Хайдон

Аннотация

Некогда Хайдон был частью Империи, но настали времена, когда провинции стали выступать за независимость. Добиться успеха суждено было только Хайдону, который, отделившись, и переманив на свою сторону сотни планет, стал достойным противником перерождённой Империи.
Однако действительно ли Хайдон так сильно отличается от того, против кого воюет? Не является ли эта война всего лишь результатом воплощения чьих-то амбиций?
Раскол затронул также бенайтов, которые до этого использовали свои особые способности для поддержания мира во всей Империи. Теперь же им приходится воевать друг против друга, приняв одну из сторон.

Гай Геолдин
Хайдон

Пролог

Рассвет набирал силу, рассеивая полумрак комнаты. С каждой минутой серость всё больше уступала место утреннему свету, который стремился поскорее заполнить и оживить отвоёванное пространство.
С неохотой разлепив веки, я заставил себя встать и поторопиться. Подстёгивать себя пришлось тем, что банальное опоздание на собрание, не самый изощрённый способ донести до начальства своё несогласие с его взглядами. Кстати говоря, отношения с вышестоящими у меня и так оставляли желать лучшего, и мне не составляло большого труда время от времени накалять их сильнее.
На еженедельных собраниях обычно присутствовало пять-шесть человек, не считая Герана Вальда, который и был ответственным за их проведение. Ему было за 30, и он был одним из тех первых бенайтов, которых начал готовить Рэдон после учреждения своего собственного образовательного центра.
Несмотря на то, что Геран меня координировал, моим непосредственным начальником был вовсе не он, а Виктор Белвердан. Именно в кабинете у последнего мне приходилось выслушивать долгие и утомляющие речи, в ходе которых мне частенько бывало сложно сохранять концентрацию. За последние 7 месяцев я успел сильно невзлюбить это место, хотя мои предпочтения вряд ли имели какое-либо значение для Виктора. В целом, не могу сказать, что это помещение давило на меня с эстетической точки зрения, тем более что оно было очень просторным, оформлено с тонким вкусом и имело великолепный панорамный вид из окна. Однако это не мешало мне с первых дней ощущать себя там как под прицелом бластера, и чувствовать постоянное напряжение. Чуть позже мне удалось немного ослабить накал, выбрав выгодное расположение относительно источника негативных для меня эмоций. Я присмотрел себе небольшое кресло, на некотором отдалении от стола Виктора, но не настолько, чтобы ему приходилось прилагать усилия, чтобы быть услышанным. Со временем, я всё чаще и чаще отдавал предпочтение именно такому расположению, выбирая его при каждом удобном случае, пока оно совсем не укоренилось за мной даже в привычках начальника. Выбор подобного ракурса также позволял мне обычно незаметно для Виктора переключаться на сторонние мысли.
Войдя в переговорный зал, я заметил, что все, кроме Герана, уже собрались. Среди сидевших бенайтов я также обнаружил Брэнда, который ранее присутствовал только раз, по просьбе Вальда. Глядя на сына Виктора, я не переставал удивляться — при такой отягощённой наследственности в лице своего отца, характер у него был более чем просто приятный. Впрочем, с наследственностью я, пожалуй, немного переборщил, учитывая, что фамильное древо у нас было общее.
Через пару минут Геран поспешно шагнул в раздвижную дверь, и начал активное обсуждение последних событий. На повестке дня рассматривался недавний рейд имперцев на нашу базу, на одной из планет независимого сектора. Подобные безобразия были распространены как со стороны Империи, так и со стороны Хайдона в погоне за расширением влияния. Начало в обоих случаях, как правило, бывало одинаковым. В первую очередь, сектор изучался на предмет разного рода внутренних проблем. Если они были недостаточно весомыми, то их приходилось создавать самим. Затем местному правительству ненавязчиво предлагалось решение, которое, естественным образом, влекло за собой завязывание более тесных отношений и политическую лояльность. В какой-то момент, об этом узнавала враждующая сторона, и, в зависимости от значимости региона, мог разгореться конфликт. Чем больший вес имело приобретаемое влияние в секторе, тем дольше могло длиться противостояние. Иногда, подобным образом, сектора переходили из рук в руки по несколько раз. В нашем конкретном случае Хайдон решил принять эстафету и организовать ответный рейд на Зану.
Заключительным пунктом стала идея Виктора, озвученная Гераном, задействовать в этой операции бенайтов, что породило ряд удивлённых взглядов. Идея была рассмотрена исключительно из-за её инициатора, поскольку смысла в этом было немного. В донесениях не было ни одного упоминания бенайтов со стороны Империи, и, обычно, такого уровня задачи вполне были по плечу отряду труперов без чьей-либо помощи. Причина дала о себе знать немного позже, когда Геран предложил послать туда меня. Остальные, поняв, что это предназначалось не им, отнеслись к затее с большим пониманием.
Немногим позже в своём кабинете Виктор не упустил возможность акцентировать моё внимание на важности предстоящей операции. Говорил он, как обычно, много ненужных слов, которые не несли для меня смысловой нагрузки. В такой обстановке я отключался минут через пять, уперев свой взгляд куда-то в пол, скрывая отсутствие внимания.
С самого начала мои отношения с Виктором имели мало шансов на положительное развитие. Они создавались под воздействием негативных факторов и развивались в дальнейшем под тем же углом. Официальное знакомство произошло уже после смерти Фрэнка Реона, близкого мне человека, по воле случая принимавшего активное участие в процессе моего взросления с двухлетнего возраста. Фрэнк приходился мне родственником с отцовской стороны, и Виктор никогда не питал к нему симпатий, хотя связывали их не только родственные узы, но и общий бизнес. Несмотря на то, что Фрэнк занимался руководством их компании, он не стремился к власти, находя удовлетворение в самой работе, и очень часто пренебрегая теми дополнительными возможностями, которые ему предоставлял его статус. Возможно, это и было причиной того, почему Виктор доверял ему, но не уважал. Тем не менее, такое положение дел вполне устраивало Белвердана, тем более что сам он не имел возможности заниматься делами компании, принимая активное участие в управлении государством.
Виктор у власти оказался совсем неслучайно. Около 20 лет назад, когда независимого государства Хайдон ещё не существовало на карте вселенной, в старой Империи грянул кризис. Предпосылок к этому было много, но, как всегда, критическая масса набиралась постепенно, и результат не совсем соответствовал ожиданиям многих прогнозов того времени. Несколько провинций Империи стремились приобрести статус независимости, но только одна из них преуспела в этом, превратившись из богатого источника природных ресурсов Империи в независимое государство Хайдон. Произошло это с помощью ряда предприимчивых и амбициозных политиков, использовавших начавшуюся смуту для провозглашения нового независимого государства. Одним из этих политиков был Виктор Белвердан, который в свои 35 лет, уже был известен среди бенайтов как неплохой стратег, и в то же время исполнял обязанности наместника провинции Хайдон. Его помощником и верным соратником был Чармет Фоссер, с которым его свела судьба ещё во время учёбы на Ниарне.
Спустя 14 лет, когда Империя перестроилась и восстановила свою прежнюю мощь, она решила бороться за возврат в свой состав стратегически важной провинции. Однако Хайдон тоже зря времени не терял, и за этот срок успел окрепнуть настолько, чтобы противостоять Империи.
— Мне кажется, или ты действительно меня не слушаешь? — резкий голос Виктора выдернул меня из размышлений.
— Нет, я слушаю, — встрепенулся я.
Несколько секунд Виктор молча сверлил меня раздражённым взглядом.
— Ну что ж, тогда через час я ожидаю твоего отбытия на Зану.
Осознав на этом, что его речь уже закончилась, я не стал дольше задерживаться.
Приготовления не заняли много времени, и меньше чем через час я уже был на орбите Рэдона, направляясь по заданному маршруту, откуда я собирался совершить прыжок. Зана находилась в 4 днях полёта — не так уж далеко по вселенским масштабам, но вполне достаточно, если рассматривать время полёта как незапланированные выходные.

Иногда бывает любопытно порассуждать над тем, как могли бы сложиться отношения с Виктором, если бы они начались как-то по-другому. Когда мои родители, Лерон и Летия, погибли во время смуты, Фрэнк решил взвалить на себя немаленькую ношу. Он никогда не был женат, и детей у него не было. Возможно, это было следствием того, что женщины, как и Виктор, видели в нём несколько другие качества, нежели те, которые обычно ожидаются у людей его положения и статуса. К тому же, думаю, его чувство ответственности передо мной тоже не прибавляло ему шансов в этом и без того нелёгком деле. Что бы то ни было, мы отлично ладили вдвоём и не стремились разделить семейные радости с кем-то ещё. Однако с какого-то момента подобная картина начала омрачаться тем, что у Фрэнка начались проблемы со здоровьем, которые, в результате, свели его в могилу около 7 месяцев назад в возрасте 52 лет.
Фрэнк и я жили на Эбруне, в столице Хайдона, а Белвердан и центр бенайтов находились на Рэдоне, поэтому до того как всё переменилось, я пересекался с Виктором всего несколько раз, да и то вскользь. При этом он никогда не интересовался мной, и, вообще, его не заботило, откуда у Фрэнка мог взяться сын. Подобное отношение было только на руку Фрэнку, и он не стремился исправить положение. Впоследствии, это и стало причиной неприязни, зародившейся у Виктора в отношении меня.
После смерти Фрэнка, в соответствии с его завещанием, часть акций компании, принадлежавших ему, перешла Виктору Белвердану (быть совладельцем компании меня никогда не тянуло), а остальной капитал переходил в распоряжение приёмного сына Мэта Ледрага. Этих денег было достаточно, чтобы жить на проценты и позволить себе не думать о деньгах. Услышав моё имя, Виктор вначале подумал, что ослышался, но, когда осознал сказанное, лицо его потемнело от гнева.
Ледраг! Когда-то эту фамилию носил и сам Виктор, пока, в момент назначения на Хайдон, он не сменил её вместе с именем на то, к чему сейчас привыкли все вокруг. Новое имя Виктора Белвердана впоследствии ознаменовало отторжение от своего прошлого и старой Империи. А также, благодаря этому ловкому ходу, хайдонцы имели меньше шансов узнать что-либо из его биографии, тем более что в прошлом Ледраги часто мелькали на политической арене Империи, и лишние ассоциации с враждующим государством были ни к чему.
Причина же его гневной реакции была несколько в ином. Среди Ледрагов Виктор и его брат, Артон, были первыми бенайтами. Тот факт, что возможности проявились одновременно у них двоих, говорило в пользу того, что кто-то из их родителей имел в себе скрытый потенциал, выявившийся только в детях. Это также означало, что потомки Виктора и Артона с определённой долею вероятности смогут унаследовать необходимый потенциал, чтобы тоже стать бенайтами. Лерон, сын Артона, не стал исключением из этой практики так же, как и Брэнд. Именно о Лероне и его наследственности Виктор подумал в первую очередь.
После образования Хайдона, почти все бенайты и центр их подготовки, остались в Империи. Виктору пришлось самому с нуля основывать новый центр на Рэдоне, чтобы вырастить и обучить новое поколение. Ему, конечно, помогали его сподвижники, но масштабы были уже не те, тем более что, в отличие от Империи, поиск соответствующих людей в новоиспечённом Хайдоне был затруднён. Но надо отдать им должное, результат превзошёл даже ожидания имперцев, с лёгкой руки которых хайдонских бенайтов стали называть рэдонцами. По боевым качествам рэдонцы ничем не уступали имперским бенайтам, а может и превосходили. В последнем я не был уверен, поскольку это распространённое мнение бытовало именно на Рэдоне, и могло быть ошибочным. Пострадали, конечно, другие аспекты учения, такие как общие знания о природе вещей, или как использовать свои возможности в разных, кроме боевых, целях. Виктору, в некотором смысле, это было только на руку, поскольку подобные ограничения облегчали процесс манипулирования людьми, а последнее, думаю, давно уже превратилось в его жизненное кредо.
Таким образом, выходило, что каждый рэдонец был на счету, и любое пополнение в их рядах было крайне желательным. Зная это, Фрэнк растил сына Лерона, не удосужась поставить об этом в известность самого Виктора. Неудивительно, что, узнав расклад, он был в гневе.
Несмотря на то, что симпатий Виктор ко мне не испытывал, он не мог упустить представившуюся возможность пополнить свои ресурсы ещё одним бенайтом. Раньше чем через месяц после смерти Фрэнка, мне пришлось переехать с Эбруна на Рэдон. У меня, конечно, был соблазн отказаться, но, во-первых, я живо представил себе, во что может превратиться моя жизнь, заимев себе врага в лице Виктора, а, во-вторых, во мне взыграло любопытство. До этого времени, род моих занятий был тесно связан с информационной индустрией, и около 4 лет я работал в сфере разработки разного рода систем. Поначалу, я этим занимался в своё удовольствие, но позже, когда Фрэнк узнал о моих пристрастиях, помог мне превратить хобби в профессию. В итоге, высшее образование я получил именно по этой специальности, что стало ещё одним пунктом для иронии со стороны Виктора — бенайт занимающийся разработкой информационных систем! Однако полностью завязывать со своей профессией я не собирался и продолжал заниматься своим делом на досуге для удалённых заказов. Понятно, что в таком режиме производительность была невысокая, но и обходилась заказчикам в несколько раз дешевле полноценной разработки.
На Рэдоне мне вначале пришлось пройти курс быстрой подготовки. По правде, говоря, Виктор изначально планировал, что мне придётся пройти базовое обучение, которое в Хайдоне при нормальных обстоятельствах начиналось с 12-тилетнего возраста и длилось как минимум 5 лет. Однако он тогда не знал, что Фрэнк и здесь приготовил ему сюрприз. Зная о наследственности Артона и Лерона, Фрэнк позаботился о том, чтобы найти престарелого бенайта, который давно отошёл от дел и вёл отшельнический образ жизни, и умудрился уговорить его обучать меня. Благодаря этому, я получил базовые знания и познакомился с основными аспектами учения, но, к сожалению, моё обучение прервалось при достижении 16 лет, в связи с уходом в мир иной старого мастера. В итоге, я просвещался почти 4 года, однако и этого было немало. Узнав об этом, реакция Виктора была двоякая. С одной стороны, он был рад получить почти готовый ресурс для использования, с другой стороны, это лишний раз подогрело его неприязнь, которую он перенёс на меня с покойного Фрэнка.
Другие рэдонцы поначалу относились ко мне несколько настороженно. Виктор придумал правдоподобную легенду, объясняющую им моё неожиданное появление, но о родственных связях он естественным образом умолчал, и запретил мне самому распространяться на эту тему. Единственный, кто ещё оказался посвящённым в детали, был Фоссер. Как ни странно, Виктор не счёл надобным ввести своего сына в курс дела, да и вообще, фамилия Ледраг не сказала бы Брэнду ровным счётом ничего.
В целом в Хайдоне, умалчивалось многое, начиная с деталей об основании государства, заканчивая истинным положением вещей в войне с Империей, а официальные версии событий были напичканы антиимперской пропагандой. Будь это корпоративный сектор, прошлое Виктора и ряда других политиков из правительства Хайдона давно уже стало бы достоянием публики, но поскольку действовала жёсткая цензура, такое в принципе было невозможно. Подобными порядками Хайдон мало, чем отличался от Империи, что было неудивительно, т.к. модель государства изначально была общая.
На Рэдоне Виктор с самого начала лично взял шефство надо мной, что в свою очередь породило неявную волну удивления и настороженности со стороны остальных рэдонцев. Причиной этого было вовсе не его стремление общаться со мной как можно чаще, а недоверие, при чём настолько сильное, что оно перевешивало всю его неприязнь. Виктор хотел убедиться, что нашёл правильные рычаги давления, и они его не подведут. Он также настоял на смене моей фамилии на Реон, запретив упоминать что-либо о Ледрагах.
Поначалу меня посылали на задания, с которыми, думаю, справился бы даже ребёнок. Тем не менее, я был не против подобного опыта. Мне было интересно, поскольку приходилось использовать те из своих возможностей, которые я привык скрывать в повседневной жизни.
Четвёртое по счёту задание с самого начала показалось мне интереснее предыдущих, поскольку ощутимо отличалось по сложности. Однако, как я понял потом, цель назначения была несколько иная, чем та, которую преследовал я. Изначально, я был всего лишь отвлекающим манёвром, а не главным действующим лицом, но мне это было неведомо, и я пытался идти до конца. В итоге, в самый решающий момент, мне пришлось побороться за обладание приза с неким рыжим бенайтом. До этого я никогда не сталкивался с имперцами лицом к лицу, и потому немного растерялся. Очухался я только тогда, когда мой противник уже вытащил свой бластер и начал целиться в меня. Взяв себя в руки, я подобрался к нему поближе и выбил из его рук оружие. Такой прыти он от меня не ожидал после совсем не впечатляющего начала, из-за чего не сразу распознал во мне бенайта. В следующую секунду у него в руках оказался меч.
Меч бенайта, на самом деле, не является мечом вовсе, такое название укоренилось только из-за схожести формы. Из себя он представляет устройство, фокусирующее направленную энергию владельца в полоску силового поля. Длина полоски и мощность регулируются. В зависимости от длины он может больше походить либо на меч, либо на нож, со всеми промежуточными вариациями, а регулировка мощности позволяет превратить его либо в смертоносное оружие, способное разрезать почти всё, либо в парализующую дубинку. На тех, кто не может сопротивляться силовой энергии атакующего, последнее действует так же, как и выстрел из бластера в парализующем режиме. Бенайты же подвергаются несколько иному воздействию: эффект чем-то схож с местным наркозом. Если задеваются конечности, то они сковываются, что затрудняет дальнейшее сопротивление. Если же бенайт пропустил удар в грудь или в голову, то бой можно считать законченным, хотя полного отключения сознания может не произойти.
Согласно официально принятой резолюции между Хайдоном и Империей, мечи, так же как и бластеры, использовались именно в режиме парализатора. Кроме всего вышесказанного, силовой меч может работать и в другом режиме, являясь хорошей защитой от выстрелов бластера. Если луч рассеивать, то вместо лезвия образовывается поверхность наподобие щита, правда мощности его хватает только на блокировку выстрелов, и оружием служить не сможет. Излишне говорить, что меч действует только в руках бенайта, чьей энергией он подпитывается.
Бой с имперцем длился всего минут пять. Исход его определился, когда я не успел вовремя увести ногу из под удара, после чего всё быстро закончилось. Мой противник нанёс мне решающий удар в грудь и смылся, завладев предметом моего задания.
Я не знал, как преподнести мой провал на Рэдоне, но надо было смотреть правде в глаза. Отчитываться мне пришлось Анберу Едису, который курировал мой подготовительный процесс. В то время, когда я комментировал свой рапорт, в дверях появился Виктор в сопровождении моего давешнего противника! В замешательстве, кажется, был не только я.
Как выяснилось, он был рэдонцем, и являлся лицом ответственным за выполнение задания. Звали его Брэнд. В общем-то, он у меня отторжения не вызвал, даже когда я узнал, чей он сын. После этого случая Виктор провёл со мной особо тщательную беседу на тему конфиденциальности, а также намекнул, что, возможно, было бы легче с моей стороны, свести контакты с Брэндом к минимуму. Такого лицемерия от Виктора я не ожидал, хотя уже давно не питал иллюзий на его счёт.
Не успел я выйти из кабинета, как мне перегородил дорогу Брэнд, намеревавшийся войти в ту же дверь. Он немного замешкался, но потом дал мне пройти. В последний момент, как будто вспомнив о своём намерении, он развернулся и быстро заговорил:
— Извини, меня долго не было на Рэдоне, и я не знал о пополнении в наших рядах.
Я коротко кивнул, и попытался закрыть тему.
— Мы оба были не в курсе.
Чего мне не хотелось, так это выплёскивать своё раздражение на него, но похоже в моём голосе зазвучали предательские нотки. Брэнд немного сузил глаза и, больше не смотря на меня, быстро прошёл в кабинет. Скорей всего, он решил, что я затаил на него обиду, за своё поражение. После этого случая, он больше не пытался заговорить со мной сам. Если Виктор пытался посеять между нами семя раздора, то ему, пожалуй, это удалось.
Столкнулся я с Брэндом снова спустя лишь месяц, когда я был на обеде с одним из бенайтов по имени Зеб. Завидев его, мой приятель перекинулся с ним парой слов, и предложил присоединиться к нам. Брэнд исподлобья бросил быстрый взгляд на меня, но свободное место занял.
— Ты в курсе последних событий на Сении? — начал Зеб.
— Да, пробежал глазами, но в детали не вчитывался, — сказал Брэнд, беря вилку в руки.
— Говорят, Дрэмор тоже там присутствовал?
— Я тоже слышал, но это неподтверждённые данные, — сказал он, накалывая порцию на вилку.
— Но если это, правда, то у нас не могло быть никаких шансов. С нашей стороны ведь не было ни единого бенайта, — тоже переключившись на свою тарелку, сказал Зеб.
— Если там, действительно, был Дрэмор, то это настораживает, — с набитым ртом ответил Брэнд, — Возможно, мы что-то упустили.
О Сакре Дрэморе я был наслышан. Он занимал пост в Империи, аналогичный тому, который занимал Виктор в Хайдоне, т.е. пост главнокомандующего. Однако кроме Дрэмора, у власти был также Император, но существовали разные мнения по поводу того, в чьих руках из них двоих было сконцентрировано больше власти. В случае с Виктором, подобных вопросов не возникало, поскольку официально следующим лицом после него был премьер-министр, но он занимался исключительно внутренними делами государства, и являлся прямым ставленником отца Брэнда. Был, конечно, ещё парламент, но он не имел большого веса в сложившейся ситуации так же, как и имперский сенат. Учитывая, что Хайдон уже шесть лет официально находился в состоянии войны с Империей, подобная организация власти оправдывала себя в глазах народа. У обеих сторон усиленно работала политическая пропаганда, которая представляла вражеских лидеров в качестве монстров. Не знаю, как на счёт Императора, но в случае с Дрэмором трудно было отличить, где вымысел, а где, правда. О нём и так ходило слишком много слухов среди рэдонцев, часть из которых была подкреплена реальным опытом. Тем не менее, этот опыт никто не стремился повторить, тем более что столкновения Дрэмора с рэдонцами, как правило, заканчивалось не в пользу последних.
Однако мне было интересно другое — учитывая, что Виктор когда-то делал политическую карьеру в Империи, был ли он знаком с Императором и Дрэмором ещё до смуты? Политическая элита не возникала в одно мгновение из ниоткуда, и не пропадала таким же образом в никуда. В Империи отчётливо прослеживались династии, и я не удивился бы, узнав о знакомстве Виктора с ними ещё в начале своей карьеры.
— А что на счёт речи Императора перед сенатом? Есть какие-то новости? — продолжал обсуждать новости Зеб.
— Ничего нового. От резолюции, как мы и ожидали, они отказались, — ответил Брэнд.
Выдержав паузу, я подал голос:
— А Император тоже бенайт?
Брэнд быстро скользнул по мне взглядом, и уткнулся обратно в тарелку. Тем не менее, он ответил.
— Насколько я знаю, нет, но это спорный вопрос.
— А что думает Виктор? — задал я наводящий вопрос.
— Он считает, что нет, — сказал Брэнд, подняв голову от своей тарелки.
Раз Виктор так считает, думаю, так оно и есть. Он, наверное, знает об Императоре куда больше, чем афиширует. Озвучивать это я, конечно же, не стал, но и вопросов больше не задавал.
Когда мы уже вставали из-за стола, Брэнд вспомнил ещё одну новость.
— Кстати, есть сведения, что в руки к имперцам попал второй артефакт подобный тому, который 20 лет назад был активирован у нас.
Спустя несколько секунд он пренебрежительно добавил:
— Правда, не факт, что они тоже смогут его задействовать.
История артефакта, упомянутого Брэндом, была немаловажной. Во время раскола старой Империи, Виктору и его соратникам удалось прихватить с собой ряд предметов неизвестного назначения из бенайтского исследовательского центра на Ниарне. Эти артефакты пришли к нам из более древних времён, когда об устройстве мироздания было известно куда больше, чем в наше время. Один из них наградил хайдонцев очень неожиданным результатом. Не знаю подробностей, как это произошло, возможно, в пылу вдохновения от новых возможностей в результате всех тех политических перемен, но принесло это немалую пользу. В ходе манипуляций с ним, образовалось нечто вроде телепорта, который вывел исследователей на некоторую неизвестную планету, которая, в последствии, оказалась вовсе не из нашей вселенной. Это было действительно важным открытием, поскольку до этого Империя ничего не знала о подобных возможностях.
Из-за ограниченности ресурсов планету исследовали медленно, т.к. одновременно приходилось выстраивать новое государство за короткие сроки. Тем не менее, уже тогда были выявлены следующие интересные особенности новой планеты, которую местные жители каждый на своём языке называл просто Земля (у нас стали использовать их же древнее название Гайя):
— планета сильно перенаселена — по численности населения она равна Хайдону и Империи вместе взятым, т.е. масштабами походит на старую Империю;
— есть множество схожих деталей в системах исчислений, в особенности, когда дело касается подсчёта времени, но есть и отличия; наш год состоит из 50 месяцев, а на Гайе всего из 12, при этом длительность месяца примерно одинаковая; в итоге получается, что один наш год равен четырём их; у них также отсутствует промежуточная мера, объединяющая 10 месяцев в один тарс (в году 5 тарсов);
— на планете наблюдается ярко выраженное лингвистическое разнообразие, непривычное для нашего мира;
— есть некоторые различия в физических законах, в частности, наши космические корабли неработоспособны на Гайе, и у нас пока нет известных возможностей освоить космос параллельного мира;
— несмотря на все различия, их общество и культура имеют в своей основе много общего с нашим миром; это наводит на мысли, что возможно когда-то Гайя была напрямую связана с нами, пока проход не был утерян или, возможно даже, закрыт специально.
Когда произошёл первый контакт, по их летоисчислению было начало 20 века, однако возможность побывать на Гайе мне лично выпала спустя много лет, при достижении 16 лет (тогда там уже шёл 1962 г.). Для этого мне вначале пришлось выучить язык и познакомиться с некоторыми культурными особенностями. Однако это не означало, что, при желании, на Гайю мог попасть кто угодно. Во-первых, проект «Гайя» был строго засекречен, и общественность ничего не знала о существовании другого мира, и, тем более, об этом не должна была узнать Империя. Во-вторых, хайдонцы на Гайе действовали очень осторожно, ни при каких обстоятельствах не имея права выдавать свою принадлежность к иному миру, благо наша цивилизация внешне не отличалась от местного населения. В-третьих, на Гайю можно было попасть очень ограниченному кругу людей. Это были либо внедренцы, которые искали способы гармоничного вливания в их общество, либо люди, получившие специальное разрешение от правительства на Рэдоне.
На Гайе я сопровождал Фрэнка, у которого были свои собственные планы, связанные с его бизнесом. Поскольку у него были все необходимые связи, и работал он над процветанием общей с Виктором компании, разрешение было у него в кармане. Естественно, все хайдонцы, посещавшие Гайю, проходили строгий инструктаж по поводу дозволенного и недозволенного.
В начале 50-ых хайдонцы успели завести себе прикрытие в лице небольшой компании, которая со временем превратилась в крупную корпорацию. Дабы совместить приятное с полезным, Фрэнка официально зачислили в правление, и от него время от времени требовалась небольшая помощь в правильной организации бизнеса. Мне же была предоставлена свобода действий (в определённых рамках, конечно) и уникальная возможность пожить в новом фантастическом мире. С тех пор я наведывался на Гайю так часто, как мог позволить себе Фрэнк.
Мне в первую очередь были интересны детали того, как время влияло на биологический возраст местных жителей. На первый взгляд мы почти не отличались, но, если считать по их годам, то мне было 64 года, т.к. мои 16 лет нужно было умножить на четыре, тем не менее, выглядел я на свой биологический возраст. Из этого я мог сделать вывод, что мы взрослели медленнее, и моё сознание больше соответствовало моим ровесникам.
Вторым моим пристрастием было обследование планеты, но приходилось обходиться без лишних контактов, которые пришлось бы согласовывать с внедренцами. Для подобных путешествий у меня была стартовая площадка в небольшом загородном коттедже: огромный балкон, свисающий над глубоким ущельем, на дне которого текла небольшая горная река. Оттуда обычно и начинались мои полёты, которые я ни с кем не согласовывал.

Летать меня манило ещё с детства, и когда я ходил плавать, то обязательно прыгал в воду с небольших высот. Чем взрослее я становился, тем выше поднималась моя планка. Во время прыжка, я всё больше и больше пытался ощутить прелести полёта, растворяясь в окружающей реальности, ощущая каждую её составляющую. Я чуть ли не физически ощущал лучи солнца, пронизывающие всё вокруг, реку, слабое течение которой, казалось, подчиняло всё вокруг своему ритму, траву, которая убаюкивающе шелестела под воздействием легкого бриза. Как-то раз, незаметно для себя самого, мне показалось, что я выпал из своей реальности, иначе как ещё я мог раствориться в окружающем? Для меня это было неожиданностью, и я, помнится, не на шутку испугался. Я даже подумал, что умер. Моё сознание неслось над поверхностью, став частью всего, что меня окружало. Если бы не затаившийся в глубине страх, то ощущения были бы просто непередаваемыми. Тем не менее, страх заставил меня опуститься на землю и остановиться, но на этом всё и закончилось. Не успел я замереть на месте, как снова был самим собой. Ощущение тела пришло так же неожиданно, как и исчезло несколько минут назад.
После этого случая я несколько дней приходил в себя, пытаясь понять, не померещилось ли мне всё это. Когда же воспоминание о страхе окончательно развеялось, я попытался повторить опыт ещё раз, хотя бы для того, чтобы убедиться, что это не было плодом моего воображения. В итоге, как оказалось, воспроизводимость была вполне определённой.
В результате долгих экспериментов, я выявил следующие особенности:
— достичь ощущения бестелесного полёта можно только, прыгая с достаточно больших высот, чтобы сознание успело раствориться;
— данное состояние можно поддерживать, только если лететь на большой скорости; при попытке остановиться, тело тут же снова сливается с сознанием;
— полёт не может длиться вечно — я выдыхался, самое большее, через час, т.е. мои энергетические ресурсы быстро истощались; я не мог набрать необходимую скорость, и мне рано или поздно приходилось останавливаться. В этом есть свой риск – если выдохнуться на большой высоте, тогда результат будет плачевный, поскольку в этом случае ничего уже не остановит тело от падения.
Эффект пропадания тела, до сих пор остаётся для меня загадкой. Возможно, это как-то связано с подпространством, но не так, как привыкли его использовать бенайты.
Подпространство, само по себе, не до конца изучено, однако с его практической стороной знакомы все бенайты, и манипулировать им учат, чуть ли не с самого начала обучения. Суть в том, что при определённых условиях, его можно использовать как некий контейнер, своего рода, потайной ящик, доступный только его владельцу. Условия использования достаточно простые, но при этом сильно ограниченные. В ходе всех известных экспериментов никто так и не смог добиться того, чтобы одушевлённый предмет оставался живым после перемещения сквозь подпространство туда и обратно. Перемещение бенайт инициирует сам, целиком обхватывая нужный предмет своим сознанием. Он также должен, в некотором роде, поддерживать эту связь всё время, пока предмет находится там, иначе есть риск потерять его навсегда. Как правило, подобным образом можно хранить лишь небольшие предметы и в ограниченном количестве.
Вне зависимости от перечисленных минусов, есть одна вещь, которую обычно там хранит каждый бенайт — это его личный силовой меч.
Несмотря на ограничения с одушевлёнными предметами, я склонялся к мысли, что бестелесный полёт инициировался именно перемещением тела в то же самое подпространство, но несколько иным способом.
В то время я не знал, известна ли была практика бестелесных полётов среди других бенайтов, но я и не пытался узнавать, предпочитая пользоваться предоставленной свободой втайне даже от Фрэнка.

Глава 1

На Зане мне представилась возможность участвовать в боевых действиях наравне с хайдонскими труперами. Вначале, как мне показалось, они пытались соблюдать дистанцию, и мои контакты ограничивались лишь официальными согласованиями плана с их командиром, Ивом. Однако по ходу действий я стал замечать, как Ив становится всё открытее и дружелюбнее. Вскоре и остальные забыли про свою предвзятость и больше не старались обходить меня стороной.
В целом, как я и предполагал с самого начала, большого смысла в моём участии не было, труперы отлично справлялись сами. Нашей целью было правительственное здание, облюбованное представителями Империи, где они сконцентрировали все свои военные силы, находящиеся в данный момент на планете. По численности они не сильно превышали наш отряд, но нам приходилось долго и упорно отвоёвывать все подступы, начиная с небольшого, но густо засаженного, парка и заканчивая широкими мраморными лестницами внутри дворца.
По ходу я пытался предоставлять Иву информацию о численности противника, распознавая ближайшие враждебно настроенные источники сознания. В остальном, я старался не лезть на рожон и действовать вместе со всеми по привычной им схеме. Возможно, это было не совсем верной тактикой для рэдонца, и мне следовало бы отделиться и поработать в одиночку, ускорив ход штурма, но я решил, что в этом не было большой необходимости. Потери с нашей стороны были не так уж велики, и, скорей всего, все солдаты успели бы оклематься спустя несколько часов, чтобы отпраздновать успешное выполнение операции. И даже головная боль, преследующая пробуждение после парализующего выстрела, не могла испортить им праздника.
Наконец, все группы отрапортовали Иву о завершении чистки здания, и можно было немного передохнуть и осмотреться. Дворец изнутри был спроектирован так, чтобы ощущался простор, и невольно внушалось уважение к власти. Несмотря на это, интерьер был простой, без излишней рэдонской вычурности, но всё равно оставался отпечаток строгой величавости.
Вечером, как и следовало ожидать, была пирушка. Учитывая, что я не пью, для меня это является определённым испытанием — стараться не пить незаметно. Состояние алкогольного опьянения не вызывает у меня приятных чувств. Как и любой другой дурман, алкоголь размывает остроту чувств, особенно развитую у бенайтов, и не позволяет достигнуть определённой концентрации. В результате, привычная тонкость восприятия куда-то исчезает, и я не вхожу в число тех, кто находит в этом повод для удовольствия.
Ив уже был навеселе, увлечённо рассказывая о себе, о своих похождениях и о некоторых предыдущих операциях, которые оставили у него яркие впечатления.
— Как получилось, что ты не такой как другие бенайты? — смеясь, вдруг спросил он, — В тебе нет самонадеянности, которую так недолюбливают мои ребята.
Я немного растерялся, но не смог удержаться от усмешки, вызванной меткостью его высказывания касательно хайдонских бенайтов в целом. Рэдонцев было относительно мало, порядка 30-ти, и они все, в некотором роде, представляли власть. Любой бенайт в Хайдоне вплотную был вовлечён в решение государственных проблем, хотя большинство из них при этом являлись простыми исполнителями. Однако последняя деталь была не так интересна для осмысления с их стороны, и они предпочитали акцентироваться на своём официальном статусе, и считать, что играют ключевую роль в войне с Империей, хоть это и было иллюзией. С бенайтами или без, Хайдон в любом случае был в состоянии противостоять Империи. Неудивительно, что, в результате, к рэдонцам относились несколько настороженно, и их скорее недолюбливали, чем уважали.
Ив много рассказывал о своем следующем задании по освобождению пленных хайдонцев на одной из имперских баз. Уровень сложности был выше, чем у сегодняшней операции, и исход был неочевиден. Незадолго до этого, двое парламентёров были перехвачены по пути к внешнему сектору, что прервало их незамысловатую миссию. Идея у Ива созрела только на следующий день, и он, проконсультировавшись со мной, послал запрос на Рэдон по поводу моего участия в следующем рейде. При обычных обстоятельствах, Виктор, скорей всего, не стал бы размениваться ради такого случая, но, поскольку запрос касался лично меня, у Ива были все шансы. И я оказался прав.

На Дилиджу, где находилась имперская база, мы приземлились на трофейном грузовом корабле. Планета была мало населена, покрытая по большей части лесами и горами. Гарнизон Империи был относительно малочисленный, и отход нам должны были обеспечить несколько небольших кораблей, планировавших появиться на орбите и начать отвлекающую атаку через строго установленное время.
Наша группа из семи человек начала своё продвижение от небольшого склада промышленной зоны, позаимствовав на месте наземный транспорт. За рекордные сроки мы долетели до сектора, где держали пленных — благо, у нас была точная информация об их местонахождении. На месте мы разделились на пары, одна из которых стала продвигаться в тюремную зону, а две остальные вместе с Ивом — обеспечивать прикрытие. Я и Лест как можно незаметнее пробирались к камерам, не без помощи подсказок Ива, который координировал все наши передвижения по коммуникатору. Пленных нашли не выбиваясь из графика, но нам ещё предстояло успеть вовремя на воссоединение в ангаре, откуда нас должен был подобрать корабль. Прикрывающая атака флота успела начаться, и вся база уже стояла на ушах. Добежав до установленного места, нашим глазам предстала не очень радужная картина — имперцы атаковали прилетевший за нами шаттл, и было неясно, как быстро мы сможем к нему пробиться. Подоспевшая подмога пыталась обеспечить нам безопасный коридор до люка корабля, но удерживать его долго не представлялось возможным. Пока до шаттла успели добежать только освобождённые пленные в сопровождении двоих труперов. Имперцев в ангаре меньше не становилось, но я надеялся, что следующем рывком добежим и мы. В это мгновение я заметил высокую фигуру, появившуюся в дальнем отсеке ангара. Моё внимание привлекло то, что он наблюдал за происходящим, не вмешиваясь, как будто был всего лишь сторонним наблюдателем. Его появление совпало с тем, что среди хайдонцев, державших оборону, начала расти паника. Она стала захлёстывать и меня, пока я вовремя не спохватился и не остановил себя, распознав в ней психическую атаку. Наспех соорудив себе ментальный щит, я переключил внимание на Ива.
— Ив, нужно увести оставшихся к кораблю! — прокричал я ему.
Он посмотрел на меня мутными глазами полными растерянности и неуверенности.
— Уходите к кораблю! — я снова попытался выдернуть его из ступора, вложив дополнительный импульс к действию.
Ив немного заколебался, но вскоре возобновил свою активность. Сперва медленно, затем всё быстрее они начали готовиться к рывку. В какой-то момент я поймал на себе взгляд вражеского бенайта, всё так же стоявшего в сторонке, и тогда же я почувствовал нарастающую головную боль — что-то тяжёлое стало давить и заволакивать моё сознание. Мой ментальный щит не выдерживал и начал постепенно таять. Нужно было срочно что-то предпринимать, и я не смог придумать ничего лучше, как, нащупав свой меч, ринуться к источнику атаки, отражая выстрелы бластеров. По дороге я прокричал Иву в коммуникатор, чтобы они улетали без меня. Я надеялся, что он сможет рассудить правильно и улетит, иначе у них больше не предвиделось бы других шансов. Я успел заметить лёгкое удивление, проявившееся на лице бенайта, прежде чем в его руке тоже материализовался меч. Несмотря на то, что давление на моё сознание немного ослабло, оно не давало мне полностью сосредоточиться на поединке. К тому же, как я успел заметить, уровень владения мечом моего противника ощутимо превосходил мой. Впрочем, удивляться не приходилось, он был намного старше и опытнее меня. В результате, мне приходилось только защищаться, не имея ни единой возможности атаковать. Спустя некоторое время, краем взгляда, я успел заметить, как начал отчаливать хайдонский шаттл. По крайней мере, теперь оставалось подумать только о себе. Оценив обстановку и вовремя увернувшись от вражеского меча, я ринулся из ангара вглубь базы. Имперцы, не успев перестроиться, так и не смогли задеть меня бластерами. Мой противник тоже остался позади, но я не особо надеялся, что смог от него оторваться.
Я бежал к центральной площадке, которую заприметил до того, по дороге к камерам. Оттуда открывался обширный вид на несколько уровней одновременно, создавая глубокий вертикальный туннель. Мне оставалось добежать чуть-чуть, когда группа труперов с бластерами наперевес перекрыла мне дорогу. Моё сердце упало, шансов вырваться не было практически никаких, но, к моему удивлению, они не спешили стрелять. Причина дала о себе знать чуть позже, когда в поле зрения снова появилась знакомая массивная фигура. Бенайт медленно приблизился, и труперы немного отступили, ожидая его приказа. На этот раз я смог разглядеть своего противника лучше, и мне показалось, что его лицо было мне знакомо. Впрочем, я мог видеть его в рэдонской базе данных, куда были занесены все известные имперские бенайты.
— Ты рэдонец? — резко спросил он, прервав мои рассуждения.
Голос у него был глубокий и подчиняющий своей воле. Я сжал зубы, сопротивляясь новому импульсу.
— Я что-то не припомню тебя, — добавил он, бросив косой взгляд в моё напряжённое лицо.
Я попытался оценить расстояние до края платформы и понять, как быстро можно туда добежать. Его повелительный голос снова выдернул меня из раздумий.
— В твоём положении, упорствовать — крайне неразумно, — сказал он с холодным спокойствием, от чего его слова прозвучали более зловеще, — Или ты предпочитаешь другой способ беседы?
Я мог согласиться, что его манера давить на психику впечатляла, но неужели он считал это достаточным поводом для сговорчивости? Я заметил, что он вёл себя так, как будто привык встречать минимальное сопротивление в подобных случаях.
— Беседы не входят в мои планы, — недолго думая, буркнул я.
Воспользовавшись его временным замешательством, я ринулся к краю платформы. У него был такой вид, будто бы он не мог до конца поверить в то, что ему попался настолько слабоумный противник. Когда мне, наконец, оставалось всего пару шагов, я увидел, как он подал знак труперам, и те, подняв свои бластеры, стали быстро приближаться.
— Нам придётся продолжить наш разговор в другом месте, — сказал он, отвернувшись и потеряв всякий интерес к происходящему.
В это мгновение я быстро сгруппировался и прыгнул вниз с платформы. Остальное меня уже не заботило, через секунду, моё бестелесное сознание ринулось вверх, наружу из квадратных сооружений имперской базы, которые чуть не стали мне тюрьмой.
Сверху я заприметил очередной ангар, и спустился к первому попавшемуся грузовому шаттлу. Подняв его в воздух, я беспрепятственно вылетел на орбиту и направил его вслед хайдонскому флоту.

— Мы уже думали, что потеряли тебя, — сказал Ив, едва успокоившись после бурной радости при виде меня. — Я не хотел улетать, всё надеялся, что ты сможешь уйти! Но когда увидел, как ты стал сражаться с Дрэмором, я подумал, что тебе уже не выбраться.
Его слова повергли меня в шок. Значит, это был Дрэмор, какой же я идиот! Вот откуда его лицо было мне знакомо, но в тот момент я никак не мог даже предположить о такой возможности. В принципе, чего удивляться, это было прямым следствием моей неопытности и незнания действительности. Понятно, почему он не сразу поверил, что я рэдонец. Рэдонцы не стали бы вести себя так самонадеянно, зная, с кем имеют дело. Одна моя попытка напасть на него, могла заставить кого угодно усомниться в моей вменяемости. С другой стороны, если бы я узнал его, у меня могло не хватить решимости на сопротивление.
Что же могло заставить его прилететь на Дилиджу? Впрочем, поиски ответа на этот вопрос можно было оставить Виктору, а мне предстояло поломать голову над рапортом. То, что я столкнулся лицом к лицу с Дрэмором и сумел уйти от него, могло стать источником для ненужных подозрений. О своих бестелесных полётах, я не собирался ни перед кем отчитываться, тем более перед Виктором. Соответственно, мне нужно было придумать что-нибудь поубедительней.

