ДАЛЕКОЕ ЭХО СЛАВЯНСКОГО ФИЛЬМА

После первой короткой и живительной пощечины эйфории на психику человека в иммиграции обрушиваются три страшных нокаутирующих удара.
Во-первых, перемещение во времени и пространстве. Скачок из одного полушария земли в другое и пересечение крохотным утюжком тела иммигранта мощных магнитно-силовых линий планеты производит в нашем сознании переворот подобный смещению земной оси. Голова кружится.
Второй удар – языковый. После него, если кто устоит и аклимается, то невольно трансформируется в филолога (извините за выражение) с чрезвычайно редкой специализацией — «сравнительная лингвистика».
Наиболее ошеломляющий, третий нокаут схватывает иммигрант в виде загадок жизни. Прилетает человек, скажем, из Алма-Аты и поражен до чертиков тем, «как у них тут двери в автобусах открываются». А месяцев через шесть он до потери пульса удивляется внезапному открытию, что Монреаль – остров! Тут проблема не в языке. Как-то мне попала в руки школьная тетрадь одного из своих земляков. Незнакомый мне человек записывал: «to go» — «итить»…
Скажу нечто нелицеприятное и о себе. Французский язык на монреальских улицах порадовал меня своей неожиданностью. Готовился я, правда, к английскому. Теперь плачу и радуюсь – есть возможность стать билингуалом. Но я всегда такой: плачу и радуюсь, что представилась возможность всплакнуть за просто так.
Вот и железные уверения моих бывалых собратьев по перу в том, что русскую прессу тут никто из тех «кому положено» не читает – «на фиг мы им нужны!» — опроверг однажды телефонный звонок в моем дому:
-Нам понравилось как Вы пишете. – сказал мужчина на английском, отличающимся от моего «нижегородского». – Хотелось бы познакомимся. Кстати, сейчас, говорят, на экранах Монреаля идет русский фильм. Вы могли бы написать и об этом…
Стоял роскошный месяц май, что ли? С разгону я сыпанул в розыски. Весь сок заключался в том, чтобы доблестно пройти по «наводке». Известно, ведь: «На дурака не нужен нож. Ему немного подпоешь и делай с ним, что хошь!»
Со страниц русскоязычных газет рванула заманчивая реклама — «Вор»! Еще бы, кто из нас хотя бы раз не украл! Хотя какой это вор, если даже в английских титрах он обозначен как «Сын вора». Очередная, к сожалению, отечественная кляуза на российское захолустье. Как выражались еще во времена Пушкина и Белинского: публичный донос.
Старый мастер социалистических мизансцен и крутого монтажа, Павел Чухрай страдающе-разоблачительно промчался по нашим душам в поводу у широкополосной киносьемочной аппаратуры и сверхчувствительной пленки. Разрушены всякие каноны искусства и законы художественного сочетания злобных персонажей произведения с добрыми. Получился шарж, гротеск.
Ну, что ж! Страшилка не удалась, «кассовым» фильм не стал. Зато сидели мы с женой без никого, одни в синематеке «Одеон» на Пляс дез Арт. И фильм заказан «Одеоном», и представлен он был этой же фирмой на международный конкурс и ею же прокатывается.
В конце августа нагрянул 23-й Международный кинофестиваль в нашем северо-американском Париже. За одиннадцать дней — четыреста фильмов по четырем кинотеатрам города! Из русских были: «Бульвар страстей» режиссера Владимира Хотиненко, «Checkpoint» Александра Рогожкина – с субтитрами и вне конкурса. А еще «Farewell, home sweet home» Отара Иоселиани.
Кстати, буквально в канун двадцатого первого века, живущий в Париже грузинский режиссер Отар Иоселиани удостоен престижной французской кинопремии Луи Делюка именно за этот фильм «Прощай, коровья площадка». Картина полна юмора и снята в жанре поэтическо-философской сказки. В начале декабря эта работа Иоселиани уже получила специальный приз критики на Берлинском кинофестивале.
Иностранные корреспонденты за режиссерами и артистами не гонялись, автографов никто не брал… В Каннах обошли сторонкой «Сибирского цирюльника» и напористого Никиту Михалкова. В Торонто никак не отреагировали на Александра Сокурова и его «Молох» на немецком языке по суперзанятной теме: о европейском нацизме, о любовных отношениях Гитлера и Евы Браун.
