Одним прекрасным днём в родном Ташкенте, где мы жили в Старом городе, далёком от центра и цивилизации, мы ожидали гостя из Москвы. Это был мамин брат полковник дядя Захид. В честь важного столичного гостя, после отчаянных споров, было решено приготовить плов с курицей. Озабоченная бабушка вручила моему отцу, который одновременно приходился ей сыном, деньги и подробный список того, что нужно срочно купить на базаре и самого лучшего качества! Остальные домочадцы дружно принялись за праздничную уборку.
Незаметно пролетела половина воскресного дня. Квартира и двор благоухали свежестью и светились стерильной чистотой. На тахте под виноградником, вокруг низенького стола, покрытого вышитой скатертью, были разложены атласные курпачи. По углам красовались бархатные подушки. На расписном подносе гостеприимно шумел солидный медный самовар. Дополнял восточную идиллию аромат кустов райхана, щедро политых водой. Все волновались, что отца нет до сих пор, так как гость должен был прибыть с минуты на минуту! Беспокойная бабушка в национальном атласном платье, со свеженакрашенными усьмой бровями, маленькая и пышная, как булочка, не находила себе места. Она, как колобок, непрерывно выкатывалась на улицу и сердилась без разбора на всех подряд.
Давно остыли румяные лепёшки. Усталые и голодные мы напились душистого чая с восточными сладостями, а мама без устали всё доливала и кипятила самовар. Отец появился лишь к вечеру. Возбуждённый и источающий запах алкоголя, он едва держался на ногах! Оказалось, что по дороге он встретил школьного друга, которого не видел 25 лет и у того оказался лишний билет на футбол! «Судьба!» – решил отец и, без всякого зазрения совести, поспешил с великовозрастным одноклассником на стадион! После матча, на котором победил любимый «Пахтакор», друзья на радостях выпили, ничем не закусывая, бутылку Портвейна! Когда отец добрался до базара, прилавки давно опустели, а уборщики усердно убирали мусор. Но курицу он все-таки купил.
— Везёт же мне сегодня! – наивно радовался он, не замечая, что сам безмерно осчастливил продавца, купив это убогое создание, под названием «курица», которое еле стояло на ногах от истощения. За целый день ни один человек, хотя бы из любопытства, не поинтересовался этой худобой! Теперь несчастная лежала, со связанными ногами, в сумке и ей это очень не нравилось! Она то и дело решительно взмахивала крыльями и норовила выпорхнуть из сумки, осыпая наше семейство и всех соседей, сбежавшихся на шум, пухом и перьями. Намётанным глазом бабушка сразу определила, что это курица – старая как Мир, и худая как манекенщица, и, обомлев от этого, зажмурила глаза. Её белое румяное лицо исказилось трагической гримасой. Она всплеснула руками и запричитала фальцетом:
— Ох уж, эти мне мужчины! Ничего то им поручить нельзя! Ведь я велела купить ЖИРНУЮ куриную ТУШКУ, а не «ДОХЛУЮ» — ЖИВУЮ КУРИЦУ! Вскоре, придя в себя от потрясения, она спокойно и приветливо осведомилась:
— А ты, сынок, случайно, не спросил, когда у курицы день рождения?
— Нет! – изумился он.
— Ничего! Я скажу тебе это сама! – мстительно пообещала бабушка.- Сегодня! Именно сегодня ей исполняется ровно сто лет! Какраз самый подходящий для плова возраст! И тебе лично придётся зарезать её! Как жалко! Ай – я й – яй ! – и она печально покачала несколько раз головой.
— Ну, нет! – трезвея, вспыхнул как мальчишка отец и вскоре незаметно исчез. Другие даже слышать об этом не хотели и деликатно потешались над ЖИВОЙ – «ДОХЛОЙ» курицей, выражая расстроенной бабушке соболезнования, сквозь еле сдерживаемый смех, печально потупляя глаза и почтительно прижимая к груди ладони.
— Что же я буду делать? Придётся уговорить деда зарезать курицу! Другого выхода нет! – жалобно причитала она и решительно рванула с земли сумку, с, трепыхавшейся в ней, курицей. Мальчишки нашего двора давно с интересом наблюдали за происходящим с высоты балханы, где сидели, свесив босые ноги, во главе с младшим членом нашей семьи – Равилем, худющим малорослым весельчаком и добряком, губастым чертёнком. При последних словах бабушки, он кубарем скатился вниз по крутой лестнице и с воем вцепился в сумку, с злополучной курицей, но бабушка, не обращая ни малейшего внимания, на его слабые потуги, продолжала бодро семенить к дому.
— Если вы убьёте курицу, я навсегда уйду из дома! Не хочу жить с убийцами и палачами! – пронзительно закричал он, и горючие слёзы выплеснулись из его глаз, оставляя на щеках светлые полосы. Все бросились утешать его и сразу решили судьбу обреченной: «Пусть живёт!», — и развязали ноги, но измождённая, как после блокады, курица, не поверив своему нежданному счастью, поспешно отлетела в сторону, подняла отчаянный шум и билась в истерике при приближении каждого.
