейчас Звенислав сидел на краю огромной пропасти, свесив ноги вниз, и размышлял о том, чего же он этим добился? По сути, ничего хорошего. Звенислав дал могущество тем, кто был настоящими безумцами, наделив их возможностью быть равными богам. Но он не смог укрепить волю тех, кто действительно раскаивался за содеянное, потому что их наличие у них совести сводило на нет все попытки Звенислава сделать их счастливыми. Чем это было? Безумием? Но, в таком случае, что прикажете делать, признать, например, убийцу, расчленявшего детей, вменяемым? Лишь потому, что после смерти он не испытывал угрызений совести и смог избегнуть адских мук, создав свой собственный мир? Звенислав не знал ответа на этот вопрос, хотя и разум, и душа подсказывали ему правильное решение, но он всё же колебался…
Почему же те люди мучают себя? Зачем? Звенислав тряхнул головой. Все они были по-своему безумны – и Звенислав, давший людям свободу быть творцами мирозданья, и маньяки, сумевшие уклониться от кары, и честные совестливые люди, обрекшие самих себя на вечные страдания. И если со Звениславом всё было более-менее понятно – погорячился, что ж теперь сделаешь? – то с остальными было гораздо сложнее.
Так кто же безумнее – обычный человек или же зверь в человеческом обличье? Желая узнать это, Звенислав поднялся и шагнул сквозь реальность в ближайший из созданных кем-то миров.
И всё преобразилось.
Неслышно ступая по еще теплой золе, Звенислав осторожно пробирался среди обгоревших черепов и обугленных останков. Здесь когда-то шла битва. Бессмысленная, с точки зрения нормального человека. Два дальних родственника сошлись в борьбе за власть, в то время как их родине грозила опасность от куда более серьезного противника, грозившего поработить их народ. Но не только мелкие царьки обращали гораздо больше внимания на козни друг друга, но и, как загипнотизированные, их сторонники, вассалы и вилланы насмерть схватились на пограничном поле среди лесов и болот. Здесь они полегли все. Погибли оба претендента на высшую должность хранителя и защитника государства. Да и из простых людей почти никто не ушел живым, на последнем вздохе вонзая нож в горло брата. Уцелевшие же, устроили колоссальный погребальный костер надежд, и отправились принять горькую участь раба от пришедшего на родную землю завоевателя, которому уже некому было оказывать сопротивление.
Теперь на поле поселились только вороны и волки. Люди старались не забредать в проклятое место, читая на своем языке молитву, и обходя его стороной. Даже отъявленные мародеры не рисковали появляться здесь. Но все-таки что-то живое копошилось среди обгоревших костяков. Звенислав пригляделся. Хорошо одетый упитанный старец алчно рыскал между несгоревшими трупами, то отрывая с чалмы какого-то бедолаги драгоценную брошь, то, выламывая окостеневшие пальцы, пытаясь добраться до золотого кольца с рубином. Казалось, он забыл обо всем на свете. Но вот сзади послышалось приглушенное рычание, и серая тень неслышно метнулась из-за деревьев. Старик только сейчас опомнился и, бросив мешок с награбленным добром, кинулся бежать. Но разве уйдешь от волчьей стаи! Один за другим волки выскакивали из леса, предпочтя живую добычу. И вот уже на глазах изумленного Звенислава, не успевшего даже моргнуть глазом, стая облепила фигурку не в меру алчного ростовщика, повалив его на землю. Еще мгновенье, и все было кончено. Волки пировали над павшим, а издалека уже слышался вороний клекот. Словно призраки убитых воинов объединились, чтобы не допустить глумления над их позором.
Звенислав, тряхнул головой, как бы сбрасывая с глаз пелену. В сердцах пнув подвернувшийся под ногу череп, он создал проход и, шагнув в него, вновь оказался на краю бездны. Сквозь зубы выплёвывая всевозможные ругательства и кляня себя за то, что решился на эту «прогулку», Звенислав тяжело опустился на камень и замер, пытаясь отогнать тяжёлые думы.
— Что загрустил, хозяин? – спросил незаметно материализовавшийся рядом управляющий.
— Пытаюсь понять людей, — невесело отозвался Звенислав.
Управляющий хрипло засмеялся.
— Да, уж если богу не дано понять людей, то куда нам-то, несовершенным?! – веселился он, — Уморил ты меня, право слово! Зачем тебе это?
— Доржёшься у меня сейчас! – зло пригрозил Звенислав, — Как отправлю тебя по подшефным мирам с проверкой, будешь знать!
Управляющий ухмыльнулся и показал Звениславу язык.