Кое-какой сострадательный интерес у монреальской публики вызвал фильм французского
кинематографиста Режиса Варнье «Восток – Запад» о злоключениях француженки в России. Публика еще раз убедилась: Сибирь – это плохо. То ли дело, скажем, Флорида или Гавайи: солнце, пляжи, купание, пальмы…
Кое-кто из русских кинокритиков утверждает, что происходит «утечка наших талантов за границу». Но так ли это? Нам, иммигрантам, отсюда виднее. Деньги ссужаются под талантливого русского режиссера в надежде сделать большие деньги. Ждут от него русскости: безрассудного геройства, доблести, отважного сумасбродства и простодушия. Того, за что нас, если не любят, то во всяком случае уважают и в чем приветствуют.
Народные сказки с наибольшей силой отображают и уклад жизни и национальный характер главного героя. Потому-то основной персонаж русских – Иванушка, становящийся принцем и даже самим царем, благодаря своей недюжинной силе, но постоянно попадающий в различные переплеты, благодаря своей недалекости.
В некоторых азиатских сказках все действие раскручивается вокруг этакого хитрого обманщика и ловкача. Что лучше? А ничто! Каждый народ живет по-своему. Порой они дополняют друг друга, порой противоречат. Но, повторяю: от русского кинорежиссера, актера, сценариста ждут здесь его русскости, которая могла бы захватить и американского и западноевропейского, и канадского зрителя.
С несомненным успехом, например, в эти же летние дни шел показ русских исторических фильмов «Иван Грозный», «Александр Невский», «Петр Первый» в фойе окрывшегося в Монреале комплекса Ex-Centris. Нормальная, то есть на большом экране, демонстрация была предоставлена лишь киноленте «Анна 6-18» Никиты Михалкова.
Основатель культурного благотворительного фонда и владелец кино-комплекса Daniel Langlois, прославился разработкой компьютерных спецэффектов для современного кино. Он, по справедливости, считает, что русские режиссеры достойны всяческой похвалы.
От себя добавлю: нынешнее униженное самобичевание в «мировых шедеврах» русского кино обескураживает всматривающихся в экран своей заскорузлостью и сиротской затраханностью, несмотря даже на залихвастский апломб прославленных режиссеров.
…Только в январе, справившись под конец тысячелетия с грудой житейских дел и забот, выяснил я откуда дым валил. В прошлом марте, оказывается, прошел у нас еще один конкурсный показ мировых кинолент — Le Festival Iternational du Film pour Enfants de Montreal (FIFEM).
Прошел он тихо и незаметно, представив на просмотр около двадцати фильмов, в основном, из Франции, Бельгии и Голландии. Потому что проводился всего во второй раз. С двадцатого февраля по седьмое марта, на весенних каникулах, в кинотеатре Emperial монреальские детишки могут в третий раз увидеть фильмы о них, свезенные со всех четырех сторон света.
-Мы хотим дать возможность нашему юному зрителю увидеть фильмы других стран, а не только американские, — так лаконично очертила круг задач и целей детского кинопраздника программный директор фестиваля Jo-Anne Blouin.
То есть, я так понял, Монреаль намерен противостоть Голливуду. Потому что «Оскар» стал рупором для пропаганды абортов, беспорядочной
половой жизни и гомосексуализма», — утверждает клерикальное издание мексиканских католиков.
Есть у Монреальского фестиваля свой Гран-приз, приз жюри и особая награда зрителей, присуждаемая по результатам опроса малышей, отроков и юниц.
-А как насчет русских фильмов? – справляемся мы у Жоан. – Нет, никого? Может, кто-нибудь из молодых актеров? Или, режиссер?.. Нет. Но ведь кто-то из зрителей слышал-таки русскую речь с вашего фестивального экрана.
Жоан улыбается, ей понятна наша озабоченность и она обрадованно вспоминает:
-В ретроспективной программе был у нас один похожий фильм La taupe. Но он из Чехии, из Праги.