Сомнения, естественно, возникли, и, конечно же, у Виктора, даже, несмотря на то, что он сравнивал мой и Ива отчёты вместе, а противоречий в них не было — я постарался убедиться в этом заранее.
— Я не сразу понял, что это был Дрэмор, и повёл себя несколько глупо, — в который раз оправдывался я, — Мне повезло, что он впал в ступор от моих действий.
Виктор скептически слушал в пол-уха, но и не прерывал.
— Слово «повезло», не должно присутствовать в лексиконе бенайта, — резко сказал он, когда я замолк.
— Можно назвать по-другому, это не имеет значения, — робко предложил я.
Виктор, сощурившись, продолжил недоверчиво сверлить меня взглядом.
— Маловероятно, чтобы твоё некомпетентное поведение могло обмануть Дрэмора.
Похоже, с тем, что я вёл себя глупо, он спорить не собирался, но почему же тогда он не хотел принять мою версию целиком?
— Значит ли это, что я мог уйти оттуда, только если бы Дрэмор сам меня отпустил? — решил я ухватиться с другого конца.
Виктор некоторое время смотрел мимо меня с расфокусированным взглядом, и, казалось, прислушивался к себе.
— Думаю, в твоей версии есть доля истины, — медленно и задумчиво начал он, — но я не уверен, что всё было именно так, как ты описал.
Неужели я так просто себя выдал? С самого начала я держал свои мысли под контролем, и Виктор не мог уловить что-либо из моего эмоционального фона, и уж тем более я бы почувствовал, если бы он попытался преодолеть мой блок. Так или иначе, я точно решил идти до конца и стоять на своём, хотя ложь с детства давалась мне с трудом.
Виктор тем временем продолжал:
— Возможно, ты сам не совсем чётко представляешь себе, что произошло на самом деле.
Затем он пренебрежительно добавил:
— От тебя могли ускользнуть какие-то ключевые моменты, на которые ты мог просто не обратить внимание, или ты упустил их в результате психической атаки.
Ну что ж, не очень лестно, но, по крайней мере, такой оборот освобождал меня от дополнительных сложностей, поэтому я не стал возражать.
— Почему Ив усиленно заступался за тебя, когда его расспрашивали о твоих действиях? — неожиданно спросил он с долей издёвки, но взгляд его оставался холодным, — Ты сделал ему особое внушение?
Я немного растерялся. Я никогда ещё не применял практику подобного внушения на ком бы то ни было, и не считал такое воздействие приемлемым. К тому же, официально, подобное было запрещено применительно к хайдонцам, и вопрос Виктора был скорее провокационным. Тем не менее, я как раз недавно размышлял на эту тему. Из-за моего такого отношения, я не пытался учиться этой технике, что в свою очередь не способствовало укреплению собственного сопротивления. По моим соображениям, это могло быть одной из причин, почему я плохо выдерживал атаку Дрэмора.
— Общий язык можно найти и без внушения, — наконец проговорил я.
Виктор презрительно усмехнулся. Возможно, он считал, что заводить дружеские отношения с Ивом — пустая трата времени? Или, что мне не нужно было выходить за рамки сугубо официальных отношений?
— Возвращаясь к теме Дрэмора, — он снова неожиданно сменил тему, — Как в точности ты смог завладеть имперским шаттлом?
Вышел я от Виктора только спустя 2 часа, весь взмокший и злой. Я рассудил, что мне в первую очередь нужно было познакомиться со всеми архивными рапортами, которые хоть как-то касались Дрэмора. Сделав это сразу же, как мне представилась возможность, я вычитал неутешительные данные. Личного столкновения с ним не смогли избежать многие из рэдонцев, и, как правило, это заканчивалось не в их пользу. В конце концов, их, конечно же, возвращали либо в обмен на имперских пленных, либо находя какую-нибудь другую основу для взаимной выгоды. Однако перед этим Дрэмор не упускал возможности побеседовать с ними и не без применения своей излюбленной тактики давления. Похоже, я был не единственный, кто не был способен правильно выстроить блок.
Спустя пару дней, о моём случае знали уже почти все рэдонцы, даже, несмотря на то, что я старался не привлекать к этому много внимания. Первым не унимался Зеб.
— Ты специально стремился отличиться в первом же тарсе? — смеясь, задал он риторический вопрос.
— Ты же знаешь, от меня ничего не зависело, — попытался я замять разговор.
— Почему не зависело? — так же шутливо возразил он, — Ты ведь своими действиями сбил всех с толку, что неудивительно — новички часто по незнанию добиваются нестандартных результатов.
С другой стороны, после этих событий, всё больше бенайтов перестало относиться ко мне как к новичку, хотя, казалось, я только подтвердил своё право таковым называться.
Ещё один пункт, который не давал мне покоя — это был мой навык владения мечом. Я знал, что несколько уступал в этом остальным, поскольку на Эбруне я не уделял этой стороне должного внимания. Соответственно, я пытался компенсировать прогалы в обучении, проводя как можно больше времени в центре подготовки. Поскольку на Рэдоне культивировалось постоянное стремление развивать боевые навыки, я постоянно занимался в обществе других бенайтов, которые тоже часто посещали тренировочный комплекс. Благодаря совместным поединкам, я смог перенять и обточить новые приёмы, и в итоге, постепенно стал замечать, что начал драться не хуже остальных.
Как-то раз, задержавшись допоздна, мне пришлось столкнуться и с Брэндом. Несмотря на наши натянутые отношения, он не стал ломать сложившиеся устои, и не отказался от поединка. Впрочем, выбирать ему было не из кого, т.к. остальные успели разойтись. Брэнд поначалу держался несколько напряжённо, а я дрался хуже обычного, пропустив пару ударов. Однако уже через несколько минут мы оба вошли в азарт, и поединок стал набирать обороты.
Обычно, для бенайта дуэль на мечах — это предугадывание действий противника на обострённом плане восприятия. В идеальном случае, бенайт уже заранее знает, в какой точке в следующую секунду будет находиться меч нападающего. И это не холодный расчёт, а скорее физическое ощущение. Таким образом, можно легко обойти препятствие, действуя исключительно на подсознательном уровне. На практике, когда оба дерущихся — бенайты, всё получается немного сложнее. В ситуации, когда двое могут предугадывать удары, обычно лидирует тот, кому удалась наибольшая концентрация. В случае с Дрэмором, он с легкостью мог нарушить концентрацию противника психической атакой, не оставляя шансов на победу. Тренировки нужны были для того, чтобы поддерживать своё восприятие на нужном уровне и научиться улавливать малейшие колебания в эмоциональном фоне противника. Техника владения мечом, соответственно, была нужна для молниеносной реакции на эти колебания в максимально эффективной форме.
В случае с Брэндом, мы оба каким-то образом умудрились попасть в одну фазу, и каждый из нас моментально предугадывал выпады другого, и никто из нас не получал преимущества в восприятии. В итоге, техника ударов начала играть большую роль, чем обычно, а в этом, как я смог заметить, Брэнд превосходил остальных. Соответственно, мне больше приходилось защищаться, чем нападать, но когда он делал очередную попытку взять концентрацией, шансы у нас уравнивались. Под конец мы оба вымотались до предела, но душевный подъём был налицо.
Брэнд уселся на мягкий пол, утираясь полотенцем, и что-то прокомментировал с довольной улыбкой. Я понял, что он что-то сказал, только когда тоже оказался полу, пытаясь полностью выровнять дыхание.
— Как ты умудрялся так быстро предугадывать мои выпады? — снова подал он голос.
Я задумчиво пожал плечами.
— Наверное, так же как и ты, — проговорил я, — Правда обычно у меня это получается не так естественно.
— У меня тоже, — с кривой усмешкой сказал Брэнд.
— Разве? — удивился я.
Значило ли это, что остальные каким-то образом могли блокировать свои намерения от противника? Вряд ли, учитывая, что это мешало бы сконцентрироваться на нападающем. Скорей всего, мы просто слишком усердно пытались настроиться друг на друга.
— Ты ведь не проходил подготовку на Рэдоне? — вдруг спросил он.
— Нет, у меня был другой учитель, — расплывчато ответил я.
Чтобы сильнее расслабиться, я лёг на спину, и напряжённые мышцы приятно заныли. После небольшой паузы Брэнд снова спросил:
— Ты действительно раньше работал в сфере разработки информационных систем?
Ещё один юморист нашёлся, и почему это так сильно их интересует?
— Да, и мог бы работать по сей день, — с едва заметной улыбкой констатировал я, лёжа на спине и рассматривая потолок.
— Ну и как тебе смена профессии? — иронично поинтересовался он.
Мне пришлось сесть, чтобы поразмышлять над ответом. Что же я мог ему сказать? Что был бы настроен оптимистичнее, если бы мне не пришлось общаться с его отцом?
— Думаю, этот опыт мне не повредит, — наконец кисло сказал я.
Он бросил на меня косой взгляд.
— Это из-за твоих отношений с начальством? — хитро прищурившись, спросил он.
Я настороженно посмотрел на него.
— Что ты имеешь в виду?
— Я слышал всякие пересуды по этому поводу, — медленно начал он, пристально наблюдая за моей реакцией.
Неужели это успело стать темой для слухов? Вроде, в самом начале была обратная ситуация, и мне приписывали слишком быстрое продвижение, из-за непосредственного начальства в лице Виктора. По крайней мере, теперь они могли лицезреть, что подобное назначение было скорее наказанием, а не наоборот.
— Я думал, что всякие пересуды тебя не интересуют, тем более что ты мог получить информацию из первоисточника, — косясь на него, попытался я отвертеться, правда в итоге вышло немного грубовато.
Брэнд усмехнулся и на мгновение перевёл взгляд.
— Ну, раз ты советуешь, — смеясь, сказал он, — возможно, стоит этим воспользоваться.
Я слегка помрачнел. Вряд ли интерес Брэнда к этой теме порадует Виктора.
— Кстати, ты больше не в обиде за тот случай? — вдруг спросил Брэнд с едва заметной иронией.
Он имел в виду наше неудачное знакомство, когда принял меня за имперца.
— Обиды никогда и не было, — твёрдо заявил я.
Я дал ему почувствовать правдивость своих слов, чтобы пресечь всякие сомнения. Брэнд, похоже, поверил и тут же потерял всякий интерес к этому вопросу.
— Это правда, что ты часто посещал Гайю? — резко переменил он тему.
— Да, но я давно уже там не был, — немного растерявшись от такого скачка, проговорил я.
— Я пару раз бывал там, ради интереса, но, если честно, она меня не впечатлила, — признался он.
— А меня в своё время сильно впечатлила, — сказал я задумчиво, — Бывало, что я проводил там по несколько тарсов напролёт.

Глава 2

Когда мне было 18 лет, на Гайе шёл 1969 год. Компания «Алсион» переживала ряд трудностей, не имеющих ничего общего с финансовыми. Изначально, она была основана в 50-ые годы, а в конце 60-ых это уже была крупная корпорация, которая имела достаточно большой вес, чтобы играть какую-то роль на политической арене, но сей факт вызывал не совсем здоровый интерес со стороны некоторых других политиков. В частности, хайдонцы переполошились, когда от некого высокопоставленного правительственного чиновника, Кристофера Бекера, стали приходить запросы, относящиеся к деталям деятельности компании. Последние, при более тщательном рассмотрении, могли вызвать много нежелательных вопросов для «Алсиона». После того как хайдонцы отклонили ряд подобных претензий, начали появляться обвинения в отмывании денег, которые очевидно были сфабрикованными.
В тот период, официально совет директоров возглавлял Энди Ришар, который к тому же был ответственен за всю операцию на Гайе. Энди предполагал, что, таким образом, Бекер и его приспешники хотели получить крупную взятку, но уступать им хайдонцы не собирались. В результате, люди Бекера постоянно пытались что-то вынюхивать, но до официального иска пока не доходило.
Именно в таком состоянии дел Фрэнк и я застали компанию во время очередного визита на Гайю. Однако политические интриги в тот момент мало меня волновали, тем более что время было более чем интересное. Был разгар движения хиппи, рок музыка была на подъёме, и молодёжь самовыражалась как могла. Такой разгул оказывал завораживающее влияние на моё неокрепшее восприятие чужого мира.
У «Алсиона» в качестве маленького довеска была небольшая звукозаписывающая студия, где всегда толпилось много молодёжи. В основном, это были друзья и знакомые музыкантов или просто поклонники. Мне нравилось проводить там много времени, слушать новые записи, наблюдать за людьми, или как говорил Фрэнк, слоняться без дела. В итоге, у меня завелись кое-какие знакомые среди этой пёстрой компании.
— Привет, Мэт, кто у нас сегодня в очереди на запись? — спросила Селия, увидев меня.
Я сидел в небольшой комнате перед входом в саму студию, и проигрывал куски только что законченного альбома. Аппаратура, на которую всё это записывалось, заслуживала особого интереса.
В то время, я был в курсе многих дел конторы и знал расписание наизусть. Селия была подружкой Митча, который в последнее время часто там записывался.
— У Митча запись после двенадцати, — улыбнувшись, ответил я на её завуалированный вопрос.
— Ну, значит, есть ещё часок, — весело сказала она, усевшись на пол и затягивая косячок.
Селия была симпатичной девушкой, обычно она одевалась в потёртые джинсы с разноцветными вышивками и в какую-нибудь яркую майку. У неё были светлые прямые волосы, свисающие на лицо и доходящие до груди.
— Хочешь? — сказала она, протягивая мне сигарету.
Я отрицательно покачал головой.
— Кстати, знаешь, на этой неделе будет концерт группы Митча, хочешь пойти? — предложила она, пуская кольца дыма.
— Я был бы не против, — заинтересованно сказал я.
— Ну, тогда договорились, — улыбнулась Селия, — Это вообще-то небольшой закрытый концерт, только для друзей группы, — и через секунду добавила, — Ты там многих знаешь.
— Спасибо, что записала меня в список друзей группы, — рассмеялся я.
Она только по-свойски махнула рукой.
Концерт был через два дня, народу, действительно, набралось не очень много. Атмосфера была крайне дружественная, публика, в основном, сидела на полу и подпевала музыкантам. Песни зачаровывали своими шаманскими мотивами, действуя завораживающе на слушателей и наколдовывая всякие фантастические образы.
Прекратилось всё это очень резко и крайне неприятно: зачем-то нагрянула полиция и начала всех растаскивать. Полностью осознать реальность мне удалось только в камере. Как оказалось, причина была в наркотиках, которые якобы распространялись и употреблялись во время концерта. Я не знал, насколько были правдивы обвинения, поскольку мало, что в них понимал, не пытаясь к ним приобщиться. С подобными же действиями полиции я сталкивался впервые и смутно себе представлял последствия. Сколько мне предстояло просидеть в камере? Чего стоило ожидать от Фрэнка, после того как ему сообщат о моём местонахождении? Самое худшее, что могло случиться, это не иметь больше возможности посещать Гайю, а в моей текущей ситуации это было равноценно эмоциональной катастрофе.
Гадать пришлось недолго — мне вскоре сообщили, что за меня внесли залог, и я могу выходить. Я уже приготовился объяснять Фрэнку, что никак не был замешан в истории с наркотиками, когда перед собой увидел незнакомое лицо.
— Мэт Ларден? — спросил он меня.
Я кивнул, пытаясь понять, кто мог его прислать, учитывая, ещё и то, что он воспользовался фамилией Фрэнка, придуманной специально для миссии на Гайе.
— Машина ждёт вас на улице, с вами хотят побеседовать, — сказал он и последовал к выходу.
Мне это совсем не понравилось, но я пошёл следом. Когда мы приблизились к машине, мне открыли заднюю дверцу, приглашая вовнутрь. Я секунду заколебался, но, тем не менее, сел в неё. Перед глазами предстало знакомое лицо, но только спустя несколько минут я смог вспомнить и узнать в нём помощника Кристофера Бекера, правда, имени я его не знал. К этому времени автомобиль уже тронулся, набирая скорость.
— Ты знаешь, кто я такой? — наконец спросил он.
— Припоминаю, — ответил я, разглядывая его исподтишка.
— Меня зовут Рик Гоффман. Насколько я помню, нас раньше не представляли друг другу, — официальным тоном заявил он.
По местным меркам, ему было лет под сорок. Он был худощавый, но спортивного телосложения.
— Поскольку твой отец, Фрэнк Ларден, является членом совета директоров «Алсиона», я подумал, что ты мог бы оказать нам небольшую услугу, — перешёл он к делу без лишних предисловий.
Я сам потихоньку уже стал догадываться, какого курса действий он планировал придерживаться.
— О какой услуге идёт речь? — спросил я, приподняв брови и пытаясь выглядеть удивлённым.
— Она будет взамен той, которую окажу тебе я, — решил объяснить он на пальцах.
Я продолжал молча смотреть на него, не стирая с лица удивлённого выражения.
— Ты ведь не хочешь, чтобы твой отец узнал об этом маленьком инциденте с полицией? — начал разжёвывать мне Рик.
— А разве он не узнает об этом в любом случае? — спросил я взволнованно.
— Нет, если ты согласишься нам помочь. В этом случае, полиция будет готова забыть о тебе и о твоём участии в упомянутых событиях, — безмятежно ответил он.
Это значило, что та облава произошла из-за меня, и я, при этом, умудрился подставить ещё и остальных.
— Но я почти ничего не знаю о делах компании, — попытался я войти в роль.
— Это не страшно, тебе и не нужно в них разбираться, — успокоил меня Рик, — Все, что надо сделать, это достать кое-какие документы.
— Вы предлагаете мне украсть документы у своего отца? — перефразировал я его, нахмурив брови.
— Это необязательно, — как ни в чём не бывало, продолжил он, — копии тоже вполне сгодятся.
После этого он в двух словах попытался объяснить, какие именно бумаги его интересуют. Я некоторое время колебался, думая, как быстро мне стоит соглашаться.
— Ты знаешь, где хранятся важные документы? — решил он подтолкнуть меня.
Я нехотя кивнул.
— У твоего отца есть к ним доступ?
Я немного подумал, и снова кивнул.
— Значит, тебе остаётся только рассчитать, как и когда ты сможешь их взять. Ты справишься с этим?
Я изображал бурную мозговую деятельность на протяжении целой минуты.
— У тебя будет время подумать, — решил он прервать мои раздумья, — Если ты решишься, позвони мне, — сказал он и протянул мне карточку с номером.
Я взял и, мельком взглянув, запихнул к себе в карман.
— У тебя будет два дня на раздумья, — не забыл он закрепить свои слова.
Его настырность была излишней, я и так собирался преподнести ему всё необходимое на блюдечке. На мой взгляд, это был неплохой шанс утереть им нос.
— Куда тебя подвести? — наконец спросил он с искусственной улыбкой.

Я знал человека, который мог быть в курсе нужных мне бумаг. Это был Толем, у которого с Фрэнком в последнее время сложились весьма тесные отношения. Недолго думая, я прямиком направился к нему. Не вдаваясь в детали, я попытался узнать, не запрашивали ли у «Алсиона» до этого момента ряд документов, и перечислил ему список Рика.
— Запрашивали, и не раз, — удовлетворил моё любопытство Толем, — Мы даже подготовили кое-какие безопасные варианты, но до передачи дело так и не дошло.
— Почему? — спросил я как можно безразличнее.
— Потому что, кроме этого, они запросили ещё много другой информации, и, в итоге, мы решили отказать им во всём, — ответил он, — А с чего ты вдруг заинтересовался подобными вопросами, — подозрительно взглянув на меня, усмехнулся он.
— Да так, случайно стал свидетелем разговора, и взыграло любопытство. А где у нас лежат описания этого дела? Я хочу в следующий раз быть в курсе происходящего, — улыбнулся я ему с видом образцового школьника.
Я включил свой наручный компьютер, и Толем помог мне найти нужный сервер с соответствующими документами.
— Здесь лежит вся история, начиная с самых первых запросов, — сказал он, отмечая длинный список документов, — А вот как раз те копии отчётов, о которых ты меня спрашивал, — прокомментировал он.
— Спасибо, попытаюсь что-нибудь из этого понять, — сказал я с благодарностью.
— Попытайся, — сказал он себе под нос с нескрываемой улыбкой, — не всё же время тебе бегать к этим хиппи и попусту тратить время.
Его последнее высказывание меня здорово позабавило и, как ни странно, прибавило мне энтузиазма.
Через пару дней я позвонил Рику и договорился о встрече. Она снова состоялась в его машине и без лишних свидетелей.
Рик долго сидел и рассматривал принесённые мною документы. Наконец он пересмотрел всё и одобряюще улыбнулся.
— Я рад, что ты так быстро справился. Кстати, никто не заметил, как ты брал бумаги?
— Нет, — хмуро ответил я, зафиксировав свой взгляд на переднем автомобильном кресле.
После секундной паузы он добавил всё с той же улыбкой:
— Как видишь, это оказалось совсем несложно.
Я продолжал смотреть в спинку водителя, не реагируя на его высказывания.
— Я думаю, наше сотрудничество будет плодотворным, — изрёк он и выжидающе замолчал.
Я непонимающе посмотрел на него.
— Будет? Мы же договорились…
Не успел я договорить, как он резко меня прервал.
— Я помню, о чём мы договорились, и я сдержу своё обещание. Полиция сегодня же удалит все упоминания о тебе из своей картотеки, — ободрил он меня, — Но ведь теперь есть нечто, что связывает нас куда теснее, чем сомнительный привод в полицию, — на этот раз его улыбка была более выразительной с немалой долей сарказма.
Я изобразил отвисание челюсти, а затем вспышку гнева.
— Но так нечестно! — смог я выдавить из себя.
Рик холодно посмотрел на меня и сказал строгим тоном:
— Значит, теперь ты научишься отвечать за свои поступки и будешь знать, что твой отец не всегда будет вытаскивать тебя из всяких передряг.
Это было не про меня, тут он слегка ошибся адресом.
— На сегодня, я думаю, достаточно, — решил он, что пора закругляться, — Как только ты нам снова понадобишься, я дам тебе знать.
Вернувшись домой, я думал о том как поступить дальше. Чем дольше бы длилось моё общение с Риком, тем больше шансов было узнать от него что-нибудь интересное.
На счёт Фрэнка я перестал беспокоиться ещё тогда, когда узнал, что полицейский налёт был подстроен. Я смог бы ему объяснить что к чему, и он бы мне поверил. Если же у меня получилось бы раскопать что-нибудь полезное, то у него больше не осталось бы причин для упрёков.
Рик не заставил себя долго ждать. На этот раз он привёз меня лично к Бекеру в загородный дом, наверное, из соображений, что тесное сотрудничество должно начинаться с тесных отношений.
Бекера мы встретили на ухоженной аллее перед входом в дом. У него было холеное лицо с маленькими глазками. Ему было за 50, и он был плотной комплекции.
— Ты и есть Мэт Ларден? — небрежно бросил он, увидев меня.
Я хмуро кивнул, не удосужась сказать что-либо ещё.
— Я вижу, тебя всё ещё не устраивает сложившаяся ситуация? — изрёк он, со злорадно-пренебрежительной усмешкой.
Я ничего не ответил, предпочитая рассматривать цветы, высаженные вдоль аллеи. Рик окинул нас обоих быстрым взглядом и решил, что пора делать следующий шаг.
— Думаю, можно переходить к делу?
Бекер прервал свои текущие мысли и вернулся к насущной теме.
— Давайте пройдём в кабинет, — наконец сказал он, обращаясь к нам обоим.
В кабинете Рик пустился в объяснения того, что они хотели бы от меня узнать. В первую очередь, мне предстояло рассказать о людях, которые их интересовали. Передо мной появилась толстая стопка фотографий, среди которых были те, кого я предположительно мог знать. К моему удивлению, там были представлены чуть ли не все хайдонские агенты, что навело меня на не совсем радужные мысли. Я даже начал подумывать, что возможно за спиной Бекера стоят какие-то тайные спецслужбы, и им движет вовсе не стремление получить взятку.
Со своей стороны я показал лишь тех, кто официально числился в «Алсионе». Лицо Рика оставалось бесстрастным, но я чувствовал в нём нарастающее недовольство, которое он пытался скрыть. Он стал задавать кое-какие наводящие вопросы в надежде, что я покажу кого-нибудь ещё, но я не сдавался.
— Ну что, — вмешался Бекер, не вытерпев, — есть что-нибудь?
Рик неодобрительно посмотрел на него и сказал:
— Может, мы пока предложим нашему гостю спуститься вниз и попить чего-нибудь?
Бекер позвал своих людей, чтобы они проводили меня этажом ниже. Мне очень не хотелось оставлять их в самый интересный момент. Как можно незаметнее, я быстро закрепил маленький жучок под столом, и вышел вслед за провожатыми.
Внизу я налил себе какую-то бурду в бокал и стал прислушиваться. В ухе у меня зазвучал голос Бекера:
— Он ничего полезного не сказал?
— Нет, он не показал ни одного интересующего нас субъекта, — послышался голос Рика.
— Да ну, затея с фотографиями с самого начала меня не вдохновляла, не знаю, зачем ты так за них цепляешься.
Ответа не последовало, Рик предпочёл промолчать.
— И с этими документами тоже мы ничего не добились, в них не было никаких зацепок, которые мы так ожидали, — раздражённо констатировал Бэкер, — Остальным уже надоело тянуть. Они говорят, что пора подавать иск. И это действительно проверенный метод. Если компании есть что скрывать, то, как только доходит дело до суда, они тут же начинают идти на уступки.
— Но мы тогда не узнаем, что же они скрывают, — возразил Рик.
— Ты забываешь, что наша цель состоит вовсе не в этом.
Рик снова ничего не ответил.
— Я думаю, стоит дать им зелёный свет, пусть готовят иск, — подытожил Бекер.
— Нет, лучше подождать ещё немного, — несколько поспешно возразил Рик, — Надо попытаться что-нибудь выяснить, чтобы действовать наверняка.
Мне отчётливо послышался вздох Бекера.
— Тогда нам нужно добиться от Мэта более конкретной информации. Пусть он начнёт глубже вникать в дела и предпринимать более активные действия.
Я был согласен с обоими пунктами, и меня обрадовало такое совпадение наших намерений. Через секунду я услышал, как кто-то начал вставать.
— Спустись за ним, его надо проинструктировать, — поставил точку Бекер.
Инструктаж длился недолго, но за это время я успел убрать свой жучок.

После этого мне ещё много раз приходилось бывать в загородном доме Бекера. Сложившаяся ситуация стала затягиваться, растянувшись на пару месяцев. Мои рассказы были не такими уж бессодержательными — я старался, как можно красочнее описывать взаимоотношения между известными им личностями. К сожалению, это имело мало отношения к той части проблем, которые интересовали моих слушателей.
В основном, мне приходилось общаться с Риком, и это было к лучшему, поскольку мои отношения с Бекером складывались не очень гладко. Больше всего времени мы проводили там же, вдалеке от людских глаз.
У Бекера на первом этаже была большая гостиная, разграниченная на несколько зон с помощью декоративных перегородок. Иногда, когда выдавалась минутка, мне бывало интересно изучать содержимое полок, среди которых попадались старые фотографии, сувениры и куча другого барахла. Но это бывало редко, поскольку обсуждение очередных вопросов и без того занимало много времени.
Как-то раз Рик выложил передо мной небольшую стопку документов для непосредственного рассмотрения. Справедливо решив, что я провожусь с этим долго, он оставил меня одного заниматься столь приятным делом, а сам ненадолго отошёл. Через пять минут это занятие мне надоело, и я решил поразмяться. В дальнем углу комнаты, за небольшой перегородкой, стояли книжные полки, и я решил, наконец, добраться и до них. Я стал изучать названия книг, добрая половина которых была крайне занудной — чьи-то политические трактаты и памфлеты. Небось, их дарили сами авторы, сомнительно, чтобы Бекер сам их стремился приобрести. Не успел я просмотреть вторую половину, как моё занятие бесцеремонно прервали. В противоположном конце комнаты, у входа, послышалось движение, а потом и голоса.
— Надеюсь, ты понимаешь, что мы не готовы ждать вечно.
— Не надо меня торопить, я и так над этим усиленно работаю, — узнал я голос Бекера.
— Почему тогда ты не даешь иску ход?
— Потому что нужно до конца всё взвесить и понять.
— Что там взвешивать? Мы занимаемся сбором информации уже целую вечность!
Бекер решил оставить последнее заявление без ответа.
— Уж не хочешь ли ты договориться с ними один на один? — раздались подозрительные нотки в голосе его собеседника, — Ты ведь не настолько жаден и недальновиден?
— Ты сам прекрасно знаешь, что это не так! — поспешил возразить он.
— Я очень на это надеюсь, — в голосе послышалось напряжение, — Ведь иначе, ты не забыл, что мне достаточно будет упомянуть перед журналистами имя Жиля Джексона и связать его загадочную смерть с тобой, и ты, считай, уже похоронен.
— Тебе нет нужды напоминать мне об этом каждый раз! — разгневался Бекер.
Меня начало захлёстывать волнение, и я услышал в ушах нарастающий шум стука своего сердца.
— Предложение подождать с иском исходит от Рика, и я думаю, в этом есть своя логика. Нам нужно знать, что стоит на кону, а не нырять вниз головой, не зная подоплёки, — добавил Бекер.
Я сделал пару шагов назад, пытаясь как можно незаметнее спрятаться за перегородкой.
— Ну что ж, — прозвучал ответ, — надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
В это время послышались чьи-то шаги на ступеньках, и в следующую секунду я увидел спину Рика. Спустившись, он поздоровался с гостем Бекера и, оглядываясь по сторонам, поинтересовался:
— А где Мэт? Я его оставил здесь 10 минут назад.
Моё сердце ушло в пятки, это уже невозможно было исправить. Бекер встрепенулся и тоже стал оглядываться по сторонам. Мне ничего не оставалось, как выйти из своего укрытия. Поймав мой взгляд, он сделал каменное лицо и стал в спешке выпроваживать своего гостя. Он вышел вместе с ним из комнаты, однако, успев перед этим дать указание Рику:
— Присмотри, чтобы он никуда не делся.
Когда за ними закрылась дверь, Рик непонимающе посмотрел на меня. Повисла напряжённая тишина.
— Что здесь произошло? — строго спросил он меня.
Не успел я ответить, как снова появился Бекер.
— Рик, мне нужно, что бы ты кое-что для меня сделал, — начал он говорить быстро и чётко, — В полиции должен снова всплыть тот инцидент с приводом Мэта. Я думаю, после этого, случайная смерть от передозировки наркотиков никого не удивит.
Рик изменился в лице, его брови удивлённо поползли вверх.
— Что случилось?
— Он только что подслушал очень важный разговор, который не должен выйти за пределы этих стен. Иначе, считай, и твоя, и моя карьеры окончены, — резко сказал Бекер.
После этих слов, лицо Рика стало жёстче и суровее.
Я старался держать свои эмоции под контролем, решив, что они просто решили меня припугнуть. Мне было сложно поверить в то, что они всерьёз пошли бы на такое преступление. Хотя, кем был Жиль Джексон?
— Всю грязную работу сделают мои головорезы, тебе нужно только проконтролировать их, — продолжил Бекер, как будто меня там не было, — Сейчас я ненадолго отлучусь — мне нужно всё организовать. Тебе придётся остаться с ним и присмотреть, чтобы он не наделал глупостей. Я вернусь буквально через несколько минут.
Дождавшись кивка своего помощника, он вышел из комнаты. Рик медленно повернулся в мою сторону, оценивая ситуацию. Под его испытующим взглядом я чувствовал себя несколько неловко. Несмотря на то, что он не стал перечить Бекеру в его последнем решении, чувства опасности он, тем не менее, не внушал.
— Ты знал Жиля Джексона? — решил я сделать попытку, — Бекер его так же убил?
— Я не знал его, — задумчиво проговорил Рик, — Ты именно это подслушал?
Я неуверенно кивнул, но договорить мы не успели. В это время вновь вошёл Бекер с двумя верзилами.
— Посадите его в машину, и увезите отсюда, — обратился он к ним, — В моём доме ничего не марать. Рик, тебе нужно поехать с ними.
Я решил ничего не предпринимать до последней минуты, пока у меня не осталось бы больше выбора. В машине мне пришлось сесть на заднее сиденье между двумя мордоворотами. Рик сел рядом с водителем. Ехали мы около получаса, и в голову мне лезли всякие беспокойные мысли. Теперь, когда я уже знал намеченный Бекером сценарий, меня больше стала волновать реакция Фрэнка, узнай он о последних событиях. Если бы он узнал, что я позволил втравить себя в столь рискованное мероприятие, он однозначно принял бы контрмеры. В этом случае, он не стал бы прислушиваться к здравому смыслу, подсказывающему, что я всегда мог бы за себя постоять. Скрыть же от него всю цепочку событий, больше не представлялось мне возможным.
Вскоре мы приехали к какому-то заброшенному дому, и машина, скрипнув тормозами, остановилась. Меня бесцеремонно вытолкнули из неё, и направили к крыльцу. Внутри всё было заброшенно и грязно. Было очевидно, что долгое время сюда никто не наведывался. Рик вдруг вспомнил, что оставил в машине пакетик с наркотиками, которые дал ему Бекер, и отправил одного из громил обратно. С нами оставалось ещё двое. Я ощущал, как один из них всё пытался рассчитать, когда и как начать действовать. В тот момент, когда план, наконец, созрел в его голове, и в нём ярко вспыхнула решимость, я, не оборачиваясь и как можно незаметнее, ударил его локтем в живот, выбрав наиболее уязвимую точку. Второй рухнул вслед за первым за пару шагов от меня. Я с удивлением посмотрел на Рика. Он аккуратно опустил тяжёлый предмет, который секунду назад взмыл за спиной второго бедолаги.
— Уходим. Разговоры потом, — строго скомандовал он и быстро направился к выходу.
У машины мы столкнулись с третьим нашим спутником, который никак не мог найти нужный пакетик. Рик, не дожидаясь удивлённых вопросов, бесцеремонно отключил и его, воспользовавшись на этот раз полуоткрытой дверцей машины. Затем, не тратя зря времени на разговоры, чёткими и выверенными движениями выкинул его из машины и сел за руль. Я быстро сел рядом, не заставляя себя долго ждать.
Первые пять минут мы ехали молча, пока он не нарушил тишину.
— Тебе стоит забыть обо всём, что сегодня произошло.
Возможно, он ожидал каких-то возражений с моей стороны, но я знал, что это ещё не всё — нужно было только набраться терпения и дождаться, пока он выскажет всё, что хотел.
— Бекер перешёл все границы, и его пора убирать из игры, — расчётливым тоном, наконец, сказал он, не отвлекаясь от дороги.
Я с самого начала подозревал, что у Рика было куда больше скрытых планов и намерений, чем те, которые он пытался показывать перед другими. Он бросил на меня быстрый косой взгляд, и, увидев, что я внимательно слушаю, продолжил:
— Сперва это было на руку: коррумпированный чиновник выводит «Алсион» на чистую воду, но теперь, боюсь, правила игры изменились, и всю эту шарашку придётся сворачивать.
— Ты работаешь на секретные службы? — задал я свой первый вопрос, решив подтвердить свою догадку.
Он стрельнул глазами в мою сторону, продолжая следить за дорогой.
— Ты давно догадывался?
— Нет. Так это правда? — спросил я, начиная задумываться над выводами этого открытия.
— Да, правда, — сухо ответил он.
— А чем вам не угодил «Алсион»? — взглянул я на него с опаской.
Рик долго не отвечал, но потом всё же изрёк:
— В ней много странностей.
Несколько улёгшееся волнение снова начало подкатывать к горлу. Это могло иметь очень серьёзные последствия на деятельность хайдонцев на Гайе.
— Были подозрения, что она является всего лишь прикрытием, — наконец выговорил Рик.
Мне пришлось сконцентрироваться на своём дыхании, чтобы не выдать накатывающую на меня панику.
— Прикрытие секретных служб коммунистического лагеря, — закончил он свою мысль спустя мгновение.
С моей души как камень свалился. Я не выдержал и рассмеялся и в ту же секунду упёрся в его прищуренный проницательный взгляд в зеркале заднего вида. Да, пожалуй, радоваться было рано. Это обвинение было не менее серьёзным.
— В последнее время я стал склоняться к мысли, что это не так, — немного успокоил он меня, — но стопроцентной гарантии у нас всё равно нет.
— И что в этом тебя разубедило? — спросил я, снова имея возможность говорить, не выдавая свои эмоции.
— Твои увеселительные отчёты о делах компании, — ответил он, немного оттаяв.
— Ты знал, что я специально вас разыгрываю? — настал мой черёд удивляться.
— Я успел достаточно интенсивно с тобой пообщаться, чтобы начать понимать, когда ты строишь из себя придурковатого подростка, — с кривой усмешкой прокомментировал он.
Я немного смутился.
— Но твои россказни всё равно приносили пользу, хоть ты этого и не осознавал, — констатировал он.
Немного подумав, я всё же решился попросить его об одном одолжении.
— Я хотел бы знать, нельзя ли сделать так, чтобы никто из «Алсиона» не узнал про мои отношения с Бекером и с тобой? — робко обратился я к нему.
Некоторое время мы молча ехали, пока Рик сконцентрировано смотрел вперёд. Надежда снова начала угасать.
— Я думаю, так будет лучше, — наконец ответил он.
Я испытал огромное облегчение и безмерное чувство благодарности.
— А что теперь будет с Бекером? — спросил я, расслабившись.
— Его вместе с остальными придётся арестовать. Доказательств их взяточничества более чем достаточно.
— А как на счёт того самого Жиля Джексона, — вспомнил я, — Обвинение в убийстве?
— Возможно, — сдержанно сказал он.
После небольшой паузы он снова заговорил:
— Где ты научился приёму, которым уложил того верзилу?
С этим мне следовало быть осторожным, мне вовсе не хотелось будить в нём лишние подозрения.
— Меня с детства научили… на всякий случай, — как можно безразличнее сказал я.
— По твоей комплекции и не скажешь, что можешь свалить человека в два раза массивнее тебя.
Я почувствовал, как он пристально наблюдает за моей реакцией, подмечая все детали.
— Вес тут ни при чём, — спокойно ответил я, — это всего лишь знание нужных точек.
Я не был уверен, до какой степени мне удалось развеять его сомнения, но, по крайней мере, больше вопросов на эту тему не последовало.
Расстались мы где-то через пол часа, после того как он довёз меня почти до самого дома. Прощанье было коротким, без лишних церемоний, ограничившись лёгким кивком.
Последствия этого вечера можно было наблюдать спустя несколько дней, когда пресса стала пестреть сообщениями об аресте коррумпированных чиновников. Хайдонцы, не веря в свою невесть откуда свалившуюся удачу, смогли вздохнуть посвободнее. О моих же приключениях, так никто и не узнал, что позволило мне продолжать беспрепятственно посещать Гайю вместе с Фрэнком.