— Не отправишь, — отмахнулся он, — Ты без меня совсем тут с тоски загнёшься. Так зачем тебе это нужно-то?
— Понимаешь, — Звенислав задумчиво потёр подбородок, — если я смогу разобраться в людях, мне удастся докопаться до причин того, почему подлецы в состоянии жить счастливо, а порядочные люди – нет. А если у меня это получится, то я смогу исправить допущенные мною ошибки и сделать-таки всех людей счастливыми!
— Тебя не Иисус часом зовут? – съязвил управляющий, — Даже я, распоследний человек, понимаю, что всех несчастных не успокоишь, а всех голодных не накормишь. Плюнь ты на них! Смотри, главное, что бы не распускались, а на остальное рукой махни!
— Да не могу я так! – воскликнул Звенислав, — Не могу, понимаешь?! Почему у порядочных людей происходит помутнение рассудка, от чего они превращаются в каких-то изощрённых мазохистов?
Управляющий присел рядом и вздохнул.
— Да у тебя депрессия, начальник, — сказал он и дружески похлопал Звенислава по плечу, — А знаешь из-за чего?
Звенислав вопросительно вскинул брови.
— От бездеятельности. Ещё чуть-чуть, и ты из бога-экспериментатора превратишься в бога-шизофреника. Тебе срочно надо что-то делать!
Звенислав, прищурившись, ненадолго задумался, а потом вдруг подскочил, увлекая за собой управляющего.
— Пошли! Есть одна идея!
И они нырнули в открытый Звениславом пространственный тоннель.
Звенислав увлек управляющего под мрачнее своды маленькой горницы. В полу мраке обозначился силуэт сидящего у окна царя. Он был в простой рубахе, и не двигался, глядя в одну точку. Звали царя Иваном IV Грозным.
— А он знает, что произошло в государстве после его смерти? Я имею в виду, воцарение Бориса Годунова, убийство царевича Дмитрия, великий голод, смута, интервенция? — поинтересовался Звенислав. Но управляющий только пожал плечами.
— Кто его знает. Может, он интересовался всем этим, может, нет. Он как с тех пор по сыну начал страдать, так до сих пор себе не простит. Да, если хочешь знать, убиенный Иван сюда сам приходил. Говорил, что зла не держит. Царь ненадолго оживился, а потом, как тот ушел к своей благоверной, так снова сник.
Звенислав вздохнул, и решительно вошел в комнату. Царь, казалось, даже не заметил, что к нему пожаловал высокий гость. Он не изменил позы, продолжая смотреть в окно, за которым не видно было ничего, кроме серой мглы. Звенислав потряс его за плечо, но тот отреагировал, словно тряпичная кукла. Тогда рассерженный бог- экспериментатор включил яркий свет, бьющий прямо в глаза. Грозный, ослепленный внезапной вспышкой, вскочил, заметался. Звенислав, злой на себя за это недостойное притворство, все же сымитировал голос Бога свыше.
Он протрубил:
— Встань и отряхни прах со своих колен. Слушай и внимай!
Иван Васильевич испуганно начал оглядываться в поисках источника звука. Взгляд его, наконец, сфокусировался на вошедших. И он замер с открытым ртом. Молодой бог понял, что ситуацию надо срочно брать в свои руки, чтобы она, ненароком, не вышла из-под контроля, а то еще снова посохом махать задумает. На помощь неожиданно пришел управляющий. Видя растерянность своего начальника, он преобразился, приняв облик Архангела Михаила, облачённого в белоснежные одеяния, с нимбом на голове, пылающим мечом и золотой трубой в руках. При виде столь пугающего, но одновременно знакомого облика, Иван Васильевич вроде немного успокоился. И Звенислав вздохнул с облегчением, бросив благодарный взгляд на своего спасителя.
— Ну, давай, излагай высшее решение, — прошептал он «Михаилу», — Тебя он послушает.
И «Архангел», приняв торжественный вид, сообщил перепуганному царю, что его отшельничество отменяется, и отныне он становится советником молодого ангела, кивнув при этом на Звенислава.
— Почему ангела? — прошептал оскорбленный Звенислав.
— А что ты хочешь, что бы я ему сказал, что в раю был переворот? — в ответ прошипел управляющий, — И теперь у нас куча альтернативных богов? Решил окончательно его с ума свести?
— Ладно. Он потом поймет… Постепенно, — решил бог-экспериментатор.
И повел обрадованного царя к выходу.
Иван Васильевич приотстал, и управляющий, воспользовавшись этим, спросил Звенислава:
— Что ты задумал?