Да… «Крот». Я вспомнил веселые приключения этого милого животного. Мультипликация была изготовлена еще в 1973 году. Мы смотрели мультики вместе с моим двухлетним тогда сыном Сережей в кинотеатре «Титан» на Невском – в бывшем ресторане Палкина, где за сто лет до нас подпольно заседал В.И. Ленин с большевиками.
Потом я все-таки нашел русских в дальнем зарубежье. Но под норвежскими и иными флагами.
Было это так. Совсем маленький русский мальчик изготовил из кусочков шифона совсем крохотную куклу и назвал ее «Чуча». А потом, как и водится в сказке, начались чудесные превращения Чучи и приключения нашего малыша под музыку Глена Миллера…
Короткометражная лента для детей трехлетнего возраста и старше была произведена в России в 1997 году, озвучена Константином Райкиным вместно с дочерью Полиной и продемонстрирована 4 марта в рамках открывшегося 20 февраля в Монреале Детского кинофестиваля (FIFEM) в помещении Centre Cinéma Imérial по адресу: 1430 rue de Bleury. Все в «Чуче» почти так, как в новогодней русской сказке, только главные герои одеты в канадские тулупчики.
На самом деле герой мультика и не русский-то вовсе, и антураж фильма скорее англо-канадский, и кукла Чуча — не из привычного нам шифона, а из несусветных «кусочков». Сама лента тоже – не первородно-российского, а «совместного» производства, фирма-дистрибьютор Arkeion films, постановщик — Garri Bardin.
Но кино приехало к нам все-таки из России. Милая, овеянная душевным теплом новогодняя сказка под музыку Глена Миллера, очень похожая на русскую. Очарование от нее долго не оставляет зрителя. И – приятная неожиданность для русских монреальцев: ленту озвучивал недавний гость нашего города Народный артист России Константин Райкин и его дочь Полина.
Устами младенцев глаголет истина. И приза жюри из числа юных зрителей до двенадцати лет удостоилcя фильм Annalouise et Antoine ( « Анналуиз и Антуан ») из Германии, а также Coucou Monsier Edgar (« Кукушка Месье Эдгар») канадского производства.
Гран-при среди полнометражных фильмов присужден норвежским кинематографистам за ленту Seuls les nuages font bouger les étoiles ( «Только облака двигают звезды»). Состоялось также вручение призов и за лучший сценарий, и специальных призов жюри, и призов публики.
Вот, для сравнения, краткий сюжет нашего «родного» канадского и даже монреальского фильма Manuel, le fils emprunté («Мануэль, сынишка на прокат»), поставленного François Labonté.
Трудновоспитуемый мальчик, сын португальского эмигранта убегает из маргинальной семьи и после ряда серьезных душевных испытаний находит временное отдохновение в семье стародавнего иммигранта из Испании. Зачерствелая душа этого самого дяди Альвареса постепенно оттаивает под влиянием воспоминаний о том, как много лет тому назад, в далекой Испании он был спасен от верной гибели таким же отчаянным по характеру мальчиком как и Мануэль.
Героика борьбы с испанским фашизмом появляется на экране лишь в виде вставного эпизода, фильм сделан еще в 1990-м году, но служит горделивой маркой кинофестиваля. Стоп-кадр с веселой мордашкой Мануэля оттиснут на красочных проспектах фестивального комитета.
Нам подумалось, разве в России недостаточно исторического и литературного материала, чтобы воплотить на экранах малыша из Федерации, показать условия жизни, в каких формируется его мощный, несгибаемый характер? Вспомнился «Сын полка»… Хорошо бы вновь воспроизвести на экране жизнь маленького героя с помощью более выразительных технических средств сегодняшней кинематографии!
Хотя, в сущности, наши земляки среди победителей Монреальского фильмоконкурса на этот раз есть. Что явилось небольшой сенсацией в уже установившейся трехлетней истории кинофестиваля.
В соревновании короткометражных лент для детей младшего возраста Большой приз фестиваля присужден сценаристу-постановщику Петру Сапегину за фильм Escargots («Улитки»). Шестиминутная мультистория улиточной семьи потрясла конкурсное жюри оригинальностью своих художественных решений.