Глава 3

Задания, на которые меня посылали, становились сложнее, но чаще всего я сопровождал на них более опытных бенайтов. В очередной раз меня отправили на одну из планет независимого сектора, на пару с Нокисом Сейтом, который и был ответственным за миссию. На планете располагалось правительство сектора Суин, переговоры с которым шли уже давно. Хайдон был немало заинтересован в союзе с этим регионом, поскольку сектор был относительно большой, и его влияние распространялось на ряд соседних систем.
Нокис и я пробыли там около недели, но так и не добились от её главы, ни положительного, ни отрицательного решения. Распоряжений покинуть планету, тоже не поступало, в итоге мы оставались на ней в подвешенном состоянии, пока Рэдон удалённо разыгрывал свои комбинации.
С первых дней нашего пребывания на планете я чувствовал себя несколько некомфортно, возможно из-за беспокойных снов, которые стали посещать меня всё чаще и чаще, оставляя неприятный осадок даже после пробуждения. Это длилось несколько дней, пока в очередной раз мне не приснился какой-то кошмар. Осознав его, я попытался проснуться, но не смог. Эффект от моих усилий оказался прямо противоположный, и я только сильнее оказался погружённым в свой сон. Однако при этом включилось моё подсознание, переключившее место действия. Мне стало сниться окружение, которое с детства ассоциировалось как самое спокойное и умиротворённое — давно забытый дом из детских воспоминаний.
Я сидел в кресле, слишком большом для меня в годовалом возрасте, но мне как будто снова было столько же лет. Слева от меня была открыта дверь балкона, и со второго этажа просматривался вид на парк, с цветником посередине. Кошмар начал постепенно таять, теряя силу. В следующую секунду мне показалось, что в комнате появился кто-то ещё, но я не смог его увидеть — ощущалось только присутствие. Вдруг, я зацепил его глаза, хотя он продолжал оставаться невидимым. Взгляд его был жёстким и холодным, и было невыносимо продолжать смотреть в его сторону. Через мгновение он сам перевёл свой взгляд, уставившись на вид из балкона. Оттуда дохнуло летним ветерком, окатив запахом цветов. После этого, я скорее почувствовал, нежели увидел, как он стал озираться по сторонам, рассматривая комнату. На полу валялись детские игрушки, справа на стене висело большое зеркало, в котором я увидел себя — маленького ребёнка с чёрными волосами, свисающими сзади до плеч.
Пока я рассматривал своё изображение, на меня нахлынуло чувство полного безразличия и безмятежности.
— Как твоё имя? — вдруг раздался его голос.
— Мэт, — сказал я, индифферентно продолжая смотреть в зеркало.
Зависла пауза, и ощущение, что я не полностью ответил на вопрос.
— Мэт Ледраг, — повторил я, наконец, оторвавшись от зеркала.
На этом всё и закончилось.
Проснувшись утром и вспомнив детали своего сна, я долго пытался понять его смысл. Я даже поинтересовался у Нокиса, не знает ли он какой-нибудь техники бенайтов, позволяющей вторгаться в чужие сны. Он ни о чём подобном не слышал.
Следующей ночью ситуация повторилась, правда на этот раз кошмара не последовало. Во сне я проснулся в своей комнате, опять-таки из далёкого детства, но я уже не был ребёнком. Снова перед глазами маячило окно с видом на парк, но немного с другого ракурса. На этот раз, мне захотелось оказаться снаружи, среди цветущих деревьев и зелёных кустарников, и в ту же секунду я очутился там. Оглянувшись, я увидел неподалёку дерево с необычными плодами, и пока я на него смотрел, оно становилось ближе, или скорее, я сам приближался к нему. Оказавшись под деревом, во мне снова проснулись детские ощущения, воспринимая всё вокруг слишком высоким и недосягаемым. Я стоял и смотрел на фрукты, не зная, как их достать. В этот момент, я во второй раз почувствовал чьё-то присутствие, но на этот раз он сорвал с дерева плод. Я смотрел на висящий в воздухе фрукт, не решаясь его взять. Отвернувшись, я стал от него удаляться, углубляясь дальше в парк, однако вскоре снова очутился в комнате, из которой начал свой путь. Посмотрев в сторону окна, я заметил контур его силуэта, проглядывающийся на фоне контрастного света. Я долго старался проглядеть детали, но так и не добился успеха. С другой стороны, беспокойства тоже он больше не вызывал.
В следующий раз, едва закрыв глаза, я оказался в каком-то пустынном городе с величественными малоэтажными зданиями воздушной конструкции. Вместо большинства стен были воздвигнуты резные арки из серого камня, сквозь которые свободно гулял ветер. Солнце только изредка выглядывало из облаков, и без него город выглядел более серым и безлюдным. Выйдя из под арки, я медленно прошёлся сквозь вымощенную камнем площадь, направляясь к просвету, который я успел заметить. Мои ботинки глухо отдавались при ходьбе, нарушая полную тишину. Дойдя до внешней черты города, перед моими глазами открылся вид на бескрайнюю пустыню, а под ногами росла редкая трава вперемешку с жёлтым песком.
По ходу того, как я отдалялся от города, небо постепенно прояснялось, и, наконец, яркое солнце залило всё вокруг. Под ногами скрипел песок уже без намёка на всякую растительность. Сев, я обнаружил, что песок был горячий, но не жёг и был приятен на ощупь.
Я долго смотрел на город, который с такого отдаления казался мне маленьким каменным островком среди раскинувшейся вокруг пустыни. Окружающая пустота действовала на меня успокаивающе, и я ощущал всеобщую расслабленность. В голове лениво текли мысли, и это место казалось мне странным и завораживающим одновременно.
— Этот город некогда был частью древнего государства, — сказал он, оказавшись рядом со мной, расположившись на песке.
Я постарался вглядеться в очертания его лица, но хоть они и были чётче, чем прежде, всё равно невозможно было что-либо различить. Я снова возобновил созерцание зданий, поскольку от этого было больше проку.
— Красивые строения, — сказал я, лениво переводя взгляд от одной конструкции к другой.
Тёплый бриз трепетал волосы, постоянно меняя направление. На душе была полная безмятежность, не хотелось даже двигаться, как будто таким образом можно было остановить время.
— Что случилось с эти государством? — наконец спросил я.
— Его уничтожили войны, — последовал короткий ответ.
Я вздохнул, не то от сожаления, не то оттого, что за столько лет ничего не изменилось.
— Как давно это было?
— Порядка шестьсот тысяч лет тому назад, — медленно проговорил он и затем добавил, — Тогда ещё не было разделения между бенайтами и сардами.
Я ничего не знал о тех временах, да и мало кто мог с достоверностью что-либо утверждать о том периоде. В соответствии с официальными источниками, около тридцати тысяч лет тому назад сарды перестали существовать после полного разгрома со стороны Империи.
— Как произошло это разделение? — спросил я, не очень надеясь услышать ответ.
Он несколько секунд, казалось, раздумывал с чего стоит начать, и затем ровным голосом заговорил:
— Когда-то существовало только само знание и единый подход. Однако со временем учение обрастало всё большим формализмом, что в итоге привело к возникновению различных течений. Из них только два самых ярких дошли до наших дней.
Он выдержал паузу, давая мне возможность обдумать свои слова.
— Но сарды и бенайты отличаются в корне, как когда-то они могли быть едины? — возразил я.
Как и все остальные, я привык считать, что сарды всегда символизировали зло, а бенайты были им противовесом.
— Изначально, сарды ориентировались на применение учения в нашем материальном мире, в то время как бенайты использовали свои знания исключительно в духовных целях, без какой-либо выгоды на физическом плане, — беспристрастно констатировал он.
Снова повисла пауза, и до меня начал доходить смысл сказанного.
— И это всё? — удивлённо спросил я, — В этом все отличия?
— Да, — спокойно проговорил он.
Почувствовав моё смятение, он продолжил.
— В наши дни бенайты ничем не отличаются от сардов, поскольку сейчас всё построено на том, чтобы извлечь максимальную практическую пользу из учения. Что же касается развития боевых навыков — когда-то это было последней каплей, породившей конфликт между сардами и бенайтами. Однако, как ты видишь, даже в этом бенайты теперь сподобились им.
— Как так получилось? Неужели сарды победили? — непонимающе посмотрел я на него.
— Нет, мир изменился, — терпеливо объяснил он, — В древности тонкая связь с вселенной ощущалась куда сильнее, чем сейчас, потому при желании можно было сосредоточиться исключительно на духовной составляющей. В наши дни, эта связь оказалась размытой, поэтому бенайтам волей-неволей пришлось перестроиться.
Углубившись в свои раздумья, я механически пересыпал горячий песок из одной ладони в другую. После небольшой задержки он добавил.
— Сардам, в отличие от бенайтов, не пришлось пересматривать свои убеждения, и постепенно оба течения стали проповедовать примерно одно и то же. Однако конфликт на этом не исчерпался, получив новое развитие на государственном уровне. Исторически сарды контролировали большинство секторов, не входящих в состав Империи, и в какой-то момент в ходе их экспансивного развития возник территориальный спор.
Я несколько секунд обдумывал сказанное, слегка напрягшись и наклонившись вперёд. Ветер пытался забить свисающие волосы мне в глаза.
— Так значит та война, которая была тридцать тысяч лет назад, не была идеологической? — спросил я разочарованно.
— Нет, ведь к тому времени больше не было различий между бенайтами и сардами.
Это событие всегда представлялось в учебниках истории в некотором романтическом свете, в качестве борьбы добра со злом, а теперь выходило, что это мало чем отличалось от современной войны между Хайдоном и Империей.
— А каким образом, в таком случае, можно было отличить сарда от бенайта?
— Отличие было чисто формальным, и несло в себе отпечаток лояльности той или иной стороне, — ответил он, — Например, сард, который решил бы связать свою судьбу с Империей, стал бы называться бенайтом, и наоборот.
Я заметил, как в очертаниях лица стала проявляться ухмылка, и он вскоре добавил.
— Это немного похоже на то, как хайдонские бенайты сейчас называются рэдонцами, чтобы подчеркнуть государственность.
Сравнение сардов с рэдонцами меня не сильно воодушевило.
— А кто ты? — спросил я, бросив косой взгляд в его сторону, — Откуда ты всё это знаешь?
Вначале я не исключал возможности, что это был какой-то давно умерший бенайт или сард, который неизвестно по каким причинам снился мне снова и снова. Однако его знание конъюнктуры между Хайдоном и Империей заставило меня отказаться от этой версии.
Он немного помолчал, прежде чем ответить.
— Я долго изучал историю, и у меня была возможность познакомиться с древними источниками.
Его объяснение подтолкнуло меня немного сменить направление вопросов.
— Почему я не могу видеть твоего лица?
Я заметил его колебания, но затем он зафиксировал свой взгляд на мне. Наконец, детали его лица начали проясняться, но сформировавшийся облик был мне незнаком.
— Я тебя знаю?
Он сдержанно засмеялся и не удостоил меня ответом.
Вспомнив предыдущие сны, я решился ещё на один вопрос.
— Ты знал моих родителей?
Похоже, на этот раз я не промахнулся. В его позе возникла некоторая напряжённость, но он, тем не менее, ответил.
— Я знал Ледрагов.
Я заинтересовался, и от меня не ускользнула едва заметная холодность в его голосе.
— Ты и Говада знал? — задал я каверзный вопрос.
— Я знаю Виктора Белвердана, — ответил он, жёстко ухмыльнувшись.
В моей голове возник целый шквал новых вопросов, но суровость в его взгляде быстро остудила меня. Некоторое время я пытался сконцентрироваться на наиболее важной теме.
— Почему ты оказываешься в моих снах?
Он посмотрел на меня с холодной иронией, и в итоге сказал:
— Хотел узнать тебя получше.
— Зачем?
Его ответ, очевидно, был провокационным, но не было похоже на то, что он собирался распространяться на эту тему дальше.
Молчание затянулось, и я демонстративно отвернулся от него, начиная думать о чём-то своём.
— Насколько хорошее у тебя взаимопонимание с Виктором? — спросил он неожиданно.
Вопрос застал меня врасплох.
— Почему ты спрашиваешь? — ответил я вопросом на вопрос.
Он продолжал смотреть на меня с той же холодной иронией. Мне стало немного некомфортно, и я отвёл взгляд. Уставившись в горизонт, я заметил, что на небе не осталось ни единого облачка.
— У меня с ним немного разный взгляд на вещи, — нехотя сказал я.
Я не горел желанием говорить на эту тему, но в воздухе витала мучавшая меня недосказанность, и я не мог промолчать. В следующую секунду я снова поймал мгновение тишины, наслаждаясь звуком ветра.
— И как давно?
Его вопрос резанул по моему сознанию, заставляя снова сконцентрироваться на ответе.
— С тех самых пор, как начал с ним работать, — пришлось мне конкретизировать.
Снова возникло острое чувство недосказанности, которое рвалось наружу.
— Почти полтора тарса, — уточнил я.
Мне стало казаться, что мой сон начал расплываться, теряя определённую чёткость.
— Почему так недолго? – услышал я новый вопрос.
Мне больше не хотелось отвечать, да и невозможно было дать на него быстрый ответ, но я сам не заметил, как стал рассказывать кое-какие подробности.
Проснулся я не в очень хорошем расположении духа, с ощущением того, что рассказал много лишнего, о чём я не привык распространяться при обычных обстоятельствах. Несмотря на это, сон не был лишён определённой притягательности, дав много пищи для размышлений. В итоге, я даже с некоторым нетерпением ожидал следующей ночи, но при этом решил попытаться не потерять контроль над своим сном. На этот раз, я оставил за собой выбор декораций, остановившись на кабинете Виктора. Я исходил из того, что это помещение всегда провоцировало во мне высокую степень бдительности и боеготовности.
Ждать его пришлось недолго.
— Вижу, ты уже осваиваешь управление снами, — сказал он, оглядев комнату.
Во сне я решил расположиться в дальнем конце кабинета, рядом с панорамным окном, сидя на небольшом диване. Ему достался второй такой же, установленный прямо напротив первого.
— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросил я.
— Ты уже научился изолировать меня в своём сне, не позволяя мне перекраивать его по моему усмотрению, — заявил он, однако, не без тени превосходства.
Я недоверчиво посмотрел ему в глаза, пытаясь понять его намерения.
— Управление снами — это древнее искусство, — со слегка небрежным тоном начал он, — Оно, в том числе позволяет подчинить себе чужие сны, и среднестатистический человек при этом ничего не заметит. С бенайтами дело обстоит несколько иначе: после нескольких раз они начинают улавливать чьё-то присутствие, но остановить вмешательство бывает не так просто. Сперва нужно попытаться ограничить само вторжение, как это сделал сейчас ты, но и это не финальная стадия. Можно ещё научиться выставлять защиту, и тогда само проникновение будет невозможным, если только не сломать щит, при этом, не разбудив спящего. Однако последнее почти неосуществимо.
Некоторое время он оценивал мою реакцию и затем добавил как бы невзначай:
— Думаю, ты быстро научишься изолировать свои сны.
Я непонимающе уставился на него, пытаясь понять, являлось ли это такой формой издевательства или он говорил серьёзно.
— Ты собираешься показать мне как это сделать? — решил я переспросить.
— У тебя есть какие-то возражения? — сиронизировал он.
Меня начало терзать беспокойство, по ходу того, как я пытался придумать хоть какую-нибудь причину такого неожиданного великодушия с его стороны.
— Я думаю, тебе это не помешает, особенно на тот случай, если вдруг Виктор решит проникнуть в твои сны, — с усмешкой сказал он, видя мои сомнения.
— Разве Виктор владеет подобным искусством? — удивился я.
— Я в этом уверен, — спокойно ответил он.
Я призадумался, пытаясь проанализировать новый расклад. В конце концов, я пришёл к выводу, что вряд ли много кто из рэдонцев владел подобными навыками, иначе рано или поздно это всплыло бы.
— У тебя какие-то особые планы по отношению к Виктору? — медленно выговорил я, — Ты не хочешь, чтобы он случайно узнал о наших беседах, воспользовавшись тем же способом, что и ты?
Он молча, но не без интереса, наблюдал за моими потугами прийти к каким-то выводам, и как будто специально выдавал информацию такими малыми порциями. Я ждал его ответа, но он так и не соизволил подтвердить или опровергнуть мои предположения.
Тем не менее, он меня не обманул. В последующие несколько ночей я научился изолировать свои сны, а также понял, как можно проникать в чужие, правда, последним способом я не горел желанием воспользоваться.
К тому времени, по истечении ещё одной недели, нам пришли указания из Рэдона. Наконец, Нокис и я смогли покинуть Суин, несмотря на то, что результатов мы так и не добились. Но всё равно, мы были рады вернуться обратно на Рэдон, и положить конец неопределённости, которая преследовала нас на планете. Однако даже по возвращении, я ещё долго не мог выкинуть из головы события, произошедшие там, но никакого ключа к разгадке у меня не было.

Глава 4

Космический бой близился к концу — хайдонский флот терял один из своих крейсеров. Эвакуация шла полным ходом, и было необходимо протянуть время до её полного завершения. Командование отрядило двух бенайтов в сопровождении труперов наперехват десантной группе имперцев, которая успела высадиться на верхней палубе и теперь продвигались к капитанскому мостику.
Локализовать их удалось быстро — уверенные в своих силах, они перемещались открыто, не предпринимая попыток скрываться. Имперцы не сильно превосходили нас по численности, но, к нашему неприятному удивлению, среди них было пятеро боевых бенайтов. Кирсу и мне пришлось по возможности взять их на себя, и, наконец, я должен был признать, что хвастовство рэдонцев было не таким уж беспочвенным — им не удалось сокрушить нас за считанные минуты, и бой обещал затянуться.
Учитывая явный численный перевес, я решился применить хитрость, которой когда-то со мной поделился Зеб. Улучшив момент, когда оба моих противника были поглощены поединком, я незаметно материализовал бластер в свободной руке и выстрелил в ближайшего. Фокус состоял в том, чтобы, вызывая бластер из подпространства, не дать противнику вовремя уловить эти намерения, доведя свои действия до чисто механических, избегая всплеска в своём сознании. Такой подлости они не ожидали, и в следующее мгновение передо мной остался только один бенайт, но и он не заставил себя долго ждать, не сумев вовремя увернуться от моего меча.
Кирс к тому времени успел разделаться с одним, но оставались ещё двое, теснившие его с двух сторон. Однако теперь, когда нас было столько же, у них не оставалось шансов. Имперские труперы, увидев, что лишились поддержки бенайтов, стали отступать, под натиском хайдонских труперов, трезво рассудив, что они не смогут долго удерживать свои позиции.
— Мэт, уходим, быстро! — услышал я выкрик Кирса, который почему-то тоже начал уводить людей.
— В чём дело, мы же одолели их? — непонимающе уставился я на него.
— Дрэмор на корабле, — сказал он в спешке, поторапливая меня, — я только что получил сообщение.
Долго уговаривать меня не пришлось, мы со всех ног бросились к ближайшему ангару, к оставшимся истребителям и шаттлам. Пустые коридоры мелькали перед глазами, эхо разносило топот наших ног.
В одном из проходов что-то промелькнуло, заставив меня остановиться. Я вернулся на пару шагов, но там уже никого не было. За это время остальные успели скрыться из виду, и мне предстояло их догнать. Вдруг у меня возникло ощущение чего-то очень знакомого, но я не мог определиться с источником.
— Решил задержаться? — раздался сзади знакомый голос.
Я быстро развернулся, и сердце моё ёкнуло. Я дернулся за мечом, но Дрэмор с присущим ему спокойствием даже не шелохнулся. В следующую секунду меня парализовало осмысление того, что фон его сознания отражал образ из моих снов, хотя внешнее сходство было весьма слабое.
— Если бы ты был немного внимательнее, то смог бы догадаться ещё тогда, — назидательным тоном сказал он.
Некоторое время у меня не получалось отделаться от оцепенения, и я никак не мог взять в толк, что могло побудить Дрэмора возиться со мной в своих снах.
— В тот момент на планете были имперцы? – единственное, что я, наконец, смог выговорить, запутавшись в своих мыслях.
— Ты уже понял, что контроль снов имеет пространственные ограничения? — усмехнулся он, — Да, я был на планете, и вы оба не должны были вернуться на Рэдон так скоро.
В моей голове бушевал хаос, Кирс непрерывно пытался выйти со мной на связь, и я понимал, что мне нужно как можно быстрее покинуть крейсер.
— Что же этому помешало? — проклиная себя за излишнее любопытство, мрачно спросил я.
— Я получил куда более любопытные сведения, чем те, на которые рассчитывал, — ответил он с долей цинизма.
— Связанные с Ледрагами? — не выдержал я.
На его лице промелькнула тень усмешки, от чего у меня пробежал мороз по коже. Коммуникатор продолжал пищать, и я с усилием воли заставил себя вернуться в действительность. Больше ни о чём не думая, я развернулся и бросился бежать в сторону ангара. До самого истребителя я так и не заметил погони, от чего на душе ещё сильнее стали скрести кошки.
Воссоединившись с остальными, мне пришлось придумать, что у меня вышел из строя коммуникатор, а задержка была из-за имперских труперов, невесть откуда вынырнувших на моём пути. Нет, с Дрэмором я не столкнулся, наверное, он был в другом отсеке. Мне поверили. Видимо, в это было поверить легче, чем в то, что я смог бы покинуть крейсер после встречи с ним.
Что касается меня, то я не понимал, чего добивался Дрэмор. Он затевал какую-то игру, и можно было не сомневаться, что столкновения с последствиями не избежать. Возможно, Виктор сумел бы помочь собрать воедино детали этой головоломки, но в этом случае мне пришлось бы многое ему рассказать, а к этому я не был расположен. Я решил выбрать обходной путь и попросить помощи Брэнда, но сделать это ненавязчиво, чтобы не вызвать в нём лишних подозрений. Начал я с того, что поинтересовался у него о наличии старых семейных фотографий семейства Белверданов.
— Зачем они тебе? — немного насторожившись, спросил он.
— Я пытаюсь найти кое-кого, — уклончиво ответил я.
Он некоторое время пытался сообразить, каким боком они могли касаться меня.
— Это как-то связано с Фрэнком? — наконец нашёл он хоть какую-то зацепку.
Похоже, он успел навести справки и узнать кое-какие детали обо мне, но скорей всего дальше официальной версии он пойти не мог. Она же была такова: Виктор знал о том, что сын его друга, т.е. Фрэнка, имеет необходимый потенциал, чтобы стать бенайтом. Однако он не хотел отнимать у своего больного друга возможности постоянного общения с близким человеком, и поэтому я не перебрался на Рэдон с самого начала. Вместо этого, Виктор помог Фрэнку найти старого учителя, который согласился обучать меня непосредственно на Эбруне. Ничего не скажешь, завидное благородство в столь тяжёлое военное время.
— В некотором роде да, — выговорил я.
Брэнд не стал больше донимать меня дополнительными вопросами, предоставив мне возможность скопировать весь архив. Потратив немало времени на изучение, я сделал вывод, что коллекция была неполная, т.к. была сильно урезана по тематике, не включая практически никаких посторонних лиц. Тем не менее, к моему великому удивлению, на одной из фотографий, я разглядел себя в годовалом возрасте, и рядом со мной был другой ребёнок, чуть постарше, с кудрявыми рыжими волосами. Странно, его я почему-то совсем не запомнил, хотя, мне казалось, что помнил многое из своего далёкого прошлого.
— Как твои успехи? — как-то раз поинтересовался Брэнд о результатах моих трудов.
— Не очень, — скорчил я неудовлетворённую гримасу, — на фотографиях практически нет других лиц.
— Да, припоминаю, но в этом нет ничего удивительного, — сказал он, усмехнувшись, — на то это и семейный архив.
Я промолчал, хотя и не был с ним полностью согласен.
Тем временем, я продолжил своё маленькое расследование. Рассудив, что вряд ли Виктор стал бы уничтожать все прочие материалы, я предположил, что они могут быть доступны через его личный компьютер, поскольку они не были лишены определённой важности. В итоге, я решился пойти на рискованный шаг.
Не могу похвастаться, что у меня были большие способности в нужной области, но я знал, где в сети найти готовые куски кода для взлома аналогичных систем, и знал, как адаптировать их для моего конкретного случая.
Действовал я чрезвычайно осторожно, ограничившись только поставленной перед собой целью — найти хоть какую-нибудь информацию о Дрэморе — потому не стал ради любопытства лезть во все папки подряд. Фотографии я нашёл быстро — систематизация информации была идеальная. Скопировав всё, относящееся ко времени до основания Хайдона, я постарался уничтожить за собой следы проникновения.
Наконец, я смог приступить к изучению немалого объёма информации, что заняло у меня не одну неделю. Интересного было много, особенно всё, что было связано с Ледрагами. Как ни странно, среди засекреченных оказались, вроде бы, безобидные фотографии родителей Виктора и Артона, моих родителей и многое другое, что не попало в архив, переданный мне Брэндом.
Закончив просмотр в первом проходе, я так и никого не распознал среди огромного множества мелькавших лиц. Я уделял особое внимание эпизодам на Меликоре, столице Империи, где Виктор строил свою политическую карьеру до начала смуты. Под конец, его физиономия успела мне порядком надоесть.
Идя по второму разу, я скорее удовлетворял свой естественный интерес, останавливаясь на другого рода фотографиям. Подборка, которая была у Фрэнка, была не настолько разнообразна и интересна, как эта. Вдоволь насмотревшись на Лерона с Летией, я нашёл также запечатлённым знакомый парк с цветником посередине. По комментарию я узнал, что снимок был сделан на планете Леганнан, откуда изначально вели свой род Ледраги. Выходило, что это был тот самый фамильный дом, где выросли и Артон, и Виктор, и Лерон. И тут меня как громом поразило. Со следующего снимка, на меня смотрело лицо, очень похожее на то, которое я увидел в первый раз в пустынном городе во сне. С другой стороны, сходство с Дрэмором было отнюдь не очевидным. Я готов был согласиться, что всё же ошибся, поскольку этого не могло быть — Лерон с Летией погибли на Белдоре, в результате трагедии, унёсшей много жизней, но фотография Лерона всё сильнее притягивала моё внимание. Чем дольше я смотрел на неё, тем больше улавливал знакомые черты Дрэмора. Это, конечно, могло быть навеяно излишней предвзятостью, и стопроцентной гарантии у меня всё равно не могло быть.
Белдор находился в непосредственной близости от Меликора и рассматривался как нечто целое со столицей Империи. Как до смуты, так и сейчас, спустя много лет после восстановительных работ, на Белдоре располагались частные резиденции обеспеченной прослойки населения. Ещё до смуты там также обосновался Спиран, имеющий в ту пору огромное влияние во флоте, хоть официально и был лишь вторым лицом после главнокомандующего имперским флотом. Со временем он начал набирать большой вес также и на политической арене, и во время смуты был одним из наиболее значимых фигур в правительстве. Тем не менее, Император не давал ему поста главнокомандующего, скорей всего, боясь ещё большего усиления его позиций. В некотором роде, он был прав, поскольку, как потом выяснилось, в его честолюбивые замыслы входили планы захвата власти. Со временем интриги Спирана были раскрыты тайными спецслужбами, и над ним нависла угроза ареста. Такая развязка видимо была им учтена с самого начала, поскольку, увидев, что дела приняли такой оборот, Спиран решился на более жёсткие действия.
Сперва он попытался прибегнуть к военной силе, но к своему сожалению обнаружил, что за последние несколько лет, пока он занимался политической карьерой, лояльность флота к нему несколько поостыла, переключившись на других лидеров. Будучи обескураженным, он направился в свою резиденцию на Белдоре, предположительно обдумывать новый план. После того как ему были выдвинуты обвинения, он заявил, что Белдор полностью находится в его власти, и если Император официально не откажется от престола в пользу него, то он практически уничтожит планету. В тот момент его словам не придали особого значения, решив, что он просто блефует, будучи загнанным в угол. Однако когда его резиденция была взята штурмом, и у него не оставалось шансов на побег, во многих точках Белдора прогремели взрывы чудовищной силы, уничтожив с поверхности планеты крупные города. Таким образом, Спиран, уходя на тот свет, взял с собой большую часть населения Белдора.
Это была чудовищная трагедия, и Империя долго приходила в себя после неё. Император, чей трон и без того был расшатан, стал мишенью для нападок со стороны разных оппозиционных групп, и в государстве постепенно стал воцаряться хаос. Даже среди бенайтов возник идеологический раскол, и часть из них стала активно выступать против политики Империи. Спустя три тарса после этих событий, Император потерял свой трон.
В ту пору Виктор был наместником хайдонской провинции, и, видя воцарившуюся анархию, он, при поддержке Осина Фиена, перешёл на сторону местной оппозиции и помог Хайдону обрести статус независимого государства. На его стороне также были Фоссер, который всегда был его тенью и к большему, похоже, не стремился, и Амартен Даф, который, будучи на несколько лет младше Виктора, не уступал ему в амбициях. Однако до сих пор, он пока мирился с лидерством Виктора, тем более что местное население считало Виктора своего рода спасителем. Осину уже тогда было за 60, и он скорее был идеологом, нежели революционером. Сейчас же, в свои 80, он тем более предпочитает не принимать непосредственного участия в правлении. Оставаясь в тени, он время от времени направляет Виктора в некоторых, на его взгляд важных, вопросах.
После отсоединения Хайдона, старая Империя около 6 лет продолжала пребывать в хаосе, и только по истечении этого срока стало возможным положить конец анархии. За этим последовало восстановление, и 8 лет государство непрерывно перестраивалось. К тому времени на престол взошёл новый Император, который и продолжает править по сей день.

Глава 5

Хайдонская космическая станция, куда меня отрядили, имела не очень хорошую репутацию. Целью моей поездки было — согласование намеченных планов с её командиром, Вохром Рефом. В прошлом было зарегистрировано два случая, когда он отклонялся от заранее оговоренных действий и поступал по своему усмотрению в решающие моменты битвы. Казалось бы, это было достаточным основанием для его смещения, но этого пока не происходило, и оба раза он обходился простым предупреждением. Это было вызвано тем, что команда относилась к нему лояльно, и отмеченные случаи не привели к негативным последствиям. Тем не менее, на этот раз Рэдон хотел удостовериться, что в предстоящем сражении не будет никаких неожиданностей.
Вохр был грузным человеком с лысеющим черепом и, несколько высокомерным лицом. Естественно, он отнёсся к моему появлению не очень оптимистично, но старался вести себя в рамках разумного. Несмотря на это, согласование всех перечисленных пунктов продвигалась очень медленно, и мы уже второй день бились над одной операцией, на счёт которой никак не могли сойтись во мнении.
Командная рубка, в которой мы расположились, была обширной и просторной. Она вмещала в себя не только командный состав, но и часть операционистов. Каждая группа была огорожена небольшими перегородками, создавая изолированность, необходимую для комфортной работы.
Вохр и я сидели в центре, перед панелями управления, и только высокие спинки массивных кресел затрудняли сквозной обзор этого островка. Возможно, так было спроектировано специально, потому что было верно и обратное — с этого места открывалась хорошая видимость, предоставляя возможность наблюдать за работой всех остальных. Стоит также добавить, что на стене, напротив стола, проецировался большой экран, с видом на всю станцию целиком, однако вряд ли это имело большую практическую пользу, и преследовало скорее самоутверждающие цели командира станции.
Время от времени нас отвлекали, и Вохр с особой тщательностью подходил к решению вопросов своих подчинённых. Мне даже стало любопытно, было ли это его привычным отношением, или он специально тратил столько времени, лишь бы не возобновлять обсуждение деталей операции.
Вскоре такая ситуация начала выводить меня из себя, но я старался не подавать виду. С другой стороны, положение Вохра тоже было незавидным — Рэдон в очередной раз прислал бенайта, которому, к тому же, до солидности было совсем далеко. Скорей всего, это тоже было заранее продуманным ходом для соответствующей расстановки акцентов. В результате, я не вызывал больших симпатий не только у Вохра, но и у всей команды. В такой обстановке я провёл последние 4 дня, и я не мог дождаться завершения моей миссии.
Я устало разглядывал детали планировки станции на большом экране, пока Вохр в очередной раз отвлекался на решение локальных вопросов. Раздавшаяся сирена вывела меня из ступора. Оживлённость командной рубки повысилась сразу же в несколько раз, и Вохру незамедлительно отрапортовали о приближении вражеских крейсеров. Экран переключился на панорамный вид имперских кораблей, выдавая данные об их характеристиках.
Я наблюдал за всем этим несколько безучастно, поскольку за последние несколько дней успел выработать в себе беспристрастность к внутренней жизни станции. Продолжая сидеть в кресле, я лениво разглядывал крейсера и апатично строил догадки о дальнейшем ходе событий.
Минут через десять у меня засосало под ложечкой, и я стал возвращаться к действительности. В воздухе витало знакомое ощущение присутствия. Чем дольше я смотрел на центральный крейсер, тем сильнее усиливалось это чувство. В моей голове мигом вспыхнуло множество вопросов, которые беспокоили меня на протяжении последних 5 месяцев. Возможно, это был шанс получить хоть какие-то ответы. Нет, вовремя одёрнул я себя, этого не должно произойти, станция должна отбить атаку. Я начал ощущать усиливающийся стук сердца в горле, и время для меня как будто замерло. Медленно развернувшись в кресле, я посмотрел на снующих за спиной людей. Было ощущение, что я смотрю на них сквозь запотевшее стекло из какой-то другой реальности. Вохр, стоя перед двумя офицерами, пытался перекричать шум, но смысл сказанного был далёк от моего восприятия.
Собравшись с решимостью, я попытался его прервать.
— На главном корабле Сакр Дрэмор, примите это во внимание.
Посмотрев на меня как на невменяемого, он быстро возразил:
— Этого не может быть. Дрэмор никогда не участвует в подобных рейдах, и к тому же здесь нет его личного крейсера.
Не дожидаясь ответа, он отвернулся и продолжил раздачу инструкций.
Я испытал некоторое облегчение оттого, что я, по крайней мере, их предупредил. Теперь я снова мог позволить себе выпасть из окружающей суеты и дождаться окончания происходящего. Что же касалось моего задания, на мой взгляд, оно уже не имело смысла, и можно было смело возвращаться на Рэдон.
Я наблюдал, как приближались вражеские корабли, и как станцию сдали практически без боя в космосе. В командном отсеке стало значительно меньше народа, Вохра нигде не было видно. Я решил поэкспериментировать с панелью управления, и на экране высветился отчёт о состоянии станции. Повреждений практически не было, но щиты были опущены.
В следующее мгновение, в дальнюю дверь за моей спиной стали вваливаться люди. Это были хайдонцы, и среди них я заметил Вохра. Вслед за ними вошли имперцы с бластерами наперевес. Остальное я предпочёл не видеть, утонув в кресле и перенеся своё внимание обратно на экран. В ушах стал нарастать шум, сквозь который я расслышал предложение о мирной сдаче. Вскоре все по очереди стали покидать командную рубку, а я пытался упорядочить свои мысли, блуждая взглядом по отчёту на мониторе.
Минут через десять зал опустел, и я ощутил присутствие только нескольких человек.
— Я вижу, ты уже узнал, всё что хотел? — раздался за моей спиной знакомый голос.
Не дожидаясь моего ответа, он прошёл вперёд и появился в поле моего зрения. Скосив глаза в его сторону, я встретился с его холодно-ироничным взглядом.
Что он имел в виду? Он не мог знать о моей версии, и я до сих пор не был уверен в её правдивости. Но, если всё же я не ошибался… Глядя на него, мои сомнения постепенно рассеивались, но вместе с тем на меня постепенно накатывала злость.
— Значит, ты уже смирился с тем, что твои дни в Хайдоне сочтены? — провокационно заявил он.
Это ударило меня как обухом по голове. Я напрягся и резко вскочил.
— Я ни на что подобное не соглашался!
— Тогда мне придётся поторопить тебя с решением, — тоном, не терпящим возражений, сказал он, — Ты сможешь поразмыслить над этим уже после.
Это возмутило меня до предела, вызвав чувство негодования, но, вспомнив огромную тучу вопросов, я решил повременить с выражением протеста.
— Виктор знает, кто ты такой?
Дрэмору понадобилось несколько секунд на то, чтобы удостоить меня ответом.
— Нет.
Его голос прозвучал слишком резко, давая понять, что он не намерен говорить об этом сейчас.
— Как такое может быть? — решил я не идти у него на поводу.
Он недовольно вздохнул, но, видимо почувствовав мой настрой, решил излишне не накалять атмосферу.
— Моя внешность сильно изменилась, — сощурив глаза, сказал он, — Но и до этого, он плохо знал меня, чтобы проводить параллели.
Значит, Виктор ничего не знал. По крайней мере, это было логично и укладывалось в общую картину.
— Почему все думали, что ты умер на Белдоре? — задал я следующий вопрос.
Дрэмор немного заколебался, оценивая, стоило ли развивать эту тему сейчас.
— Я должен был быть там, — сказал он, видимо решив, что я вправе услышать ответ, — вместе с Летией и с тобой, но в последний момент улетел по срочным делам.
Я выжидательно смотрел на него, надеясь услышать продолжение.
— Насколько я понял, сразу после этого, Летия решила отправить тебя к родственникам, где по её ощущениям было безопаснее. Видимо, она что-то такое предчувствовала. Я должен был вернуться обратно через неделю, но не успел, — с каменным лицом закончил он.
— И таким образом я оказался на Эбруне вместе с Фрэнком? — решил уточнить я.
Дрэмор бросил косой взгляд на сопровождавших его бенайтов. Они стояли у входа, вне пределов слышимости, не выказывая признаков нетерпения.
— Думаю, это было решением Фрэнка. Я был уверен, что потерял вас обоих и некоторое время отсутствовал, — сказал он с отстранённым видом, — Фрэнк же считал, что я был на Белдоре.
Чуть смягчив тон, он добавил:
— Он, наверное, пришёл к выводу, что выгоднее перебраться на Эбрун, нежели оставаться в Империи, скатывающейся к хаосу.
Я некоторое время переваривал сказанное, когда Дрэмор закругляясь, добавил:
— Кстати говоря, Дженевра была тогда вместе с Летией на Белдоре.
— Жена Виктора? — удивился я.
— Я сейчас думаю, что решение отослать детей они приняли совместно.
Я не знал, что трагедия на Белдоре затронула Виктора тоже. Возможно, это как-то повлияло на его решение поддержать оппозицию Хайдона.
Дрэмор, тем временем, кивнул своим людям, и те не замедлили подойти.
— Остальные вопросы ты сможешь задать позже. Мы не можем здесь больше задерживаться, — жёстким тоном сказал он и направился к выходу.
Двое сопровождающих встали в позе ожидания, выразительно глядя на меня. Я сделал шаг вперёд, а внутри меня снова начало расти негодование.
В коридоре везде были следы недавнего боя. Местами попадался покорёженный металл, лифты не работали, у одного из них были разворочены двери, и в глубине зияла чёрная дыра. Не теряя времени на раздумья, я рванулся к шахте лифта и спрыгнул в пустоту. Падать было достаточно глубоко, чтобы успеть перестроиться.
Я занял первый попавшийся имперский истребитель, брошенный в ангаре во время атаки. Я осторожно вывел его со станции, стараясь не привлекать к себе внимания. Возможно, это было излишним — таких истребителей, снующих между крейсерами и станцией, были сотни. Отдалившись на необходимое расстояние, я совершил прыжок.
Я понимал, что проблемы на этом не закончились. Виктор собрал совещание, чтобы обсудить мои донесения о печальной участи станции, которая, как выяснилось, была уничтожена сразу же после капитуляции. По моей версии, я покинул её во время суматохи, сразу же после принятия предложения о сдаче. В тот момент Дрэмора не было в рубке, и остальные позже смогли бы подтвердить это, потому вопрос о столкновении с ним даже не поднимался. Обсуждая цель атаки Империи, так и не смогли прийти к единому мнению. Пригодились и мои сведения, касательно состояния станции на момент захвата. Мой отчёт выдержал испытание, не будучи повергнутым в сомнение, но за время обсуждения, выпады Виктора в мой адрес выглядели настолько явными, что, думаю, они не ускользнули даже от посторонних.
— Видимо, нам нужно пересмотреть свои ожидания о тактических решениях Дрэмора, — подводя итог, сказал Геран, — Это уже второй раз, когда он лично участвует в таком маломасштабном рейде.
Первый раз, наверное, было полтарса тому назад, когда хайдонцы потеряли крейсер и я в первый раз столкнулся с Дрэмором после Суина. Такая ситуация не вселяла надежду, создавая определённые трудности.
Учитывая, что за последнее время я притягивал к себе неприятности, но умудрялся из них как-то выходить, мне стали поручать более рискованные задания. Я каждый раз надеялся, что мне не придётся снова сталкиваться с Дрэмором, хотя какая-то часть во мне хотела этого. Я старался гасить в себе подобные порывы, понимая, что это только создаст дополнительные проблемы.

Брэнд и я стали проводить больше времени в тренировочном центре. Совместные дуэли успели стать нашим хобби, и, спустя некоторое время, мы переняли друг у друга почти все приёмы. Несмотря на это, бой не превращался в предсказуемые комбинации ударов.
Как-то раз, после тренировки, Брэнд затронул неожиданную для меня тему.
— Как так получилось, что после смерти Фрэнка ты не унаследовал долю в компании?
Не могу сказать, что я ожидал подобного вопроса, но оставлять его без ответа тоже не стоило.
— Я не хотел ею заниматься.
Встретившись с его удивлённым взглядом, я усмехнулся:
— Фрэнк говорил со мной о такой альтернативе, но я решил, что это не для меня.
— Ну да, ты же хотел заниматься разработкой продуктов в информационной индустрии, — смеясь сказал Брэнд.
— Вот именно, — с упрямой улыбкой ответил я, — и до сих пор хочу этим заниматься. Я думаю, когда-нибудь пожить в Прадине и поработать там в своё удовольствие.
— В корпоративном секторе? — не веря, переспросил он.
Этот регион представлял собой зону неподвластную ни Империи, ни Хайдону и ни одному другому государству. То была сфера влияния огромных коммерческих корпораций, которые контролировали несколько важных отраслей. По численности населения, сектор был примерно как треть Хайдона, но территориально они уступали нам больше, чем в 10 раз. Соответственно, население каждой планеты Прадина было около 6-8 млн. человек, что в 5 раз превышало средние показатели как в Хайдоне, так и в Империи. Отрасль информационных технологий занимала одну из самых обширных ниш Прадина и контролировалась планетой Фелисс.
— И когда ты думаешь осуществить свои планы? — несколько напряжённо спросил он.
— Не знаю, возможно, когда мне надоест быть рэдонцем, — криво усмехнувшись, пошутил я.
Некоторое время он раздумывал с посерьёзневшим видом.
— Ты думаешь, так просто можно взять и уехать отсюда?
Я неопределённо пожал плечами. Моё пребывание на Рэдоне пока ограничивалось немногим больше двух тарсов, и мне было сложно однозначно представить себе свои действия через год или два.
— Я готов предположить, что с этим могут быть связаны какие-то трудности, — признался я.
Брэнд некоторое время присматривался, пытаясь понять, действительно ли я верю в сказанное.
— Не думаю, что тебе удастся сменить профессию в ближайшие 10-20 лет, — на всякий случай решил он мне разъяснить.
Нечто вроде этого я и ожидал, но не собирался так легко отказываться от своей затеи.
— И кроме всего прочего, ты уверен, что смог бы устроиться на Фелиссе? — решил он слегка разрядить атмосферу, — Ведь уровень их профессионализма должен быть куда выше, чем в Хайдоне или в Империи, и вообще где-либо ещё.
— Да, знаю, но я готов попробовать, — с лёгкой иронией сказал я.
— Если честно, я никогда раньше не сталкивался с желанием сменить профессию, — добавил он шутливым тоном, — Я имею в виду среди рэдонцев.
Это было неудивительно, если принимать во внимание их привилегированное положение. К тому же, в виду ограниченности ресурсов, Рэдон был заинтересован в каждом бенайте.
В Империи ситуация была менее драматичной, т.к. она имела в своём распоряжении около 3 тысяч бенайтов, тратя большие суммы денег на их подготовку в своём знаменитом центре на Ниарне. Обычно, каждый год объявлялся набор, и из всех провинций стекались потоки желающих дать шанс своему чаду пройти необходимые тесты для выявления способностей. Процедура эта достаточно проста, но не гарантирует успешного завершения всего обучения. В результате всех отборов, около двухсот детей в год могут обучаться в академии на Ниарне, и только около 40 из них доходят до конца и становятся бенайтами. При этом они могут профилироваться в разных областях, и только 10% из них становятся воинами. В результате, боевых бенайтов в Империи в 10 раз больше, чем у нас. Однако, в реальности, как ни странно, это не играет существенной роли в расстановке сил.
Кроме обучения в академии на Ниарне, бенайтам не воспрещается держать при себе учеников и обучать их самолично, но это не даёт соответствующего признанного статуса в Империи, хотя история знает исключения.
В Хайдоне картина изначально была несколько другая. Не имея возможности тратить столько ресурсов на обучение без гарантированного результата, было принято решение резко сузить круг претендентов. Как правило, способности, выявленные во втором и далее поколениях, служили достаточно веской гарантией успешного прохождения всего цикла обучения. Таким образом, именно это стало критерием отбора детей в рэдонскую школу, не считая, конечно, тех случаев, когда потенциал ребёнка не оставлял сомнений. Такое решение также позволяло не плодить недоучек, которые, по мнению Виктора и Амартена Дафа, потенциально были опасны, поскольку могли развеять благоговейный трепет, сформировавшийся у людей к рэдонцам, и пошатнуть устоявшуюся власть, или, ещё хуже, недоучки могли бы сами инициировать переворот для захвата власти.
Тем не менее, негативной стороной подобного решения было то, что, фильтруя претендентов подобным образом, удалось набрать только 28 человек. Дело в том, что по статистике только 58% бенайтов заводят семьи, предпочитая браки преимущественно между собой, а с продолжением рода демографическая картина выглядит ещё хуже. Только 43% заводит детей, и очень редко, когда больше одного, и это имеет своё обоснование. Когда у бенайтов рождаются дети, родители, желают они того или нет, передают часть своего потенциала ребёнку, и, соответственно, не всякий бенайт решается расстаться частью своей силы.