— Подумаешь! Недотрога! ЦАЦА! – возмутилась бабушка, хотя в душе была бесконечно рада такому исходу дела, но с тех пор имя «Цаца» так и осталось за курицей. Дядя Захид не приехал ни в тот, ни на другой день, потому что был военным, и неожиданно уехал в командировку, и все вздохнули с облегчением. Дело было в сентябре, когда Равиль пошёл в первый класс. К новой обстановке он привыкал с трудом, и частенько сбегал с уроков. Цаца обожала своего спасителя, всячески проявляя свою приязнь: ходила за ним по пятам, и даже залетала на колени. Равиль отвечал ей взаимностью, кормил с рук хлебом, приносил траву «для витаминов», свежую воду, ежедневно убирал в курятнике, хотя никто его об этом не просил, и не поручал. Похорошевшая дородная Цаца обычно встречала его у своей двери, хлопала крыльями, и кудахтала. В один из дней Равиль пришёл из школы без портфеля, держа учебники и тетради подмышкой, перевязанные крест накрест верёвкой, а обеими руками прижимал к груди очаровательных котят — чёрного и белого!
— Теперь Цаца не будет без меня скучать, — объяснил он потрясённой маме. – Я выменял их у соседа на портфель!
Ни имени мальчика, ни его адреса Равиль не знал, или забыл. Однако вечером незнакомая женщина принесла его злополучный портфель, но когда попыталась забрать котят, Равиль поднял такой отчаянный рёв, что перепуганная женщина замахала руками:
— Бери! Бери их себе! Это тебе в подарок!
Чёрного котёнка назвали «Пиратом», а белую кошечку «Принцессой». У неё, всем на удивление, были голубые глаза и длинная белоснежная пушистая шерсть. Поначалу Цаца отнеслась к котятам свысока, отгоняла от Равиля, раздраженно отталкивала от блюдца с едой, клевать сама, нервно разбрызгивая еду по сторонам. Со временем Цаца смирилась с новичками и высокомерно сторонилась, не обращала на них внимания.
К весне малыши подросли. Принцесса превратилась в большую изнеженную кошечку, которая целыми днями валялась на подушке или грелась на солнце, а Пират — в сильного коварного кота, изумительной красоты, с длинным гибким телом и хищными зелёными глазами, которые светились в темноте, пугая слабонервных. Хитрый и осторожный, он стал грозой всех окрестных котов и монопольно царил на своём пространстве.
Цаца к этому времени облезла, похудела, а сквозь редкие перья, едва покрытые пухом, просвечивало жалкое розовое тельце, с гусиной кожей. Она целыми днями безучастно просиживала на насесте и оживлялась лишь с приходом Равиля. Быстренько поев, он обычно бежал к своей любимице, разговаривал с ней, пока убирал курятник, а Цаца радостно слушала и с обожанием заглядывала ему в глаза, так как больше решительно никто не обращал на неё внимания, так как яиц она не несла.
Зато Пирата обожали все! Его носили на руках взрослые и дети, ласкали наперебой, угощали, зазывали в гости! Холодильников в те времена не было и в помине. Продукты хранили в погребе. Те, у кого не было погреба, ложили мясную продукты на холодную землю, накрывая тазом. Очень скоро Пират наловчился таскать из под таких сооружений мясо. Он заметно растолстел, целыми днями спал, а ночами уходил на промысел.
Наступило лето, и злополучные соседи уехали до осени на дачу. Поживиться лишний раз мясом стало негде. Пират подурнел, стал злющим, кусался и царапался, часто пропадал по несколько дней. После очередной отлучки, он вернулся, как всегда, грязный и ободранный. Людей он сторонился и злобно шипел, не даваясь погладить. Поэтому, придя однажды с улицы, Равиль обрадовался, что Пират трётся о его ноги и мурлычет, тем более, что в матче — улица на улицу, победила его команда и настроение было отличное! Он быстро сменил одежду, наскоро перекусил и побежал кормить Цацу. Беспечно потянувшись к двери курятника, он машинально насторожился. За ней было необычно тихо! Чуя беду, он рывком распахнул дверь и обомлел…
От Цацы остались лишь пух да перья! Тут он вспомнил довольного Пирата и понял всё! Потрясённый Равиль проплакал всю ночь, а чуть рассвело, засунул сонного Пирата в портфель, и неслышно вышел из дома.
Долго – долго, путая следы, он добирался до старого кладбища, где вытряхнул кота и поспешил в школу. После этого Равиль долго болел. Пират домой не вернулся, а Принцессу отдали знакомым на время «от мышей», где она осталась навсегда.
КОНЕЦ