Это случилось в дни, когда российский аниматор Александр Петров получил «Оскара» за лучший
мультфильм – «Старик и море» по Э.Хемингуэю. Петров работает в уникальной технике — он создает свои работы на стекле специальными масляными
красками. Многие помнят его ленты — язык не поворачивается назвать их мультиками —«Русалка» и «Корова».
Господин Pjotr Sapegin — наш брат, иммигрант. Как и мы. Только из Норвегии. Живет он теперь в Осло, а был москвич, и весь его предыдущий творческий и житейский опыт невольно подвергся переосмыслению.
Неожиданно и сенсационно мультипликация Петра собрала все монреальские призы!
…Мы засели в шумном артистическом кафе на рю Дю Парк. Между нами на крохотной треножке мой испытанный диктофон типа «Сони» с мгяким оранжевым набалдашником.
— В Норвегии система такова… — Раздумчиво говорит мой собеседник. — Есть Норвежский кинематографическийс институт. Он знает все и занимается реализацией кинопродукции. Отделом международных отношений фильминститута.
-А в Монреаль вы приехали как?
-Все тот же Норвежский фильминститут. Он может послать режиссера вслед за его фильмом, который прокатывается по всему миру. А два раза в год они могут послать режиссера по его выбору. Вот я их и поросил, чтобы они меня отправили в Монреаль, поскольку у меня здесь дети. Я многих людей знаю здесь…
Хотя родился в Москве, в 1955 году. Мои родители —художники. Мои дед и бабка тоже художники. Дед был художником Большого театра. А прадед был цирковым клоуном. Словом, шесть поколений профессиональных артистов…
Я закончил тетаральный институт (студию МХАТ) в Москве, работал 15 лет в нескольких театрах… Ну, наверное почти во всех. В театре Пушкина, в Театре Армии, в «Современнике», в свободных группах при театре Юного зрителя, в Ленинграде у Карагодского — в ТЮЗе. И — поездки по Сибири, Дальнему востоку. Работа в Хабаровске, в Липецке, в Казани. Я работал художником-сценографом. Декорации, костюмы…
-Причины отьезда?
-Никаких политических, никаких творческих — только личные.
-Как случилось, что вы «пришли» к мультипликации.
-Случайно! Потому, что иммиграция, как вы знаете, всегда начинается с мытья полов. Я пытался найти рабту, работы по професси не было. Вы понимаете, что должно пройти какое-то время на обретение своей социальной ниши в новом обществе, ведь никто не потеснится. Поэтому мне пришлось построить для себя социальную нишу. Я работал кем придется. Мытье полов была моя мечта, чтобы как-то прокормится. В конце концов я даже позировал за деньги в художественной школе.
-Норвежские студийцы срисовывали с Вас «голову варвара»?
-Совершенно верно?! Как вы догадались?
-В Эрмитаже, до сих пор помнится, в одном из первых залов экспозиции для чего-то постоянно держится небольшая скульптурка на постаменте под таким названием. И вот эта «Голова варвара». И она похожа на меня, на моего брата и на моих сыновей, на Вас, на всех жителей той, нашей страны…
-Да, и вот что я обнаружил для себя на Западе? Это было неожиданно. Что в Скандинавии, что это независимо от того что ты делаешь, это как бы никаких социальных отпечатков не накладывает, что ты там посуду моешь. Страна очень маленькая Все всех знают. Премьер-министра можно встретить в очереди на улице. Принца можно видеть в кафе периодически. Поэтому это было такое не болезненое чувство. Потом следует сказать, что русские эмигранты в отличие от других и от того что русские эмигранты думают о себе, они находятся в привелигированном положении. Потому что от них ждут большего, чем скажем, от иммигранта из страны третьего мира. Потому что это люди с образованием, технологичные и подвижные.
Но трудность заключается в том,что наш российский менталитет он очень такой метафизический. Мы жили всегда и живем в мире фантазий и мир вокруг нас построен нами самимии – он воображаем. Поэтому то как мы себя ведем — мы ведем себя не по законам окружающего нас мира, а по тем, какие мы сами себе напридумывали. Прчем это в России мы так живем. Ну, поскольку мы там все такие, поэтому это как-то не бросается в глаза.