Глава 6

Последние несколько недель протекали для меня крайне нудно, и казалось им не было конца. С тех пор как я прилетел на Немин, я понял, что потрачу времени больше, чем изначально планировалось. Правительство этого сектора недавно стало вести переговоры с Империей на предмет более тесного сотрудничества, которое по ряду причин казалось им выгодным. Хайдон не был доволен таким положением вещей, и моей целью было понять основные мотивы неминцев, отдающих предпочтение этому союзу. Владея данной информацией, Рэдон мог попытаться сыграть на условиях договора, и поставить под вопрос всё его существование.
Перед отбытием, во время обсуждения плана операции, я понял, что от меня ожидались кардинальные действия в той плоскости возможностей бенайтов, которую я не мог до конца принять. Другими словами, полагалось, что моим источником данных могли послужить сами участники договора, вернее информация, полученная непосредственно из их головы. В итоге, прибыв на Немин, мне пришлось срочно искать другие способы получения необходимых данных, и
этим источником послужили сервера правительственных организаций, которые в степени своей защиты далеко уступали современным системам. Это явно говорило не в пользу уровня бюджета сектора, так же как и мизерные зарплаты, предлагаемые в государственных организациях. Однако именно последний фактор помог мне устроиться на работу в государственную структуру, откуда я смог начать свою исследовательскую деятельность в области защиты правительственных серверов. За долгое время у меня накопилась неплохая подборка известных в сети программ, которые годились для взлома типовых систем защиты. Учитывая, что система на Немине была устаревшей, то и программ-взломщиков для неё было предостаточно.
Просмотр и фильтрация документов, выуженных из интересующих меня мест, занимали много времени, и собирать информацию мне приходилось по крупицам. Работа была крайне нудная, и моего терпения могло не хватить надолго.
Что же касается моих «прямых обязанностей», то в большинстве своём это была монотонная рутинная работа, которую я смог достаточно быстро автоматизировать, написав для этого необходимые скрипты. Они и позволили мне свести бесцельно потраченное время к нулю.
Обычно я засиживался после окончания рабочего дня, когда все остальные сотрудники покидали свои места, не имея никакой мотивации вкалывать сверхурочно за тот мизер, который им платили. Тем не менее, моё рвение к работе расценивалось как нечто вполне объяснимое для такого «молодого сотрудника» вроде меня, поскольку считалось, что я работал не ради денег, а ради опыта.
В очередной раз, засидевшись за просмотром документов, я решил развеяться. Транспортная платформа, столь перегруженная в рабочие часы, теперь была пуста. Её выгодное расположение на одном из верхних уровней открывало обширный вид на центр города, раскинувшийся внизу. Мне нравилось посещать это место в столь поздние часы и наслаждаться тишиной и пейзажами.
Стоя недалеко от края, я вяло наблюдал за движением транспортных судов. Сиреневато-розовый закат постепенно погружал пустынную платформу в полумрак, скрывая очертания предметов. Стоять так можно было долго, но каждый раз я заставлял себя возвращаться к работе.
В конце концов, оторвавшись от сонного созерцания, я вернулся к лифту, скрывавшемуся в глубине.
У меня уже крутились мысли о ненавистных документах, когда меня отвлёк шорох, донесшийся откуда-то справа. Тёмная фигура в полумраке почти сливалась на фоне стен, и его присутствие никак не ощущалось. Я замер от неожиданности, не зная, что и предпринять.
Он стоял ко мне боком, развернувшись лицом к краю платформы, где я недавно стоял. Не переводя на меня взгляд, он медленно заговорил:
— Ты ведь не думаешь, что сможешь избежать неизбежного?
Я вспыхнул.
— Если ты имеешь в виду променять Хайдон на Империю, то это никак не согласовывается с моими планами, — отрезал я.
Он насмешливо посмотрел на меня.
— Неужели в тебе говорит хайдонская пропаганда?
Я пытался совладеть собой, чтобы утихомирить свой гнев.
— Или тебе так нравится работать с Виктором?
Очередная вспышка вмиг перечеркнула мои старания. Я отвернулся, чтобы не видеть его саркастический взгляд и не позволять ему вести себя на поводу.
После минутного молчания Дрэмор добавил более серьёзным тоном:
— Ты ещё не понял, что нет никакой идеологической разницы между Империей и Хайдоном?
Я ничего не ответил, и Дрэмор продолжил.
— Разница лишь в том, что Империя образовывалась естественным способом, объединяя тысячи планет, а Хайдон существует только ради удовлетворения амбиций Виктора и его соратников.
Я не удержался, чтобы не возразить.
— Можно подумать, у этих тысячи планет был выбор. Их либо давили экономически, либо присоединяли к Империи с оружием в руках. Это считается естественным объединением?
Невозмутимость Дрэмор была непоколебимой.
— В масштабах Империи — да. Этот процесс происходил тысячелетиями, и будет происходить дальше, — цинично сказал он, — Хайдон это временное явление, которое, рано или поздно, прекратит своё существование.
— Но Хайдон давно уже не та маленькая провинция, с которой всё начиналось, — не унимался я, — к нему присоединились сотни планет независимого сектора, которые как раз хотели избежать такого «естественного» расширения Империи.
— И что они получили взамен? — с усмешкой спросил Дрэмор, — Ту же Империю, только слабее в несколько раз.
— Если Хайдон действительно настолько слаб, почему Империя не разделалась с ним за эти 6 лет? — спросил я самоуверенно.
— Потому что Империя не тратит все свои ресурсы на войну, как это делает Хайдон. Если война продлится ещё столько же, то рано или поздно Хайдон истощится, и тогда Империи уже не нужно будет выигрывать войну, поскольку противник сам себя уничтожит, — с убеждением в голосе ответил он.
Такая перспектива не совсем согласовывалась с радужными ожиданиями, которыми нас постоянно пичкали на Рэдоне.
— Возможно, война не будет продолжаться так долго. Когда-нибудь настанет время для мирных переговоров, — проговорил я, и тень надежды слегка отразилась в голосе.
— Такого не будет, — сухо возразил Дрэмор, — Империя не пойдёт на мирные переговоры, до тех пор, пока Хайдон решит оставаться независимым.
Я не нашёл чем возразить, и в повисшей паузе погрузился в размышления.
— Каким образом ты ускользнул те два раза? — вернул он меня к действительности, — Ты владеешь каким-то навыком древних?
Сердце моё подскочило, но я старался не выдавать своего волнения.
Видя, что я не собираюсь отвечать, Дрэмор продолжал.
— Я не замечал до этого, чтобы другие рэдонцы пользовались подобными приёмами, — сказал он, внимательно следя за моими эмоциями, проявляющимися на лице, — Значит, им владеешь только ты — холодным расчётливым голосом подытожил он.
Я пытался экранировать свои эмоции, но, похоже, это приносило мало пользы. Дрэмор правильно истолковал моё молчание.
— Тебе нужна высота? — спросил он, бросив быстрый взгляд в сторону края платформы и обратно на меня.
На этот раз я попытался сконцентрироваться над своим блоком — обсуждение подобных деталей шло вразрез с моими планами. Не успел я этого сделать, как начал чувствовать нарастающее давление на затылок. Дрэмор утвердительно кивнул, как будто я дал ему положительный ответ. Тем временем, давление всё нарастало, в глазах стало темнеть, и я медленно стал сползать по стене. Так не должно было закончиться! У меня уже стала подступать к горлу тошнота.
Прекратилось всё так же незаметно, как и началось. Слегка придя в себя, я заметил, как Дрэмор давал какие-то указания по своему коммуникатору, и я смог немного перевести дух. Быстро сориентировавшись, я попытался оценить расстояние до края, но сперва надо было освободить свой разум, почувствовать пустоту, иначе всё закончилось бы, не успев начаться. Почувствовав момент, я ринулся к краю. В самый последний миг перед прыжком я всё же решил обернуться. Дрэмор стоял с бластером в руке, целясь в меня. Если бы он решил выстрелить, парализующий луч оказался бы для меня смертельным, поскольку я бы просто разбился! Пришлось задержаться несколько мгновений, балансируя на самом конце платформы. Наконец, он опустил оружие, и я решил не искушать судьбу дальше, слившись с сиреневым закатом.
Я не стал дальше задерживаться на Немине, решив, что собранного материала должно хватить, а анализ документов можно сделать и позже. Скорей всего, специально обученные люди смогли бы разобраться в них лучше и быстрее меня. Во время полёта на Рэдон меня больше тревожили мысли несколько иного плана. Дрэмор теперь знал чего от меня ожидать, и нельзя было больше рассчитывать на возможность застать его врасплох. Значит, с каждым следующим разом, будет всё труднее и труднее уходить. О возможности променять Хайдон на Империю, я не хотел даже думать. Наверное, Дрэмор прав, за те полгода с лишним, которые я провёл на Рэдоне, я умудрился пропитаться хайдонскими стереотипами и пропагандой, но отбросить их было не так уж легко.

Рэдон активно готовился к празднованию 20-летия с момента основания. Именно 20 лет тому назад был создан новый центр бенайтов, призванный стать противовесом академии на Ниарне.
Планировалось, что на торжество приедет делегация с Эбруна во главе с премьер-министром, вторым официальным лицом в Хайдоне после Виктора, и который обычно представлял власть на публике. Рэдон, как правило, не вмешивался в специфично внутренние дела государства, предоставляя правительству на Эбруне самим принимать соответствующие решения и добиваться их исполнения. Тем не менее, несмотря даже на глубокую лояльность премьера Виктору, прослеживалась некоторая холодность в отношениях между эбрунскими и рэдонцами политиками.
По приезду делегации, была организована официальная встреча с эбрунскими официальными лицами, на которую согнали всех бенайтов. Главнокомандующий Хайдона решил показать себя в качестве оратора и прочитать вдохновительную речь на тему проделанного пути и красочных перспектив, ожидающих нас в будущем. Если верить словам Дрэмора, то всё это нам не грозит. Но к чему тогда мы идём? Империю, со своим бюрократичным и ярко выраженным иерархичным обществом, мне тоже не хотелось принимать. Мне претила мысль об имперской элите, которая известна своей безграничной властью и безнаказанностью. У нас, конечно, тоже есть свои подобные элементы, но руки у них не настолько развязаны, да и возможности крайне ограничены, потому вся нелицеприятная часть остаётся в зародыше. Мне также не нравилось, как Империя постепенно навязывала всем секторам свой менталитет. К нам планеты изначально присоединялись по идеологическим мотивам, и Хайдон не стремится подменять их ценности в таких масштабах. Однако у Хайдона и Империи есть и общие черты, одна из которых — схожесть власти. По сути говоря, Виктор мало, чем отличается от Императора по сконцентрированным в своих руках полномочиям. Его воля всегда превалирует над всеми остальными, в какую бы форму это не обрекалось. Во главе государства он, похоже, собирается оставаться до тех пор, пока сам не примет решения об уходе, и скорей всего не обойдётся без наследника. Но как ни странно, хайдонцы относятся к этому без особых претензий, поскольку за долгое время правления Империи привыкли именно к подобной форме власти. И это было не единственной общей деталью, связывающей два враждующих лагеря. Хайдон изначально строился на основе имперской модели государства, и многое плавно перетекло сюда, но из-за своих масштабов не все отрицательные черты могли проявиться в полной мере. Впрочем, это касалось и положительных сторон тоже.
На следующий день, к вечеру, было намечено ещё одно официальное мероприятие — главное торжество, и явка для всех бенайтов опять-таки была обязательная. Но в этом были и свои положительные стороны — до указанного момента у меня была полная свобода, и можно было провести почти целый день с пользой для себя.
Первая половина дня пролетела незаметно, и, не успел я построить планы на оставшийся остаток, как мне на глаза попался Вэл. Я не видел его со дня окончания школы, а с тех пор прошло больше шести лет. К сожалению, он меня тоже заметил, и мне пришлось двинуться к нему навстречу.
— Мэт? Ты тоже на Рэдоне? — начал, было, он, но затем сам же не дал мне вставить слово, — Моего старика тоже пригласили на это чванливое торжество. Должен заметить, выглядит всё это весьма занудно.
Он хотел сказать, что его отца пригласили на это празднование так же, как и Фрэнка. Он знал, что у него здесь были какие-то связи, но не был информирован, какие именно. Я не стал вдаваться в детали и умолчал, что Фрэнка уже нет в живых, тем более что он явным образом не коснулся этой темы. Отец Вэла был одним из эбрунских политиков, но на вчерашней встрече я его не заметил.
— Кстати, давно не виделись, — продолжал он с наигранно-светским тоном, но потом вовремя остановился и добавил, — Хорошо, что я тебя встретил.
Я заметил на его лице озабоченность и почувствовал с его стороны некоторое беспокойство, но я дал ему возможность самому развить тему, если он посчитает нужным.
— Тут такое дело, я думаю, ты сможешь нам помочь, — наконец выговорил он, поняв, что я не стану выспрашивать сам.
— Нам? — переспросил я.
— Да, я тут не один, со мной ещё Лавин и Кадил.
Эта троица ещё со школы была неразлучна, и я никогда с ними не ладил. Все трое были детьми высокопоставленных чиновников, и они уже с детства знали, какие это даёт преимущества. Впрочем, там, где я учился, они были далеко не единственными в своём роде. К сожалению, Фрэнк решил, что эта школа заслуживает того, чтобы я в ней учился. Я же считал её наихудшим выбором, но повлиять на это решение не мог.
— Вся проблема в Кадиле. Он куда-то пропал, а я и Лавин не можем его найти, — выложил Вэл.
Кадил был из них самым слабовольным, легко поддаваясь настроениям Вэла и Лавина, но когда бывал один, то с ним в то время можно было найти общий язык. С остальными двумя это было безнадёжно — почти любое столкновение с ними заканчивалось конфликтом. В итоге, я просто приучился игнорировать всех троих.
— А почему ты решил, что это проблема? — поинтересовался я.
Вэл немного замялся, но потом всё же выговорил:
— Дело в том, что сейчас он не совсем во вменяемом состоянии.
Мои брови непроизвольно поползли вверх.
— В последнее время он пристрастился ко всякой дряни, принимает какие-то наркотики, от которых нет избавления, — затараторил он, — Его родители ничего не знают, ему пока удавалось скрывать это от них, но сегодня с утра он куда-то исчез. Лавин же говорит, что снова видел у него эти таблетки.
Вэл перевёл дух и перешёл к заключительной части.
— Мы вдвоём уже обыскались, не знаем, где ещё искать. Может, если ты нам поможешь, то втроём у нас увеличатся шансы найти его.
Моим первым желанием было отказаться, оставив их самих расхлёбывать свои проблемы. Он ведь не мог всерьёз рассчитывать, что после всего, что было в прошлом, я стану им помогать. Но потом пришла мысль, что раз он пошёл на то, чтобы всё мне рассказать, то, наверное, действительно находился в отчаянном положении. В такой ситуации, я не мог просто развернуться и уйти, зная, что потом будет нелегко восстановить своё душевное спокойствие.
— Где вы уже искали? — глубоко вздохнув, спросил я.
Вэл, похоже, немного успокоился и начал перечислять все точки, которые они вдвоём успели обойти. Мы быстро составили новый список мест, куда Кадил мог забрести по дороге из гостиничного блока, и в конце, мы разбрелись каждый в своём направлении, разделив список пополам. Несмотря на это, я не питал больших надежд найти его подобными методами, и попытался сосредоточиться на воспоминаниях о Кадиле. В этом случае у меня был бы шанс почувствовать его и определить направление его местонахождения. У меня оставалось не так много времени до приёма, но если бы мой способ выгорел, то был шанс найти его достаточно быстро. Вспоминая школьные эпизоды связанные с ним, я заметил, что в итоге снова начинаю злиться на всех троих. Однако в тот же миг меня пробрало. Пока связывающая ниточка была цела, я быстро стал двигаться в выбранном направлении. Идти пришлось долго, и в конце пути мне пришлось подняться на самый верхний уровень гостиничного блока, где царила полная пустота, и выйти на открытый балкон. Пока я не видел Кадила, но ощущение присутствия становилось всё сильнее. Балкон был небольшой, и там, казалось, было невозможно остаться незамеченным. Я стал заглядывать за перила и ограждения, пока не увидел его сидящим на покатом выступе стены с наружной стороны.
— Кадил! На кой ты туда залез? — крикнул я ему, не скрывая своего недовольства.
Он повернулся ко мне лицом, на котором не проявлялось ни одной мыслей, кроме блаженной улыбки.
— Мэ-э-эт, — проблеял он, то ли смеясь, то ли не веря в то, что видит меня наяву.
Я понял, что с ним бесполезно говорить, в его сознании не было никаких проблесков понимания происходящего. Я перешагнул через ограждение и стал карабкаться вслед за ним. Увидев меня, он, похоже, решил, что с ним решили поиграть в догонялки, и начал ползти дальше вверх с идиотской улыбкой на лице.
Выше балкона начиналась конусообразная крыша здания, и там было много выступов, за которые можно было зацепиться, но достаточно было одного неверного шага, и дорога была прямиком вниз. Ругаясь про себя, я полез вслед за ним. Поднявшись несколько этажей, мы вышли из тени соседнего здания, и нас начало слепить солнце. Несмотря на то, что оно было прямо за нашими спинами, отражаясь от гладкой поверхности стены, по которой мы ползли, оно било прямо в глаза. В этот самый момент ожил мой коммуникатор, уведомляя о входящем сигнале. Как всегда вовремя! Ну, уж нет, обойдутся. Мы ещё минут десять продолжали карабкаться вверх, и коммуникатор успел зафиксировать ещё несколько вызовов. Как только мы добрались до самой верхней площадки на крыше, нас чуть не сдуло встречным порывом ветра, для которого больше не было никаких преград.
Я не мог понять, как Кадил умудрялся не сорваться, учитывая, что он мало понимал из того, что делает. Верхняя площадка была крайне мала, и вся была утыкана металлическими креплениями. Чуть с краю стоял флагшток, и на нём развивался флаг. Кадил расположился прямо под ним и закрыл глаза всё с той же дурацкой улыбкой на лице.
— Зачем ты сюда полез?! Ты думал о том, как будешь отсюда спускаться? — снова попытался я его образумить.
— Я полечу, — слетело с его губ.
— Хочешь разбиться? — как можно резче отрезал я.
— Я полечу как птица, — почти что пропел он.
Ветер нещадно колотил нас со всех сторон. Казалось, что Кадила вот-вот сдует. Солнце уже приобрело оранжевый оттенок, поскольку близился закат. Закат! Я же опаздывал на приём! Но все мои мысли о приёме испарились, как только Кадил снова встал. Он неуверенными движениями попытался подойти к краю площадки.
— Стой! — успел я выкрикнуть, прежде чем двинуться в его сторону.
Он неловко пытался обхватить полотно флага руками, но ветер хлестал ткань, не давая ему это сделать. Когда он всё же умудрился ухватиться за кончик, я поймал его за запястье. Следующий порыв с силой ударил по флагу, надув его как парус, и Кадил не удержался. Он сорвался вниз, а за ним и я, крепко держа его за руку. Не медля, я проник в его сознание, в поиске хоть какого-то решения. Я попытался растворить его разум вместе со своим в оранжевых лучах солнца. Получилось только с третьей попытки, благо, лететь нам было долго. Когда опасность уже была позади, я стал опасаться какой-нибудь неожиданной реакция со стороны Кадила. Пока, я только ощущал его сознание где-то рядом, и оно норовило улететь куда подальше. Мне пришлось погасить в нём все сторонние импульсы и направить его вниз, на какую-нибудь безлюдную площадку. Вскоре мне на глаза попался балкон одного из нижних уровней, куда я и нацелился.
Кадил кулем рухнул на пол, и, казалось, заснул. Я быстро связался с Вэлом, и сообщил о своём местонахождении. Не успел я отключиться, как мой коммуникатор снова ожил.
— Почему не отвечаешь не вызовы? — прозвучал леденящий душу голос Фоссера, — Где ты находишься? Все кроме тебя уже на месте.
— Я уже в пути, — быстро ответил я.
Проследовала секундная тишина.
— Даю тебе пять минут, — хриплым от гнева голосом отчеканил Фоссер и отключился.
Мной одолело лёгкое уныние — взбучки, похоже, было не избежать.
Через десять минут на балконе нарисовался Вэл, и присев на корточки рядом с Кадилом, пытался привести его в чувство.
— Ему мерещится, что он летает, — решил я на всякий случай обезопаситься.
— Это стандартная реакция на эту дрянь, — ответил он, не поднимая головы.
Дальше я не стал задерживаться и стрелой выбежал с балкона.
Празднество уже шло полным ходом, когда я мчался по пустынным холлам в сторону церемониального зала. По дороге несколько раз поймал удивлённые взгляды обслуживающего персонала, привлечённого необычным зрелищем. На подходе, я заметил в зале собравшуюся толпу сквозь настежь открытые проёмы дверей, и сбавил шаг. Я вошёл как можно незаметнее, высматривая остальных рэдонцев. Премьер-министр заканчивал свою поздравительную речь, а Виктор с Амартеном Дафом стояли рядом. Через несколько минут все захлопали, и я, воспользовавшись заминкой, начал продвигаться вперёд. Вскоре я уже был недалеко от остальных, когда меня заметил Фоссер. В два шага он оказался рядом со мной и прошипел:
— Надеюсь, ты понимаешь всю ответственность своего поступка?
Мне оставалось только изобразить раскаяние, а Фоссер беглым взглядом скользнул по мне.
— Почему не в парадной форме? — нашёл он ещё один пункт для придирки.
— Не успел, — не поднимая взгляда, сказал я.
На мне был мой лёгкий боевой костюм, служивший мне каждодневной униформой. Боевым было только название, поскольку на задания все предпочитали надевать более тяжелый вариант. Тем не менее, он выглядел строго, и отличался от парадного, всего лишь отсутствием некоторых бутафорных элементов.
Фоссер не стал дальше наседать, разумно решив отложить это на потом, и кивнул мне, чтобы я присоединился к остальным.
Это занудство закончилось спустя только пол часа, и по окончании я сразу же поторопился скрыться с глаз Фоссера и Виктора. Дальше начинался сам вечер, и каждый мог найти себе занятие по душе. Не успел я отойти в задние ряды, как Брэнд нагнал меня.
— Ты где пропадал?
Неужели он тоже решил записаться в надсмотрщики?
— У меня были важные дела.
Брэнд сделал хитрое лицо.
— Ты это специально так сделал? Из-за Виктора?
— Нет, у меня действительно была непредвиденная ситуация, — сказал я спокойно.
В это время Брэнда кто-то окликнул, и я заметил как Виктор направляется в нашу сторону. Я решил, что мне пора исчезать, и стал просачиваться сквозь толпу.
У входов было более или менее просторно, и чуть поодаль от основной массы я заметил Лавина. Он активно озирался по сторонам, кого-то высматривая, пока его взгляд не наткнулся на меня. Сразу же после этого, он двинулся ко мне навстречу.
— Привет, Вэл мне рассказал о ваших приключениях с Кадилом, — сказал он приблизившись.
— Он пришёл в себя? — скорее из вежливости, чем из интереса спросил я.
— Не знаю, Вэл оставил его в номере, а сам должен был вот-вот появиться здесь, — ответил он, провожая взглядом проходящих мимо людей.
Я кивнул. Продолжать с ним разговор было бессмысленно, и я думал, как бы потактичнее отойти от него, но Лавин решил поддержать беседу.
— Видел этих клоунов? — спросил он, кивая в сторону рэдонцев, — Если бы так не выпендрились при открытии приёма, то, наверное, считали бы, что вечер не удался. По-моему, имперская мания величия налицо.
Я пожал плечами.
— Я пришёл с опозданием и пропустил начало.
— Ну, ты многое потерял, — сказал он, хмыкнув, — Ты в это время за Кадилом бегал?
— Да, и вообще-то я думал, что ты тоже, — вставил я с лёгким укором.
— Я искал его. По началу. Но когда мой отец стал собираться, то мне пришлось ехать вместе с ним, — сделав высокомерное лицо, сказал он.
А как же, искал он. Пусть обманывает кого-нибудь другого. С ними всегда так, окажешь какую-нибудь услугу, а они воспринимают это как должное. Привыкли, что все перед ними только и делают, что выслуживаются. Я так и знал, что в итоге буду чувствовать себя, как будто они сделали мне одолжение, позволив им помочь.
В этот момент я поймал насмешливый взгляд Лавина, блуждающий по моему костюму. Только его комментариев по поводу моей будничной одежды мне не хватало.
— Эй, Мэт, — услышал я в этот момент голос Зеба над правым ухом.
На его лице были написаны бурные эмоции, и, не обращая внимания на Лавина, он бесцеремонно вмешался в разговор.
— Ты где был?
— У меня была непредвиденная ситуация, — как можно спокойнее ответил я.
Лавин перевёл своё внимание на Зеба и стал внимательно разглядывать его униформу.
— Это была такая месть Виктору? — скалясь, спросил он.
Я вздохнул. Надеюсь, он не выражал общее мнение всех рэдонцев, иначе Виктор удвоит свои взыскания.
— Нет, мне действительно пришлось задержаться.
Лавин слегка напрягся и стал исподлобья разглядывать меня.
В это время мимо проходил Оливер, и, как бы невзначай, остановился рядом с Зебом.
— Мэт, я под впечатлением! Вот так вот взять да и бросить вызов Виктору! — выговорил он, а на лице расползлась предательская улыбка.
Мне оставалось только тихо заскулить. Конечно, мои отношения с Виктором ни для кого не были секретом, но таких открытых разглагольствований я не ожидал. Теперь Виктор точно меня убьёт. Зеб увидел моё настроение, и попытался успокоить.
— Да ладно, не переживай. Максимум, что тебе грозит, это какое-нибудь задание понеприятней, — смеясь, сказал он, — В гущу к имперцам. Одному. Да ещё и с Дрэмором в кошки-мышки поиграть, — он перевёл дух, и добавил, — Тем более что опыт у тебя в этом уже есть.
Оливер с Зебом уже не сдерживали свой смех, видимо, праздничная обстановка дурила им мозги, а мой трагичный вид только подзадоривал их. Лавин тоже менялся в лице, и вид у него теперь был настороженный и даже немного нервный.
— Что обсуждаете? — появился ещё один любопытствующий, — Будущую экзекуцию Мэта? — спросил Эллис, а потом, повернувшись лицом ко мне, заявил на полном серьёзе, — Если честно, не ожидал, что ты решишься на что-либо подобное. Это было сильно.
Я еле сглотнул. Если так пойдёт дальше, то рэдонцам скоро придётся выстраиваться в очередь, чтобы выказать мне своё сочувствие. Я живо представил себе эту картину, и, в особенности, Виктора с Фоссером, случайно оказавшихся свидетелями.
Краем взгляда, я заметил, что к нам кто-то подкрадывается сзади. Повернувшись, я встретился взглядом с Вэлом. Лавин тоже его заметил, и быстро отошёл к нему. Вэл что-то хотел сказать, но Лавин увёл его в сторону, не давая ему произнести ни слова.
— А кто это были? — запоздало спросил Зеб.
— Они приехали в составе эбрунской делегации, — коротко ответил я.
— А, сыночки влиятельных папаш с Эбруна, — с издёвкой сказал Зеб, провожая их взглядом.
Первая реакция была, заступиться за эбрунцев, но когда я понял, что заступаться придётся за Вэла и Лавина конкретно, то сразу же пропала охота. Я просто отвернулся, чтобы не встречаться с этой парочкой взглядом, но это не избавило от ощущения их внимания, которое в эту секунду ощущалось крайне остро.
— Знаешь, на тебя уже делают ставки, — вернулся к интригующей теме Эллис.
Интересно, как давно Виктор умудрился разжечь такой интерес среди рэдонцев? До этого момента я даже не подозревал, что кто-то ведёт счёт на очки.
— И каковы мои шансы? — отрешённо спросил я.
— Если честно, не очень, — сочувственно улыбаясь, ответил Эллис.
— Угу, ты бы видел, какой желчью исходил Фоссер, когда церемония началась без тебя, — вставил Оливер, шутя.
В это время к нам подошли ещё двое рэдонцев, и я постарался незаметно улизнуть, тем более что они начали обсуждать последние события преимущественно между собой. Я направился к выходу из зала, в сторону сада, надеясь найти там уединение. Народу в паке действительно было мало, только иногда кое-где за листвой попадались чинно беседующие пары. Прогуливаясь под деревьями, я в какой-то момент почувствовал знакомое присутствие. Видимо, меня тоже засекли, потому что в следующую секунду откуда-то появился Брэнд с девушкой под руку.
— Ты тоже здесь, — констатировал он сей факт с лёгкой усмешкой, затем, повернувшись к свой спутнице, представил ей меня, — Это Мэт, мой боевой товарищ, — сказал он шутливым тоном, и, далее, обращаясь ко мне, добавил, — а это Лиз.
Брэнд не спешил удаляться, и в итоге мы минут пятнадцать провели за обсуждением сторонних тем, пока Лиз не изъявила желание ненадолго отойти. Брэнд проводил её взглядом.
— Лиз твоя девушка? — с усмешкой спросил я.
— Нет, — резко ответил он, — Не каркай.
— А что такого? — притворно удивился я.
— Меня с ней познакомили, и уже через пять минут не знал, куда от неё деться.
— Что же так? Я думаю, многие модели позавидовали бы её внешности, — сказал я, иронично глядя на него.
— Сейчас не та ситуация, где она могла бы в полной мере раскрыть свои положительные качества, — у Брэнда появился ехидный взгляд, — а мне приходится выслушивать её уже больше 30 минут.
— Что же ты тогда уединился с ней в саду?
Брэнд сделал страдальческую гримасу.
— Она изъявила желание подышать воздухом. Потому мне и пришлось искать шанс, не оставаться с ней наедине.
— Понятно, поэтому моя компания показалась тебе неплохой альтернативой, — сказал я с сарказмом.
— Ладно, хватит придуриваться. Лучше помоги мне от неё избавиться.
— И как ты полагаешь, я должен это сделать? Взять удар на себя?
— Ну, если хочешь, то можно и так.
— А если не хочу?
— Тогда просто не отходи от нас. Может, наши беседы ей наскучат, и она решит, что я того не стою.
— А ты оптимист.
В это время мы оба одновременно почувствовали, как Лиз приближается к нам. Клоунада продолжалась ещё где-то минут 20, пока в итоге она не вспомнила, что ей нужно возвращаться в зал. Брэнд сразу же расцвёл, и в последний раз проводил её до места назначения.
Я решил, что с меня на сегодня хватит, и как можно незаметнее покинул торжество.

На следующий день, рано с утра, Виктор вызвал меня к себе в кабинет. Я шёл к нему на негнущихся ногах, и на подходе был вознаграждён ободряющим взглядом одного из рэдонцев. Виктор, как обычно, сидел за своим столом, и изучал какие-то документы за своим компьютером. Я немного постоял у входа, не решаясь пройти вглубь. Виктор оторвался от экрана, и бросил на меня уничтожающий взгляд. Понурив голову, я прошёл и сел в своё кресло.
— Я готов сперва выслушать твою версию, — ледяным голосом начал Виктор, продолжая изучать свои документы.
Мне пришлось выдумать очередную историю на основе того, что было на самом деле, но изменённую до неузнаваемости. У меня выходило не очень убедительно. Ближе к концу, нас вдруг прервал шум раздвигающейся двери, и на пороге появился какой-то очень старый человек. Виктор немедленно встал на ноги и направился к нему.
— Беньярд, рад тебя видеть! Что же ты не предупредил меня, что хочешь со мной встретиться, я бы сам к тебе пришёл? Не стоило утруждать себя личным визитом.
Я тоже вскочил со своего кресла, и встал у окна, провожая взглядом гостя.
— Всё нормально, после вчерашнего, мне просто хотелось увидеть тебя в родной для тебя обстановке, — отческим тоном обратился он к Виктору.
Признаться, я никогда до этого не видел, чтобы Виктор обращался с кем-то так почтительно. Он направил гостя к дивану, а сам сел на своё место, развернувшись лицом к нему. В какой-то момент, Виктор поймал мой взгляд, и я уже приготовился услышать от него, что могу идти, как Беньярд его опередил.
— Узнаю черты Ледрагов, — выговорил он, разглядывая меня с потаённой улыбкой, — Как тебя зовут?
— Мэт, — выговорил я в замешательстве, — Мэт Ледраг, — повторил я, почувствовав напряжённый взгляд Виктора.
Тот промолчал, сделав каменное лицо.
Это, похоже, не сильно удивило Беньярда, но его улыбка стала хитрее.
— Внук Артона? Любопытно, — медленно выговорил он, — судьба порой выделывает странные вещи.
В его голосе улавливалась лёгкая ирония, но, мне показалось, что она скорее была направлена на Виктора. Я чувствовал себя крайне неловко в сложившейся ситуации, и продолжал топтаться у окна.
— Это было решением Фрэнка Реона, — правильно истолковав невысказанный вопрос, ответил Виктор.
Его лицо абсолютно ничего не выражало, и я не мог понять, как реагировать.
— И ты разделяешь хайдонскую идеологию? — задал старик провокационный вопрос, обращаясь ко мне.
Это застало меня врасплох, особенно в свете последних событий. Я так и застыл, не зная как ответить.
— Я думаю, не стоит нагружать Мэта подобными вопросами, тем более что они не имеют сейчас никакого смысла, — попытался поставить точку Виктор.
Беньярд ничего не ответил, но его улыбающийся взгляд приковал к себе неотрывно.
— Вы знали Лерона? — решил я рискнуть.
— Я знал его, — проговорил он многозначительно, и его улыбка стала несколько кривой.
Виктор предостерегающе посмотрел на меня, но от комментариев воздержался.
— Вы приехали сюда с Ниарны? — задал я свой второй вопрос.
Он мягко рассмеялся и, махнув рукой, ответил:
— Да, я там живу, но давно уже отошёл от дел. Вот только решил заехать к Виктору и посмотреть, как тут дела, — после секундной паузы он добавил, — Ведь я не видел его уже больше 20 лет, с тех самых пор, как он решил, что Империя ему не подходит.
Меня больше всего мучил вопрос, знал ли он что-нибудь о Дрэморе и о наших встречах? Было очевидно, что старик был в курсе многого, и, похоже, даже Виктор не мог ему сильно перечить. Виктор уже явно собирался положить конец этим откровениям, когда нас опять прервали. На этот раз в дверях появился Брэнд. Я догадался по его виду, зачем он пришёл. Он знал, что Виктор вызвал меня к себе из-за вчерашнего, и решил хоть как-то повлиять на ход событий. Но то, что предстало перед его взглядом, явно не укладывалось в общую картину.
Виктор нервно встал со своего места.
— Брэнд, в чём дело? — строго выговорил он.
Беньярд снова ему всё испортил.
— Брэнд? — переспросил он, — Твой сын? Однако я не вижу никакого сходства между ним и Мэтом. Видимо он взял внешность своей матери, а не твою, — констатировал он, обращаясь к Виктору.
Это было последней каплей, переполнившей терпение Виктора.
— Мэт, Брэнд, оставьте нас, — резко бросил он и красноречиво посмотрел на меня.
Я не стал задерживаться, и быстрыми шагами направился к двери. Брэнд стоял как вкопанный, и на его лице отражались какие-то мысленные процессы. Пройдя мимо, я поддел его за локоть и потащил к выходу. Брэнд удивлённо перевёл взгляд на меня, но сопротивляться не стал.
Выйдя из кабинета, я непроизвольно вздохнул. На этот раз разгромная беседа меня миновала, но что ожидало меня потом?
— Я что-то не понял, что этот старик сказал на счёт моей матери? — хмуря брови, спросил Брэнд.
Так, процесс пошёл.
— Не знаю, тебе, наверное, лучше знать, — сделал я простодушное лицо, и стал удаляться от кабинета.
Брэнд ещё сильнее погрузился в свои мысли, но последовал за мной.
— Он сказал, что мы с тобой не похожи, потому что я пошёл в свою мать? Так, что ли? — с сомнением в голосе, повторил он.
Я ничего не ответил и не сбавил шаг.
— Кто это был? О чём вы там говорили? — начал приходить в себя Брэнд.
Я ему вкратце рассказал, как Беньярд прервал начавшийся неприятный процесс.
— Кстати, а как ты там оказался? — задал я ему встречный вопрос.
Брэнд немного смутился, но всё же ответил пренебрежительным тоном.
— Я решил сделать то, что за меня сделал этот старик.
— Спасибо, — усмехнулся я, — Если честно, не ожидал от тебя.
— Ты мне лучше скажи, ты знаешь, что имел в виду Беньярд? — спросил он в упор, не давая мне уйти от темы.
Я не мог соврать ему, Брэнд бы почувствовал, но и правду сказать не мог. В итоге, так и не проронив ни слова, я отвёл взгляд. Он всё подозрительнее продолжал смотреть на меня.
— Думаю, тебе нужно спросить об этом отца, — наконец проронил я, — Возможно, у него найдутся для тебя объяснения.
На этом наш разговор и закончился.
На следующий день, рано утром, была назначена официальная встреча, на которой присутствовало большинство бенайтов. Это больше было похоже на подведение итогов после завершения всех торжественных мероприятий. До этого момента я так и не успел перекинуться парой слов с Брэндом, и он, похоже, тоже сгорая от нетерпения, постарался сесть рядом, чтобы поделиться новостями. Пока внимание Виктора было на ораторе, Брэнд заговорщически наклонился ко мне и тихо, почти шёпотом сказал:
— Я спросил его на счёт той фразы.
— И что? — так же тихо спросил я его.
— Он сказал, что Беньярд старый маразматик, и чтобы я забыл о сказанном.
В этот момент Виктор развернулся в нашу сторону и поймал мой взгляд. Я инстинктивно отдёрнулся от Брэнда, и перевёл взгляд. Некоторое время я ещё чувствовал его напряжённое внимание, а Брэнд пытался понять, что же произошло.
После совещания, я услышал дежурную фразу:
— Мэт, зайди ко мне в кабинет.
Не глядя на Брэнда, я направился вслед за ним.
В кабинете стала затягиваться пауза, пока Виктор что-то перекладывал на столе. Наконец, он нарушил тишину и переключил своё внимание на меня.
— Что ты сказал Брэнду? — спросил он, пристально посмотрев мне в глаза.
Я предположил, что он, должно быть, нервничает, хотя и экранировал себя хорошо.
— Ничего.
— А конкретнее?
— Я сказал, чтобы он искал ответы у своего отца, — неохотно проговорил я.
У Виктора дёрнулся кончик рта.
— О чём вы перешёптывались на совещании?
Он, конечно, не мог обойти это стороной.
— О том, что Беньярд старый маразматик, — пытаясь скрыть ухмылку, сказал я.
Виктор раздражённо вздохнул.
— Надеюсь, ты понимаешь, что всё, что тогда было сказано, не должно выйти за пределы этих стен?
Я медленно кивнул, глядя мимо него.
— С вопросами Брэнда я разберусь сам, — добавил он, — а ты впредь не должен касаться с ним этой темы. Надеюсь, я ясно выразился? — более жёстко закончил он.
Это было легче сказать, чем сделать.
— А если он будет требовать от меня ответа? — спросил я в нерешительности.
— Уверен, ты всегда сможешь уйти от ответа, — с презрительной ухмылкой ответил он, — Тебе это хорошо удаётся.
Виктор ещё некоторое время изучал поверхность своего стола, а потом безразлично сказал:
— Можешь идти.
Вышел я от него в подавленном настроении, и даже осознание того, что Виктор, похоже, больше не собирался отчитывать меня за опоздание, не прибавило оптимизма.
Брэнд со своей стороны тоже не унимался.
— Вы говорили о Беньярде? — спросил он немного спустя.
— Нет, — ответил я устало.
Брэнд некоторое время смотрел на меня, потом разочарованно отвёл взгляд.
— Ты врёшь.
Я виновато потупился, но ничего не сказал в своё оправдание. После этого случая, Брэнд больше не приставал ко мне с вопросами, и, в целом, в наших отношениях стал проскальзывать холодок.

Глава 7

Хайдонский флот атаковал имперскую космическую станцию, и наши шансы на победу крепли с каждым часом. Небольшой группе бенайтов было поручено проникнуть в не захваченную часть станции и ускорить её поражение.
Мы уверенно продвигались вглубь, не встречая серьёзного сопротивления. На нашем пути пока не попался ни один имперский бенайт, и создавалось впечатление, что их там не было. Наша вылазка вскоре должна была закончиться поражением имперцев, когда нам сообщили о появлении в секторе личного крейсера Дрэмора. Это могло стать серьёзной помехой планам хайдонцев, но командование пока решило продолжить операцию, направив в бой остатки флота.
Наша группа была рассредоточена по станции, когда имперцы прорвали хайдонский блок и высадили подкрепление. Это сыграло против нас, поскольку мы все оказались изолированными друг от друга. Во время прорыва, имперцы начали блокировать сообщения от хайдонских кораблей, потому мы не были в курсе состоявшейся высадки на станцию.
Как только я засёк вражеские отряды труперов, то сразу же поторопился воссоединиться с рассредоточенными частями, но было уже поздно. Пути были отрезаны, и мне приходилось сканировать коридоры один за другим. В одном из них, ведущем в сторону ангара было все три трупера, и я, не колеблясь, выбрал его. Они даже не успели выстрелить из своих бластеров, когда я задел их своим мечом. Но это было ещё не всё, мне предстояло пройти много подобных препятствий. Нужно было искать пути без большой концентрации имперцев, чтобы иметь хоть какой-то шанс проскочить. Я не хотел на своём личном опыте проверить, где предел тому, сколько парализующих лучей одновременно я мог перехватить своим щитом, преобразованным из меча. Внезапно, я засёк впереди большое скопление вражеских сил, и они медленно, но уверенно приближались. Я не стал дожидаться визуального обзора и бросился назад. Пройдя автоматические двери, я быстро закрыл их и заблокировал, чтобы хоть ненадолго остановить погоню. Но и с другой стороны меня ожидал сюрприз, не успел я выбежать из коридора, как почувствовал впереди ещё одну группу труперов. Мне ничего не оставалось, как нырнуть обратно в тот же коридор. Имперцы начали двигаться в мою сторону, и мне пришлось заблокировать вторую дверь тоже. Это была не очень хорошая идея, но другого выбора у меня не оставалось. В итоге, я оказался в небольшом отсеке, замурованном с двух сторон. Я знал, что это не выход, рано или поздно имперцы разблокируют двери, и тогда их уже ничего не остановит. Бежать было некуда, о бестелесном полёте можно было даже не думать. Я сел на пол, строго между двумя концами коридора, чтобы держать в поле зрения обе двери, и попытался сконцентрироваться на поиске выхода. Ничего не приходило на ум, и я начал отчаиваться. Бесславный конец для того, кто думал, что сможет почти всегда убежать! Моя самоуверенность в итоге и подвела меня. Но в руки труперов! Лучше бы уж тогда в этом преуспел Дрэмор. Я невольно задумался. Дрэмор. Он ведь должен был быть где-то рядом. Сконцентрировавшись, я почувствовал его присутствие, но не на станции, а где-то недалеко, видимо, на своём крейсере. Он, похоже, почувствовал моё сканирование, и ярче вспыхнул в моём сознании. Я не мог скрыть своего отчаяния, как ни старался, а он всё не уходил из моих мыслей. Казалось, он уже мог видеть, в каком положении я оказался. Я ожидал от него победного торжества с иронией, но его реакция оказалась для меня сюрпризом. В моей голове возникла образная мысль, которая звучала примерно как: «Выход под носом. Меч не только парализатор, двери не только в стенах».
Тут меня осенило, и я понял насколько узкомасштабно я мыслил. Я перевёл свой меч в режущий режим и начал вырезать отверстие в полу. Когда я спрыгивал на нижний уровень, двери уже начали поддаваться. Внизу, меня засекли несколько имперцев, но они не стали для меня серьёзной помехой. Разобравшись с ними, я стал предпринимать попытки связаться с остальными рэдонцами, находящимися на корабле. Двое из них были недалеко от меня, и я поспешил в их сторону. Вместе мы отбили небольшой шаттл и смогли покинуть станцию. К тому времени, наши корабли один за другим исчезали в прыжке, и мы в последний момент успели увязаться за ними. Как оказалось впоследствии, одного рэдонца мы всё же потеряли, но переговоры о его выдаче не заставили себя долго ждать.
Этот случай всё никак не выходил у меня из головы. Я не мог понять мотивов Дрэмора, и это не давало мне покоя. Но ещё сильнее меня расстраивал тот факт, что я поддался отчаянию и перестал рассуждать трезво в такой, казалось бы, тривиальной ситуации.
Брэнд всё ещё держал дистанцию, хотя после случая с Беньярдом прошло уже пол тарса. Мы продолжали вместе тренироваться по вечерам, но его больше не тянуло на откровения. Меня это несколько расстраивало. Я думал, что очевидная ложь, сказанная ему в лицо, натолкнёт его на собственные расследования, а не выльется в подобные отношения.
В очередной раз, после тренировки я не выдержал его подчёркнутой отсранённости, и затронул наболевшую тему.
— Тебе не кажется, что ты слишком сильно зациклился?
Брэнд холодно посмотрел на меня, но не стал даже отвечать.
— Это глупо. Ты ведь понимаешь, что от меня в данном случае ничего не зависит, — попытался я оправдаться, но от этого на душе менее гадко не стало.
— Я знаю, что ты молчишь не по собственной инициативе, — наконец отреагировал Брэнд, — Но я думал, что ты мне друг, и это окажется для тебя важнее, чем инструкции сверху, которыми ты, между прочим, не раз пренебрегал.
Как я ни старался, мне не нашлось, чем ему возразить.
— Но ты даже не пытался узнать что-либо сам, — немного обиженно отреагировал я.
— И многое можно узнать, когда все вокруг молчат? — пренебрежительно пожал он плечами.
— Когда мне нужно было узнать нечто подобное, такие мелочи меня почему-то не останавливали, — многозначительно заявил я.
Брэнд выжидающе посмотрел на меня, и мне пришлось развить тему дальше.
— Если помнишь, как-то раз я просил у тебя семейные фотографии? — неопределённо начал я.
В его глазах появился интерес, но от комментариев он воздержался.
— Там мне попались кое-какие снимки, когда тебе было всего пару лет, — продолжил я.
Брэнд сделал непонимающее лицо.
— Какое это имеет значение?
— Ты ведь знаешь, что разница между нами 1 год, — не выдержал я.
Он всё ещё не понимал, но начал погружаться в свои мысли.
Ждать пришлось недолго, буквально через 3 дня Виктор поднял при мне этот вопрос.
— Брэнд спрашивал тебя про фотографию?
— Какую фотографию? — сделал я не понимающее лицо.
Он увеличил в размерах проекцию экрана, и развернул её ко мне.
— Вот эту, — показал он мне ту самую, на которую я когда-то наткнулся.
— Брэнд мне её не показывал, — сказал я правду.
Его пытливый взгляд задержался на мне всего несколько секунд.
— Мне пришлось посвятить его в детали, — бегло сказал он, как будто пытался поскорее закрыть эту тему.
— Во все? — удивлённо спросил я.
— Только в те, которые были необходимы, — отрезал он, неприязненно взглянув на меня.
Конечно, как же я с самого начала не догадался.
— Возможно, он ещё вернётся с тобой к этой теме, — отстукивая пальцами по столу, сказал он, — и ты не должен выходить за пределы того, что ему уже известно.
Я ждал продолжения. После небольшой паузы Виктор вкратце изложил свою версию, которая хоть и отражала реальные события, была крайне урезанной, и не раскрывала всё картину целиком. О своей карьере в Империи он, конечно же, не обмолвился и словом.
Брэнд не разговаривал со мной несколько дней, но затем его здравый смысл всё же возымел верх. Я был рад, что наконец-то между нами стало меньше недоговорённости.

