Трагикомедия


Трагикомедия

Я:
Под окнами нашего дома несколько лет простояла замороженная стройка. Фундамент и часть первого этажа. Но все меняется. Наконец приехал кран и начал перетаскивать бетонные блоки в одну кучу, обнажая желтые пролежни истерзанной земли. Я стоял на балконе и смотрел бездумно. Ветром перемен повеяло от этой суеты. Неужели что-то изменится, думал я, неужели я что-то сделал верно, и теперь-то все и наладится. Как раз сегодня я отослал письмо и жду ответа. Девушка, которая мне нравится, должна освободиться, наконец, и назначить встречу. У нее запись. Всю неделю у нее запись, но обещала освободиться до шести. Моя девушка поет, и хороша безумно.
Я писатель – депрессивный меланхолик. Меня читают, но на улице не узнают никогда. Такой у меня читатель. Философ.
Ксения позвонила мне тогда и представилась. Конечно, я знал ее, видел много раз на афишах, и по ТВ, но звонок стал сюрпризом и весьма приятным, как оказалось.
— Здравствуйте, я Ксюша Латник, я говорю с Димой Синявским?
— Да, да, говорите…
— Я прочла ваш роман.
Возникла пауза, девушка ожидала моей реакции.
— Да? И как?
— Мне понравилось. Я даже прочла его еще раз. Все – правда.
— Вам понравилось? – Понемногу начинал привыкать.
— Мне понравилось. Я тут же полезла в Интернет, но мне не удалось отыскать ваше фото.
— Странно, возможно его…
— Опишите себя, автор.
Я понял, что девушка действительно прочла мой роман, и даже поняла многое из него. Возможно, больше чем кто-либо. И возможно даже… И тут я понял все! Не Латник это! Какая Латник, черт подери. Мне звонила героиня романа – Ирина моя позвонила!
— Ира?
— Да, это я. Милый, любимый, ты узнал!
Она что-то еще говорила, частила, а я стоял молча, сходил с ума. События романа порожденные моей фантазией вырвались вдруг на свободу и стали реальнее самой жизни. То чего я так боялся – случилось, грань еще была, но Ира ее сломала, и так легко.
— Ирочка, девочка моя, я думал «ворота» закрылись, как тебе удалось вернуться?
— Я не знаю как, но я люблю тебя. Я полюбила тогда с первого взгляда, и сколько лет прошло – люблю.
Тут мы не выдержали и рассмеялись. Ксения еще задавала вопросы. И я отвечал. Так легко, радостно. Чудный ее голос.
Немногословно описал себя.
— Да, да. Точно как в романе, я же и писал Шиманского с себя. И очки, да… И нос с горбинкой…
*
Ира Харламова?:
Здравствуйте. Меня зовут Дарья. Сижу с ноутбуком на крыше своего дома и набираю этот текст. Стараюсь писать без ошибок, и программа мне подсказывает: где запятую поставить, где опечатка. Перечитала сейчас написанное, и стало грустно, почему так? В жизни я веселая, иногда слишком даже. Еще бы чего написать?.. В последнее время я часто стала уединяться, задумываться — взрослею что ли? Вот так и придет ко мне взрослая жизнь и первое свидание после. Пусть мое первое свидание будет на крыше, и пусть бы это была весна. Весной теплее. Я не жалуюсь, не подумайте, мне не холодно. Немножко только одиноко… Написала это и даже не улыбнулась, а я люблю улыбаться. Во-первых, улыбка мне идет, а во-вторых, это часть имиджа. Никто не видел меня такой как сейчас… Ну вот, тебя еще не хватало! (это я говорю своей слезинке). Еще я люблю петь, танцевать, ходить с косичками. И еще мне кажется, я полюбила одного человека. Со временем опишу его внешность, если он окажется достойным моих чувств человеком, конечно. То что я постоянно о нем думаю ничего не значит – я могу и ошибаться. Сейчас снимаем новый клип, мультяшный такой, а я завидую другой певице – у нее в клипе все серьезно так, столько глубоких чувств, реальной страсти. Я бы хотела с актером целоваться, с актером это понарошку как бы, но я могла бы представить, что на самом деле целуюсь с любимым.
Сделала абзац. Раньше надо было, ну да ладно. Сейчас, кажется, могла бы написать песню, но мама будет смеяться. Когда я грустные песни пою, то ей смешно. И тексты у меня не наивные получаются, неправда! Про любовь просто. Любить всегда наивно, когда в фильмах – мне тоже смешно, редко плачу. А вот комедии – не смешно смотреть практически никогда.