— Да вот хочу ад разогнать, — невозмутимо ответил тот. И обернулся к Грозному: — Мне совет Ваш понадобится, любезный царь. Не поможете ли мне решить одну задачу?
…Иван Грозный деловито распределял грешников, в соответствии с их склонностями, по местам компактного проживания. Большинство, являющихся потенциальными садомазохистами, были определены в миры, доставляющие им наибольшее удовольствие, и не причиняющие вред лицам с иными склонностями. Но желающих страдать, и только поэтому попавших в ад, было не так много. Большинство просто имело чересчур восприимчивую к собственным прегрешениям душу. А чтобы Грозный, увлекшись, и их не отправил куда-нибудь на эшафот, следили управляющий и Звенислав. Такие люди получили официальное помилование и возможность попасть в наиболее подходящее для них измерение для моральной реабилитации. «Не хотели сами своё счастье строить, так придется вас научить, как детей малых!» — приговаривал довольный Звенислав и потирал руки.
— Они еще пока не в состоянии создавать свои миры. Так как в шоке, — пояснил он свою идею, — А то еще опять, с перепугу, в ад себя загонят.
— А как же твоя мысль о невмешательстве. Мол, каждый сам себе рай создает, а кто не смог, я не виноват? — поддразнил управляющий.
— Придется кое-что в мировоззрении пересмотреть, — меланхолично заметил Звенислав, совершенно не обидевшись.
— Так, значит, теперь конец аду? Чем же ты управлять будешь? — снова спросил призрак.
— Ничего, мне места хватит, — усмехнулся бог-экспериментатор.

*************************************************************************

Звенислав проснулся в своей обычной московской квартире. «Что это было, сон? Бред? Галлюцинация? Или откровение свыше?» — мысли метались и не хотели возвращаться к действительности. Вокруг привычный уютный мирок. Любимое оружие развешано по стенам. Вот бюст Наполеона, привезенный из Парижа – всего только бюст. За окном возмущенно выпрашивают порцию корма воробьи. Они милые птички и совсем не похожи не райских чудесниц в садах Императора. На кухне ждет фамильная серебряная чашка, напоминающая о знатном роде владельцев.
Вот и все. Пора приниматься за привычную земную работу. Но, откровенно говоря, делать ничего не хотелось. То, что видел сегодня Звенислав, прочно отпечаталось в его мозгу, вытесняя оттуда все другие образы. Если это сон, то почему он так реален? Если это было на самом деле, то как Звенислав очутился здесь, в мире людей, и зачем?
Был, конечно, ещё один вариант, но Звенислав старался отмести его в сторону. Безумие. Банальная паранойя. Ведь оттого-то на Руси и любил блаженных, так как считалось, что они напрямую общаются с Богом…
Звенислав не ощущал себя безумным, но ведь этого и не должно быть. Сумасшедший никогда не признается в том, что он болен. Хотя бы потому, что не знает об этом. Но, с другой стороны, а где она, хвалёная граница нормы и патологии? Где? Что считать нормальным, а что – нет? Где единые критерии этой пресловутой нормальности?
Махнув на всё это рукой, Звенислав поднялся с постели и пошёл на кухню, чтобы сварить себе кофе. Как бы то ни было, для себя он решил одно – то, что привиделось Звениславу, он просто обязан донести до других людей. Мысль о том, что лишь разум и свободная воля делают человека человеком. И лишь осознав это, люди смогут стать творцами наравне с самим Господом.
Проповедник Джон Болл говорил: «Если из тысячи тебя правильно поймут хотя бы двое, значит, ты говорил не зря». Но поймут ли эти двое? И надо ли, что бы поняли? Ведь неизвестно, как они поймут. В конце концов, идеолог немецкого нацизма Ницше, на самом деле, терпеть не мог немцев и всячески потешался над ними. Мог ли он предположить, что его учение используют таким образом, а его любимую Австрию сделают придатком Германии? Каждый несет ответственность за свое учение. И эта ответственность и есть – крест. А нужно ли это? Наверное, все же нужно, если человек хочет быть мыслящим, а не просто жвачным тупым животным. А если так – то у него должен быть выбор.
Звенислав пригубил дымящийся кофе и пригладил взъерошенные волосы.
— Ох уж мне эти вселенские тайны! – пробормотал он и углубился в чтение вчерашней газеты.
А где-то далеко-далеко в это время всемогущий Император, творец всего сущего, с улыбкой наблюдал за своим любимцем и готовил ему новое испытание…
Переработано 19-20 октября 2005 г.

Добавить комментарий