Лорна находилась на самой периферии Хайдона, и основным кормильцем планеты был академ городок. Общее население было не более 100 тысяч, треть которого составляли студенты. На планете также находились небольшие исследовательские центры, со своим штатом сотрудников. Некоторые учёные, таким образом, совмещали свою преподавательскую и научную деятельность, создавая себе благоприятные условия для работы.
Рэдон также имел здесь свой интерес. Преимущественно это было связано с проведением различного рода исследований, используя сформировавшийся аппарат и накопленный потенциал.
Мой визит на планету касался именно такого небольшого исследования, в детали которого я так и не стал вдаваться, поскольку мне предстояло обсудить исключительно административные вопросы. Было решено послать в этих целях именно бенайта, чтобы подчеркнуть насколько были важны работы Согема для Рэдона.
Я находился на Лорне всего неделю, а уже стал настраиваться на их размеренный образ жизни, получая удовольствие от общего настроя окружающих. Казалось, не так давно я и сам был студентом, деля год на промежутки между экзаменов. В отличие от школьных лет, эти годы промелькнули для меня быстро и оставили преимущественно положительные впечатления.
Согем также оказался очень приятным и спокойным в общении. Ему было больше 60 лет, и он целиком и полностью отдавался своей работе. Однако я никак не мог отделаться от некоторой робости в его присутствии, поскольку образ преподавателя так и стоял передо мной в его лице. Несмотря на это, я мог часами просиживать у него в лаборатории и слушать его рассказы из жизни, пока он параллельно занимался своими делами. Впрочем, про формальные вопросы мы тоже не забывали.
Спустя пару дней, именно от подобного занятия нас прервал помощник Согема. Это был студент последнего курса, намеревавшийся продолжить своё обучение до получения степени.
С ходу, ворвавшись в кабинет, он некоторое время пытался отдышаться. На его лице было написано такое возбуждение, что мы сперва заподозрили, что он пьян.
— Там имперцы! Их много! — наконец затараторил он, показывая рукой в сторону двери.
Согем недоверчиво посмотрел на него.
— Какие имперцы? Как они могли здесь оказаться? — пытался успокоить он своего помощника.
— Несколько крейсеров кружат на орбите! Город уже почти под их контролем!
— Ты хочешь сказать, что сейчас на улицах идут бои? — всё ещё не веря, спросил Согем.
— Нет, — отрицательно покачал головой студент, — боя нет. Они высадились часа три назад, вы отсюда не слышали, — без запинки выдал он, — Все занятия отменили, и большинство студентов сейчас на улицах, наблюдают за происходящим.
Теперь стало понятно, что его возбуждение было вызвано не страхом, а невиданным доселе зрелищем. Тем не менее, он пытался замаскировать свои чувства под маской озабоченности сложившейся ситуацией.
Согем и я быстро переглянулись.
— И что же предпринимают власти города? — с интересом спросил Согем.
— Никто не знает. Но имперцы объявили, чтобы все сохраняли спокойствие, и что они не собираются причинять никому вреда.
Немного подумав, Согем неуверенно сказал:
— Ну, значит, я могу продолжить свою работу?
Помощник видимо знал учёного уже достаточно долго, потому, не удивившись подобному обороту, быстро возразил.
— Нет, я потому и решил прервать вас, что внизу ждут имперцы, и они попросили освободить здание.
Насколько же, сидя тут, я оторвался от реальности что даже не почувствовал подобных волнений! На счёт Дрэмора, понятно, его не почувствовать, пока он сам того не пожелает, но как же на счёт студентов. Теперь, уже, будучи в курсе, я начал улавливать всплески в общем фоне.
— Ладно, ты иди, я скоро спущусь, — смирился Согем.
Студент немного потоптался, но вскоре оставить нас.
Некоторое время Согем прибирался в лаборатории, чтобы на следующий день продолжить с того же места, на чём остановился сегодня.
— Составишь мне компанию? — обратился он ко мне.
— Боюсь, нам не совсем по пути, — немного смущённо проговорил я.
— Я понимаю, — успокаивающим тоном сказал он, — Я могу тебе чем-нибудь помочь?
— Нет, спасибо, — улыбнулся я, давая понять, что не всё так плохо.
Через пару минут Согем направился к двери и кивнул головой.
— Надеюсь, ещё увидимся, — сказал он мне, махнув рукой на прощанье.
Оставшись один, я подошёл к окну и глянул вниз. Сквозь щёлку между зданиями проглядывались пару имперских труперов, но панорамного вида не было. Это уже выходило за все границы! Подобная наглость со стороны Дрэмора не укладывалась у меня в голове. Что его могло заинтересовать на Лорне? Здесь нет никаких стратегических целей, едва ли этот рейд получится приписать к интересу исследовательским центром. С другой стороны, раз у Виктора здесь есть какие-то планы, то, возможно, получится состряпать версию и про фиктивные интересы Дрэмора. Главное, чтобы Виктор поверил, хотя то, что в этом снова оказался замешанным я — могло, в конце концов, натолкнуть его на очень нехорошие догадки.
Если же переходить к более насущным проблемам, то мне нужно было принять решение, либо удирать отсюда без оглядки, пока у меня был шанс, либо… Либо спуститься вниз. Последняя наша встреча так и осталась для меня загадкой, и полутора тарса, проистёкшие с того времени, только сильнее раззадорили моё любопытство. Однако, спустившись вниз, я резко ухудшал свои шансы на побег, но принять первое решение было ещё сложнее.
В итоге, я начал спускаться с 9 этажа, воспользовавшись лестницами, которые обычно пустовали. С самого начала я пытался экранировать своё сознание, чтобы Дрэмор не почувствовал моего приближения. Спустившись, я двинулся в сторону выхода, но вовремя остановился, увидев его. Кроме него, я больше никого не увидел, хотя моё поле зрения было сильно ограничено с обеих сторон. Он стоял ко мне боком, и, опустив голову, что-то изучал на проекции планшета. Пока я стоял в нерешительности, мне в голову стали лезть мысли, что я совершаю большую глупость. Передумав, я так же тихо собрался развернуться и уйти, когда резкий голос остановил меня.
— Если ты всё же решил спуститься, не пристало менять своё решение на ходу.
Он даже не оторвал свой взгляд от компьютера. Как же он умудрился обойти мой блок?
Сделав пару неуверенных шагов в его сторону, я заметил, что все выходы охранялись, и я мог поспорить, что среди них были бенайты. Моё появление не осталось для них незамеченным, но они не стали ничего предпринимать. Дрэмор, наконец, погасил свой планшет и переключил на меня своё внимание.
— Зачем ты прилетел на Лорну? — начал я, набравшись храбрости.
— Ту уверен, что не знаешь ответа на этот вопрос? — отрезал он.
— Как ты каждый раз умудряешься засечь моё местоположение? — не растерялся я.
Дрэмор с вызовом улыбнулся, но ничего не ответил. И какой был смысл с ним разговаривать, если он всё равно не отвечал на мои вопросы?
— Кто такой Беньярд? — решил я сделать третью попытку.
Дрэмор сразу посерьёзнел, но остался спокоен.
— Он 30 лет назад работал в правительстве вместе с Артоном, — беспристрастно начал он, — Сейчас, уже давно отошёл от дел.
— Он в курсе твоих дел? — поинтересовался я.
— Частично, — сухо ответил Дрэмор.
— Он знает про наши встречи?
— Ему не трудно догадаться, — без каких-либо эмоций ответил он.
В этот момент нас прервал его коммуникатор, и он отвлёкся на пару минут.
— Что будет с Лорной? — спросил я, когда он закончил.
— Мы вскоре покинем эту планету, — безразлично ответил он.
— Я не могу постоянно находить отговорки для Виктора, а в текущей ситуации это вообще становится невозможным, — в сердцах сказал я.
В результате я был вознаграждён ледяным взглядом.
— Правильно ли я тебя понимаю, что ты упрекаешь меня в том, что я усложняю тебе отношения с Виктором?
Я и сам оторопел от собственной наглости, когда до меня дошло, что я высказал свои мысли вслух.
— К тому же, тебе больше не придётся перед ним отчитываться, — тем же тоном добавил он.
Меня снова задело за живое.
— Я думал, что в прошлый раз… – начал, было, я.
— На твоём месте, я бы не стал рассчитывать на прошлый раз, — резко отрезал он.
Я почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица. Я должен был догадаться с самого начала, а не тешить себя иллюзиями. Теперь моя задача стала во сто крат сложнее. Дрэмор выжидающее смотрел на меня, и я чувствовал, как его терпение истощалось.
Я не мог позволить себе уступить, по крайней мере, не сейчас.
Дрэмор подал знак своим людям, и мы вскоре покинули здание. Выйдя на улицу, я увидел шаттл, неподалёку возвышающийся на фоне пасмурного неба. К нему мы и направились. Из под приспущенных век я окинул взглядом окружающую местность. Слева был небольшой кусочек леса, который, как я помнил, заканчивался ущельем. Оно и было моим единственным шансом, но перед этим мне предстояло усыпить бдительность Дрэмора. Раз он так хорошо улавливал фон моего сознания, нужно было перестроить свои мысли, забыв о побеге и смирившись с обстоятельствами.
Чем же я собирался заниматься в Империи? Только не участвовать в войне с Хайдоном — да и вряд ли он стал бы ожидать от меня этого. А как на счёт смены профиля? Ведь боевых бенайтов у них хватало и без меня. И в этом была одна загвоздка — я не оканчивал академию на Ниарне, и у меня не было официального статуса. Как же Дрэмор собирался решать этот вопрос?
Тем временем мы подошли к шаттлу, и Дрэмор переключился на раздачу указаний, чуть отойдя в сторону корабля. Это был самый подходящий момент! Я молниеносно замахнулся на бенайта, стоящего непосредственно рядом со мной, и опустился на него уже мой меч, появившийся у меня в руке прямо перед соприкосновением с его шеей. Второй бенайт рухнул рядом с первым, не успев отреагировать с должной быстротой. В следующую секунду я уже нёсся в сторону леса, отразив в процессе несколько бластерных выстрелов.
Через лес бежать пришлось недолго, спустя минуты три деревья стали редеть, и впереди стал проглядываться просвет. Там где заканчивался лес, оставался небольшой открытый участок, проросший густой травой до самого края ущелья. Не успел я пробежать и пару шагов, как засёк новые выстрелы. Я вовремя увернулся и, перекатившись по земле, скрылся в высокой траве. Не теряя времени, я стал ползти в сторону ущелья, стараясь не высовываться.
Мои пальцы уже начали нащупывать валуны, из которых формировался обрыв. Расстояние между мной и противником, по моим представлениям, было достаточно большим, чтобы я, не отвлекаясь на них, мог доползти до самого края. В этот момент чей-то ботинок обрушился мне прямо в ребро, и я перекатился на спину, ловя ртом воздух. Уловка бенайта удалась — экранируя своё сознание, он подкрался ко мне незамеченным, но меч свой не включил, иначе я бы уловил его вибрации. Тем не менее, он не успел ни ударить меня во второй раз, ни, наконец, воспользоваться своим мечом, т.к. я сшиб его ударом в колено. Не теряя зря времени, я воткнул лезвие своего меча ему в грудь, и сделал последний рывок к краю. Уже во время прыжка, я успел заметить ещё пару бенайтов в пределах досягаемости.
Уже сидя в корабле и размышляя, я всё не мог взять в толк, то ли мне действительно повезло, то ли Дрэмор всё же дал мне уйти. Если бы он, действительно, целенаправленно добивался своего, то мне казалось, что у меня не было бы подобных шансов. И не только здесь, но и на Немине.
По возвращении с Лорны, я всё ожидал какой-то неоднозначной реакции со стороны Виктора. Мне казалось, что этот случай обязательно наведёт его на кое-какие размышления, и рапорт непременно вызовет дополнительные вопросы. Даже спустя пару недель, я встречал его взгляд напряжённо, боясь найти там следы сомнений. Когда же Виктор вызвал меня к себе в кабинет вне привычного распорядка, я решил, что всё же не ошибся в своих опасениях.
— В последнее время мне часто приходится слышать отзывы о твоих рапортах, связанных воедино, и в особенности с последнего, — начал он скучным тоном.
Хоть я и был настороже, но всё же не ожидал, что кто-то успел продвинуться в анализе происходящего, и связать воедино все подобные случаи. Моё сердце упало, и я даже не знал с чего начать отпираться.
Виктор тем временем продолжал, уперев свой взгляд куда-то вдаль.
— Ты знаешь, что в этом месяце исполнится ровно год с того момента, как ты переехал на Рэдон. Должен сказать, что он выдался нелёгким.
Я всё ещё сидел, нахмурившись, готовый принять удар, но в какой-то момент стал терять нить разговора. Странное предисловие он выбрал для своих обвинений.
— … степень сложности задач тоже возрастал быстрее обычного, — ухватил я концовку следующей фразы Виктора, — и, что примечательно, ты показал завидную способность выбираться из, казалось бы, безнадёжных ситуаций, — выждав небольшую паузу, он добавил, — В свете вышесказанного, я думаю, тебе пора повысить звание, — закончил он бесцветным голосом.
Такого поворота событий я совсем не ожидал и не успел хоть как-то подготовиться. Я вышел из кабинета, так и не прокомментировав озвученное решение. Виктор, похоже, и не ожидал услышать что-либо от меня, тем более что сам он не придавал повышению большого смысла. Скорей всего, это была необходимая проформа, которая требовалась в моей текущей ситуации. Однако я видел в этом некоторую угрозу лично для себя. Это был шаг в сторону налаживания отношений с Виктором. Могли быть и следующие, которые, в свою очередь, могли придать мне ощущение удовлетворённости и комфорта здесь, на Рэдоне. В результате мне всё меньше и меньше хотелось бы что-либо изменить, и в будущем я мог бы и не решиться покинуть Хайдон. Это в корне противоречило моим намерениям, и я не мог допустить себе скатиться до конформизма с Виктором.
Несколько дней Брэнд напомнил мне о моих терзаниях.
— Слышал, тебя повысили? — спросил он, и при этом с его лица не сходила тонкая улыбка.
Я кисло кивнул ему в ответ.
— Ты не доволен?
Он сделал удивлённое лицо, но в его голосе прозвучала весёлая нотка. Вместо ответа я всего лишь усмехнулся.
— Придётся теперь тебе соблюдать правила, которые ты до этого всячески старался игнорировать, — с насмешкой сказал Брэнд.
— Ты думаешь? — спросил я задумчиво.
Брэнд всё ещё смотрел на меня со смесью любопытства и иронии.
— Как ни крути, а за год ты успел стать рэдонцем, — выдал он своё заключение, — Сколько бы ты не старался внушать себе обратное.
Мне не хотелось вдаваться в подобные размышления, потому предпочёл отделаться шуткой.
— Да, реса у меня действительно выросла.
Реса представляла собой хвост на затылке, который я начал отращивать с первых дней моего пребывания на Рэдоне. Она уже достигала середины спины, и представляла собой туго заплетённую косу, толщиной с большой палец, которая обычно всегда пряталась под одеждой. Догадаться о её существовании посторонним не представлялось возможным. Это было одной из причуд рэдонцев — своего рода отличительной чертой, являющейся обязательным атрибутом. Ресу нужно было отращивать до тех пор, пока она не достигнет до талии, и только после этого можно начать её подрезать. Поначалу, она меня сильно раздражала и даже злила, но со временем я настолько привык к ней, что даже перестал её замечать.
— Я говорил не о внешней стороне, — смеясь, добавил Брэнд.
— Зря стараешься, — усмехнулся я, — Всё равно меня не убедишь, что на Фелиссе мне не место.
Он только покачал головой, не веря, что я до сих пор продолжаю маяться дурью.

— Что он сделал? — с перекосившимся лицом переспросил Виктор.
— Он улетел на Кереф, вместе с эбрунским спец отрядом внутренних войск, — ответил Фоссер.
— Как это случилось? — спросил Виктор в недоумении.
— У нас здесь было официальное лицо с Эбруна, и он требовал предоставить ему хотя бы одного бенайта. Они имели на это право, — упредил вопрос Виктора Фоссер, — поскольку они ещё не израсходовали свою квоту, а мы уже несколько раз отказывали им в этом.
— И что же нам мешало отказать им и на этот раз?
— Я как обычно объяснил им, что для этого нужно согласие одного из бенайтов, поскольку, по правилам, на подобные задания идут только добровольцы.
— И Мэт вызвался? — помрачнев, спросил Виктор.
Фоссер мог и не отвечать — по его презрительному лицу можно было догадаться без слов.
— Ладно, я учту это, — процедил сквозь зубы Виктор.
— Мне стоит предпринять какие-то меры? — невозмутимым голосом продолжил Фоссер.
Виктор несколько мгновений молча обдумывал.
— Нет, я сам с ним поговорю, когда он вернётся, — и, переключившись, спросил, — А что хоть за задание? Зачем им нужен был бенайт?
— Ряд наших периферийных планет пару раз подверглись мелким нападениям со стороны неопознанных кораблей. Было установлено, что корабли не имперские. Есть подозрения, что это какие-то пираты, обосновавшиеся на одной из соседних планет, не входящей в состав Хайдона. Эбрунцы провели небольшую разведку, и обнаружили на Керефе небольшие базы. Они договорились с правительством данного сектора, чтобы им разрешили провести там чистку, — рассказал предысторию Фоссер.
— И это всё? Им нужен бенайт, чтобы разобраться с группкой бандитов?
— Понимаю, задача выглядит простой, но для них, скорей всего, это было делом принципа.
Виктор коротко кивнул.
— Думаю, Мэт понимал это.

Несмотря на то, что у нас были наводки разведки, нам пришлось несколько часов рыскать в поисках точного местонахождения базы пиратов, которая, судя по всему, находилась где-то под землёй. Местность была холмистая и густо проросшая высокой травой. В той местности, куда мы высадились на Керефе, недавно начался сезон дождей, и, несмотря на то, что в течение последних нескольких часов дождь не шёл, земля была настолько сырая, что мгновенно облепляла ботинки и ноги по самое колено. Хорошо ещё, что боевые костюмы не пропускали влагу внутрь, не то пришлось бы ходить сырыми насквозь.
По истечении четвёртого часа, все уже порядком успели вымазаться в грязи и устать от монотонных поисков. Мы обшаривали холмы один за другим, но приборы всё молчали. Будучи один, я, возможно, смог бы обнаружить холм с базой пиратов быстрее, но поскольку меня окружало много труперов, отличить нужные источники сознания в такой толпе было не простым делом.
Один из холмов неожиданно привлёк моё внимание. С виду он ничем не отличался от остальных, да и приборы ничего не обнаруживали, но, несмотря на это, он у меня вызывал какие-то не совсем понятные мне чувства. Он сильнее и сильнее притягивал моё внимание, когда вдруг приборы что-то засекли у холма, находящегося неподалёку. Рассредоточившись, мы быстро обнаружили вход и вскоре проникли в базу.
К тому времени наши противники успели подготовиться к вторжению, и едва мы вошли, на нас обрушился шквал выстрелов. Стреляли парализующими лучами, а это значило, что они допускали возможность поражения. Обычно, в стычках пираты не видели необходимости соблюдать правила ближнего боя, принятые в Хайдоне и Империи, но при этом они не могли также рассчитывать на то, что их оставят в живых в случае поражения. Шансов у пиратов действительно было немного, и после столь длительных изматывающих поисков на поверхности, солдаты с воодушевлением рвались в бой, чтобы расквитаться с виновниками их дискомфорта. За пару часов, мы успели пройти все уровни и прочистить все закоулки, однако их главарю, похоже, удалось скрыться. Возможно, он успел покинуть базу ещё в самом начале облавы, но странно, что он смог избежать обнаружения со стороны группы, дежурившей на поверхности.
Когда уже начали уводить пленных, и солдаты стали детально обследовать помещение, я решил покинуть базу и выйти на свежий воздух. Отыскав глазами тот самый холм, я не спеша направился к нему. Позволив себе наконец-то сконцентрироваться на нём, я решил довериться порыву, в поисках входа. Я шёл туда, куда ноги сами несли меня, и, как ни странно, я оказался у соседней возвышенности, перед неприметной пещеркой, скрытой зеленью. Углубившись в неё, я наткнулся на ступеньки, которые постепенно сворачивали в нужном направлении. Спускаться пришлось дольше, чем я предполагал с самого начала, и весь путь пролегал в кромешной темноте. Мне пришлось сконцентрироваться на своём восприятии, чтобы увидеть очертания ступенек. Каждый раз, когда я думал, что они вот-вот закончатся, я обнаруживал всё новые и новые пролёты. Вдруг они неожиданно оборвались, и моему взору предстал большой зал.
Высокие колонны уходили далеко вверх, и из-за плохого освещения, я не видел, где они заканчивались. В зале было темно, но кромешной темноты тоже не было. Это меня удивило, поскольку я не заметил никаких источников света. Рассмотрев зал, я стал продвигаться вглубь. Пол был сделан из гладко обтёсанных каменных плит, которые за долгое время успели кое-где покрыться мхом. В воздухе витало ощущение чего-то очень древнего, пропитанного некой силой. В зале также наблюдались относительно свежие следы разрушений — на глаза попадался разломанный интерьер, на стенах виднелись следы от висевших там некогда предметов. Похоже, сюда успели наведаться не так давно. С противоположного конца зала начинались проходы, ведущие в разные стороны.
В этот момент мне показалось, что я уловил чьё-то присутствие, и недолго думая, выбрал самый левый коридор. Пройдя несколько шагов, я увидел небольшую комнату, сплошь заваленную осколками камней. Видимо, когда-то здесь было много чего ценного, но в результате осталось только то, что не заинтересовало грабителей. За одной из каменных плит притаился человек с бластером наготове. Я переместил меч в руку, но пока не стал его включать. Я стоял и ждал, пока он сделает первый шаг, и заодно рассматривал комнату. Ради интереса я поднял с пола привлёкший моё внимание осколок камня и положил его в карман. Вскоре спрятавшемуся мужчине надоело бездействие, и он решился на нападение. Чтобы уклониться от выстрела, мне даже не понадобилось включать меч. Видимо, он не так хорошо видел в полумраке и целился куда-то в сторону. Однако вспышка света от выстрела дала мне понять, что он стрелял вовсе не парализующими лучами, а ему позволила увидеть, что я один. Это вселило в него уверенность, и он решил больше не прятаться. Держа меня на прицеле, он стал постепенно приближаться.
— Ты и есть Ресот? — спросил я.
Так звали главаря пиратов, которого мы упустили во время операции. Он, похоже, не удивился, что я знал его имя, верно приняв меня за одного из хайдонских солдат.
— Тебе не стоило приходить сюда в одиночку, — со злой усмешкой сказал он.
— Как ты проник сюда? Из вашей базы сюда ведёт потайной ход? — попытался я разговорить его.
— Тебе нет резона удовлетворять своё любопытство, — сказал он, оскалившись, — тебе всё равно не выйти отсюда живым.
— И как давно вы начали грабить это место? — не обращая внимания на его угрозы, спросил я, — Вы потому обосновались здесь, что у вас под носом была такая золотая жила?
Вместо ответа он собрался выстрелить, но я не дал ему это сделать, вырвав из его рук оружие. Его бластер плавно перекочевал по воздуху ко мне в руки, и я быстро перевёл его в парализующий режим, взяв его на мушку. Даже в полумраке было видно, как изменилось выражение его лица.
— Куда делось всё то, что вы здесь нашли? — потребовал я от него ответа.
— Мы давно уже всё сбыли, — дрожащим голосом выговорил Ресот.
Он не врал.
— И как давно вы обнаружили это место?
— Около двух лет назад.
Жаль, за это время уже не найти следов тех артефактов, которые могли здесь находиться. Я разочарованно опустил бластер, оставалось только сдать Ресота эбрунцам.
— Веди меня в сторону потайного хода.
Сперва он двигался как-то неуверенно, но потом всё же стал вести меня в нужном направлении.
Я шёл следом, и чувствовал, как он напряжённо обдумывал свой побег. Пройдя ряд коридоров, я замешкался перед входом в очередной проход. От Ресота резко повеяло ощущением большой опасности, а тем временем, он не оборачиваясь, продолжал удаляться от меня. Когда я хотел уже прокричать ему, чтобы он остановился, что-то с силой ударило ему в спину, и он свалился лицом вниз.
Замерев, я стал размышлять над тем, что же случилось. Если бы я шёл сзади, то удар принял бы на себя. Видимо он не видел другого выхода, кроме как рискнуть. Осторожно приблизившись, я увидел пятна крови на его спине, и убедился, что спасать его уже было поздно.
Обследовав другие проходы, я нашёл-таки вход в базу, но мне пришлось протащить с собой тело Ресота. В базе всё ещё было много народу, и до меня доносились их голоса, но рядом с потайным входом было безлюдно. На первый взгляд здесь нечего было обследовать, поскольку сам проход был идеально замаскирован. Я решил умолчать как о самом проходе, так и о том, куда он вёл. Мне почему-то не хотелось, чтобы туда спускался кто-либо ещё. Что же касается Ресота, то я доложил о том, что нашёл его мёртвым.

По приезду на Рэдон мне первым делом пришлось объясниться с Виктором.
— Я бы всё-таки хотел услышать от тебя объяснения, зачем ты решил лететь на Кереф? — начал он сдержанно, но в его голосе проскальзывало трудно скрываемое раздражение.
— Я всего лишь пытался заполнить квоту, — ответил я, зная, что это звучало не убедительно.
— Тебя кто-нибудь просил об этом? — холодно осведомился он.
— Нет, но … разве распределение работает не именно так, на добровольной основе? — нахмурившись, спросил я.
— Только в том случае, когда это согласовано с руководством, — жёстко пресёк он мои оправдания, — В данном случае, ты вызвался на это задание ни с кем не проконсультировавшись, — повысив тон, продолжал он, — и этим превысил свои полномочия.
Я не видел смысла препираться дальше, зная, что последнее слово всё равно оказалось бы за ним.
— Кроме всего прочего, этот механизм с квотами был придуман не в ущерб нам, а наоборот. Он порой позволяет нам посылать рэдонцев на некоторые внутренние задания, которые заслуживают нашего более пристального внимания, — решил он всё же мне объяснить, — Ты же своим необдуманным поведением создал нехороший прецедент.
Я догадывался о некой подобной цели квот, и иллюзий по этому поводу у меня не было. Тем не менее, я не жалел о своей поездке на Кереф. Обнаруженная катакомба всё ещё продолжала будоражить моё воображение. Я даже думал при случае навести о ней справки у Дрэмора, наверняка он смог бы пролить свет. Осколок, который я там подобрал, после очистки оказался чёрным отполированным камнем, с какой-то непонятной инкрустацией. Хоть это и был всего лишь фрагмент чего-то большего, он вызывал те же странные неоднозначные ощущения, что и сама катакомба.
— Мэт, ты меня слушаешь?
Голос Виктора вывел меня из глубоких раздумий. Я неуверенно посмотрел на него, не помня, на чём он остановился.
— Опять где-то витаешь? — буравя меня сердитым взглядом, осведомился он.
После небольшой паузы он глубоко вздохнул и выдал новую тираду, жёстко чеканя каждое слово:
— Я тебе не раз повторял, что когда заходишь в этот кабинет, ты должен слушать меня неотрывно. Мы здесь обсуждаем дела государственной важности, и ты своим невниманием можешь наделать кучу бед.
Я попытался сделать сосредоточенное лицо, чтобы зря не продлевать и так затянувшееся пребывание в этом месте. В конце концов, наша дискуссия Виктору надоела, и он решил махнуть на меня рукой.
— Всё, убирайся! — резко сказал он и переключился на свои дела.

Глава 8

Неопределённость длилась уже неделю, и были все основания полагать, что ситуация принимала затяжной характер. Ощутимая часть хайдонского флота была сосредоточена неподалёку от границ Циена, но это была не единственная сила, представленная в этом секторе. Рядом зависли имперские корабли, скопившиеся тоже в немалом количестве, но обе стороны пока не обменялись ни единым выстрелом. Впрочем, картина вскоре могла кардинально перемениться.
Циен был небольшим государством, которому не повезло с соседом, расположившись в непосредственной близости от Империи. Ещё во времена предшествовавших смуте, он усиленно сопротивлялся имперскому влиянию, отвергая их ценности. То же самое продолжалось и в наши дни, и антиимперские настроения стали немаловажным фактором во внутренних политических интригах, но, по большому счёту, это государство не могло представлять мало-мальски серьёзной угрозы для Империи. С другой стороны, Циен не стремился заключить союз с Хайдоном тоже.
Последний конфликт начался с того, что Империя, решила воспользоваться очередными выпадами в свой адрес, озвученными в Циене на внутригосударственных политических слётах, и, наконец, прибрать к рукам бесконтрольный регион. Хайдон, естественно, не мог допустить подобного произвола и решил восстановить справедливость по отношению к маленьким независимым государствам, тем более что сам надеялся когда-нибудь проглотить этот лакомый кусочек. В результате, такого массового скопления хайдонского и имперского флотов в одном месте не наблюдалось уже давно.
Дни протекали в непрерывных переговорах между двумя сторонами, и, похоже, пока ни одна из них не была готова начать массовую бойню ради Циена. В воздухе витала призрачная надежда на мирный исход конфликта, но было ясно, что для этого и Империя, и Хайдон должны пойти на уступки. Последнее всегда было самой трудной частью в подобных ситуациях.
Я вместе с другими рэдонцами находился на одном из стратегических крейсеров, где расположился Виктор и другие представители власти, участвовавшие в переговорах. Находясь на корабле, я постоянно ощущал непрерывное присутствие Дрэмора, и чем больше я обращал на это внимание, тем сильнее оно становилось. Я перепробовал разные техники блокировки, но, по большому счёту, эффекта от них было мало. Учитывая, что я постоянно пытался поддерживать свои щиты в активном состоянии, подобная ситуация меня постепенно истощала и не способствовала моей работоспособности. Даже Брэнд как-то умудрился отметить, что я стал рассеянным и невнимательным. Оставалось только радоваться, что на крейсере мне не часто приходилось общаться с его отцом, у которого и без того было много других источников головной боли.
Во время отдыха я блокировал свои сны, хотя, возможно, это было излишним, поскольку была небольшая вероятность совпадения фаз сна, если только не пытаться отслеживать эти периоды преднамеренно. По истечении недели, накопившееся напряжение стало давить на меня с большей силой, и я начал задумываться о целесообразности своих действий. В итоге я решил пойти на первое послабление именно во время сна. Я рассудил, что это было наиболее безопасным.
В первый же раз, когда я решил снять блокировку, я почувствовал присутствие Дрэмора.
— Я уже начал беспокоиться, что ты так и не решишься посмотреть в лицо реальности, — сказал он тоном наставника.
Я был немного сбит с толку, а тем временем Дрэмор выбрал обстановку, и мы оказались, как я предположил, на его крейсере. Концентрация сна была наивысочайшая, когда разница с реальностью становилась минимальной. Если бы это зависело от меня, я бы предпочёл менее плотный сон, но выбор был сделан. С другой стороны, наше окружение тоже было реальным, поскольку в таком состоянии оно плохо поддавалось модификациям.
— Это твой кабинет? — спросил я, оглядываясь по сторонам.
Сходство с кабинетом Виктора было минимальное. Ни тот, который был на хайдонском крейсере, ни его постоянный на Рэдоне, в котором я успел изучить всё до последней мелочи, не походили на помещение, в котором я оказался. Здесь было только самое необходимое: большой чёрный стол, на поверхности которого можно было рассмотреть детали отражающегося потолка, светло-серые пластиковые стены и тёмно-серый пол, начищенный до блеска. Стол находился слева от двери, а справа было длинное свободное пространство, заканчивающееся окном на всю стену с видом на звёзды. В стене, между окном и дверью, была небольшая ниша, в которой примостился длинный чёрный диван. Сидя на диване можно было некоторое время оставаться незамеченным для вошедших, что давало выгодное преимущество. Естественно, во сне не могло быть никаких нежданных визитёров, но я невольно потянулся туда и расположился у изголовья, ближе к двери. Сев на согнутую ногу, я постарался принять удобную позу, чтобы хоть как-то снизить ощущение дискомфорта.
— А почему здесь такая пустота? — спросил я, наконец, взглянув на него.
Дрэмор всё это время стоял в стороне и наблюдал за моими перемещениями, слегка прищурившись. Он не удостоил меня ответом на заданный вопрос, и сосредоточенно направился к дивану. Сел он в двух локтях от меня, развернувшись спиной к звёздам, и загораживая весь вид. Я почувствовал напряжение, исходившее от него, и решил дождаться, пока он сам нарушит молчание.
— Сколько времени ты собираешься оставаться на Рэдоне, — наконец спросил он, остановив на мне свой холодно-проницательный взгляд.
Он снова застал меня врасплох, поскольку я не был готов к подобному разговору. Я напряжённо застыл, глядя в пол.
— Ты даешь мне право самому принять решение о сроках? — решил я ухватиться за соломинку.
— Мне нужно знать, как ты сам оцениваешь свою готовность, — не сводя взгляд, продолжил он.
Готовность? Она была нулевая. Конечно, если сравнивать с тем, что было 3 тарса тому назад, то я начинал осознавать, что, возможно, это когда-нибудь произойдёт. Но какие я мог дать оценки? С другой стороны, не значило ли это, что назвав какой-то срок, я мог больше не переживать по поводу возможных будущих столкновений с ним? Такая перспектива была весьма заманчивой.
— Один год, — смог я, наконец, остановиться на чём-то более или менее конкретном.
Он остался невозмутим, его лицо продолжало выражать прежнюю сосредоточенность без тени эмоций. Выдержав небольшую паузу, он спокойно сказал:
— Это слишком долго.
Боюсь, его ответ был бы таким же, даже если бы я ограничился одним тарсом. Тем не менее, называть другие сроки я не собирался.
— И как долго вы с Виктором собираетесь решать судьбу Циена? — решил я переменить тему.
Дрэмор выпрямился, поняв, что я не стану больше возвращаться к вопросу о сроках, и сел глубже, приняв менее напряжённую позу.
— Тебе ещё долго придётся ощущать моё присутствие, — сказал он с заметной издёвкой.
Значило ли это, что Империя не собиралась идти на уступки?
— Неужели Империя всё ещё надеется вторгнуться в Циен? — задал я вопрос, понимая, что он вполне мог остаться без ответа.
Дрэмор медленно покачал головой в знак отрицания.
— Я думаю, всем уже ясно, что на этом этапе мы оба проиграли. Ни Империи, ни Хайдону тут уже ничего не светит.
Если все это понимали, почему же продолжали тянуть время? Задавать ему более конкретные вопросы я поостерёгся, учитывая, что он мог расценить их как неумелую попытку выпытать конфиденциальную информацию.
Тут я вспомнил про осколок камня, который мне хотелось ему показать. Я попытался передать его во сне как можно достовернее, в особенности те ощущения, которые он у меня вызывал.
— Ты что-нибудь знаешь о том, чем это могло быть? — спросил я, протягивая ему осколок.
Некоторое время он смотрел на мою ладонь, пытаясь точнее почувствовать моё представление о камне.
— Откуда это у тебя? — наконец отреагировал он, нахмурив брови.
— Из одной подземной пещеры на Керефе.
— Пещера? Может, ты хотел сказать подземный храм? — его голос прозвучал немного резче, чем я ожидал.
Взгляд Дрэмора приобрёл какой-то засасывающий эффект. Как я понял, он пытался отчётливее уловить мои воспоминания.
— Может и так, — быстро сказал я, пытаясь отрезать его поползновения.
— Как ты попал в сардский храм? — строгим тоном спросил он.
Так вот что это было.
— Случайно, — почувствовав необходимость добавить что-то ещё, я сказал, — Он был весь разграблен, и ничего кроме осколков там не оставалось.
Некоторое время он продолжал впитывать мои воспоминания о храме, несмотря на то, что я сделал попытку остановить его.
— Тебе не следовало так бездумно подбирать неизвестные предметы. В подобных храмах каждый камень может нести в себе отпечаток какой-нибудь силы. И, если не знаешь, с чем имеешь дело, лучше к ним не прикасаться.
В моей памяти снова всплыли образы из храма, таившие в себе какую-то неразгаданность.
— В данном случае, тебе повезло, что это был всего лишь осколок, — продолжил он, — Если там что-то и было заключено, то оно скорей всего потеряло свою силу. Но, несмотря на это, в нём осталось частичка самого храма, которая все ещё может давать о себе знать.
— Я ничего не почувствовал, — пытаясь вспомнить что-либо, сказал я.
— Достаточно того, что вдалеке от храма он вызывает те же ощущения, которые ты испытывал, находясь внутри.
Мне не очень нравилось, как он вытягивал из меня детали о храме, но я не мог начать на него сердиться, т.к. собирался задать ещё много вопросов.
— Откуда ты столько знаешь о сардах?
Мне показалось, что он задумался, над тем, что именно стоит мне рассказать.
— На протяжении определённого периода времени я изучал некоторые аспекты их учения.
— А разве остались какие-то источники с тех пор, как Империя уничтожила их? — спросил я с удивлением.
— Сарды не были уничтожены, так же как и их материалы, — чётко проговорил Дрэмор, — Перестало существовать их государство, но не учения.
— То есть сейчас где-то они всё ещё могут существовать?
Это идея мне показалась какой-то дикой.
— Они существуют по сей день, — утверждающе заявил он, — Это факт, и они контролируют небольшие сектора.
Мне было трудно в это поверить. Оказывалось, что нечто давно забытое из древней истории, продолжало существовать и в наши дни.
— А почему об этом никто не знает? — спросил я.
— Это известная вещь, — сказал он сухо, — хоть и не афишируется перед широкими массами.
— И Виктор в курсе?
— Он об этом знает, но вряд ли ему приходилось с ними сталкиваться непосредственно.
— А Империи приходилось? — я искоса посмотрел на него, пытаясь угадать по его реакции.
Лицо его посуровело, но он всё же ответил после небольшой паузы.
— Приходилось.
Мне хотелось порасспросить его подробнее, но понял, что он не станет рассказывать. Некоторое время мы сидели молча, и, казалось, каждый ушёл в свои мысли.
Мои размышления потекли несколько в ином направлении, чем я ожидал от себя, и они повергли меня в некоторое уныние, поскольку говорили о том, что я впитал в себя куда больше рэдонских качеств, чем ожидал. А размышлял я вот о чём — если Империи приходилось справляться с угрозой сардов, значит, она не могла позволить себе использовать всех своих боевых бенайтов в войне с Хайдоном. Но действительно ли существовала подобная угроза? Возможно ли, что источника конфликтов больше не существовало? Если конфликт с сардами всё же был, то война Империи с Хайдоном им, конечно же, была на руку.
— А разве, в наши дни, учение сардов чем-то отличается от бенайтского? — спросил я, вспомнив наш предыдущий разговор на эту тему.
— Отличаются источники знаний, — прозвучал ответ, — Материалы, собранные в Империи, когда-то прошли тщательный пересмотр. Это было сразу после войны с сардами, и неизвестно какими критериями тогда руководствовались бенайты, когда решали, какие именно куски своего учения стоит выкинуть, а какие оставить. Но суть остаётся в том, что за тридцать тысяч лет наши источники сильно обеднели, и мы потеряли много ключевой информации. С этой стороны, сардские материалы сохранили больше достоверности и представляют для нас некоторую ценность.
— Вы пытаетесь восстановить учение бенайтов на основе сардского? — мои брови поползли вверх от удивления.
— Нет, — резко осадил меня Дрэмор, — Интерес к сардским материалам всего лишь исторический.
— Т.е. бенайты не готовы официально принять учение сардов?
— Такой вопрос никогда не поднимался, — снова отрезал он, — Те сардские материалы, которые попались мне в руки, были переданы на Ниарну всего лишь для более тщательного изучения. Они позволяют воссоздать полную картину, и интересны исключительно с исследовательской точки зрения.
Я понял, что в моей голове начала возникать путаница. Так кем же были сарды в наши дни? Враги или хранители древних знаний? Дрэмор, похоже почувствовал моё смятение.
— Не стоит связывать воедино современных сардов и материалы, которые оказались у них в руках. Среди них можно встретить таких же необразованных и зацикленных на чём-то одном людей, как и среди бенайтов. Они не задумываются ни об учениях, ни о законах, которым, по идее, должны были бы следовать. В наши дни, большинство бенайтов и сардов живут, не обременяя себя тем, чтобы следовать учениям, пришедших к нам из древности. Каждый из них использует свои возможности по мере того, как может, не согласуясь ни с чем.
Я ошибался, или он, таким образом, наехал на рэдонцев? Зацикленных на чем-то одном? Однако думаю, в Империи это встречалось не реже.
— Наверное, это значит, что древние законы не совсем применимы к современности, и всего лишь претерпевают естественные изменения, — решил я хоть как-то оправдать текущие устои.
Дрэмор некоторое время смотрел на меня исподлобья, и я начал думать, что сморозил какую-то глупость.
— Я имею в виду, что, наверное, стоило бы разработать какой-нибудь новый свод законов, на основе старого, который было бы легче донести до всех.
Он, наконец, перевёл взгляд, и я почувствовал некоторое облегчение.
Было ясно, что многого он не договаривал, но я иного и не ожидал. Я стал понимать, почему он так охотно отвечал на мои вопросы до какой-то определённой степени. В результате, во мне разгоралось жгучее желание узнать больше. Дрэмор знал, что Хайдон предоставлял куда более скудные знания, чем Империя, и он махал перед моим носом чем-то, что было в новинку даже имперским бенайтам.
Поняв, что времени у нас осталось немного, я решил затронуть более насущную тему.
— Теперь ты каждый раз будешь посещать мои сны, если я не буду их блокировать?
На его лице снова появились следы иронии.
— У меня достаточно других дел, и я не могу позволить себе так часто выпадать из своего режима.
Это вселяло надежду.
— А как на счёт щитов? — решил я разъяснить и это, — Если не будет щитов, ты сможешь моими глазами видеть всё, что происходит на нашем крейсере? — осторожно спросил я.
Его лицо всё ещё оставалось серьёзным, но в глазах промелькнула лукавая искра веселья.
— Нет, я не смогу выведывать через тебя ваши секреты. Я могу видеть только те образы, которые ты сам мне посылаешь.
Это определённо было хорошей новостью — я наконец-то мог расслабиться и не думать постоянно о злосчастных щитах. Однако, проснувшись, я понял, что отсутствие щитов отнюдь не подразумевало избавление от рассеянности.
Тем временем, ситуация с Циеном никак не желала проясняться. Наши локальные ежедневные совещания никоим образом не могли сдвинуть положение с мёртвой точки, но Виктор продолжал настаивать на проведении собраний в небольшом кругу. Однако спустя десять минут после начала, они плавно перетекали в горячие споры между двумя-тремя участниками, а остальным приходилось мириться с ролью простых слушателей. Я считал это пустой тратой времени и не особо старался следить за ходом. Я заметил, что Брэнд с Фоссером на этот раз не присутствовали, вероятно, занимались другими практическими проблемами.
Почему же имперцы так долго тянули с решением? Какой был смысл продолжать весь этот цирк? Или проблемы была не только в них? Я никогда не был свидетелем самих переговоров Виктора с Дрэмором, и не был в курсе деталей, по которым можно было бы понять, которая из сторон представляла больше проблем. Я даже не знал, кто из хайдонцев присутствовал на конференц-связях, и вообще подобная информация не оглашалась.
Ко всему прочему, мне было крайне любопытно посмотреть на процесс общения Виктора с Дрэмором. Как часто им приходилось выходить на связь? Насколько официальная при этом бывала обстановка? В следующую секунду в моей голове всплыли образы того, как это могло бы быть на самом деле — быстрые сеансы связи по зашифрованному каналу; изоляция от ненужных свидетелей; утомление от напряжённых переговоров один на один… Переговоров один на один? … Это не могло просто так прийти мне в голову. Я секунду переваривал информацию, и первой моей реакцией было обозлиться за такое грубое вмешательство, но потом понял, что сам инициировал его, сконцентрировавшись на соответствующих мыслях.
Я попытался быстро восстановить щиты, но знал, что пользы от такого, наспех сколоченного, щита будет немного. В этом была своя загвоздка. Обычные поверхностные блоки, которые были достаточно хороши для остальных, в том числе и для Виктора, не срабатывали в случае с Дрэмором. Впрочем, с Брэндом они срабатывали тоже менее эффективно, но в моём текущем положении они были просто бесполезны. В голове возникла мысль, что любая эмоциональная связь ослабляет щиты. Я и сам догадался! Лишние напоминания мне были ни к чему! Я постарался подавить в себе мгновенную вспышку, поскольку злиться всё равно было бессмысленно. Подумав о другой крайности, я пришёл к выводу, что невозможно было представить, во что превращалась жизнь бенайтов, когда они умудрялись жениться друг на друге? Через пару секунд, на меня нахлынуло ощущение единства, покоя и душевного равновесия вперемешку с сильными чувствами. Подобное я не испытывал никогда в жизни, и это невольно вызвало улыбку. Понятно, почему бенайты в большинстве случаев заключали браки между собой. В душе всё ещё оставался отпечаток чего-то очень светлого и окрыляющего, когда я понял, что какой-то надоедливый раздражитель всё отчётливее даёт о себе знать. Когда я, наконец, сфокусировал свой взгляд на носке своего ботинка, я понял, что уже несколько секунд кто-то пытался до меня достучаться. У меня ёкнуло сердце. Быстро оглядевшись, я заметил, что внимание всех присутствующих было переключено на меня. Я напряжённо остановил свой взгляд на Викторе.
— Тебе показалось, что мы здесь обсуждаем нечто очень забавное? — спросил он, сопровождая вопрос едким взглядом.
Я попытался восстановить душевное равновесие и сформулировать хоть какой-то ответ.
— Я обдумывал кое-какие идеи, — неубедительно сказал я.
На лице Виктора проступило столь знакомое мне раздражение.
— Если они касаются обсуждаемой темы, может, соизволишь поделиться с нами?
Некоторое время мне пришлось собираться с мыслями. Виктор, похоже, решил запастись терпением и, во что бы то ни стало, дождаться ответа.
— Я думаю, на данном этапе стоило бы больше сконцентрироваться на составлении договора о нейтралитете Циена, нежели рассматривать сценарии вторжения, учитывая, что подобный исход с каждым днём становится менее вероятным, — переведя дух, я продолжил, — Что же касается переговоров с Империей, наверное, не помешало бы пригласить представителей с Циена. Это помогло бы остудить аппетиты обеих сторон и подтолкнуло бы к конструктивным решениям.
Выдав как на духу всё, что я думал по этому поводу, я замолк, в ожидании дальнейших препирательств. Идеи, конечно, были не новые, но до этого их не пытались озвучить, собрав воедино. При других обстоятельствах, я не стал бы вылезать с какими-либо предложениями, но, придумать что-нибудь другое, у меня не было времени.
В комнате повисла тишина — спорщики ожидали, когда Виктор, наконец, переключит своё внимание обратно, а остальные, которым тоже надоели эти бесконечные обсуждения, оживились, надеясь, наконец, увидеть конец совещания. Виктор не спешил с ответом, крутя какой-то предмет в руке, вытянутой на столе.
— Я не вижу смысла продолжать совещание в том же составе, — наконец выговорил он, — дальнейшее обсуждение переносится на другое время и в другое место.
Виктор начал вставать, и раздался скрежет раздвигаемых стульев. Мне оставалось только гадать, насколько отрицательную реакцию вызвали мои слова. Впрочем, как правило, я привык рассчитывать на худшее. Свою вину я тоже осознавал — контактировать с Дрэмором во время совещания с Виктором — это уже был перебор! Можно было ожидать, что добром это не закончится.
Несколько часов спустя мне всё же пришлось заглянуть к Виктору. Первый же вопрос, который он мне задал, поставил меня в тупик.
— Что ты имел в виду, когда заявил: «остудить аппетиты обеих сторон»?
Он был настроен крайне серьёзно, и я долго подбирал слова, прежде чем хоть что-то сказать.
— Я предположил, что во время переговоров и Хайдон, и Империя всё ещё держат в голове свои далеко идущие планы по поводу Циена, которым не суждено сбыться. Потому, присутствие представителей третьей стороны могло бы благотворно подействовать на ход так сильно затянувшихся переговоров.
Закончив разъяснения, я ждал его реакции, пытаясь не встречаться с ним взглядом.
— Ты считаешь, что Хайдону пристало бы умять свои амбиции?
Это был провокационный вопрос, и я предпочёл оставить его без ответа.
— Я всё ещё лелею надежду услышать твоё мнение на этот счёт, — с резкими нотками в голосе, сказал он.
— Я имел в виду те случаи, когда нет возможности претворить их в жизнь, — попытался я сгладить ситуацию.
— Ты хочешь сказать, что владеешь всей необходимой информацией и обладаешь нужными знаниями для того, чтобы сделать правильные выводы насчёт того, что именно достижимо, а что нет?
Я знал, куда он вёл — он уже не раз оборачивал всё таким образом. Виктор в очередной раз решил указать мне на моё место, и показать всю ограниченность моего кругозора. У меня не было ни желания, ни настроения выслушивать его речи на эту тему снова и снова.
— Не обладаю, — решил я лишить его возможности ораторствовать на сей раз.
Виктор презрительно сузил глаза, не ожидая такого безоговорочного согласия.
— Я рад, что ты это понимаешь, — решил он всё же добить, — Но в таком случае, можешь ли ты мне объяснить, на каком основании ты делаешь такие смелые заявления перед всеми собравшимися?
Я делал смелые заявления? Кто же, как не он заставил меня поделиться своими мыслями? То было даже не сформировавшееся мнение, а всего лишь идеи! Да кому я пытался что-то доказать, он и сам всё это прекрасно знал.
— Я неправильно оценил свои возможности, — сказал я коротко.
У Виктора даже дёрнулась бровь. Я надеялся, что он достойно оценил мою шутку. Он отклонился назад, и, как мне показалось, стал обдумывать новую тактику дальнейших действий.
— Я понимаю, неделя рутины и бездействия плохо на тебя влияют, — начал он ровным голосом, — Тебе, наверное, хочется новых ощущений, чтобы хоть как-то разнообразить повседневную действительность.
Я перестал что-либо понимать, или это было такое преддверие к новой интриге? Что бы он ни говорил, я не пытался нарываться, и тем более не от скуки.
— Но не стоит переживать, у тебя вскоре будет повод для получения массы новых впечатлений. Через пару дней нас посетит генерал с имперского крейсера для решения ряда вопросов с глазу на глаз.
Я всё ещё не понимал, куда он клонил, и каким боком это касалось меня.
— Естественно, для Империи это риск — посылать одного из своих генералов с минимальным сопровождением на хайдонский крейсер. В итоге, было принято решение совершить двухсторонний обмен, и отдать имперцам нашего человека в качестве временного заложника.
Виктора можно было поздравить с быстрым и успешным поиском решения. Его меркантильность как всегда была на высоте. Я так и замер, не в силах представить себе реакцию Дрэмора. Виктор некоторое время изучал мою неестественно прямую позу и слегка заметную бледность.
— Я думаю, этот опыт пойдёт тебе на пользу, — сказал он менее строго, — Остальные ребята уже успели побывать в плену, и для них это будет не так познавательно.
Если бы не очевидные причинно-следственные связи, я бы предположил, что Дрэмор приложил палец к принятию этого решения.
— Сколько времени будет длиться визит этого генерала? — спросил я как можно спокойнее.
— Один день. По договорённости, ты не будешь помещён в камеру, но, скорей всего, с тобой захотят побеседовать, — ответил он безразличным тоном, — Перед отбытием, пройдёшь краткий инструктаж с Фоссером.
После небольшой паузы он добавил официальным тоном:
— У тебя есть вопросы?
Я отрицательно покачал головой.
— Тогда свободен, — торопливо сказал он.