А на Западе это сильно бросается в глаза. Ну и конечно, наша эмоциональность, склонность к обобщениям, к унынию, к панике… А главное, поскольку сознание наше очень пираментальное. Это Восток, пирамидальность, пирамида… Поэтому чтобы там с нами не происходило — мы себя тут же ставим на какую-то ступеньку пирамиды.
-Но не на нижнюю…
-И если мы чуть-чуть опустились как бы, то вывод который мы сразу делаем, что мы гоуинг даун… и мы в этом процесс закончим свою жизнь в луже. Вот: опуститься – потерять все.
-И первое, чему мне пришлось учиться это что корона с головы не упадет и это не разрушит никакие твои духовные ценности, если ты будешь стоять там, скажем, позировать. А российская эмиграция она всегда резделена на русофилов и западников… Вот когда я там работал, было у нас две церкви. Одна – Московской епархии, другая Парижской ( эфиопы, болгары). А нас было двое. Она – в Москову, я – в Париж.
-Это очень интересный кусок познания. Но как Вы пришли к мультипликации?
-Параллельно с тем, что я полы мыл, я все время пытался найти работу. Я познакомился с одним типом, американец он был, композитор, который всю жизнь свою, практически прожил за границей. И он мне сказал: «В тот день, когда ты кому то дашь работу – в тот день ты начнешь существовать». То есть, твоя карьера в этом мире начнется с этого момента. Когда ты дашь кому- то возможность существовать. И я попробовал разные области: книжную иллюстрацию, в тетре, на выставках живописи, попробовал в журналах сотрудничать… Но это как бы я все равно ходил один, я был один.
И я понял, что должен найти людей, которым я нужен, как человек с культурым багажом, которого у них нет, а зато у них есть, что-то другое. Денег нет ни у кого, у всех есть перспектива. Потому что… В чем преимущество российского образования? Прекрасного и вот этого нашего российского менталитета, что мы можем соединять несоединимые вещи. То еесть, мы не привязаны к какому-то определенному закончику, к какому привязаны большинство людей на западе.
То есть, вот эта варка каши из топора – это очень такая специфическая, славянская, восточно-европейская особенность. Она ужасно важна и — это редкая способность. И я нашел людей, которые тоже сидели без работы. Они занимались компьютерныит спешел эффектами — комбинированными сьемками. Они зависели от заказов, заказов не было. Я им сказал: «Давайте будем делать что-то, что мы сами сможем производить и технически — как бы смежная область – это была как раз мультипликация».
Потому что комбинированная сьемка – это как бы сьемка по кадрам.
И в этой группе людей была одна русская женщина, а остальные – норвежцы. У них были разные профессии. И мы составили киностудию. И на тот момент еще и оказалось, что по части мультипликаци в Норвегии была дыра. В 91-м году. Через год после моего прибытия.
Там был разрыв поколений. Был мастер, который ушел от дел, а новое поколение еще не выросло. Маэстро там не было. И не было пути, который надо бы обязательно пойти. Поэтому никто не посмотрел, что я не умею это делать. И я стал писать сценарии и подавать их на конкурс. Там тоже — как и здесь — можно подать на грант. К тому же нас было уже несколько человек.
-Впрочем, это была всего лишь одна из многих моих попыток, но оказалось, что мы имели удачу именно в этом деле
-«Талант всегда пробьет дорогу – на то он и талант!»
-Чем отличается мой почерк? Только тем, что я не знаю принципов мультипликации, правил и как надо делать. То есть, предшествующий опыт мультицпликации полностью отсутствует в моей работе. Даже зрительский. Только впечатления детства.
И другой очень важный момент: находить партнеров, специалистов, которые могу воплотить твои идеи, находки…
Вообще, все наши профессии — рассказчик историй. О ком бы речь ни шла: об артисте, о журналисте, о живописце.
Вот, благодаря тому, что мы в Россиии жили веьсма изолированно, вся мировая литература была перед нами на русском языке. Я вот даже тут разговаривал с университетскими людьми, они говорят: «вместо того, чтобы изучать английский, французский, итальянский, испанскиспанский, японский, китайский, учите русский и вы все прочтете». Поэтому я знал столько историй! А это, в принципе, самое трудное: найти историю.
Конечно, я поэтому обладал колоссальным багажом, который надо было переложить в другую форму. А люди, все без исключения, любят истории. От министра до последнего уголовника.