И еще я ведущая. Есть у меня своя программа, и в ней, кстати, я тоже на крыше сижу – живая такая, веселая. Думаю – если он смотрит, пусть видит что у меня все хорошо. И клип пусть смотрит – тот, где я с мальчиком целуюсь. Ну, т.е. когда клип снимут, конечно, а пока пусть так смотрит. Вдруг и без клипа влюбится…
(Коленка зачесалась сильно).
Придумала такой сценарий:
Мы летим на самолете и пора прыгать. Мы остались вдвоем, и тут он снимает свой парашют. И я понимаю и принимаю его решение, снимаю свой, и мы прыгаем вместе. И вот только здесь, перед неизбежностью смерти он находит силы признаться в любви. (С самого начала я будто нарисованная анимешка и все думают, что я ненастоящая). Во время падения я становлюсь сама собой, а он демоном любви с огромными крыльями – эти крылья нас и спасают. На земле он сразу становится собой и отталкивает, пугается меня такой теплой, такой с полным любви взглядом. Смотрю ему вслед, плачу и медленно превращаюсь обратно в рисунок…
Там вначале еще много, если интересно, расскажу все сначала, но суть вот такая.
Пора идти: бассейн, уроки, запись в студии. Не знаю, может продолжить дневник завтра? Понравилось мечтать. Люблю. Целую. Ваша Д. Ш.
*
Пришла из школы и сразу за клавиатуру. Написала абзац и удалила – ну кому интересно, что там было у меня за день? Что я поссорилась с лучшей подружкой? Ведь главное не события, а что человек по этому поводу думает. Так вот, я думаю, что женской дружбы не существует. Любовь, может быть, но дружба противна женской природе. В мире с такой острой конкуренцией, когда малейшая оплошность может привести к тому, что качественная, здоровая и на генетическом уровне близкая к совершенству порция спермы достанется другой — женской дружбы не может быть априори! Конечно все это на уровне подсознания, конечно. Да и не про сперму я хотела написать, но некоторые, похоже, только про нее и думают. А интересно, куда она пропадает потом, ведь не так уж и мало ее? Растворяется, рассасывается, впитывается? И сколько калорий в средней порции спермы? А ведь и глотают, опять же, некоторые…
*
Как давно я не заглядывала сюда, столько времени прошло и столько всего разного за год почти. Прости, дневничок.
Итак. Если любовь и существует, то в иных мирах – ха! Вы, конечно, поняли иронию слов. И это сложная, выстраданная мысль. И то о чем пишут поэты, это лишь отголосок иного, запахи, доносящиеся из этого прекрасного сада в котором мы могли, должны, обязаны были счастливыми быть. Так ведь? Не знаю…
Да, я ему позвонила. Прочитала роман и не выдержала. Узнала номер (мне не трудно) и позвонила. Представилась псевдонимом, под настоящим именем он бы меня не узнал, не стал бы разговаривать – так я опасалась. Но и так он оказался совершенно безумным! Бредил одним своим романом. Стал называть меня Ирой, я подыграла. Обманчивая легкость слов. Теперь говорят он уехал, бежал, но от чего? Мой принц оказался жалким… жалким… Нет уж, хватит на сегодня, расплачусь еще…
Спокойной ночи, дневничок.
*
Я сделала ошибку, продолжая играть, и роман его стал моей настольной книгой. Не сложно было быть Ирой, я ведь артистка. Он не играл. Радовалась узнаванию в его глазах, но однажды произошло СЛИЯНИЕ, полное, без остатка, я стала ей, Ириной, растворилась, но вместо радости вдруг испуг в его глазах. А на следующее утро уже не могла дозвониться. И в дверь звонила, пока соседка не отчитала. Он бежал. Испугался, за свободу свою испугался. И кто теперь спасет меня? Ведь Ира умерла в романе, и он знает, он лучше всех об этом знает… (…)
*
От автора: Зарекаюсь писать романы. Создавать миры – это занятие не для смертных. Особенно такие, куда бы вы при случае ушли без остатка, без сожаления. Не рожайте в романах детей, не заводите собак, не меняйте веру и пол.
И ради всего святого не любите!

Добавить комментарий