Брэнд узнал о решении своего отца только в последний момент, когда мне уже предстояло отбыть на имперском челноке.
— Надеюсь, тебе там не понравится больше, чем у нас, — пошутил он, пытаясь приободрить меня.
Я криво усмехнулся, гадая, откуда он вечно выискивает самые неподходящие темы для шуток.
На имперском крейсере, прямо в ангаре, меня встретила небольшая делегация, в основном состоящая из труперов, которые проводили меня до следующего уровня. В широком коридоре, при выходе из лифта нас встретил офицер высшего ранга.
— Мэт Реон? — спросил он, как будто ему ещё требовалось какое-то подтверждение.
Я кивнул головой, внимательно изучая своего собеседника.
— Меня зовут Коррис Найм, и я буду курировать процесс вашего пребывания на корабле, — сухо отчеканил он, — Прошу следовать за мной, — добавил он, проследовав к ближайшей двери.
Это оказалось небольшим кабинетом для переговоров. Посередине был длинный стол, обставленный по периметру мягкими стульями.
— Располагайтесь, — сказал он, указывая на стулья, — К нам вскоре присоединятся ещё несколько человек.
Я выбрал место, позволяющее держать дверь в поле зрения, и погрузился в размышления. Это было неплохо, что мой визит был оформлен настолько официально — не придётся ничего выдумывать, отвечая на вопросы Виктора или Фоссера, но с другой стороны, провести весь день, отвечая на нежелательные вопросы, не самое увлекательное занятие.
Через несколько минут дверь разъехалась, и Найм приготовился встречать своих коллег, но в последний момент так и застыл в оцепенении. Очухался он быстро и сразу же принял стойку «смирно». Дрэмор безразлично скользнул по нему взглядом и развернулся в мою сторону.
— Можете идти, — коротко бросил он ему.
Найм отдал честь и поспешно покинул комнату.
Можно было с самого начала не тешить себя иллюзиями, что что-то пойдёт по плану.
— Я думаю, бессмысленно спрашивать, что ты натворил, раз Виктор решил послать сюда именно тебя? — спросил он, но, несмотря на риторический характер вопроса, он явно ожидал ответа.
Ещё чего! Мои отношения с Виктором уж точно его не касались. Я предпочёл вместо ответа рассмотреть картину, которая висела справа от меня. Картину слева, к сожалению, загораживал Дрэмор.
Он не стал настаивать и направился к двери.
— Иди за мной, — сказал он второпях, и так же быстро исчез за дверью.
Мне пришлось догонять его бегом, гадая, как бы он отреагировал, если бы я решил остаться в кабинете.
Мы снова воспользовались лифтом и поднялись на несколько уровней вверх. Пройдя немалое количество поворотов, мы, наконец, оказались перед очередной дверью. Войдя в неё, я так и обомлел — это была знакомая мне комната, с окном вместо стены и чёрным диваном в нише справа. Но я также заметил детали, которых не было раньше. В частности, в противоположной стене была ещё одна дверь, и вела она, как я предположил, в личные апартаменты.
Дрэмор, не обращая на меня внимания, несколько раз выходил на голосовую связь и раздавал кое-какие распоряжения. Последнее невольно привлекло моё внимание.
— Рови, поднимись, пожалуйста, ко мне в кабинет.
После этого он направился к двери, которая я заметил с самого начала, и скрылся за ней. Мои догадки оказались верны, сквозь проём я сумел разглядеть комфортное просторное помещение.
— Здесь есть всё, что может тебе понадобиться в течение дня, — услышал я голос Дрэмора из глубины.
Я подошёл ближе в поисках лучшего обзора. Апартаменты оказались больше, чем я предположил вначале, и первое, что бросалось в глаза — это их многофункциональность. Но что он имел в виду? Он собирался оставить меня здесь одного?
— Я буду в командной рубке, — ответил он на мой невысказанный вопрос, — в случае чего, ты сможешь со мной связаться, — добавил он, разворачивая проекции своего наручного компьютера, — сейчас я дам тебе мои контакты.
Файлов пришло больше, чем я ожидал. Среди них я заметил также навигационную карту, позволяющую автоматически определить своё точное местонахождение на крейсере. Значило ли это, что мне не придётся отсиживаться здесь целый день?
В этот момент я услышал из кабинета шум раздвигаемой двери. Дрэмор быстро прошёл туда, и я последовал за ним.
Это была девушка. Худая, невысокая, и такая же рыжая, как и Брэнд. Именно не просто рыжая, а с тёмно-медным оттенком. На счёт возраста, трудно было сказать сразу, но скорей всего ей было примерно столько же, сколько и мне.
— Познакомься, это Мэт, — как бы между делом сказал Дрэмор, обращаясь к ней.
Она быстро скользнула по мне взглядом и слегка кивнула.
— Это Мирован, — на этот раз комментарий предназначался мне.
Я настороженно смотрел на неё, ожидая дальнейшего хода событий.
— Рови, пожалуйста, устрой ему небольшую экскурсию по кораблю, — между делом сказал Дрэмор, переключившись на свои дела, и затем добавил с иронией в голосе, — ему не помешало бы развеять парочку стереотипов.
Я невольно нахмурился — такая формулировка не очень-то была мне по душе. Она саркастично фыркнула.
— Он так и будет расхаживать в своей рэдонской униформе? — наконец заговорила она, — Боюсь, он так привлечёт слишком много ненужного внимания.
— На кровати лежит лёгкий боевой костюм, — обратился Дрэмор ко мне, — Если возникнут какие-то проблемы, дай мне знать.
После этого он быстрым шагом направился к двери, и перед тем как полностью скрыться из вида, добавил своим обычным жёстким тоном:
— Рови, только не забывай, что некоторые его вопросы должны остаться без ответов.
Она коротко хмыкнула и кивнула.
— Я помню.
В следующую секунду мы остались одни. Кто была эта Рови? Похоже, она слишком многое знала, и даже обычная суровость моего отца её ничуть не смущала. Было очевидно, что она заранее была готова к этому поручению.
— Так и будешь стоять в раздумьях? — прервала она затянувшееся молчание, — Ты собираешься переодеваться или решил оставаться здесь целый день?
Она была слишком самоуверенна, это определённо.
— Я сейчас, — сказал я и скрылся за дверью.
Одежда мне подошла, размер, как оказалось, был мой.
Не успели мы выйти из кабинета, как она спросила:
— Как давно ты стал рэдонцем?
Я не совсем понял, что она имела в виду.
— Ты имеешь в виду бенайтом или …
— Нет, — прервала она меня, — Сакр говорил, что ты не с самого начала работал с Белверданом.
Сакр говорил? Что же ещё он с тобой обсуждал на досуге? Вслух же я сказал:
— Я работаю с Виктором чуть больше года.
Она понимающе кивнула и тут же снова спросила:
— А чем занимался до этого?
Вообще-то у меня самого в запасе было множество вопросов, но при подобном подходе я рисковал так и не добраться до них.
— Разработкой информационных систем.
— Чем? — удивлённо переспросила она.
Я вздохнул и пустился в объяснения.
— Я знаю, чем занимаются разработчики, — остановила она меня с дерзкой улыбкой, — Я просто подумала, что ослышалась.
Взглянув на нее, я решил, что она явно нарывалась.
— Ну, девушек среди боевых бенайтов тоже не часто встретишь, — съязвил я.
Она сразу посерьёзнела.
— Это тебе Сакр сказал?
— Нет, он мне не говорил.
— Тогда откуда ты догадался?
— Видно, — усмехнувшись, коротко сказал я.
Я бросил на неё косой взгляд, чтобы проследить за её реакцией. Похоже, она была и польщена, и раздосадована одновременно.
— Вообще-то папа был против, но я не стала его слушаться, — через секунду примиряюще сказала она.
И кто же у нас папа? Какая-нибудь шишка, наверное, судя по её самоуверенному поведению.
— Почему был против? — задал я наводящий вопрос.
— Ну… Что-то вроде того, что не пристало наследнице заниматься такими вещами.
Наследнице…?
Тем временем она продолжала:
— Но Сакр меня поддержал, сказав, что так будет лучше для Империи.
Наследница трона?
— Я слышал, что Император не является бенайтом, — прикусив губу, заметил я.
Я надеялся, что, если ошибся, то мой комментарий не будет уж слишком невпопад.
— Да, это правда, только мама была бенайтом, — приняв мою реплику как должное, сказала она, — Именно поэтому, я считаю, что папа не мог принимать такие решения за меня.
Я и не знал, что у Императора есть дочь.
— Как так получилось, что твоя мама решила связать свою судьбу с Императором? В том смысле, что редко, когда бенайты вступают в брак с не бенайтами.
— Потому-то их брак и не продлился долго, — несколько смущённо объяснила она, — Когда мне исполнилось 5 лет, она уехала.
— Она вас бросила? — уточнил я.
Мирован нахмурилась, и строго сказала:
— Ты не можешь так говорить о ней, не зная её.
— Извини, я не хотел тебя обидеть, — покаялся я.
Она снова расслабилась и добавила:
— Она видела своё предназначение в другом, и не могла смириться с ролью Императрицы.
Можно было её понять, наверное, мало приятного в постоянных светских раутах, дворцовых интригах…
— Она тоже была боевым бенайтом? — спросил я.
— Нет, она историк-исследователь.
— Ты с ней часто общаешься? — решил я быстро поправить очередной ляп, который я допустил, сославшись на её мать в прошлом времени.
Она грустно улыбнулась.
— Иногда она мне присылает письма со ссылками на фотографии.
Я решил промолчать и не затрагивать более эту тему.
Тем временем мы пришли в отсек, где было заметно меньше народу, и всё вокруг было оформлено в мягких пастельных тонах.
— Это блок, выделенный специально для бенайтов, — разъяснила она, — здесь расположены тренировочные залы, помещения для медитации, своя столовая, компьютерный центр и тому прочее.
— Как долго у вас длится обучение на Ниарне? — задал я интересующий меня вопрос.
— 10 лет, — ответила она, — обычно учатся с 12-ти до 21-го года.
— И как давно ты окончила? — спросил я, увидев возможность узнать её возраст.
Она ухмыльнулась и покачала головой.
— Я старше тебя на полтора тарса, — ответила она на мой скрытый вопрос.
Это значило, что она окончила всего два года назад.
— Откуда ты знаешь, сколько мне лет? — картинно возмутился я.
— Твой отец проинформировал меня, — высокомерно улыбнувшись, выдала она.
Что ещё он успел ей рассказать? И почему меня он не соизволил проинформировать?
— А сколько лет учатся на Рэдоне, — задала она встречный вопрос.
— 5-6 лет, — немного смутившись, ответил я.
Она никак не прокомментировала мой ответ, но спустя несколько секунд вдруг спросила:
— Тебе нравится работать с Виктором Белверданом?
Я немного растерялся, не зная, что и ответить. Остановившись, я посмотрел на неё.
— Что именно ты ожидаешь от меня услышать?
Она немного сбилась с толку, но решила объясниться.
— Я, конечно, мало что знаю, но не могу понять одной вещи, — слегка прищурив глаза, сказала она, — Почему ты предпочитаешь быть не со своим отцом, а работать с Белверданом? Я понимаю, что, скорей всего, всё не так просто, и у тебя с ним могут быть достаточно тесные отношения…
Я не поддержал ход её мыслей, но и опровергать ничего не стал.
— Ты права, всё не так просто, — наконец сказал я, радуясь, что есть хоть что-то, что она не обсуждала с Дрэмором.
— А как ты оказался здесь? Как ты смог убедить Белвердана, чтобы он прислал именно тебя?
Мирован, похоже, действительно верила в то, что говорила. Однако я предпочёл не делиться с ней информацией, как именно я умел «убеждать» Виктора.
Мирован некоторое время пристально изучала моё выражение лица, и, похоже, поняла, что я не стремлюсь продолжать разговор на эту тему.
После небольшой паузы она двинулась с места и направилась к широкой двери.
— Это тренировочный зал, — прокомментировала она.
Я заметил, как в её глазах промелькнула весёлая искра. Осмотревшись, я не нашёл в нём ничего примечательного — он мало чем отличался от того, где Брэнд и я часто тренировались по вечерам. Я выжидательно посмотрел на неё, пытаясь понять, чем именно её заинтересовал этот зал.
— Я хочу разрушить миф, — вызывающе сказала она, — Бытует мнение, на мой взгляд, вовсе необоснованное, что рэдонцы лучше подготовлены физически, чем наши боевые бенайты.
Я был удивлён.
— У вас тоже? А я думал, что это рэдонские байки.
Мирован хмыкнула и с наигранным презрением потянулась за тренировочными мечами. Они плавно прилетели к ней в руки, и один из них она протянула мне.
— Это ведь всё равно будет не показательно, мы же в разных весовых категориях, — попытался отказаться я.
Она иронично смерила меня взглядом с ног до головы.
— Ну, во-первых, мы не в таких уж разных весовых категориях — ты не намного массивнее меня, — с издёвкой сказала она, — Во-вторых, ты сам прекрасно знаешь, что весовая категория не играет здесь никакой роли. В-третьих, если тебя смущает, что тебе придётся сражаться с девушкой, то могу развеять твои сомнения — в рейтинге я занимаю третье место.
— В каком таком рейтинге? — заинтересовался я.
— У вас нет подобных соревнований? — с любопытством спросила она, — Единый рейтинг среди всех бенайтов.
— У нас нет ничего подобного. А кто занимает первые два места?
— Второе место занимает правая рука Сакра, а первое — преподаватель боевого искусства из Ниарны.
Неужели Дрэмор владел мечом хуже?
— А… — попытался спросить я о нём, но вовремя прикусил язык, чтобы не назвать его Дрэмором.
Это выглядело бы крайне глупо, учитывая, что Мирован обращалась к нему просто по имени. Однако последовать её примеру, у меня пока не поворачивался язык. Она, похоже, поняла, что за вопрос возник у меня в голове, и поспешила удовлетворить моё любопытство.
— Сакр вне рейтинга, он не участвует в соревнованиях, которые обычно проходят раз в 3 тарса. Но всем и так ясно, что с ним бесполезно состязаться, никто ещё не мог победить его на мечах.
— А ты с ним когда-нибудь практиковалась? — робко поинтересовался я.
— Да, он обучил меня многим приёмам, — беззаботно сказала она.
Неужели у неё не хватало учителей, с раздражением подумал я, но, осознав направление своих мыслей, я быстро остановил себя.
— Ты можешь сопротивляться его психической атаке? — спросил я, как бы, между прочим.
— Нет, конечно, — фыркнула она, — Вообще не представляю, как это можно выдержать. Но он и не пытался практиковать это на мне, — сказала она с тёплой улыбкой.
В таком случае, выходило, что я ничего не знал о чистой технике боя Дрэмора.
— Но ты мне зубы не заговаривай, — встрепенулась Мирован, — Давай, включай свой меч.
Я нехотя подчинился. По сравнению с Брэндом она, конечно, сражалась хуже, но я решил растянуть бой, чтобы не слишком обидеть её чувства. Минут через двадцать, я решил, что уже достаточно и решил восстановить честную репутацию рэдонцев. Несмотря ни на что, она была раздосадована.
— Это ещё ни о чём не говорит, — огрызнулась она, — Один бой ничего не решает.
— Да, — согласился я с ней.
Действительно, когда противники почти равны, один бой не может являться показателем. Однако в случае с ней, это к нам не относилось.
Она немного смягчилась, увидев, что я не злорадствую, и примиряюще спросила:
— А ты с другими рэдонцами практиковался?
— Периодически, правда, в последнее время в основном только с одним.
— И как ты оцениваешь их навыки, по сравнению со своими? — задала она каверзный вопрос.
Больше года назад мои навыки определённо были ниже среднего, но со временем я всё меньше уступал остальным. Под конец, меня по-настоящему интересовали только бои с Брэндом, поскольку всё равно на Рэдоне больше никто не владел техникой ближнего боя лучше него.
— Примерно на одном уровне, — немного покривил я душой.
Она приняла моё объяснение, но в ней сквозило недовольство.
— Мне надо отлучиться ненадолго, — сказала она, вытирая пот со лба, — Если ты тоже хочешь ополоснуть лицо, то я тебе покажу куда идти.
Я не вспотел, но не хотел ей в этом сознаваться, чтобы она не заподозрила меня в подыгрывании ей во время боя. Я молча последовал за ней, рассматривая всё вокруг. По мере продвижения, народу постепенно становилось больше. Она показала, куда мне стоит идти, а сама скрылась в соседнем помещении. Я решил постоять неподалёку у перил, откуда открывался вид на нижний уровень, и изучить окружающую обстановку.
Несколько минут спустя, я почувствовал, как чей-то взгляд упорно сверлит мне спину, но я не стал оборачиваться. Ещё через минуту, он подошёл сам.
— Ты ждёшь Мирован? — недружелюбно спросил он.
Слегка обернувшись к нему, я некоторое время косо его изучал. Таких самоуверенных имперских бенайтов я повидал немало.
— А кого это интересует? — спокойно спросил я.
Он скорчил недовольную рожу, оценивая степень резкости высказывания, которую мог себе позволить со мной.
— Парень, тебя не учили, как разговаривать со старшими по званию? — сказал он презрительно, — Тебя, небось, на первое практическое занятие отпустили? — добавил он с издёвкой.
Видимо он принял меня за студента, или может, у него была такая манера наезжать? Ему самому я не дал бы больше 25-ти, хотя выражение его лица было чересчур самоуверенным.
— Неужели ты об этом сам догадался, или подсказал кто? — в тон ему ответил я.
— Ты смотри, не наглей, а то можешь и от своего наставника получить, — сухо отрезал он, — Думаешь трудно вычислить, кто тебя тут курирует из академии?
Похоже, он не шутил, и действительно ошибся, приняв меня не за того. Мне было уже 23, и я даже по их меркам не мог быть студентом. Я некоторое время раздумывал, имело ли смысл разрушать его иллюзии. Он, тем временем, воспринял моё молчание как отступление.
— А теперь ответь на мой первоначальный вопрос, ты ждешь Мирован? — с чувством превосходства снова спросил он.
— Если бы ты не видел этого, то ведь не стал бы сейчас спрашивать, — пытаясь отвязаться, сказал я.
Я успел заметить, как дёрнулась его рука, и, уйдя от удара в лицо, я подставил ему ногу. Масса тела потянула его вперёд, но он сумел восстановить равновесие, хоть и не так быстро, как того требовало его самолюбие.
— Ты об этом пожалеешь! — взревел он, перед тем как кинуться на меня.
Я отступил на шаг от перил, чтобы иметь в распоряжении больше свободного пространства. Его новая попытка снова не увенчалась успехом, но я, как и прежде не стал его сшибать, применяя к нему минимально возможное воздействие. В результате, он повторно покачнулся, но остался стоять на ногах. Третий раз тоже не стал исключением. Четвёртого раза не было.
— Нёрд, прекрати немедленно это безобразие! — послышался строгий оклик.
Мирован сердито смотрела на моего оппонента, и как ни странно, на него это подействовало.
— Что ты тут затеял?
— В чём дело, Мирован, испугалась за этого сосунка? — скалясь в усмешке, спросил он, — Неужели академия поручила его тебе?
Она не сразу поняла, что имел в виду Нёрд, и подозрительно посмотрела на меня. Я предпочёл не вмешиваться со своими замечаниями.
— Я думаю, тебе лучше исчезнуть, — обратилась она к нему.
Некоторое время, он, казалось, боролся с собой, но потом всё же сдался.
— Как скажешь, — с притворной покорностью, но без тени иронии, сказал он.
Когда он скрылся из виду, Мирован нахмурившись, повернулась ко мне и требовательно спросила:
— Что здесь произошло за время моего отсутствия?
Я пожал плечами, не зная, как и объяснить.
— Чего от тебя хотел Нёрд? — решила она начать с другого конца.
— Если честно, я так и не понял, — смутившись, сказал я, — Думаю, у тебя больше шансов угадать.
Она неуверенно вздохнула, но протестовать не стала.
— А что он говорил про академию? Почему он решил, что тебя прислали оттуда?
— Видимо, он принял меня за студента, — криво усмехнувшись, сказал я.
Она, прищурившись, посмотрела на меня, оценивая, насколько сильно Нёрд был далёк от реальности.
— Может в этом что-то и есть, — с едва заметной улыбкой подытожила она и тронулась с места.
Сказать честно, я был не в восторге от её заявления.
— И кто же такой этот Нёрд? — спросил я, нагнав её.
Она немного растерялась, но всё же ответила:
— Один из тех придурков, которые считают, что могут набиваться мне в ухажёры.
Я глубокомысленно хмыкнул.
— Далеко идущие планы на престол?
Мирован гневно сверкнула глазами, но от комментариев воздержалась.
Не нужно было мне этого говорить — судя по её реакции, я затронул болезненную тему.
— А как ты оказалась на этом крейсере? — попытался я разрядить атмосферу.
Она пожала плечами, продолжая идти вперёд. Когда я уже не надеялся услышать ответ, она произнесла с лёгкой усмешкой:
— Я не могла позволить себе пропустить такое историческое событие.
Мне не верилось, что ей могли позволить принимать участие в столь опасных операциях.
— Но ведь здесь могло начаться сражение.
— Я приехала позже, когда начались переговоры с Хайдоном.
После небольшой заминки, она добавила:
— Именно это я и имела в виду, говоря об историческом событии. Прежде Империя с Хайдоном никогда ещё не шли на переговоры такого уровня.
— Ты считаешь это большим достижением? — посмотрел я на неё с удивлением, — Или я неправильно истолковал твои слова?
— Правильно истолковал, — ответила она, встретившись со мной взглядом.
— Ты за мирные переговоры между Хайдоном и Империей? — спросил я напрямик.
Её взгляд изменился, и в нём появился вызов.
— Да, а у тебя есть какие-то возражения по этому поводу?
— У меня нет, но, к сожалению, они есть у других, — улыбнувшись краем рта, сказал я.
Она сомкнула губы и отвела взгляд с таким видом, как будто её кто-то пожурил.
— Я знаю, Сакр с папой против, но я не разделяю их мнения.
Уже неплохо, правда вряд ли она могла что-либо изменить в своём текущем положении.
— Ты есть не хочешь? — робко спросил я её немного не в тему.
Вероятнее всего, если бы я не напомнил, она не скоро вспомнила бы об этой насущной потребности, да и вряд ли наш режим совпадал.
— Вообще-то, я не против, — весело сказала она, а затем добавила, — но для этого нам нужно вернуться в кабинет Сакра.
За едой, как ни странно темы стали серьёзнее. Разговор зашёл про времена, предшествовавшие смуте, и Мирован вспомнила даже моего деда.
— Папа хорошо знал Артона, и он до сих пор вспоминает его с большим уважением, — как бы, между прочим, сказала она, пережёвывая очередную порцию салата, — Он как-то сказал…
Мирован, временно отложила вилку и сосредоточилась, явно пытаясь дословно процитировать слова своего отца.
— Сказал, что Артон обладал уникальным даром разрешать конфликты, находя решения, удовлетворяющие обе стороны одновременно, при этом, не опускаясь до компромиссов, — выдала она как на духу.
— А как он ладил с Виктором, — спросил я с интересом.
Сделав задумчивое лицо, она ответила:
— По правде говоря, таких деталей я не знаю, думаю, тебе стоит спросить Сакра, — и затем добавила, глядя себе в тарелку, — Единственное, что я слышала — это то, что Белвердан пытался брать с него пример, но это не показатель. Ведь Артон был намного старше него, и подобное стремление естественно по отношению к старшему брату.
Я знал, что разница между ними была 16 лет, и, когда Виктор только начинал свою карьеру, Артон уже был на пике своей.
— Как на счёт твоего отца? — спросил я, искоса взглянув на неё, — Он был знаком с Виктором до образования Хайдона?
— Да, но поверхностно, — прокомментировала она, не поднимая взгляда с тарелки, — Они мало пересекались.
Покончив, наконец, с салатом, она взглянула на меня, явно готовя свой вопрос.
— А почему тебя так интересуют подробности о Белвердане? Неужели он сам тебе обо всём не рассказывал?
От неожиданности я даже поперхнулся соком, и Мирован засуетилась, передавая мне салфетки. Оправившись, я попытался побыстрее перевести тему, пока она не стала допытываться про мои отношения с Виктором.
— Кстати, ты случайно не состояла в родстве с Дженеврой, женой Виктора?
Некоторое время, она не могла взять в толк, о чём я говорю.
— Ты это к чему? — наконец спросила она, затем, задумавшись, добавила, — Насколько я знаю, она погибла на Белдоре.
— Да это так. Просто сын Виктора такой же рыжий, как и ты, а, учитывая, как все когда-то были тесно переплетены друг с другом, я подумал, может… — начал я неуклюже оправдываться.
— Нет, — сказала он с усмешкой, положив конец моим мучениям, — Мы никак не взаимосвязаны.
И с чего только мне пришло в голову задать такой дурацкий вопрос, мало ли рыжих на свете.
— Кстати, Белвердан ведь не знает про Сакра? — спросила она, воспользовавшись моей заминкой.
— Нет, — односложно ответил я.
— А у тебя не возникало искушения рассказать ему? — хитро осведомилась она.
Я размышлял над ответом, мрачно уперев свой взгляд в пустую тарелку.
— Ты считаешь, что стоит это сделать?
Она слегка встрепенулась, и перевела взгляд.
— Нет, — призналась она, — Извини, если я затронула сложную для тебя тему.
— Нет причин извиняться, — виновато сказал я, и спустя пару мгновений спросил, — Как ты думаешь, долго ещё продлится процесс подписания договора?

Дрэмор появился только под конец дня. Мне было немного жаль расставаться с Мирован, но мне вскоре предстояло вернуться на хайдонский крейсер.
Воспользовавшись выдавшимся моментом, я решил всё же выяснить у Дрэмора один важный вопрос.
— Как у тебя получается выслеживаешь меня с такой лёгкостью?
Некоторое время он оценивающе молчал, раздумывая, стоит ли открывать мне глаза на правду. Видимо решив, что стоит, он изрёк с кривой усмешкой:
— Ты сам каждый раз даешь мне знать о своём местонахождении.
— Я сам?!
Я признавал, что иногда смысл моих поступков не всегда был ясен даже для меня самого, но я всё же тешил себя надеждой, что хотя бы помню их все.
Дрэмор саркастически усмехнулся и покачал головой.
— Ты мог уже убедиться, насколько сильно может действовать эмоциональная составляющая сознания. Когда это составляющая живёт в тебе постоянно, то она может давать о себе знать даже на больших расстояниях. В твоём же случае, от тебя как будто передаётся сигнал, когда ты понимаешь, что есть какой-нибудь шанс пересечения.
— Мне в это слабо верится, — мрачно проговорил я.
— А ты проанализируй, — попытался он объяснить спокойным тоном, — Каждый раз, когда ты выезжаешь на какое-нибудь задание, какие мысли лезут тебе в голову?
Я был готов признать, что доля здравого смысла всё же присутствовала в его версии, но, несмотря на это, она выглядела слишком фантастичной.
Я мстительно посмотрел на него, начиная обдумывать новую тактику.

— Я читал твой краткий отчёт, по-моему, это всё враньё, — заявил Брэнд с порога.
— С чего ты взял? — насторожился я, и добавил, встрепенувшись, — Виктор тоже так считает?
— Не знаю, что он по этому поводу думает, но мне что-то мало верится в твой рассказ.
— Почему? — спросил я на этот раз более спокойно.
Он посмотрел на меня с долей издёвки и покачал головой.
— Да хотя бы потому, что у тебя отличное настроение после твоего небольшого путешествия. А казалось бы, с чего это? Приятного, ведь, было мало.
— А почему нет? — возразил я, и собрался перечислить все положительные моменты, — Беседу со мной вели вполне спокойную, имперских тюрем я так и не увидел, меня покормили, а самое главное — я познакомился с одной очень симпатичной девушкой, — добавил я улыбнувшись.
У Брэнда брови сами поползли вверх.
— Девушка? Каким боком?
— Ну… Она активнее всех вела беседу и задавала больше всех вопросов.
Правда, я не стал уточнять, при каких обстоятельствах протекало общение.
— Она была бенайтом?
— Да.
— Нет, ну вы видели! — картинно возмутился он, — Его послали с самым неприятным поручением, а он там мило беседует с девушками бенайтами.
Повода для негодования у него было немало, учитывая, что у нас с девушками бенайтами было туго, если не сказать большее.
— А насколько симпатичной она была? — смеясь, спросил он.
— Я бы сказал — очень симпатичная, — ехидно прокомментировал я.
Брэнд неодобрительно покачал головой, поцокав языком.
— А ты ей хоть понравился?
Я пожал плечами, думая, как бы правильнее ответить.
— Думаю, ей было интересно беседовать со мной, но сказать большее, я бы не осмелился.
— Да ладно, не скромничай, — сказал он с саркастично-сочувственным выражением лица.
После визита имперского генерала, процесс переговоров ощутимо ускорился, и уже спустя несколько дней Империя и Хайдон смогли подписать договор о нейтралитете по отношению к Циену. Договор был скреплён представителями трёх перечисленных сторон, и стал первым прецедентом мирного разрешения конфликта между двумя державами.