-Скажите для Вас это неожиданность: победа в монреальском кинофестивале?
-Я выиграл столько призов! Что у меня уже не хватает пальцев на руках и ногах! А началось это года четыре назад. Кстати, с Монреальского фестиваля. Особено один мой фильм, вот последний мой фильм, он, по-моему, получил уже около тридцати. Он был здесь в панораме. Это «Один человек купил дом». Тут мне кажется, что успех, он всегда связан с тем, что ты угадал время. А угададть – это удача, чистое совпадение.
-Время выбирает своих героев…
-Естественно! Время — как дуршлаг. Тот, кто по калибру подходит, он в эту дырку и проскакивает.. Поэтому успех, это на 90процентов случайное совпадение.
-Быть может, всеобщий умственный поворот общества к гуманизму, к любви к ближнему (в том числе и к животным), привел к тому, что Ваша шуточная мультиистория о возникновении любви хозяина дома к отвратительной крысе, оказалась созвучна идеям времени? Не столько сама мастерская мультипликация.
-Гуманизм, это такая идея, которая существует все время, меняя формы. Но зритель или читатель все время взвешивает соотношение искусства и правды, как бы задавая себе ежесекундный вопрос: «Верит он вот в это, что происходит перед его глазами или перед внутренним взором?». В победу добра над злом? Или он не верит. Потому что жизнь учит человека, что все это на самом деле не так. Поэтому человек очень критически относится к победе добра над злом. А искусство интуитивно как бы ищет нвые формы: как обмануть публику, настоять на том, что да, добро побеждает. И вот в такой-то форме это воплощается, а не в какой-то другой.
-Как река, ищет новое русло, новые формы ищут нового доказательства того, как добро все-таки торжествует над злом. В данный момент, сегодня!
-Поэтому моя система доказательств оказалась на настоящий момент достаточно сильна и неожиданна — народ поверил в это. А получилось это потому, что я обучался во МХАТе, где царит система Станиславского! Она как раз базируется на теории конфликта, то есть, поиск второго плана, который контрастен первому. Когда играешь злодея – ищи, где он добрый! Образ как бы разрушется. И вот, например, в крысе — эта любовь между чудовищем и человеком оказалась как бы неожиданным доказательством торжества добра над злом.
-Сейчас на западе достаточно много режиссеров, актеров, сценаристов, кто на деньги зарубежных фирм пытается делать «русское» кино… Но зарубежный зритель отторгает от своего сердца эти попытки. Почему?
-Это потому, что никто не любит голодных и больных. А российское искусство, оно настолько было задолбано советской властью! Один из рукавов в широком русле русского искусства, который относился к «хорошо быть голодным и больным», развился в предреволюционный период, а потом — как протест против «хеппи гоуинг лакки» советского искусства. Из формы протеста он настолько сильно развился, что и посейчас он и есть само россиийское искусство.
-Такая, вот, достоевщина?!
-Да, униженные и оскорбленные! Они какими были такими и остаются. И ничто не изменилось.
-Ничего плохого в этом в принципе нет. Но, когда здешний зритель идет на русское кино, он уже знает, что его ждет «достоевщина». Он уважает, но она уж слишком тяжела для него. Потому что в этом есть какой-то мазохизм . Потому что жизнь, она ведь трудна везде! Не только в России. Но когда тебя с экрана постоянного упрекают, что мы вот такие бедные несчастные, а ты – паразит, живешь богато, то вполне понятно, что одна это всего лишь, одна часть большой житейской и художественной правды…
Подводя итоги увиденному и услышанному на фестивале, сегодня можно смело сказать, что Детский Международный в Монреале находится, в сущности, в начале своего исторического пути. Как и его юные зрители – в начале своего житейского. Но детский вызов общественному киновкусу, установившемуся на северо-американском континенте, сделан со всей очевидностью.
Перчатка брошена! Последует ли за вызовом детский выбор и ожидаемая пощечина установившемуся голливудскому вкусу, чему отдаст предпочтение подрастающее поколение?..
Да-а-а, таким, вот, долгим оказалось эхо того славного славянского фильма и эхо чьей-то скрытной, но пристальной заинтересованности в моем творчестве!

*****