Глава 9

Сардские храмы продолжали будоражить моё воображение, прочно засев у меня в голове. В итоге я решил попытаться найти хоть какую-нибудь информацию о них. В сети я наткнулся на общие данные о разных подземных сооружениях, из категории исторических памятников. Среди них были и такие, которые были похожи на интересующие меня объекты. Я составил список подобных локаций, на случай, если мне посчастливится оказаться в отмеченных секторах. Естественно, это был далеко не полный перечень, к тому же, перечисленные храмы давно уже утратили своё изначальное назначение, превратившись в местные достопримечательности.
Шанс посетить один из найденных исторических памятников выпал относительно нескоро. Как-то на одном из совещаний обсуждалось установление деловых связей между Хайдоном и сектором Сикон. Поскольку последние относительно недавно имели дело с Империей, то было решено включить одного из рэдонцев в состав бизнес делегации. Предполагалось, что бенайт, присутствующий на переговорах, сможет почувствовать степень прямоты и открытости сиконцев, и, в результате, поможет с принятием решения. Услышав название сектора, я сразу же изъявил желание сопровождать бизнесменов.
Я знал, что моя реакция не прошла незамеченной, поскольку до этого я не часто проявлял инициативу в подобных вопросах. Однако, без этого, у меня было мало шансов поехать в Сикон, т.к. мои последние задания преимущественно сводились к боевым операциям с рисками на порядок выше, чем у данной бизнес делегации. Тем не менее, в виду отсутствия других добровольцев на роль простого сопровождающего, моя кандидатура была принята.
В составе делегации мне формально была присвоена роль «помощника», чтобы скрыть от сиконцев проявленное недоверие со стороны Хайдона. На месте назначения в момент официального знакомства по мне только скользнули безразличным взглядом. В целом, сиконская сторона действительно была заинтересована в сотрудничестве, но полной открытости не наблюдалось. Впрочем, это было объяснимо, учитывая, что и хайдонцы вели себя несколько настороженно. В любом случае, преодолевание подобной преграды не входило в мои обязанности, и у меня оставалось достаточно свободного времени для посещения местных достопримечательностей.
Храм не был точной копией предыдущего, но вызывал схожие ощущения восприятия при соприкосновении с его сущностью. В тот момент исторический памятник был закрыт для публичных посещений, но мне это было на руку, подразумевая отсутствие посетителей.
Спуск под землю не был таким длительным, как в керефском храме, и основной зал располагался куда ближе к поверхности. Оглядевшись, я заметил, что интерьер здесь сохранился куда лучше, хотя ценных вещей здесь также оставалось немного. Я медленно просматривал все помещения один за другим, прислушиваясь к своим ощущениям. На этот раз, я старался ни к чему не притрагиваться, помня о предостережениях Дрэмора. Залов здесь было много, и их невозможно было изучить за один раз, потому я посещал храм на протяжении нескольких дней, подмечая всё новые детали.
В одной из комнат, моё внимание привлекли невзрачные на вид камни, расположенные в нише на уровне груди. Все три камня имели яйцеобразную форму и имели серую шероховатую поверхность. Мне физически было неприятно находиться рядом с ними, потому что на них был ярко выраженный отпечаток страдания. Чем дольше я стоял рядом, тем сильнее мне хотелось их разрушить. В конце концов, поддавшись порыву, я достал меч и рассёк их пополам. В то же мгновение я почувствовал изменения. Мне показалось, что какое-то лёгкое облачко, выглядевшее как пыль, отделилось от камней и поплыло вверх. Я невольно сделал несколько шагов назад, приготовившись защищаться, но единственное, что последовало, это волна облегчения и благодарности. Приглядевшись, я заметил три облачка на месте одного, и они по очереди начали таять. Я знал, что поступил необдуманно, но я не жалел о содеянном.
Тем не менее, последствия моего поступка дали о себе знать в тот же день, ночью, проявившись в моих снах. Перед моим взором предстал расплывчатый облик незнакомого старца, но я не стал сразу же отсекать его вторжение, рассудив, что ещё успею. Он не спешил заговорить, а я тем временем нашёл в его мысленном образе некоторое сходство с тем облачком из храма. Он молчаливо смотрел сквозь меня, но в какой-то момент кивнул головой.
— Один из трёх кристаллов был моим пристанищем на протяжении нескольких сотен тысяч лет, — сказал он.
Я почувствовал вину, и хотел, было, извиниться, но он меня опередил.
— Нет-нет, я благодарен тебе за то, что ты его разрушил.
Он не выражал никаких эмоций, и мне было трудно понять его истинное настроение. Голос у него был ровный, и в нём сквозила какая-то отрешённость.
— Но это значит, что вы уже умерли? — мне трудно был в это поверить.
— Я умер давно, но та ловушка удерживала меня здесь.
— Зачем? — спросил я тенью возмущения.
— Это даёт некоторые преимущества владельцам подобных кристаллов.
Мне было трудно представить себе, как именно можно было использовать эти яйца, но при мысли об этом у меня возникало стойкое отвращение.
— Как же они остались стоять в той нише на протяжении стольких лет? — попытался я себе представить.
— Они были перенесены туда относительно недавно, — без всякого интереса в голосе продолжал он, — До этого они долгое время лежали в земле, пока их не раскопали при реконструкции.
Это объясняло, почему кристаллы могли ускользнуть от внимания тех, кто знал, что искать в подобных местах.
— Вы были сардом? — на всякий случай спросил я его.
Он кивнул и в его глазах, в первый раз, мелькнуло что-то вроде интереса.
— А ты разве нет?
Я немного растерялся.
— Я бенайт.
Он изучающе посмотрел на меня и потом ушёл в раздумья.
— Но у тебя есть меч, — наконец прервал он паузу.
Я не знал, как реагировать на подобное утверждение.
— У всех бенайтов есть мечи.
Он непонимающе посмотрел на меня.
— В ваше время бенайты стали такими же, как сарды?
Может быть, бенайты действительно вначале обходились без мечей? Почему бы и нет, это ведь всё же оружие.
— Возможно. Я почти ничего не знаю о ранних бенайтах.
На этом его интерес снова начал угасать.
— А как происходит заключение в подобные яйца?
Некоторое время он молчал, оценивая, что именно я хочу понять.
— Есть много разных способов. Самый простой, это во время бестелесного состояния, когда сознание и так уже отделено от тела.
Меня захлестнуло сильное волнение, и это не ускользнуло от его внимания.
— Да-да, бестелесный опыт — достаточно опасное предприятие, — поучительно изрёк он, взглянув на меня, — и к нему стоит прибегать только в крайних случаях, когда действительно уверен в отсутствии ловушек.
— А как… — я сглотнул, — Как достигается бестелесное состояние?
— Я вижу, что ты это и сам знаешь, — мягко сказал он, — Какова причина твоего вопроса?
Я раздумывал недолго.
— А куда девается тело, если сознание попадает в такую ловушку?
Он внимательно выслушал мой вопрос, но, казалось, не совсем понял сути.
— Почему оно должно куда-нибудь деваться? — терпеливо спросил он, — Оно остаётся там, где ты его оставил.
Я перестал что-либо понимать.
— Может, ты говоришь о каком-то другом способе бестелесного путешествия? — решил он уточнить.
— Я говорю о том случае, когда тело куда-то исчезает в состоянии невесомости, возможно в подпространство, а сознание при этом находится в движении.
Мой собеседник снова ушёл в раздумья.
— Ты, похоже, говоришь о менее распространённом способе, о котором лично я не знаю, но, думаю, разница небольшая.
— Я не знаю другого способа, — с удивлением заметил я.
— Похоже, в ваше время многое изменилось, — всё с тем же безразличием констатировал он, — Известный мне способ легко доступен из состояния сна, и не требует лишних усилий.
Может быть, у древних это не требовало лишних усилий, сомневаюсь, что, то же самое можно сказать о нас.
— Моё время истекает, — прервал он мои размышления, — Я должен покинуть этот мир. Я пришёл ради того, чтобы предостеречь тебя.
— От чего? — встрепенулся я.
— Возможно, ты уже знал об этом, и я не скажу тебе ничего нового, — после секундной паузы он продолжил, — В подобных храмах любое действие такого масштаба, которое совершил ты, вызывает всплеск, и его можно уловить из других точек вселенной, находящихся в связи с этим местом. Ты должен быть готов, что кто-нибудь откликнется на него.
— Вы хотите сказать, что все сардские храмы соединены между собой? Что-то вроде сети?
— Да, это так, — так же индифферентно подтвердил он, — Но не только сардские.
— А как же тот храм на Керефе? Его грабили и уничтожали на протяжении многих лет. Почему никто не остановил этого безобразия?
— Я не могу точно сказать что-либо по этому конкретному случаю, но подозреваю, что раз это произошло, то кому-то такой оборот был выгоден.
В чём же была выгода? Всё артефакты пропали, теряясь на чёрных рынках. С другой стороны, те же самые сарды могли выкупать их. Возможно, что разворачивать всякую деятельность в подобной близости от Хайдона было крайне рискованно, если они действительно не хотели себя выдавать. А может, Ресот был их непосредственным посредником? В этом случае, всё прямиком попадало бы в нужные руки, минуя рынки.
— А теперь мне пора, — снова выдернул он меня из размышлений.
Мне было жаль так быстро расставаться. Он был кладезем тысячелетних знаний, но задерживать его я не смел, впрочем, это было и не в моих силах.
Переговоры с сиконцами подходили к концу. Ещё пару дней, и можно было ставить финальную точку. Моё присутствие постепенно становилось необязательным, все вопросы были решены, и началась стадия подписания договоров.
Слова сарда подтолкнули меня к новой серии экспериментов. Я, конечно, не забывал о ловушках, но не воспользоваться его подсказкой я тоже не мог. После многочисленных попыток я почти смирился с их тщетностью, поскольку у меня так и не получалось перейти в бестелесное состояние. В очередной раз, уже не веря в успех, я плавно перешёл в неконтролируемую стадию сна. Осадок от моих попыток всё ещё оставался, и я обнаружил себя на большой высоте с развернувшейся пропастью под собой. Дальше всё было как в реальности: прыжок, ощущение полёта, отсутствие тела. В этот момент меня выдернуло из бессознательности, когда меня осенило, что вокруг была вовсе не панорама из сна, а комната, где я заснул.
Моё сознание висело где-то сверху, а внизу я увидел себя самого. Помня о ловушках, я не стал покидать пределы комнаты, некоторое время, просто привыкая к ощущениям. В отличие от полётов, я мог долго неподвижно висеть на одном месте. Я попытался повторить эксперимент ещё и ещё, пока не понял, что ключевым моментом для меня был известный ранее полёт, но на этот раз во сне.
С того момента я, как разрушил яйца, в храм больше не спускался, но в конце, перед отбытием на Рэдон, когда у меня оставалось несколько дней, мне всё же захотелось обследовать прилегающие к нему территории, где располагались другие, не менее древние постройки. Один раз я натолкнулся на двоих охранников, которые, оказывается, изредка всё же занимались своими прямыми обязанностями по недопущению посетителей на территорию.
— Памятник закрыт для посещений. Как вы здесь оказались? — приняв грозный вид, осведомился один из них.
— Я не заметил никаких указателей и подумал, что парк открыт, — прикинулся я заблудшим туристом.
— Вам придётся последовать за нами и заплатить штраф, — строго ответил он и прошёл вперёд, указывая направление.
Мне ничего не оставалось, как смиренно последовать за ними. Я решил, что лучше заплатить штраф.
Когда сворачивали за угол постройки, я вдруг почувствовал, что с одним из провожатых что-то случилось. Второй остановился и посмотрел на меня в ожидании.
— Что встал? — грубо обратился он ко мне.
— А где ваш напарник? — спросил я, озираясь по сторонам.
Яркое солнце слегка слепило глаза, но на зелёной поляне было не так уж много мест, где можно было скрыться. Второй охранник тоже стал искать его глазами, и ему всё-таки пришлось вернуться назад, за угол. В этот момент его след тоже пропал из поля моего восприятия. Самое странное было то, что я не ощущал присутствия кого-то ещё.
Я отошёл от стены как можно дальше и заглянул за угол. Там никого не было, даже охранников. В это мгновение, почувствовав что-то неопределённое, я молниеносно развернулся и заметил надвигающийся на меня меч. Я успел отскочить и второй удар уже принял своим мечом. В поле зрения попал также второй, с оружием наизготовку. Я всё ещё не мог ощутить их присутствия, правда, не делал для этого попыток взломать их щиты. Оба они набросились на меня, но пока я мог отбиваться от них двоих одновременно. Через некоторое время, увидев, что противостояние затягивается, они решили поменять тактику. Я стал ощущать растущее давление, совсем как в случае с Дрэмором. Странно, до этого среди бенайтов я знал только его, кто пользовался бы подобной техникой. Похоже, сардские учения имели для него большую практическую сторону, нежели он пытался представить.
Я слабел с каждой секундой, движения становились менее чёткими, и я еле справлялся с обороной. Сознание затягивало пеленой, и, в конце концов, зелёная лужайка стала плавно на меня надвигаться. Трава мягко приняла удар, и больше я ничего не видел. В последнюю секунду я всё же успел обхватить рукой левое запястье с браслетом от наручного компьютера, отправив его в подпространство. Теперь они до него не доберутся. Последнее, что я почувствовал, это холодные наручники, сомкнувшиеся сзади на запястьях. Едва уловимое жужжание говорило о том, что они были с интегрированным силовым полем, чтобы меч не мог их рассечь.
Очнулся я от ощущения холодного металлического пола под щекой. Осмотревшись и прислушавшись к ощущениям, я понял, что нахожусь на корабле, в открытом космосе. Наручники всё ещё были на мне, хотя стены помещения, в котором я был заперт, тоже были защищены тем же полем. Тем не менее, на тюремную камеру это походило слабо и больше напоминало грузовой отсек. Я сгруппировался и перекинул руки вперёд, перетащив их через ноги. От резкого движения затрещала голова. Похоже, кроме всего прочего, я успел принять бластерный выстрел. Значит, времени прошло больше, чем я предположил вначале, но не успел я свериться со своим компьютером, как раздвинулась дверь, и на пороге появился один из моих противников. Я взирал на него, сидя на полу, понимая, что какие-либо действия бесполезны. Не церемонясь, он одним движением вытащил бластер и выстрелил. Как следствие, мне снова пришлось ощутить холодный пол под щекой.
Не знаю, сколько времени я был в отключке, но сквозь забытье я ощутил, как меня кидало из стороны в сторону. Сквозь закрытые глаза мне казалось, что пол ходил ходуном. Наконец болтанка прекратилась, и моё сознание снова стало терять концентрацию.
Проснувшись, я обнаружил, что лежу на удобной койке и без наручников. Грузового трюма не было и в помине, но, осмотревшись, моё сердце упало. Это была небольшая тюремная камера, окружённая силовым полем. Кроме койки я заметил у стены небольшой выдвижной стол, и такой же стул. В стене проглядывалась небольшая дверь в ванную с душевой кабиной. Шаря глазами по обстановке, я заметил пластиковую коробку с едой в глубине стола, и приглядевшись наткнулся на имперскую символику на крышке. Это открытие разозлило меня, а головная боль только подлила масла в огонь.
Я сел, скрестив ноги, и стал набираться терпения. Ждать пришлось недолго. Вскоре двери камеры разъехались, пропустив посетителя. Я был так зол, что не хотел даже на него смотреть.
— Как ты умудрился ввязаться в переделку с сардами? — строго спросил он.
Я решил промолчать, уперев взгляд в противоположную от него сторону. Я еле себя сдерживал, чтобы не выдать какую-нибудь грубость. Дрэмор чувствовал моё настроение и не стал настаивать на немедленном ответе.
— Может, ты считаешь, что я поступил несправедливо, — с холодной издёвкой спросил он.
Тут я не выдержал, и процедил сквозь зубы:
— Мы договорились на год!
— Мы?
Ледяные нотки в его голосе мигом остудили мой пыл.
— Это было твоё предложение, но, помнится, я позволил себе с ним не согласиться, — добавил он.
Я пытался контролировать себя, но мне стоило это больших усилий. Дрэмор что-то ещё говорил, но я его уже не слушал. Я закрыл глаза и сконцентрировался на дыхании. Звук раздвигаемой двери заставил открыть глаза, и я успел только заметить, как они снова закрылись за его спиной. Я снова остался один. Мне захотелось кинуть что-нибудь тяжёлое ему вслед, но в камере не было незакреплённых тяжёлых предметов.
Позже, мне даже стало немного стыдно. Неизвестно, что меня ожидало на месте назначения, если бы не Дрэмор. К тому же, я сам был виноват в том, что он так быстро меня выследил. Не нужно было допускать какие-либо мысли о нём во время стычки с сардами, тем более с таким эмоциональным фоном. Однако пока я не уверен, что готов разговаривать с ним спокойно, лучше не пытаться продолжить с беседу. Больше всего меня заботила сложившаяся ситуация со стороны Рэдона? Вряд ли, хайдонская делегация стала дожидаться моего возвращения, и, скорей всего, уже покинула Сикон. Что же решат на Рэдоне? Я куда-то исчез и не вернулся, и это в свете того, что сам напросился на задание. Виктор может подумать, что я просто-напросто сбежал! Надо было что-то срочно придумывать, и у меня в запасе оставалось всего несколько дней.
Я решил вначале обследовать всё, что было за стенами моей камеры, пользуясь новоприобретённым умением. Думаю, ловушек здесь не было, и вряд ли в тюремной охране могли быть бенайты, которые могли почувствовать неладное.
От моей двери вёл длинный коридор, вдоль которого располагались другие камеры. Коридор заканчивался небольшим центром управления с компьютерными терминалами. За ними сидело только двое, и они праздно болтали. Я взглянул на монитор, который, как мне показалось, отображал состояние всех ячеек с текущими статусами. Моя камера, как и следовало ожидать, была в запертом состоянии и с включённым силовым полем. Я провел весь день, изучая показания компьютеров, наблюдая за действиями и сменой охранников. Поймав момент, когда рядом с компьютером никто не сидел, я решил с ним поэкспериментировать. Я пытался хоть как-то на него воздействовать, но у меня ничего не выходило. Казалось, если в обычной ситуации можно мысленно воздействовать на предметы, почему это не получалось сейчас? Я не сдавался и пробовал разные техники концентрации, пока не добился минимального воздействия, эмулирующее слабое нажатие.
Я немного замешкался в поисках нужной функции для открытия дверей, но охранник не смотрел на экран и не заметил мелькания. Затем, не дожидаясь, пока он обратит внимание на изменившийся статус моей камеры, я метнулся обратно. Дверь действительно оказалась незапертой, и я, как можно незаметнее, выскользнул из неё. Охранники так и не заметили меня, когда мой меч добрался до них. Дальше всё пошло как по накатанной. В коридорах было не так много людей, и мне удалось незамеченным пробраться в ангар, где я взял грузовой корабль, на который обратили бы меньше всего внимания.
Когда корабль ушёл в прыжок, я наконец смог перевести дух и позволить себе задуматься о Дрэморе. Только полностью исключив его из своего сознания, я мог надеяться остаться незамеченным.
Я вернулся на Рэдон спустя 8 дней после прибытия делегации. Я был не в состоянии придумать что-либо вразумительное, учитывая, что не было никакой зацепки, куда можно было приплести моё исчезновение. У меня был выбор, либо придумать историю весьма отдалённую от реальности, либо просто молчать. Я решил, что второе мне дастся легче.
Едва Виктор успел заметить меня на пороге своего кабинета, как сразу же перешёл в наступление.
— Надеюсь, у тебя есть очень веское оправдание для своей своевольной отлучки.
Сделав пару шагов, я решил сразу развеять его иллюзии.
— Вообще-то нет.
Он пристально посмотрел на меня, пытаясь понять, не было ли это бездарной попыткой пошутить. Я так и остался стоять, глядя мимо него. Видимо, он так и не разглядел подобных намерений на моём вытянувшемся лице и приготовился к обстоятельному разговору.
— Сядь! — гневно бросил он.
После небольшой паузы он возобновил разговор. Чувствовалось, что он пытался себя сдерживать.
— В чём была причина твоего отсутствия? — начал он по новой.
— Причины были личные, и, боюсь, я не смогу поделиться деталями, — уныло выговорил я.
Я услышал, как какой-то предмет отлетел из его рук в дальний угол стола.
— Это всё, что ты собираешься сказать по этому поводу? — гневно процедил он сквозь зубы.
Я немного заколебался, но потом твёрдо сказал:
— Да.
— Ну что ж, в таком случае я буду вынужден принять административные меры, — отчеканил он, вставая на ноги, — Ты будешь находиться под арестом 5 дней, а после этого на месяц поступишь в распоряжение Фоссера.
Виктор стал прохаживаться мимо меня по кабинету.
— И если ты устроишь ещё одну подобную выходку, то можешь не надеяться на такой же лёгкий исход, — выдал он, на мгновение, остановившись передо мной.
Ярость в нём так и кипела, и если бы взгляд мог убивать, я бы уже был на том свете.
Озвученные меры не произвели на меня сильного впечатления. Впрочем, они изначально были нацелены на нанесение вреда репутации, чем чему-либо ещё. Однако последнее у меня и так было порядком подмочено, потому мне было всё равно.
Камера мало чем отличалась от той, которую я покинул всего несколько дней тому назад. По крайней мере, теперь можно было их объективно сравнить. Я планировал провести все 5 дней со своим компьютером, благо выход в сеть у меня был.
На следующий день, моё одиночество прервал Брэнд. Я сидел на койке, скрестив ноги под собой и уткнувшись в проекцию экрана.
— Я вижу, тебе некогда скучать, — сказал он с усмешкой.
Я свернул проекцию монитора и перевёл всё своё внимание на него. Брэнд выдвинул стул у входа и уселся на край, наклонившись вперёд.
— Что на этот раз с тобой приключилось? — спросил он с интересом.
— Да так, небольшие личные проблемы, — небрежно сказал я.
— В этом замешана девушка? — хитро спросил он.
Жаль, что не получится представить всё в этом свете.
— Нет.
Брэнд приподнял одну бровь.
— Хм, а я почему-то был в этом уверен.
— Почему? — смеясь, спросил я, — Были какие-то предпосылки?
Он замялся всего на секунду.
— Откуда тогда у тебя синяки на лице?
Я не ожидал такого оборота. Не может быть, чтобы они были ещё заметны, тем более что в камере был почти полумрак.
— Только не говори, что ты их разглядел при этом освещении.
— Нет, это Виктор заметил, — заявил он, бесстыдно ухмыляясь, — Ещё вчера, у него в кабинете.
Может, действительно, стоило придумать историю с какой-нибудь девушкой, раз они готовы были её услышать? Но уже поздно, Брэнда не получится переубедить обратно.
— Так кому же ты мог позволить себя так отделать, если не девушке? — ещё больше заинтересовался он.
Похоже, он так просто не намеревался отстать, но я тоже не собирался сдаваться.
— Это были бенайты? — задал он ещё один наводящий вопрос.
— Нет, — вздохнув, ответил я.
Его нужно было остановить прежде, чем он успел бы задать ещё один вопрос.
— Брэнд, тебе не кажется, что ты бессовестно пользуешься тем, что я не могу тебе врать?
Он только самонадеянно рассмеялся и нагло развалился на стуле.
— Как тебе здесь нравится? — спросил он, более детально рассматривая окружение.
— Терпимо, — помог я ему перевести тему.
— В хайдонской тюрьме я ещё не сидел, но, думаю, здесь всё же комфортнее, чем в имперской, — усмехнулся он.
— Комфортнее? Это чем? — рассмеялся я.
— Интерьер здесь получше, — с серьёзным видом заявил он.
— Не гони, всё в них одинаковое, — решил я восстановить справедливость.
Брэнд снова ухмыльнулся.
— Да, это так.
У меня кольнуло в сердце. Какой же я дурак! Откуда же я мог знать про это, если там никогда не сидел! Я попытался хоть как-то оправдаться.
— Это есть в технических описаниях, — кисло сказал я.
Брэнд довольно покачал головой.
— Не-а, нету.
Я взглянул на него исподлобья.
— Откуда знаешь?
Он пожал плечами.
— Просто знаю. Думаю, это не афишируется в целях пропаганды.
Повисла тишина.
— Ты не думаешь, что это уже серьёзно? — первым заговорил Брэнд.
Я не собирался что-либо ему объяснять.
— Ты собираешься рассказать об этом Виктору? — спросил я, поджав губы.
Некоторое время он всё же раздумывал над ответом.
— Нет… — медленно проговорил он, оставляя впечатление недосказанности.
— Но?.. — подтолкнул я его продолжить.
— Только один вопрос, — оживился он.
Я молча приготовился выслушать.
— Кто это были, если не бенайты?
Это был шантаж! Но другого выхода у меня не было.
— Это были сарды.
От удивления он даже сел прямо.
— Шутишь? — спросил он для проформы, потому что и так знал, что я говорю серьёзно, — Но я думал, что их больше не существует.
Видя, что я не собираюсь больше ничего добавлять, он сказал:
— Надо предупредить Виктора об их существовании.
— Он и так знает, — спокойно заметил я.
Брэнд недоверчиво сузил глаза.
— Откуда знаешь? Он говорил с тобой на эту тему?
— Не говорил, но уверяю тебя, он в курсе.
Некоторое время он, похоже, обдумывал сказанное.
— Допустим, ты прав, но, в любом случае, я попытаюсь это уточнить, — проверяя мою реакцию, проговорил он.
Я безразлично пожал плечами.
— Только не примешивай, пожалуйста, меня, — скривив рот, сказал я.
Он ещё некоторое время сверлил меня взглядом, потом снова развалился на своём стуле.
— А как так получилось, что ты столкнулся с сардами, а в камере оказался у имперцев, — задал он каверзный вопрос.
Я отрицательно покачал головой.
— Мы договаривались только на один вопрос, — язвительно улыбаясь, ответил я.
Брэнд ухмыльнулся себе под нос, но не стал настаивать.
— Иногда ты меня просто пугаешь, — сказал он серьёзным голосом, — К чему все эти тайны?
Некоторое время я обдумывал свой ответ.
— Уверен, у тебя тоже есть свои секреты.
Он смотрел остекленевшим взглядом куда-то в потолок.
— Есть, но не такого порядка, — заметил он после небольшой паузы.
Я устало вздохнул, но спорить с ним не стал.
— Ладно, я пошёл, — неожиданно оживился он.
Я проводил его взглядом, пытаясь понять, не обидел ли я его ненароком.
— Увидимся, — махнул он рукой, не глядя, и за ним закрылась дверь.

Глава 10

Канот изначально был частью хайдонской провинции, и во время смуты активно выступал за отсоединение от Империи. Сейчас планета являлась одним из опорных пунктов хайдонского флота из-за её близости к границе с Империей. Причина визита Фоссера на Канот была отчасти в том, что относительно недавно была зафиксирована большая утечка информации касательно стратегических планов планеты. Рэдон хотел удостовериться, что это было результатом действия всего лишь имперских шпионов, а не сговора среди местного правительства, которое теоретически могло вступить в сотрудничество с Империей, лелея планы войти обратно в её состав. Всё это, естественно, не упоминалось в официальной цели прибытия.
Среди прилетевших был также некий Соркер, который лично собирался возглавить тайное расследование по выявлению шпиона, а Фоссер, в свою очередь, намеревался прощупать почву среди местного правительства. Мне весь этот месяц предстояло работать под началом Соркера. Данное назначение вызвало у меня только усмешку — Фоссер, наверное, считал, что, заставив меня отчитываться не рэдонцу, вызовет во мне негодование. Однако по мне было лучше работать с Соркером, нежели лично с Фоссером.
Расследование началось с анализа списка людей, составленного на основе логов доступа к серверу, откуда предположительно воровали секретную информацию. Мне досталась часть этого списка, из которого я должен был проверить каждого. При этом действовать нужно было осторожно, чтобы никто не догадался о предпринимаемом расследовании. Я начал подумывать, что процесс выявления шпиона подобными методами может занять куда больше времени, чем изначальная договорённость в один месяц. С Виктора станется продлить срок, потому стоило попытаться найти какой-нибудь способ, для ускорения процесса.
Под предлогом того, что я хотел лично ещё раз всё проверить, у меня появился доступ к интересующему меня серверу. Чтобы воровать информацию, кто-то наверняка должен был периодически сканировать ресурсы на предмет появления новых документов. Я решил в каком-нибудь неприметном месте выложить приманку, которую мог заметить только шпион, благодаря его целевому сканированию. Содержание документа приманки я сделал достаточно простым, это была короткая записка о том, что в определённое время на одном из складов будет ожидаться разгрузка некого секретного груза с Рэдона. Возможно, на это клюнут благодаря тому, что попытаются связать упомянутый груз с делегацией с Рэдона. Я очень надеялся, что никто, кроме нужного мне человека, не наткнётся на этот файл, и никто больше не заинтересуется указанным складом.
Когда указанный день настал, я незаметно удалил этот документ, но в логах так и не обнаружил никакого следа обращения. Ну что ж, либо шпион оказался нерасторопным, либо он умел подчищать за собой следы.
Следующие несколько дней я планировал наблюдать за указанным складом, правда, не будучи уверенным, что кто-то всё же явится. Склад я специально выбрал пустующий, куда редко кто заглядывал, заранее разместив по периметру несколько жучков. С их помощью я мог узнать о появлении злоумышленника и запечатлеть его ни мини камеры. Правда, риск его упустить всё же был, если бы не получилось найти соответствующего человека в базе данных по его запечатлевшемуся изображению.
Весь следующий день прошёл без каких-либо происшествий. Я пытался подбодрить себя тем, что вряд ли шпион стал бы проникать туда при свете дня, и ночь я решил провести прямо там.
Разбудил меня писк наручного компьютера, рапортующего о появлении неизвестного объекта у внешнего периметра. Я попытался обхватить сознанием прилегающую к складу территорию и, обнаружив пришельца, стал тихо продвигаться в его сторону. Я ожидал, что он вот-вот поймёт, что это ловушка и постарается быстро покинуть территорию. Однако этого не произошло. Я начал ощущать его страх и нерешительность. Было похоже на то, что шпион не обладал необходимой для его профессии выдержкой и опытом. Вскоре он предстал перед моим взором, и я смог его рассмотреть. Это был худой юнец, примерно моего роста и со всклоченными волосами. Ему, наверное, было не больше 20-ти, и он не сильно походил на того, кого я ожидал увидеть. Ещё некоторое время я наблюдал за ним, пока он пытался сориентироваться в своём поиске.
— Здесь ничего нет, — наконец решил я остановить его бесполезные действия.
От неожиданности он подпрыгнул на месте и выронил фонарик, но потом быстро его поднял и направил луч света на меня. Увидев, где я стою, он ринулся в обход к выходу. Я слегка подцепил его за локоть и заставил остановиться. Он попробовал вырваться, но не смог разжать мои пальцы. Перехватив в воздухе его вторую руку, занесённую для удара, я заломил её за спину и лишил его возможности сопротивляться.
— Всё кончено, — проговорил я ему прямо в ухо, — советую тебе сдаться.
После моих слов он как-то размяк.
— Как давно ты уже шпионишь? — спросил я, слегка ослабив захват.
— Произошла какая-то ошибка, — дрожащим голосом заговорил он, — Вы, видимо, приняли меня за кого-то другого.
Он врал, но, похоже, сам не надеялся, что ему поверят.
— Тебя уже давно засекли.
— Я же говорю, это какая-то ошибка, — сделал он ещё одну попытку.
— Как, по-твоему, зачем на Канот приехала делегация с Рэдона? — решил я напугать его масштабами последствий его действий.
— Я…Я не знаю, — широко открытыми от страха глазами поговорил он.
— Они приехали, чтобы организовать твой арест, — как можно внушительнее сказал я.
— Но я… Этого не может быть! Я не сделал ничего настолько серьёзного, — не веря в происходящее, выговорил он.
— Как сказать, последствия были очень даже ощутимые, — с наигранной суровостью сказал я.
Его лицо приобрело страдальческое выражение, и он был так огорошен, что сел прямо на пол.
— Сколько времени ты уже поставляешь информацию имперцам? — повторил я свой вопрос.
Он всё ещё сидел в прострации, не веря в происходящее.
— Чуть больше двух тарсов, — пролепетал он, — Но я не думал, что это настолько важная информация.
Он ладонью вытер проступивший пот со своего лица, пытаясь прийти в себя. Я тоже опустился на корточки рядом с ним и всмотрелся в его опустошённое лицо.
— Зачем ты это делал?
Некоторое время он молчал, потом начал рассказывать.
— Я изучаю разные системы защиты… это моя работа, я должен знать все дырки в системе которую я поддерживаю, чтобы обеспечивать соответствующую защиту… правда, я не связан с секретными серверами.
— Ты работал системным администратором в каком-то правительственном отделе? — уточнил я.
— Да, но система, которую я администрирую, она не такая важная… в том смысле, что там нет ничего секретного. Я просто ради интереса копался в локальной сети, и обнаружил тот самый сервак. Там была действительно изощрённая система защиты, но как-то раз, я обнаружил дырку и в ней.
— И ты решил там покопаться? – подтолкнул я его.
— Просто заглянул ради интереса, но я всё равно ничего не понял в тех документах.
Ну конечно, просто покопался! Небось, сразу вошёл в азарт и не смог остановиться.
Тем временем он продолжал:
— Потом я как-то похвастался об этом перед своим другом, а несколько дней спустя нашёлся заказчик, который обещал платить большие деньги.
— И ты стал вламываться туда уже целенаправленно, — закончил я за него.
— Но я не думал, что там настолько важная информация, что затронет интересы государства, — сглотнул он.
— Мне нужна информация об этом заказчике, — сказал я после небольшой паузы.
— Я видел его всего лишь один раз, после этого мы всегда общались только по почте.
— А твой друг? Откуда он его знал?
— Он с ним не был знаком. Я знаю только, что он успел похвастаться моими успехами в присутствии других, мало знакомых ему людей.
Я начал сомневаться, что таким образом можно будет найти этого человека.
— Как тебя зовут? — решил я немного разрядить обстановку.
— Вирек, — сказал он, всё ещё со страдальческим выражением лица.
— А меня Мэт, — тоже представился я, — На счёт заказчика, ты всё же скинь мне всю информацию о нём, которая у тебя есть. Его адрес, письма, и вообще всё, что ты успел разузнать о нём, — заметив его реакцию, я решил добавить, — Я знаю, что ты попытался проследить его в сети, тебе должно было быть интересно, так что не отнекивайся, что у тебя ничего нет. По крайней мере, точку его входа в сеть, ты должен был локализовать.
Вирек более внимательно присмотрелся ко мне, а затем прокомментировал:
— Его точка входа постоянно менялась.
— Неужели все серверные узлы разом менялись? – недоверчиво спросил я.
— Нет, только самый последний, — и тут же поспешил добавить, — правда, там прослеживается определённая закономерность в его перемещениях.
— И где они в основном локализованы?
— Здесь же, на Каноте, недалеко отсюда.
Изначально, информационная сеть Хайдона была спроектирована таким образом, что она в некотором роде была отрезана от внешнего мира. Проявлялось это в том, что межпланетные ретрансляторы сигналов поддерживали двухстороннюю связь только внутренних каналов. Информационные же ресурсы других секторов были представлены в ограниченном количестве и только в принимающем режиме, т.е. хайдонцы не имели возможности отсылать и публиковать свою информацию на этих серверах. Кроме всего прочего, осуществлялся строгий контроль по выбору источников, и всякая информация с намёком на политику и ряд других тем, отфильтровывалась и не ретранслировалась вообще. Я был рад, что ресурсы для разработчиков никоим образом не попадали в эту категорию и были доступны для использования.
Подобная картина по фильтрации информации наблюдалась также и в Империи, собственно оттуда Хайдон и перенял свою тактику. Однако такая ситуация вовсе не подразумевала полное отсутствие двухсторонней связи между Хайдоном и остальными секторами. Почта работала в полной мере по своим специальным каналам, и вся деловая переписка шла через неё, но всем было известно, что она строго проверялась при пересылке, и к тому же, при внешней переписке адреса не могли быть анонимными. Чтобы получить адрес для этих целей, было необходимо пройти соответствующую регистрацию.
Всё это накладывало ограничения на способы передачи данных, которыми могли воспользоваться лица, пожелавшие поделиться секретной информацией с кем угодно из других секторов. Конечно же, всегда была вероятность, что кто-нибудь найдёт особо изощрённый способ, как добиться своего и обойти все эти ограничения, не говоря уже о том, что, в крайнем случае, можно было попытаться вывести секретные данные на каком-нибудь носителе, обойдя таможню.
В случае с заказчиком Вирека, было похоже на то, что он решил обосноваться непосредственно на Каноте, а как он передавал информацию дальше, оставалось загадкой.
— Думаю, все данные о нём у тебя с собой? — спросил я, указав взглядом на его запястье, где поблёскивал браслет от его наручного компьютера, — Перекинь всё ко мне.
Он нехотя развернул проекции и стал искать нужные файлы. Я тоже активизировал свой и установил соединение с его устройством.
— Можешь начинать, — подтолкнул я его.
Вирек начал заливать, и тем временем с завистью уставился на мой браслет, тускло поблёскивающий при свете от экранов.
— Я не знал, что такие модели используются у вас… ну… теми, кто … — он запнулся, не зная как продолжить.
Я слегка улыбнулся, давая понять, что понял его мысль.
— Это мой собственный, не служебный.
Он начал постепенно приходить в себя, но страх всё ещё ощущался, хоть и не так ярко. Через некоторое время он стал озираться по сторонам, стараясь, что-то рассмотреть в темноте и прислушаться к сторонним звукам. Вскоре он решился на новый вопрос.
— Мы здесь одни? — робко начал он.
Похоже, он стал осознавать, что ситуация складывалась не совсем стандартная.
— Да, но не думай, что от этого тебе будет легче убежать, — попытался я отрезать его надежды на побег.
— А как на счёт отряда захвата и тому подобное? — набравшись смелости, спросил он.
Я усмехнулся.
— Я не был уверен, что ты клюнешь на ту приманку, потому решил провести разведку один. Кстати, а с чего это ты всё же решился явиться сюда, если до этого твоя деятельность ограничивалась только виртуальной областью?
— Мне сказали, что это важно, тем более что это было связано с приездом высокопоставленных людей с Рэдона. Я решил просто разок глянуть на склад, а потом сказать, что не смог пробиться, но, когда увидел, что здесь никого нет, то решил поискать, авось действительно что-нибудь найду.
— Ты им сообщил о делегации, или они уже знали об этом?
— Они уже знали, — резво ответил он, радуясь, что хоть что-то зависело не от него.
Он не врал, но выводы от этого были неутешительные. Впрочем, кто бы сомневался в развитости имперской шпионской сети, так же как и хайдонской.
Некоторое время Вирек раздумывал, потом всё же решился выступить с предложением.
— Я больше ничем не смогу помочь, все, что у меня было, я уже залил. Может, ты меня отпустишь?
— А ты сам в это веришь? — взглянув ему в глаза, спросил я.
Я почувствовал, как его страх стал уступать место отчаянию.
— Я больше не буду шпионить, я уеду куда-нибудь подальше, например, на Фелисс и от меня больше не будет вреда.
Меня захлестнула грусть, когда я представил, что мне нужно будет отдать его в руки Фоссеру.
— Ты же знаешь, что я не могу так просто тебя отпустить, — сказал я, но на душе стало гадко.
— А ты не говори никому, что нашёл меня здесь, — продолжил он с блеском в глазах.
— И продолжить поиски шпиона? — с горечью спросил я.
— После отъезда, я напишу признание, покаюсь во всём, что сделал, и отправлю его, кому захочешь, — не унимался он.
— А кто сказал, что это письмо кто-то воспримет серьёзно? — скептически спросил я.
— Я могу там описать хронологию моей деятельности настолько подробно, насколько смогу, — пообещал он.
Я отрицательно покачал головой и решил прервать ход его мыслей в подобном наивном русле.
— Это всё не годится, надо придумать что-нибудь толковее.
Неужели я это сказал? Я ведь не настолько сошёл с ума, чтобы его отпустить? Вирек, почувствовав надежду, стал лихорадочно соображать.
— Толковее… Но я не разбираюсь в этих делах, я думаю, ты сможешь придумать что-то более действенное, — растерянно сказал он.
Это уже переходило все мыслимые границы, пора было положить конец этому бреду. Но что же было делать с нарастающим чувством вины?
В эту секунду мои мысли прервало появление третьего источника сознания где-то совсем близко. Я резко встал и развернулся, пробегая глазами брошенные как попало пустые контейнеры. Вирек, видя мою реакцию, тоже насторожился и вскочил на ноги. Как я мог подпустить пришельца так близко и не почувствовать его заранее? В следующую секунду я уже знал ответ, зафиксировав свой взгляд на приближающейся фигуре.
— Я так и знал, что ты совершишь какую-нибудь глупость, если дать тебе небольшую свободу действий, — с высокомерно-презрительной улыбкой заявил Фоссер.
Я только с отвращением смотрел на него, мне даже не хотелось с ним пререкаться.
— Значит, это и есть наш неуловимый шпион? — он одарил Вирека таким же презрительным взглядом, как и меня.
Моё сердце упало, скорей всего через несколько минут здесь появится Соркер и другие.
— Как вы узнали, что я здесь? — задал я всё же интересующий меня вопрос.
— На твоём челноке был жучок, — снисходительно сказал он, — И я решил, что твои ночные похождения стоят того, чтобы прийти и посмотреть, особенно, когда зафиксировался ещё один участник действия.
Я представил, как посреди ночи он мониторит мои перемещения, и в итоге решает самолично проследить за мной, блокируясь щитом и подслушивая. Подобные действия настолько не вязались с его высокомерной манерой держаться, что выглядели для меня комично.
— И давно вы подслушивали наш разговор? — пытаясь скрыть ироничную улыбку, поинтересовался я.
— Главное, что успел услышать концовку, — с уничтожающим взглядом сказал он.
В это время я услышал шум, исходивший снаружи. Вирек всё это время стоял в сторонке и старался, как можно меньше привлекать к себе внимание. В отличие от нас двоих, он не видел в темноте, и не мог рассмотреть выражения лиц ни Фоссера, ни моё. В следующую секунду включился верхний свет, и из-за контейнеров появились люди с бластерами. Вирек запаниковал, но с места не сдвинулся. Я решил, что с меня хватит, и направился к выходу. Фоссер остановил меня взглядом, предупреждающе поднял руку, и обратился к появившемуся Соркеру:
— Арестуй его тоже, — кивнув в мою сторону, сказал он, — Мэт хотел отпустить шпиона.
Соркер растерянно посмотрел на меня, не зная, что и сказать.
— Давай, — подтолкнул его Фоссер, — дальше с ним разберутся на Рэдоне.
Соркер извиняюще посмотрел на меня, сам надел на меня наручники (они были без силового поля) и повёл меня к челноку.
— Это — правда? — спросил он, когда мы уже подошли к выходу, — Ты действительно хотел его отпустить?
— Мало ли чего иногда нам хочется, но мы же редко следуем своим желаниям, — апатично сказал я.
Он кивнул, решив, что я ответил на его вопрос.
— А за что он на тебя так набросился? — спросил он в недоумении.
Я пожал плечами, не собираясь вдаваться в детали.
Весь обратный путь я провёл в тюремной камере. В этом можно было найти и свои плюсы — мне, по крайней мере, больше не пришлось общаться с Фоссером.

По прибытию на Рэдон, первым делом пришлось навестить Виктора. Я сидел в своём кресле и гадал, какая же реакция у него будет на этот раз. Он удостоил меня беглым взглядом только спустя пару минут, на мгновение оторвавшись от своего компьютера.
— Ты ничего не хочешь сказать в своё оправдание? — безразличным голосом спросил он.
— Обвинения Фоссера всего лишь его личные домыслы на тему дальнейшего хода событий, — с таким же безразличием ответил я.
Виктор никак не отреагировал на сказанное мной. Похоже, для него и так всё было ясно, что бы я ни сказал. Мне казалось, что он ушёл в размышления, не касающиеся данной темы. Я тоже молчал, не пытаясь добавить что-либо ещё. Спустя некоторое время он как бы очнулся и спросил:
— Ты хочешь сказать, что не стал бы его отпускать?
— Я не уверен, что сумел бы пойти на такой шаг, — ответил я.
Тогда на складе, я так и не принял решение, и сейчас я не знал ответа на этот вопрос. Если бы не Фоссер, решился бы я дойти до конца?
Виктор едва заметно фыркнул, но ничего не сказал.
Снова повисла тишина, и я стал думать, что так мы не закончим даже до утра. Вдруг он неожиданно заговорил:
— Иногда ты наводишь меня на мысль, что нет такой вещи как твоя лояльность, но при этом в какие-то другие моменты ты можешь совершать самоотверженные поступки, которые я не мог ожидать даже от других.
Его слова вызвали во мне противоречивые чувства, я даже не знал, что и ответить. Нахмурив брови, я уставился себе под ноги.
— Почему ты решил, что это парень заслуживает того, чтобы его отпустить? — задал он конкретный вопрос, от которого невозможно было увильнуть.
— Я не думаю, что он понимал, во что ввязался, — не долго думая, сказал я.
— Поэтому ему нужно предстать перед судом, чтобы он научился отвечать за свои поступки, — сурово сказал он.
— Но это сломает ему жизнь, и он может потерять шанс на нормальное будущее, — возразил я.
— Год тюрьмы не может так сильно что-то изменить. Думаю, ему это пойдёт только на пользу, — самоуверенно заявил он.
— Один год? — удивился я, — А разве шпионаж карается не куда более суровыми мерами?
Виктор немного замялся.
— Думаю, его случай будет рассматриваться не по всей строгости, — небрежно бросил он.
У меня на душе стало немного легче. Возможно, я слишком предвзято относился к тем, кто принимал это решение. Тут мне вспомнилось лицо Фоссера, когда он увидел Вирека. Готов поспорить, что он был против озвученных мер, но уточнять это у Виктора я не стал.
— Я хотел бы получить от тебя подтверждение, что ты не станешь принимать подобные самовольные решения, не поставив об этом в известность, как минимум меня, как максимум, тех, с кем ты работаешь в конкретной ситуации.
Его слова привели меня в некоторое замешательство. Мне показалось, что они имели куда больший смысл, чем тот, который улавливался на первый взгляд. Поставить в известность как минимум его? Значило ли это, что я мог пойти в обход Фоссера?
— Я готов признать, что в данном случае опирался на не совсем верные сценарии развития сложившейся ситуации, и потому мог принять не самое правильное решение, — еле выдавил я из себя.
Виктор выслушал сказанное с таким видом, как будто пропустил всё мимо ушей, но я был уверен, что он взвесил каждое моё слово.
— Всё, можешь идти, — наконец выговорил он.
Выйдя от него, я всё не мог понять, какие стоило делать выводы. Осадок оставался положительный, поскольку, беседа была конструктивной, и я не ожидал, что всё так недурно закончится. С Фоссером невозможно было бы добиться такого взаимопонимания… Взаимопонимания? Неужели я применил это слово по отношению к Виктору? Однозначно, здесь что-то было не так, и стоило посмотреть на всё это немного с другой стороны.
После недолгих размышлений я пришёл к несколько иному выводу. Фоссер всегда действовал исключительно с согласия Виктора, и если в этой истории он сыграл роль кнута, значило, что именно Виктору было угодно выставить его в таком свете. Сам он, похоже, решил попробовать себя в новом качестве пряника. Наша недавняя беседа вполне укладывалась в эту схему, а Фоссер на Каноте, наверное, потому и искал любой подходящий повод, чтобы в полной мере войти в свою роль. Ну что ж, интересно, надолго ли у Виктора могло хватить терпения, чтобы не выходить за рамки своего нового образа?
Размышляя над этим, я пошёл искать Брэнда. Честно признаться, я был рад увидеть его снова, после всех последних событий, тем более что перед этим мы расстались в несколько напряжённой обстановке. К моему облегчению, он вёл себя как обычно и не показывал признаков обиды или натянутости. Я решил затронуть прежнюю тему, на которой мы в прошлый раз остановились.
— Ты спрашивал Виктора про сардов?
— Да, — задумчиво проговорил он.
— И что, я был прав? — я не мог подавить в себе желание проверить слова Дрэмора.
— Да, — нехотя, сказал он, — Он сказал, что это не та тема, которая должна сейчас нас волновать.
Похоже на то, что я и ожидал услышать. Спустя секунду Брэнд прервал мои размышления.
— Но он был удивлён, не ожидая услышать от меня что-либо о сардах, — криво косясь на меня, добавил он.
— И что ты ему сказал об источнике информации? — поинтересовался я.
— Сказал, что услышал об этом краем уха не помню где, — ответил он, провокационно глядя на меня.
— Краем уха? — неодобрительно хмыкнул я.
— Да, он так и отреагировал.
Я поймал его пронзительный взгляд.
— То есть? — спросил я с наивным видом.
— Недоверчиво, — медленно отчеканил он.
Я прикусил губу и решил промолчать. Видя, что я не собираюсь ничего добавлять, он продолжил:
— Он мне сказал буквально следующее: «Я могу поверить, что на Ниарне можно найти достаточно дряхлого и выжившего из ума бенайта, от которого ты мог бы краем уха услышать подобное, но не думаю, что это возможно здесь, на Рэдоне.»
Возможно, Дрэмор прав, и у Виктора действительно неправильное представление о проблеме.
— Он ошибается, — коротко прокомментировал я.
Брэнд некоторое время глядел на меня, пытаясь угадать мои мысли, потом спросил:
— На счёт чего конкретно он ошибается?
Конечно же, на счёт того, что сардами в Империи обеспокоены только дряхлые и выжившие из ума бенайты.
— Мне кажется, я не дряхлый и не выживший из ума бенайт, — сказал я, усмехнувшись.
Я знал, что Брэнда никогда не обманывали мои отговорки, и он всегда мог распознать, когда я говорил не совсем то, что было у меня на уме. Тем не менее, в отличие от своего отца, он не настаивал на других ответах, и за это я был ему благодарен.

Глава 11

На внеочередном совещании обсуждались тревожные новости. Пару недель назад трое рэдонцев были посланы на Парсу, а вчера пришли новости о том, что на планету, в ту самую зону высадки, был направлен специальный имперский гарнизон. У них на это были все основания, учитывая, что Парса была одной из стратегически важных планет Империи. Цель высадки наших людей была связана с неким секретным заданием, детали которой полностью не раскрывались в рамках созванного совещания. Было ясно только одно — им нужно было завладеть неким предметом, представляющим большую ценность как для Хайдона, так и для Империи. Насколько было известно, цель частично была достигнута, нужный предмет был в руках рэдонцев, но проблема была в том, что покинуть планету у них почти не было шансов. По последним данным, они оказались отрезанными от поверхности, находясь в поземной исследовательской станции, которая, тем не менее, могла ещё долго прослужить для них убежищем. Территория там была огромная, включая заброшенные нижние уровни, где не так легко можно засечь бенайтов, которые не хотят быть найденными.
Виктор созвал экстренное совещание, чтобы обсудить возможные пути выхода из сложившейся ситуации, и как ни странно, я тоже оказался приглашённым на него. Я быстро прошёлся по списку имён тех, кто находился на Парсе: Фалед, Кейт и Брэнд… Меня охватило сильное волнение, но кроме догадки, почему я оказался на этом совещании, ничего больше не лезло в голову.
Тем временем Виктор продолжал расставлять акценты.
— Нам крайне важно довести эту операцию до конца, и люди здесь не так важны, мы, так или иначе, получим их назад. Но у нас больше не будет шансов заполучить то, что находится сейчас у них в руках.
— Мы не можем послать им подмогу, — послышалось возражение, — Это бессмысленно. Мы только потеряем ещё больше людей.
В ответ на это прозвучало предложение от Герана.
— Мы можем попробовать послать туда такую помощь, которая не привлекла бы к себе много внимания.
Завладев общим вниманием, он продолжил:
— Это может быть один единственный бенайт, которому нужно будет только выйти с остальными на связь и договориться, где они смогут спрятать нужный предмет. После того как имперцы возьмут тех троих в плен, он сможет незаметно пробраться туда и забрать его.
Новая идея была принята с некоторым скептицизмом, и никто из присутствующих пока не выразил готовности лететь на Парсу.
Интересно, что это был за секретный предмет, ради которого Виктор был готов пожертвовать людьми? Был ли шанс вытащить Брэнда? Если только его одного? Об остальных, можно было забыть сразу.
— Я готов полететь на Парсу, — подал я голос.
В следующую секунду на меня уставились сразу несколько пар глаз.
— Ты считаешь, что сможешь незаметно проникнуть на планету, а затем на станцию? — спросил Геран, обращаясь ко мне, и затем перевёл взгляд на Виктора.
— Я готов попробовать, — ответил я.
Геран не сводил глаз с Виктора, пока тот некоторое время пребывал в раздумьях.
— Думаю, мы можем пойти на это, — наконец прервал он затянувшуюся паузу.
Несмотря на то, что не все сошлись в разумности подобного решения, через несколько часов я уже летел в сторону Парсы на трофейном имперском шаттле. Что касается сомнений Виктора, как оказалось, они скорее были вызваны попыткой понять мои мотивы, нежели проанализировать мою пригодность.
Чтобы снизить возможность обнаружения, я выбрал место для посадки в отдалении от центра событий. При обычных обстоятельствах это было бы не очень практично, поскольку могло вызвать дополнительные трудности транспортировки, но я не собирался действовать по обычным правилам. Местность вокруг была горная и пустынная, и ещё во время посадки я заприметил рядом подходящий каньон, где не составляло труда выбрать обрыв поотвеснее.
Вскоре перед моим взором стала вырисовываться топология местности, похожей на ту самую, которую я долго изучал перед отлётом с Рэдона. Направляясь к станции, я попытался уловить местонахождение Брэнда. Он отозвался всплеском удивления, быстро сменившимся предостережением. Вскоре я уже находился под толщей земли, не так далеко от него, и мне пришлось прервать свой полёт. Я стал пешком продвигаться в его сторону, и уже через пару минут мог лицезреть его усталое и покрытое грязью лицо.
— Как ты сюда пробрался? Ты нашёл безопасный выход отсюда? — спросил он, едва завидев меня.
Я неопределённо кивнул, поскольку не собирался вдаваться в детали прямо сейчас.
— Эта суперсекретная хрень у тебя? — спросил я с надеждой.
— Да, — ответил он несколько настороженно.
— Тогда, думаю, нам надо быстрее выбираться отсюда, — резко сказал я и стал продвигаться в нужном направлении.
— Подожди, я не знаю где остальные, нам надо…
— У нас нет времени, — прервал я его на полуслове.
Брэнд некоторое время пристально смотрел мне в глаза, потом выговорил:
— Таков был приказ?
— Да, — сказал я с неохотой, — Ты же знаешь, с ними всё будет в порядке. Сейчас наша цель доставить на Рэдон то, что находится у тебя.
— Я знаю, — сказал он, и без лишних слов последовал за мной.
Несколько минут мы шли в тишине, пока Брэнд не прервал её.
— Как далеко нам идти?
— Минут 15, наверное.
— И за это время мы доберёмся до поверхности? — спросил он с удивлением.
— Не совсем, — ответил я уклончиво.
По пути к нему, когда я пролетал сквозь все уровни, я попытался найти то, что могло послужить для нас выходом, и которым теперь я планировал воспользоваться.
— Как давно ты не выходил на поверхность? — решил я сменить тему.
— Пять дней, — сказал он, скорчив гримасу наподобие улыбки.
— Ничего, скоро выберемся, — приободрил я его.
— Если выберемся, — поправил он меня со скептической ухмылкой, и через пару секунд добавил, — Если мы выберемся, я дам знать Кейту и Фаледу, чтобы они сдавались, а пока нам надо постараться не наткнуться на поисковые отряды имперцев.
Я только кивнул и продолжал быстро идти вперёд.
— Кстати, ты не в курсе, Дрэмор на планете?
Зря он это сказал. Теперь уж точно мне не выкинуть его из своей головы! А всё шло так хорошо. Мне удалось полностью избавиться от подобных мыслей, перед тем как я вылетел с Рэдона, и у него почти не было шансов меня засечь. Теперь, с каждым мгновением я всё сильнее стал ощущать его присутствие, пока оно не стало давить на меня всей своей тяжестью. В эту секунду я осознал, что он пытается воздействовать на меня даже на расстоянии. Видать, в последний раз мы расстались совсем плохо.
— Он здесь. Нам надо поторапливаться.
Я стал постепенно переходить на бег, Брэнд не отставал. После непродолжительных блужданий по грязным тёмным коридорам мы вышли на открытую площадку, которая обрывалась перед огромной вертикальной шахтой. Она начиналась где-то высоко над нами и уходила далеко вниз. Брэнд громко выругался.
— Ты сбился с пути. Здесь нет выхода!
— Я не сбился, — спокойно сказал я.
Брэнд резко выпрямился и повернулся лицом ко мне.
— Ты специально привёл нас сюда?
— Да, это и есть выход, — всё так же тихо проговорил я.
— Ты с ума сошёл! Я не вижу здесь ничего, за что можно было бы ухватиться! — он непроизвольно перешёл на крик.
— Ты просто не видишь. Но прежде, ты должен дать мне одно обещание.
Брэнд в недоумении смотрел на меня, пытаясь проглядеть во мне проблески безумия.
— Какое ещё обещание?
— Обещай мне, что ты никому не расскажешь о том, как мы отсюда выберемся.
— Чего? Ты совсем рехнулся!
— Ну, давай же, у нас совсем мало времени, сюда уже приближаются имперцы!
Брэнд помотал головой, показывая всем своим видом, что я невменяем, но, тем не менее, решил уступить.
— Хорошо, будь по-твоему, даю слово! И что дальше?
Брэнд стоял у самого края, пытаясь найти хоть какие-то выступы на стене, за которые можно было бы ухватиться. Недолго думая и двигаясь как можно быстрее, я крепко схватил его за запястье и с силой оттолкнулся от края платформы. Мы оба устремились в черноту под нами. Я не мог разобрать всего, что кричал Брэнд, но, думаю, это было только к лучшему. Я пытался мысленно обхватить нас обоих, и на этот раз мне удалось чуть быстрее, чем в прошлый раз с Кадилом.
Почувствовав лёгкость, я устремился ввысь, не теряя связи с Брэндом. Я ощущал его где-то сзади, на небольшом отдалении от себя, как источник очень ярких эмоций. Впрочем, чего удивляться, я и сам всё это испытал в первый раз. Я продолжал направлять его в сторону каньона, не давая ему сбавлять скорость. Через пару минут мы уже могли обозревать мой корабль, и я направил Брэнда прямиком вовнутрь. Остановившись только в кабине пилота, я тут же запустил двигатели и начал поднимать корабль в атмосферу.
— Если ты всё ещё собираешься связаться с Фаледом и Кейтом, то сейчас самое время, — попытался я переключить внимание Брэнда.
Он, казалось, ушёл в себя и смотрел вокруг с отрешённым выражением лица. Мне пришлось встряхнуть его и повторить сказанное. Его глаза постепенно стали фокусироваться, и через секунду он бросился к своему коммуникатору. Прежде, чем имперский флот успел идентифицировать и перехватить наш корабль, мы успели улететь с планеты и отдалиться на достаточно большое расстояние, чтобы уйти в прыжок.
— Что это было? — с горящими глазами спросил Брэнд, когда опасность уже миновала.
— Ты ведь не забыл о своём обещании? — решил я сразу ему напомнить.
Он нахмурил брови, пытаясь понять, о каком обещании идёт речь.
— Там в шахте ты обещал, что никому не расскажешь о том, как мы смогли оттуда уйти.
— Ах, это, а я думал — это шутка! — сказал он, с удивлением.
— Нет, я говорил серьёзно.
Я как мог, попытался передать ему ощущение важности этого момента. Брэнд, похоже, понял и призадумался.
— А ты не думаешь, что, если мы будем упорно молчать, то это вызовет подозрения на Рэдоне? — спросил он более серьёзно.
— Я и не говорю, что мы должны молчать. Можно придумать что-нибудь более простое и… правдоподобное.
Брэнд криво усмехнулся.
— Так вот значит, как ты каждый раз ухитрялся уходить от имперцев, даже в самые сложные моменты?
Он выжидательно смотрел на меня, и, не дождавшись ответа, добавил:
— Так ведь?
Я молча опустил глаза, чувствуя некоторую вину за прошлый обман.
— Да, было дело, — наконец признался я.
— Почему ты держишь это в секрете? — спросил он более резко, — Это могло бы открыть новые возможности перед всеми рэдонцами.
Я догадывался, какие именно возможности у них могли бы появиться.
— Или ты предпочитаешь оставлять все козыри себе одному? — съязвил он, видя, что я не разделяю его воодушевление.
— Да, именно так, — ответил я, погасив в себе мгновенную вспышку.
Я не собирался дискутировать с ним на эту тему, и попытался прекратить дальнейшие обсуждения. Брэнд нахмурился и некоторое время молча смотрел в пустоту, но длилось это недолго.
— Откуда ты этому научился? — наконец прервал он тишину.
Я неопределённо пожал плечами.
— Я случайно обнаружил такую возможность. Меня этому никто не обучал.
Он некоторое время исподлобья смотрел на меня, пытаясь определить правдивость моих слов.
— Ты сам это обнаружил? — сузив глаза, переспросил он.
— Для себя, да, но, естественно, это не значит, что никто больше не знал о подобном.
— Ты кого имеешь в виду? — спросил он, наморщив лоб, — Только не говори мне о том, что было сотни тысяч лет тому назад.
Я не сумел сдержать улыбки.
— Почему?
Он заметно расслабился, поняв, что я не имел в виду имперских бенайтов.
— Это не в счёт, — махнул он рукой, — меня больше интересует настоящее.
Немного поразмыслив, я решил, что не стоит откладывать решение более важных вопросов.
— Нам не мешало бы договориться об официальной версии, которую мы преподнесём на Рэдоне.
Брэнд задумался, но, судя по его расслабленной позе, его мысли блуждали где-то ещё.
— Я не очень-то представляю себе, как иначе можно было бы выбраться из тех катакомб, — наконец сказал он.
Я вздохнул, похоже, опять именно мне предстояло придумывать объяснительную историю.
— Ну почему, например, какой-нибудь заброшенный тоннель, который вывел нас на поверхность незамеченными.
Брэнд сделал скептическое лицо и скривил губы.
— И откуда мы о нём узнали? Случайно обнаружили как раз в тот момент, когда появился ты?
— Нет, это как раз то, о чём нам стоит подумать. Главное иметь чего-то, откуда можно начать.
Он заёрзал на своём месте, пытаясь сосредоточиться.
— Ну, допустим, мы каким-то образом смогли отыскать тоннель, почему же мы не дали знать об этом остальным?
— Нас отрезали, и за нами был хвост. Ведь на самом деле так и было. Когда мы стали приближаться к шахте, за нами уже гнались.
Он некоторое время продолжал кривить рот, потом спросил:
— Я тоже почувствовал приближение имперцев, но, честно говоря, это было как-то странно. До этого мы несколько дней болтались в этих катакомбах, но они не могли нас обнаружить. А когда появился ты, они вдруг так быстро нас локализовали, — теперь он просто задумчиво смотрел на меня, — Учитывая, что ты проник в станцию … своим способом, я не могу связать это с тем, что хвост привёл ты. Если только…
Я приподнял кончик брови в ожидании продолжения. Брэнд довёл свои умозаключения до конца.
— Если только среди имперцев не было никого, кто бы хорошо тебя знал. Только так они могли быстро найти твоё местоположение.
Я пожал плечами, не зная, что и сказать.
— Ты успел обзавестись знакомствами среди имперских бенайтов? — задал он более конкретный вопрос, — С кем-то тесно познакомился?
Идея сама по себе была неприемлема для рэдонцев, но Брэнд мог иметь в виду вовсе не дружеские отношения, как могло показаться с самого начала, а некого личного врага. В этом случае, связь могла бы сработать так же эффективно. Я неодобрительно покачал головой. Может, Брэнд и не требовал ответов как Виктор, но проницательности отца ему было не занимать.
— Я согласился лететь на Парсу, зная, что буду иметь дело именно с тобой, — начал я, — и решил, что впоследствии мне не придётся отвечать на вопросы Виктора, на которые у меня не найдётся ответов.
У Брэнда слегка сузились глаза.
— Я, конечно, безгранично рад твоему доверию, — сказал он жёстко, — но уверен ли ты, где мой личный предел?
Я слабо улыбнулся.
— Я надеюсь, что ты предупредишь меня заранее, если я в него упрусь.
Повисла небольшая пауза, но напряжённости я не ощущал. Наконец Брэнд затяжно вздохнул, и на его лице появилась кривая усмешка.
— Нам придётся придумать такую историю, чтобы у Виктора не возникли те же самые вопросы.
Я только согласно кивнул головой.

Вопросы у Виктора по поводу деталей побега так и не возникли, ведь у него не было оснований не доверять своему сыну, тем более что результат превзошёл все его ожидания. Он получил не только то, ради чего организовывал высадку на Парсу, но и смог вернуть одного из рэдонцев.
Через пару дней, когда ажиотаж более или менее утих, Виктор затронул неожиданную для меня тему.
— Я думаю, мы могли бы подвести кое-какие итоги по поводу твоего участия в операции на Парсе, — сказал он небрежно.
Я напряжённо замер, поскольку считал эту тему давно закрытой. Его глаза холодно поблёскивали, а лицо выражало лёгкое пренебрежение.
— Я готов выслушать твои ожидания по поводу того, что ты планировал получить взамен успешно выполненного задания.
Я был в смятении. Какие ожидания? Я не мог припомнить никакого разговора с ним на эту тему перед отлётом на Парсу.
Когда пауза стала затягиваться, Виктор нетерпеливо заговорил:
— Я догадываюсь, что у тебя с этим делом были связаны какие-то свои планы, иначе ты вряд ли вызвался бы добровольцем.
Его слова повергли меня в уныние. Значит, он считал, что я всё это время только использовал Брэнда, и не готов был оказать ему помощь исключительно по дружбе. Я уже подбирал слова как бы пожёстче отказаться от его благоволения, когда мою душу стали терзать сомнения. Я знал, что поступаю нечестно, но это был подходящий шанс для того, о чём я давно уже хотел с ним поговорить.
— Я хочу в отпуск, — выпалил я.
Виктор был удивлён.
— Отпуск? Разве с этим есть какие-то проблемы?
— Я хочу в длительный отпуск, — уточнил я.
Он принял менее расслабленную позу.
— Насколько длинный? — медленно проговорил он.
В идеале, я хотел бы получить в своё распоряжение целый год, но я понимал, что это нереализуемо.
— Порядка пяти тарсов, — решил я с чего-то начать.
Виктор посмотрел на меня с таким видом, как будто пытался понять, является ли это очередной провокацией с моей стороны.
— Надеюсь, ты понимаешь, что ты просишь невозможное, — безмятежно сказал он, не принимая мои слова всерьёз.
Я не собирался называть другой срок первым, ожидая услышать его от него, чтобы понять пределы торга. Почувствовав, что я настроен серьёзнее, чем он предположил с самого начала, он попробовал зайти с другой стороны.
— Зачем тебе нужен такой длительный отпуск?
Похоже, начало было положено.
— Я собираюсь провести его в корпоративном секторе, работая по своей прежней специальности.
— Разработчиком? — презрительно спросил он.
— Да, — подтвердил я как можно спокойнее.
— Ты не можешь всерьёз рассматривать решение перебраться в Прадин, — всё ещё не веря, заявил он.
— Я планировал это ещё очень давно, и не смогу так просто отступиться от этой затеи, — твёрдо сказал я.
— Я был уверен, что ты избавился от своих наивных представлений о жизни с того момента как перебрался на Рэдон, — бросил он, окатив меня лёдяным взглядом.
— Это то, чем я когда-то планировал заниматься в своём обозримом будущем, — не поддавался я.
— Только не надо утверждать, что это твоё призвание, — в его голосе стали проскальзывать издевательские нотки.
Тут я предпочёл промолчать, тем более что было бесполезно дискутировать с ним на эту тему. Виктор не преминул воспользовался образовавшейся паузой.
— Призвание бенайта всегда подразумевает использование его способностей, без этого невозможна самореализация.
Может, он и был прав, но я не был готов бросить на половине то, что так и не имел шансов довести до какого-то логического завершения.
— В данный момент, моё чувство самореализации требует, чтобы я снова попробовал себя в прежней области.
Виктор понял, что наш спор ни к чему не приведёт, и стал обдумывать другой выход из положения. Некоторое время мы оба молчали, каждый, думая о своём. Первым заговорил он:
— Тем не менее, год — это слишком длительный срок для того, чтобы стать полноценным бенайтом.
Если он пытался задеть меня такой постановкой вопроса, то он ошибся. Я не стал с ним спорить, не идя у него на поводу. Виктор некоторое время выжидал, потом продолжил:
— Я мог бы ещё понять один или два тарса, но год… это не тот срок, который я готов принять.
Я понял его фразу как сигнал к тому, что он готов пойти на некоторые уступки.
— Два тарса — это слишком маленький срок, в нём не будет никакого смысла, — сказал я, отрицательно качая головой, — мне нужно хотя бы четыре.
Виктор раздражённо вздохнул, и заставил себя произнести.
— Я готов остановиться на трёх тарсах, но с условием, что я смогу выдернуть тебя оттуда на какое-нибудь задание, если срочно нужно будет твоё участие.
— Это может перечеркнуть всё, над чем я буду работать в тот момент, — возмутился я, — Ни один работодатель не станет мириться с подобными перерывами.
— Меня это мало волнует, — пренебрежительно отрезал он, — К тому же ты там успеешь наработать себе положенный отпуск.
Я обдумывал возможность поторговаться ещё, но Виктор прервал мои мысли, резко заявив:
— Три тарса — это предел. И чтобы после этого я больше не слышал от тебя ни одного упоминания о твоём глупом занятии. Ты должен будешь окончательно и бесповоротно завязать со всем, что мешает твоим непосредственным обязанностям на Рэдоне.
Я переваривал сказанное почти минуту. По его тону я понял, что лучше мне с ним не спорить.
— Когда я смогу покинуть Рэдон? — задал я единственный оставшийся вопрос.
Виктор неопределённо повёл плечами.
— Чуть позже, сейчас неподходящее время.
Видя мои колебания, он добавил более жёстким тоном, ставя точку на своём решении:
— Я дам тебе знать, когда ты сможешь взять свой отпуск.
Я надеялся, что это время настанет достаточно скоро.

Глава 12

Как я и ожидал, Виктор позволил мне покинуть Рэдон совсем нескоро, только спустя 8 месяцев после нашего разговора о Фелиссе. За это время я успел ему порядком надоесть своими вопросами об ожидаемой дате отбытия.
Когда до моего отбытия оставалась всего неделя, Брэнд умудрился первым затронуть эту тему.
— Это правда, что ты собираешься надолго уехать? — спросил он напряжённо.
Моё настроение резко упало. Я не ожидал, что Виктор уже успел распространить эту новость.
— Правда, — ответил я коротко.
— Я слышал какие-то невероятные сроки, что-то вроде нескольких тарсов, — неуверенно сказал он.
Я утвердительно кивнул.
— Я уезжаю на три тарса на Фелисс.
Брэнд удивлённо посмотрел на меня.
— На Фелисс? Это шутка? Или ты умудрился получить такое задание?
Я, не глядя на него, отрицательно помотал головой.
— Я еду туда работать.
— Не может быть, чтобы Виктор так просто тебя отпустил, — подозрительно косясь на меня, заявил он.
— Вначале я тоже не надеялся, — неохотно признался я, — Но позже подвернулся случай, которым я не мог не воспользоваться.
Брэнд выжидательно смотрел на меня, а я пытался подобрать нужные слова. Спустя минуту я понял, что как бы я не сказал, это мало что изменит.
— Подходящий случай возник благодаря операции на Парсе, — наконец уныло проговорил я, опустив взгляд и избегая визуального контакта.
Он некоторое время пытался домыслить сказанное, и, скорее благодаря моей кислой физиономии, он смог сделать правильные выводы. Тем не менее, он решил удостовериться, что не ошибся.
— Ты хочешь сказать, что это такая форма поощрения? — более серьёзным тоном спросил он.
— Можно сказать и так.
Брэнд некоторое время раздумывал, прежде чем всё же спросить:
— Ты знал это ещё до того как согласился лететь на Парсу?
Я немного замялся.
— Нет, я не знал, что мои действия приведут к такому результату. Но я и не могу сказать, что он меня не устраивает.
Он едва заметно кивнул про себя.
— И что ты собираешься делать по возвращении?
Этого вопроса я не ожидал. И с чего он вдруг решил задать именно его?
— Разве что-то должно измениться?
Брэнд грустно усмехнулся, но лицо при этом осталось серьёзным.
— Захочешь ли ты вернуться обратно после этого?
Я пожал плечами.
— А куда я денусь? — сказал я, не конкретизируя возможные альтернативы.

Перед отлётом, я долго настраивался на то, чтобы полностью выкинуть из головы Дрэмора, иначе вся моя затея рисковала обернуться для меня полным провалом. Я был рад, что Виктор предпочёл сохранить цель и назначение моей поездки в полной конфиденциальности, и на Рэдоне только трое знали о моём местонахождении — Брэнд, Виктор и Фоссер. Таким образом, я надеялся, что имперская шпионская сеть не сможет выпытать информацию о месте моего пребывания, и у Дрэмора не возникнет повода нанести визит на Фелисс.
Первые полтарса я проработал в своё удовольствие, в течение которых я мог позволить себе не вспоминать ни о Викторе, ни о Рэдоне. Работа требовала полной отдачи, и она стоила того. Уровень сложности систем превосходил всё то, что когда-либо разрабатывалось в Хайдоне, и это, естественно, не было ни для кого неожиданностью. Исторически, Фелисс являлся сосредоточием мощи информационной индустрии. Редкое государство не пользовалось продуктами, созданными именно здесь. Империя с Хайдоном не были исключением, даже, несмотря на то, что у обеих держав были свои фирмы, занимающиеся разработкой. Последние могли удовлетворить только простые локальные запросы, и не были способны конкурировать с Фелиссом.
В Прадине, в основном, работали выходцы из самых разных уголков вселенной, при этом, мировая политика была всего лишь темой для досужих обсуждений. Война между Империей и Хайдоном постоянно освещалась в прессе в совершенно разных ракурсах, начиная с попытки серьёзного анализа текущей ситуации, заканчивая сатирическими выпадами в адрес обеих сторон. Однако, как мне казалось, всё это имело весьма косвенное отношение к реальной картине происходящего. Бенайты, как нечто отдельное, тоже не были обделены колким вниманием репортёров, и в основном все сводились к мнению, что слухи об их способностях слишком преувеличены. Доля правды в этом была, учитывая, что эти самые слухи обычно придумывались и распространялись теми же журналистами.
Первоначальная оторванность от Рэдона закончилась, когда Виктор стал напоминать о себе с завидной регулярностью в полтарса, и в этих случаях мне приходилось покидать Прадин в среднем на две недели. Благо мой работодатель позволял мне брать отпуск с такой частотой.
К концу третьего тарса я понял, что, возможно, это было не таким уж плохим решением ограничить моё пребывание на Фелиссе небольшим сроком, поскольку новая работа затягивала настолько сильно, что оторваться от неё становилось всё сложнее и сложнее.
Вернувшись на Рэдон, мне всё стало казаться бесцветным и лишённым смысла. Даже спорить с Виктором мне стало представляться бесполезным занятием. С другой стороны я понял, что всё это время мне не хватало общения с Брэндом, что я и пытался возместить с лихвой.
Постепенно я снова втягивался в прежнюю жизнь, но задания всё равно приобрели для меня рутинный характер, не оставляя места для былого азарта. Суда по всему, Виктор был доволен общими переменами, решив, что теперь у него было всё под контролем. Его кабинет перестал мне казаться полем битвы, и выглядел теперь серым и скучным. Когда я уже совсем, чуть было, не истратил весь свой дух противоречия, Виктор огорошил меня новостью.
— Как ты знаешь, недавно исполнилось два года с момента начала твоей карьеры на Рэдоне. Несмотря на то, что большую часть последнего года ты провёл вне пределов Хайдона, было принято решение дать тебе ещё одно повышение.
Его слова застали меня врасплох. Мне не совсем были понятны мотивы этого решения, учитывая, что таким званием могли похвастаться далеко не все рэдонцы. Однако оценил я сей благородный жест только спустя несколько дней, когда зафиксировал своё постепенное пробуждение от летаргического сна, длившегося месяц. Я также заметил, что при общении с Виктором, мне всё чаще приходилось сдерживать свои эмоции, чтобы не высказать своё несогласие с его мнением.

Геран собирался обсудить нечто повышенной важности, собрав нас троих в узком кругу. Ранее, я мало сталкивался с Вимом и Пиланом, поскольку они не были под прямым командованием Герана, но на этот раз, похоже, нам предстояло совместное задание. Речь шла о разработках Империи в области, которую до этого момента Хайдон считал исключительно своей прерогативой, владея единственным существующим порталом между мирами. Однако два года назад распространились слухи о том, что, наконец, найден второй артефакт, позволяющий открыть ещё один проход, но было неясно, насколько далеко смогли продвинуться в своих исследованиях имперцы. И вот несколько месяцев тому назад, в руки к рэдонцам попали данные, подтверждающие наличие уже действующего портала (я заподозрил, что именно эти данные были причиной высадки бенайтов на Парсу). Сей факт не мог оставить хайдонцев безучастными, и, проведя ряд разведывательных операций, была найдена маленькая возможность хоть как-то повлиять на ход событий.
— У нас есть контакт на Ксоне, где по нашим сведениям размещён портал, — продолжал Геран, затрагивая детали операции, — Нашего человека зовут Виран Сантери, и он один из многочисленных техников, которые занимаются обслуживанием данного объекта. Мы договорились, что он сможет провести несколько человек на территорию секретной лаборатории.
Выждав секундную паузу, он добавил:
— Было принято решение, что на Ксону поедете вы втроём. Ваша главная задача — это уничтожение портала вместе с задействованным артефактом.
Уничтожить артефакт – я не мог поверить своим ушам! Это ведь значило разрушить проход в какой-то новый мир и потерять его раз и навсегда.
— Но Ксона — это самое сердце Империи, оттуда до Меликора рукой подать, — вставил Пилан, — Как мы можем надеяться долететь туда незамеченными и уж тем более пробраться на территорию секретного объекта?
— Мы обо всём позаботились, — спокойно ответил Геран, — к тому же, благодаря Сантери, мы владеем ценной информацией, без которой эта операция была бы немыслимой.
Чем дольше я слушал Герана, тем больше удивлялся, как всё удачно для нас складывалось, и это не могло не навести на подозрения. Прикинув в уме, сколько времени в точности прошло с момента подписания циенского договора, я пришёл к совсем не утешительным результатам. Получалось, что не хватало каких-то нескольких недель до годовщины, а ведь мне тогда казалось, что год будет длиться куда дольше.
— Есть ли у нас какой-то запасной план на тот случай, если это окажется ловушкой? — спросил я, воспользовавшись небольшой паузой в речи Герана.
Некоторое время он смотрел на меня с тенью недовольства, собираясь с мыслями.
— Боюсь, мы не можем разработать запасной план при таких обстоятельствах, и, конечно же, риск есть, — попытался он замять эту тему, — Однако я не стал бы сейчас на этом сильно акцентироваться, учитывая детальную проработку нашего сценария.
— А почему было решено послать именно троих бенайтов? — не унимался я.
Я понимал, что подобные вопросы были не очень уместны, поскольку требовали некоторого объяснения действий вышестоящих лиц.
— Это очень важная операция, — настороженно присматриваясь ко мне, попытался объяснить он, — и шансы, что один рэдонец сможет гарантировать успех, не так велики, как в случае с тремя.
— Но в случае с тремя — придётся платить втрое больше выкупа, — закончил я свою мысль.
Я уловил быстрый смешок со стороны Вима, и это, похоже, не ускользнуло от Герана.
— Я понял твои соображения, — стараясь не показывать своё раздражение, продолжил он, — но, как я уже сказал, нам лучше сосредоточиться на другой стороне операции.
Мне пришлось промолчать, чтобы избежать дальнейшего накала.
Операция действительно была проработана очень детально, и стоило только радоваться, что у хайдонцев на этот раз были все возможности обеспечить относительно безопасное проникновение и отход. Тем не менее, это только сильнее нагнетало обстановку в моих глазах.
Вскоре после совещания с Гераном, мне пришлось вернуться к теме Ксона в разговоре с Виктором.
— Мне передали, что у тебя были какие-то соображения по поводу провала операции? — издалека начал он.
Учитывая, что Геран не поддержал мои попытки, я сильно сомневался, что Виктор действительно горит желанием обсудить эту сторону со мной.
— Меня немного смущают столь удачные обстоятельства этой операции, — неохотно начал я, — и насколько мы готовы принять провал?
— Что ты хочешь этим сказать? — жёстко отреагировал Виктор, — Ты не настроен на успех?
Я подозревал, что было бесполезно начинать с ним этот разговор.
— Я этого не говорил, — медленно проговорил я.
Чего мне не хотелось, так это снова выслушивать его демагогию.
— Могу я узнать, почему выбор пал на меня? — решил я ограничиться вопросом вместо объяснений.
Виктор некоторое время присматривался, пытаясь понять, не решил ли я снова вернуться к своей старой модели поведения, отбросив апатичность, преследовавшую меня последний месяц, и которая была столь удобна для него.
— Ты как нельзя лучше подходишь для этой операции, — осторожно начал он, — Во-первых, ты изначально интересовался этими порталами больше остальных рэдонцев, и, насколько мне известно, ты пытался накопить немало полезной информации о переходах.
Видя, что я не пытаюсь возразить, он продолжил.
— Во-вторых, при необходимости ты быстрее сможешь разобраться с системой, обслуживающей портал.
Здесь, похоже, он всё же ожидал от меня каких-то комментариев, но, так и не дождавшись, добавил:
— И, в-третьих, самое главное, ты не раз выходил из, казалось бы, самых безнадёжных ситуаций.
В словах Виктора была логика, и при желании Дрэмор также мог её проследить.
— Боюсь не на этот раз, — ответил я на его последний довод.
Он меньше всего ожидал услышать возражения именно по поводу третьего пункта, и потому не смог скрыть своё раздражение.
— Значит ли это, что ты не приложишь для этого все усилия? — рассерженно обратился он ко мне.
— Я буду стараться, как могу, — опроверг я его провокацию, — но боюсь, что обстоятельства будут выше этого.
Некоторое время он сверлил меня взглядом, пытаясь понять подоплёку моего поведения.
— В чём дело, — наконец он снова заговорил, — Тебе второе повышение не даёт покоя? Как в своё время первое?
Кровь резко хлынула от моего лица. Такого аргумента я не ожидал, и не сумел дать достойного ответа.
— Меня действительно смущает эта операция, — в итоге, как можно спокойнее проговорил я.
— Тогда, может, это Фелисс так на тебя повлиял? — сказал он с издёвкой.
Я предпочёл не отвечать на этот комментарий вовсе.
Видя, что я не поддаюсь на его провокации, он, похоже, решил, что мои опасения не столь уж беспочвенны.
— У тебя есть какие-то предчувствия? — спросил он высокомерно.
Вряд ли это можно было назвать предвидением, скорее расчёт на основе той информации, которая у меня была.
— Ничего конкретного, — сказал я после небольшой паузы, не углубляясь в детали.
Выждав, чтобы быть уверенным, что я ничего не собираюсь добавить, он закончил:
— В таком случае, я не хочу больше слышать от тебя никаких реплик по поводу провала, — приказным тоном начал он, — и чтобы ты не обсуждал это с остальными тоже, — затем с холодными нотками в голосе добавил, — Ты меня понял?
Мне ничего не оставалось, как принять его распоряжения.

Виран Сантери провёл нас в лаборатории без лишних неожиданностей и осложнений. Мы выбрали ночное время суток, когда весь технический персонал уже покинул рабочие места. Портал мы нашли быстро, и вышли к нему, не плутая. Я предоставил заняться его уничтожением Пилану и Виму, а сам попытался залогиниться в систему. Как ни странно, система не была заблокирована после окончания работы, что только усилило во мне беспокойство. Несмотря на это, я продолжал действовать по установленной схеме и скидывать всю найденную информацию к себе.
Минут через 20 в поле зрения появился Вим.
— Мы закончили, как у тебя? Что-нибудь нашёл?
— Да, я взял всё, что смог, — без особого энтузиазма ответил я.
Он быстро кивнул и добавил:
— Пора уходить, Пилан ждёт нас на выходе.
Из того, что произошло дальше, мне запомнилось далеко не всё. Помню, что некоторое время мы плутали по тёмным коридорам, пробираясь к выходу, и неожиданно почувствовали присутствие большого скопления людей, после чего в нас вдарило парализаторами со всех сторон одновременно.
Придя в себя, я не увидел вокруг ничего такого, что не согласовывалось бы с моими представлениями о том, что с нами случилось накануне. Я был в тюремной камере, и у меня непрестанно трещала голова. Сверившись с наручным компьютером, я подсчитал, что был в отключке целые сутки! Нехилую дозу они в нас выпустили, явно решив перестраховаться.
Не долго думая, я стал настраиваться на то, чтобы изучить территорию вне своей камеры, но не успел до конца отделить своё сознание, как почувствовал источник засасывающей энергии. Даже будучи в промежуточном состоянии, мне было трудно сопротивляться его эффекту. Мне пришлось быстро отказаться от своих намерений, только после чего я смог преодолеть опасное притяжение. Таким образом, мне больше ничего не оставалось, как ждать.
Визит мне нанесли далеко не так скоро, как я ожидал поначалу. К тому времени мой пыл уже успел поостыть, и меня стало больше волновать, как долго продлится подобная неопределённость. Когда появился Дрэмор, я уже был далёк от того, чтобы накинуться на него с обвинениями, и дождался, пока он заговорит первым.
— Ты отдаешь себе отчёт в том, что на Рэдон тебе больше не вернуться?
Я ожидал, что он скажет нечто подобное, но это вовсе не значило, что я не допускал мысли как-нибудь выкрутиться и на этот раз.
— Я полагаю, что у тебя нет возражений по этому поводу, поскольку это согласуется с твоими же сроками, — добавил Дрэмор, видя моё молчание.
Возражения, конечно же, никуда не делись, но я посчитал, что будет благоразумнее промолчать и на этот раз.
— Мне нужно получить от тебя подтверждение, что ты не попытаешься бежать, — сказал он жёстко, потеряв терпение, — Думаю, мне хватит твоего слова.
Добровольно принять решение остаться? Я не думал, что был готов к этому.
— Как же Виктор? Разве он не потребует, чтобы ему вернули его людей? — попытался я уйти от прямого ответа.
— Ему вернут его людей, — сказал он пренебрежительно, — но тебя, боюсь, он не ожидает увидеть среди них, — и, выждав паузу, добавил не без тени удовольствия, — По официальным данным ты погиб.
— Погиб? — посмотрел я на него недоверчиво, — А как же соглашение?
— Ты погиб в результате несчастного случая, — сказал он обыденным тоном, — и Империя уже принесла соболезнования Рэдону.
Неужели Виктор поверит? С другой стороны, что же могло помешать ему в этом? А как же Брэнд? Как он воспримет такую новость?
— Возвращаясь к моему первоначальному вопросу, — не дав мне сбить его с темы, продолжил он, — Я могу быть уверенным, что ты не попытаешься вернуться на Рэдон?
Вопрос был более чем конкретный, и я не знал, как избежать ответа.
— Я не могу обещать такого, — сказал я, пытаясь не встречаться с ним взглядом.
Некоторое время Дрэмор молчал, пристально изучая меня снизу вверх, возвышаясь рядом с моей койкой.
— В таком случае, боюсь, возникнет ряд трудностей, — начал он невозмутимо, но холодные нотки в его голосе не укрылись от моего внимания, — Я планировал, что мы сейчас вместе отправимся на Элеан, где расположен мой загородный дом, но при теперешних обстоятельствах, тебе придётся остаться здесь.
Загородный дом на Элеане! В теперешней Империи эта планета стала почти тем же, чем был Белдор в старой Империи. Разница лишь в том, что Элеан не так сильно заселён, и находится чуть дальше от Меликора, но с другой стороны расположен ближе к Ниарне, находясь приблизительно на равном отдалении от обеих планет.
Мне ужасно хотелось увидеть, как он живёт, и вообще увидеть его в домашней обстановке.
Дрэмор, выждав небольшую паузу, стал разворачиваться, собираясь уходить.
— Я думаю, что могу обещать это, но только на время, — сказал я поспешно, пытаясь остановить его.
Он обернулся, и под воздействием его выжидающего взгляда я добавил:
— Скажем, на один тарс, — посмотрел я на него вопросительно.
Пока он обдумывал, я уже решил, что он всё же уйдёт, не удовлетворившись моим условием.
— Думаю, я готов согласиться на первых порах, — наконец изрёк он.
Я отдавал себе отчёт в том, что чем дольше я буду находиться с ним, тем меньше у меня будет шансов вернуться обратно, но искушение задержаться хотя бы на один тарс было слишком велико.

Классификатор планет и секторов с численностью населения

Хайдон (1.2 млрд.)
общее количество планет – меньше 500
Эбрун — столица (6 млн.)
Рэдон (4 млн.)
Лорна (100 тыс.)
Канот (1 млн.)

Империя (5 млрд.)
общее количество планет – до 2 тыс.
Меликор – столица (8 млн.)
Ниарна (300 тыс.)
Дилиджа (100 тыс.)
Белдор (3 млн.)
Элеан (200 тыс.)
Леганнан (150 тыс.)
Парса (1 млн.)
Ксона (50 тыс.)

Прадин (400 млн.)
общее количество планет – меньше 50
Фелисс (11 млн.)

Независимые сектора (1.1 млрд.)
Суин (67 млн.)
Немин (34 млн.)
Циен (53 млн.)
Сикон (46 млн.)

Отдельные планеты из независимых секторов
Зана (1.3 млн.)
Сения (800 тыс.)
Кереф (600 тыс.)